Отцы церкви начала христианства о перевоплощении

 

Первые века христианской церкви были практически полностью посвящены проблеме содержания традиционного учения церкви. Большинство первых епископов были язычниками по рождению и образованию, ставшими христианами после более позднего обращения. Эти люди, захватив с собой многое из своих прежних познаний и убеждений, толковали новую веру на языке старой. Многие из них остались язычниками и в личной жизни, как например Синезий, епископ из Птолемеев, который признавался, что он был христианином только по своему общественному положению.

 

Для христианских епископов, посещавших Александрию, было обычным делом служить две службы: одну — в своей церкви, а другую — в храме Сераписа*. И лишь значительно позже христиане сделали важное открытие, что только их религия является истинной.

 

Большинство образованных язычников, примкнувших к церкви в первые четыре столетия христианской эры, верили в некую форму метемпсихоза и были убеждены, что когда-то уже жили на этой земле. А потому нет ничего удивительного в том, что доктрина повторного рождения приняла христианский облик и получила всеобщее одобрение.

 

И только после того как христианская церковь заняла главенствующее положение среди европейских религий, сторонники теории перевоплощения были изгнаны из лона церкви и объявлены еретиками. До сознания пресвитеров вдруг дошло, что учение о перевоплощении полностью противоречит таким христианским уложениям, как искупление чужой вины, прощение грехов, рай и ад и крещение. Ведь если бы человек мог добиться спасения души собственными силами, а не исключительно по милости духовенства, то церковь была бы предана забвению. Закончилось все это резкими возражениями против доктрины Оригена, а впоследствии уже более ничто не помешало всей концепции метемпсихоза постепенно раствориться внутри христианской церкви. Более тысячи лет концепцию повторного рождения упорно игнорировали, а ее место занимали иные доктрины. Но истина непобедима; доктрина повторного рождения сохранилась, вновь приобретает популярность и должна в итоге занять должное место в качестве подлинного обоснования любых разумных духовных усилий.

 

В истории ранней церкви нет личности более значительной, чем блаженный Августин. В молодые годы он придерживался культа ересеарха Мани, где и познакомился с доктриной множественности жизней. Позднее, обратившись в христианскую веру, он стал епископом города Гиппона, а после смерти его канонизировали как «победоносного князя церкви».

 

В своей автобиографии, которую он назвал «Исповедью», блаженный Августин спрашивает (I, 6): «А не жил ли я в другом теле или где-то еще, прежде чем вошел в чрево моей матери?»

 

Св. Иероним, известный высокой образованностью и святостью жизни, принимал участие в подготовке «Вульгаты». По словам этого достойнейшего священника, доктрину переселения душ в ранней церкви преподавали как эзотерическую тайну и сообщали ее только немногим избранным членам конгрегации¹.

 

Согласно Руффину, существует письмо, написанное Св. Анастасием, в котором он однозначно заявляет о своей вере в предсуществование и не отрицает возможности перевоплощения.

 

Немесий, епископ Эмесский в Финикии, категорически утверждает, что в его время греческие христиане признавали метемпсихоз.

 

Арнобий, нумидийский апологет христианства, замечает: «Мы умираем множество раз и часто на самом деле воскресаем из мертвых»². В своих записях Арнобий упоминает, что Клименту Александрийскому принадлежит труд по метемпсихозу. Климент Александрийский утверждал, что перевоплощение есть некая истина, подтвержденная самим св. Павлом, и сообщалась она в устных преданиях.

¹ Hieronim. Eristola ad Demetr.

² Arnobius. Adversus Gentes.

 

Св. Юстин Мученик открыто заявляет, что душа человека завладевает человеческим телом не один раз. Он видел определенное затруднение в том, что люди не могут вспомнить свои прежние жизни, но все же имел смелость высказать мнение, что души худших из грешников после смерти каким-то таинственным образом, возможно, присоединяются к телам диких животных.

 

Григорий Нисский высказывается по поводу перевоплощения так: «Абсолютно необходимо, чтобы душа исцелилась и очистилась, и, если этого не происходит в течение ее жизни на земле, это должно осуществиться в будущих жизнях». Возможно, здесь содержится намек на жизнь в каком-то последующем состоянии, однако, учитывая господствующие взгляды его времени, он, вероятнее всего, имел в виду метемпсихоз.

