В.: Откуда Вам стало известно, что вышеуказанные еще входят в состав пантюркистской организации?

О.: О вовлечении вышеперечисленных лиц в пантюркистскую организацию мне стало известно как одному из руководителей этой организации от членов объединенного пантюркистского центра, из которых вовлекались эти лица в организацию. В дальнейшем следствии я подробно укажу с кем из этих лиц как с участниками организации, когда и где я лично связывался.

В.: Вернемся к вопросу о Вашей связи с центром правых. К какому времени относится установление связи Вами с центром правых?

О.: Начиная с 1930г. мы начали искать орг-ую связь с известными нам правыми. Тогда мы о них знали, как о контрреволюционном течении в стране. Однако из ряда бесед с Рыковым мне стало совершенно ясно, что правые стоят за необходимости свержения существующего строя.

Аналогичную информацию я получил от Файзуллы Ходжаева, также выступившего в переговоры с Рыковым. В течение 1929-1930гг. мои встречи с Рыковым происходили в Кремле, позже в 1931-32гг. мы встречались в Наркомсвязи.

В 1932 году, при одном из посещений Рыкова, я, достаточно убедившись в том, что правые составили антисоветскую организацию, добивающуюся свержения Советской власти и реставрации капитализма в СССР, и что Рыков является одним из лидеров этой организации, я прямо вступил с ним в переговоры о заключении блока между нашим пантюркистским центром и центром правых.

По существу этот блок, конечно, ничего общего не имел с каким-то равным паритетом. Произошло просто полное понимание нас правыми.

Рыкова я информировал о том, что в восточных республиках СССР существует пантюркистская национальная организация, борющаяся с Советской властью, ставящая своей задачей содержание Сов. власти в республиках населенных восточными народностями и установление буржуазного строя.

Я информировал Рыкова, что объединенный центр национальной организации считает возможным и необходимым восстановление связи правыми и троцкистами в интересах достижения намеченной цели., что без консолидации всех антисоветских сил с нашей точки зрения, да и с точки зрения правых, свержение Советской власти представляется совершенно невозможным. Помню, Рыков мне ответил, что о существовании организации панкторкистов ему в общих чертах известно, что создание пантюркистского центра одобряет и считает вполне своевременным установление с ним связи в интересах совместной борьбы против партии.

В.: Излагал ли Рыков Вам при этом какую-либо программу действий, или он только принял к сведению создание пантюркистского центра.

О.: Нет, Рыков не только принял к сведению, но и дал мне ряд указаний.

После обмена мнений Рыков мне изложил установки правых, которые, в общем, свелись к тому, что существующий строй стране он считает нежизненным и не отражающим интересы народов СССР, что политика проводимая партией и государством, не верна и направлена против роста страны и благосостояния населения.

Рыков, развивая программу правых, сказал, что они ставят своей задачей всячески препятствовать индустриализацией страны и проведения коллективизации крестьянских хозяйств.

При этом Рыков призывал меня к конспирации. Он говорил, что основным методом в работе нашей нелегальной организации должно быть двурушничество. Надо, говорил он, притупить бдительность советских и партийных органов.

В.: Как Вы объясняли себе такие прямые и откровенные разговоры Рыкова с Вами о контрреволюционной деятельности? Почему Рыков счел возможным Вам довериться и вести с Вами переговоры от имени антисоветского центра правых.

О.: Потому, что как уже указал, Бухарин и Рыжков были до этого осведомлены о деятельности Пантюркистской организации Средней Азии в Казахстане.

Как мне стало известно, в одной из бесед с Рыковым, и Бухарина о деятельности пантюркистской организации в Средней Азии и Казахстане, подробно информировали Томский, Сокольников и Рудзутак, работавшие в свое время в Средней Азии.

Кроме того, Рыков и Бухарин, как бывшие члены Политбюро могли знать о пантюркских организациях и моем прошлом участии в них по материалам ОГПУ.

В.: Директивы, которые Вы получали от Рыкова. Вы начали осуществлять?

О.: Да. Во-первых, в целях срыва коллективизации крестьянского хозяйства и сеяния недовольства среди масс населения против Советской власти, я от имени Рыкова, предлагал организовать через кулацко-байские элементы ряд перегибов, особенно в отношении бедных и середняцких хозяйств. Я так же предлагал организовать массовый убой скота, порчу семян, сельского хозяйства инвентаря. Я должен признать, что эти предложенные Рыковым мероприятия этой части приводились нами уже с конца 1929 года. Наша подрывная работа с сельским хозяйством продолжала развиваться по тем же линиям, которые были указаны Рыковым.

Очень большие перегибы организованы были нами в Казахстане и Киргизии. В Киргизии перегибы продолжались до 1934 года и проводились непосредственно через членов нашей пантюркистской организации, при содействии. кулацко-байских элементов.

Проводником перегибов в Киргизии, также как и всей вредительско-подрывной деятельности являлся член организации, Председатель Совнаркома КирАССР- Абдурахманов.

В результате этой нашей вредительской работы имело место массовый убой скота в Казахстане и Киргизии, и значительная откачевка населения из пределов Казахстана и Киргизии соседние края и республики и в Западный Китай, Афганистан и Иран.

Затем Рыков предложил мне от имени центра правых принять все меры к тому, чтобы завладеть партийным и советским аппаратом продвинуть в этот аппарат своих людей и, наоборот, дискредитировать и убирать из аппарата людей, враждебных пантюркистской организации.

По линии взаимоотношений с русской частью населения в Казахстане и Киргизии, Рыков предлагал всячески обеспечить тесную смычку между байским и русско-кулацким элементом связавшись местными право-троцкистскими группами из ненационалов.

В интересах конспирации в наши отношения с центром правых внесена определенная система.

В.: Какая именно?

О.: У меня сложился определенный порядок связи с Рыковым периодически, аккуратно, я давал ему информацию о ходе работ на местах.

По казахско-киргизской части нашей организации эта связь шла, главным образом, через меня, а по узбекско-таджикской части – через Файзулу Ходжаева и Хаджи-Баева до снятия последнего с работы, по Туркмении через Атобаева.

Помню в конце 1932г. состоялась одна из моих встреч с Рыковым в его кабинете в Наркомате связи, когда я информировал его о ходе дел в Киргизии и Казахстане.

Осенью того же года приезжали для проведения контрольных цифр в Москву, члены объединенного панктюркистского центра. От Киргизии Абдурахманов, от Узбекистана – Файзолла Ходжаев.

Беседуя с Рыковым о контрольных цифрах по линии связи информировали его о ходе работ пантюркистской организации получали непосредственно директивы от Рыкова.

Точно такие же встречи у меня с Рыковым во время съездов Советов и сессии ЦИК происходили и в 1928г. и 1934-1936г.

Более серьезные, по своему значению, встречи с Рыковым у меня начались с 1933г. Встречался, я с ним в его служебном кабинете в наркомате связи и в гостинице (27-й Дом Советов).

В 1934г. осенью, к моменту рассмотрения контрольных цифр на 1935г. в правительстве, примерно, в ноябре месяце, я имел помню встречу с Рыковым, в процессе которой он дал ряд очень важных установок.

Мой разговор с Рыковым был подробным и весьма серьезным. Рыков на этот раз выступил уже передо мной с совершенно очерченной программой действий. Он уже со мной был более откровенен, так как прошел достаточный срок для испытания твердости нашей пантюркистской организации цели и задачи правого центра совершенно ясно были обрисованы передо мной.