Признаете ли Вы себя виновным в этом?

О: Да, признаю и заявляю следствию, что являюсь участником антисоветской Казахской националистической организации, ставящей своей целью вооруженное свержение Советской власти, отторжение Казахстана от СССР и создание Казахского государства с буржуазным строем управления. В осуществление своей основной задачи – вооруженного свержения Советской власти, наша антисоветская организация проводила активную работу по Консолидации всех враждебных Советской власти сил и подготовки их к вооруженным восстаниям для захвата власти.

В антисоветскую Казахскую националистическую организацию я был вовлечен в начале 1935 года Мусиным Айтеке. работавшим в то время секретарем Карагандинского обкома КП(б)К.

С Мусиным Айтеке я сблизился в гор.Алма-Ата в начале 1934 года и с этого времени мы очень близко сошлись, основой чему послужила общность наших политических воззрений. Моя первая встреча с Мусиным произошла в Научно-исследовательском институте Марксизма-Ленинизма, где я работал старшим научным сотрудником, в январе м-це 1934 года на собрании научных работников, на котором он был приглашен директором КНИМЛа Лекеровым для участия в обсуждении доклада Брайнина и Шафиро на тему "Об исторической роли Казахской буржуазно-националистической партии".

После доклада в прениях выступил Мусин, в своей речи стал на путь решительной защиты партии "Алаш", утверждая, что Алаш-Ордынцы во главе с Букейхановым и Байтурсыновым и старая Казахская интеллигенция, до октябрьской революции вела революционную борьбу с царизмом.

На следующий день на продолженном собрании, в прениях выступал я. В своем слове я раскритиковал в националистическом духе отдельные части доклада и подготавливаемую к печати Брайниным брошюру по этому же вопросу. Полностью солидарен с выступлением Мусина, я резко обрушился на Брайнина и Шафила расценив данную ими оценку Алаш-Орды, которая все вскрывала контрреволюционную сущность партии "Алаш" в прошлом, как проявление великодержавного шовинизма и, прямое искажение истории национально-освободительного движения Казахского народа.

На этих собраниях с полной очевидностью для меня и Мусина стало ясно, что мы сходимся в своих националистических взглядах. Так как если Мусин в своем выступлении прямо пропагандировал контрреволюционную теорию в вопросе оценки исторической роли Алаш-Орды, то я защищая Мусина, обвинял докладчиков в великодержавном шовинизме. Таким образом никакой разницы в наших выступлениях не было и они полностью вскрывали мою и Мусина буржуазно- националистические взгляды.

На другой же день, после моего выступления на собрании Мусин пригласил меня к себе в редакцию"Социалистик Казахстан" и предложил написать статью для газеты о контрреволюционной роли Алаш-Орды. Изложив свою просьбу, Мусин не стесняясь сказал мне, что в статье должна быть дана оценка исторической роли партии "Алаш"в духе наших выступлений на собрании научных работников КНИМЛа, при чем, в ней желательно популяризация прогрессивности Алаш-Ордынцев в дореволюционное время и как передовой части казахского народа в борьбе с Царской Россией. Я сразу понял свою задачу по разработке этой статьи, рассчитанной на не разоблачение контрреволюционной сущности алаш-ордынцев, а наоборот, на популяризацию партии "Алаш" и ее идеологов Бұкейханова, Байтурсунова и других, как вождей Казахского народа.

Написав статью, я ознакомил с ней директора КНИМЛа Лекерова, который не внес в нее никаких коррективов, а затем передал ее лично Мусину. На второй день статья была опубликована в "Социалистик Казахстан". Как выше я уже сказал, мое выступление на собрании в КНИМЛ.е, а также факт со статьей, который я только что, привел окончательно сблизил меня с Мусиным. По приглашению Мусина я начал часто бывать у него в гостях и в свою очередь он стал посещать меня.

Приблизительно через месяц Мусин мне передал, что решением Крайкома партии он утвержден вторым секретарем Карагандинского обкома КП(б)К. Перед отъездом в Петропавловск он специально зашел ко мне на квартиру и предложил мне поехать с ним для работы в Карагандинском Обкоме КП(б)К заведующим культпромом.

Я согласился и на другой же день этот вопрос был согласован в Крайкоме КП(Б)К с Кобуловым Ильясом. В апреле месяце 1934 года я выехал из Алма-Ата в распоряжение Карагандинского Обкома. С первых же дней работы Мусин был ко мне крайне внимателен и оказывал мне помощь и поддержку. Он предоставил мне лучшую квартиру, раньше других заведующими отделами, дал автомашину и неоднократно из партийной кассы выдавал денежные пособия, часто приглашая к себе на квартиру.

При встречах мы иногда с Мусиным вели разговоры националистического порядка, в которых как я так и он осуждали политику ВКП(б).

Когда мы достигли полного взаимопонимания, что произошло за короткий промежуток времени, Мусин стал откровенно меня учить, как нужно в современных условиях двурушничать и прикрывать революционными фразами свои настоящие взгляды и убеждения.

Вскоре у нас с Мусиным произошел разговор на тему, национальной политики ВКП(б), в котором Мусин в чрезвычайно резкой форме ее осуждал, стоя на позициях контрреволюционной Алаш-Орды.

Как-то он попросил меня подробно рассказать, это было в конце 1934 года, о содержании заявления, так называемой "пятерки" на имя Мирзояна, Исаева и редакторов Краевых газет.

Его любопытство я удовлетворил, пояснив, что заявление этой "пятерки" в лице Кабулова, Арстанова, Баймагамбетова, Пектурганова и меня – Джумагулова, было написано в начале 1933 года и в нем мы дали анализ допущенных ошибок и перебигов со стороны старого руководства Крайкома ВКП(б),во главе с Голощекиным.

Выслушав меня, Мусин стал объяснять, что все перегибы и все последствия этих перегибов в Казахстане в 1930 году и 1932г. результат работы не только старого руководства Крайкома ВКП(б),а главным образом, результат неправильной политики ЦК ВКП(б) Советского правительства, которая проводится колонизаторскими методами.

Углубляя свои рассуждения, Мусин продолжал говорить о том, что Казахский народ должен ожидать не таких потрясений, какие были в прошлом, но еще большего масштаба, поскольку колонизаторская политика продолжается и ее результаты с каждым днем ощущает на себе Казах, живущий в проголодь и в кабальной зависимости от колхозов.

Высказав это, Мусин мне сказал, что положение в Казахстане можно изменить, но это произойдет тогда, когда лучшие представители казахского народа сами возьмутся за дело.

Посколько носителями прогресса в политическом и культурно-экономическом развитии казахского народа, говорил Мусин, могут быть лишь только казахские националисты т.е. Мы, поэтому все зависит от нашей решимости повести борьбу за освобождение Казахстана от колонизаторов.

Видя, что со всеми его рассуждениями я соглашаюсь, Мусин мне передал о существующей широко разветвленной подпольной антисоветской Казахской националистической организации, деятельностью который руководят, которую возглавляют Ходжанов Сұлтанбек, Рыскулов Тұрар, Нурмаков Ныгмет, и Ескараев Сулеймен.

Предлагая вступить в эту организацию Мусин добавил, что половина нашего дела уже сделана, так как организация ведет активную деятельность, которая уже приносит свои плоды.

Договариваясь со мной, Мусин сообщил мне, что в Карагандинской области существует нелегальный филиал антисоветской националистической организации, который возглавляется Ескараевым Сулейменом – быв. Председателем Карагандинского Облисполкома и им Мусиным Айтике. Затем Мусин более подробно мне рассказал о задачах организации, которые сводятся в основном, как он говорил к освобождению Казахстана от власти большевиков путем вооруженных восстаний и к созданию Казахского буржуазного государства.

Вполне разделяя эту задачу, я дал согласие Мусину войти в организацию и принять участие в ее антисоветской деятельности. С этого момента я являюсь участником этой подпольной антисоветской националистической организации.