 

В дошедшем до нас тексте молитвы Синезий восклицает: «Отец, дай, чтобы душа моя могла погрузиться в свет и чтобы не ввергали ее более обратно в земную иллюзию». В своей работе о снах, на которую ссылается Томас Тэйлор, Синезий добавляет: «Для одаренной творческим воображением души есть возможность, затратив немало труда и времени и переходя в разные новые существа, выбраться из этого мрачного обиталища».

 

В своей работе «Против Цельса» Ориген, один из величайших отцов христианской церкви, пишет: «Разве противоречит в чем-либо разуму представление, что каждая душа по каким-то таинственным причинам (мое высказывание полностью согласуется с мнением Пифагора, Платона и Эмпедокла, на которых часто ссылается Цельс) вводится в тело, причем вводится в него соответственно своим заслугам и прежним поступкам?»

 

В книге «Колесо жизни» преподобный А.Хендерсон, викарий церкви св. Иоанна при гробнице, высказывается о позиции ранней церкви в отношении перевоплощения так: «Дополнительное возражение, витающее в умах многих людей, основано на якобы имевшем место осуждении этой доктрины церковью на Пятом Генеральном Соборе в Константинополе. Однако более внимательное рассмотрение исторической ситуации со всей очевидностью показывает, что вопрос о перевоплощении вообще не поднимался на Соборе и что с осуждением некоторых крайних воззрений оригенистов выступил Меннас, патриарх Константинополя в провинциальном синоде. Поступил он так по наущению императора Юстиниана, приказавшего, чтобы тот обеспечил подписание епископами анафемы. Местный синод собрался в 543 г. н.э., тогда как сессия Генерального Собора состоялась только спустя десять лет. Зная все это, нетрудно понять, каким образом филлипики Меннаса, произнесенные им вне Собора, позднее были ошибочно приняты за постановление Генерального Собора».

 

Юстиниан закрыл классические академии в Афинах и Риме и выслал философов из страны. Подстрекаемый противниками учения оригенистов, Юстиниан издал императорский указ с осуждением Оригена, позднее утвержденный папой Вигилием¹.

¹ См.: W.Lutoslawski. Pre-Existence and Reincarnation.

 

Лютославский пишет: «Осуждение касается только весьма своеобразной манеры изложения доктрины предсуществования, из-за чего в ней можно усмотреть намек на грехопадение совершенных духов, уже достигших царства небесного... Столь радикальное расширение понятия палигенеза заслуживает порицания, хотя никоим образом и не затрагивает истинной древней традиции, согласно которой перевоплощение соответствует христианской концепции чистилища».

 

Опираясь, таким образом, на авторитет компетентных источников, можно заключить, что подлинную доктрину перевоплощения как надлежащего способа конечного единения с Богом христианская церковь не предавала анафеме и не объявляла еретической. Но тогда остается лишь удивляться тому, что доктрина, столь нужная для понимания жизни вообще, полностью игнорировалась даже либеральными конфессиями. Доктрина перевоплощения является наиболее содержательным и важным учением из всех, которые христианская церковь в состоянии сегодня распространить.

 

В таинственной неканонической книге под названием «PistisSophia» («Знание-Мудрость»), сочинении, пропитанном традицией гностицизма и якобы раскрывающем эзотерическое учение Иисуса, переданное Марии Магдалине, встречается одно высказывание, поддерживающее веру в перевоплощение: «Но если он согрешит однажды, дважды или трижды, они не примут такую душу и вновь отправят ее обратно в мир сообразно виду греха, который она совершила».

 

После Собора в Константинополе доктрина перевоплощения покинула Европу, что в немалой степени способствовало ужесточению страданий и мерзости запустения мрачного средневековья. Подобно многим другим философским традициям, она переселилась в пустыни Аравии, где с ростом могущества сарацинов набирала силу, чтобы прибыть в Европу вместе с возвратившимися домой крестоносцами. Доктрина перевоплощения всегда носила философский характер, и теперь она как философское учение чахнет на Западе, а вместе с ней чахнет и доктрина метемпсихоза.

 

Существуют во всем этом, хотя и редкие, но все же исключения. «Всех, возможно, заинтересует тот факт, что в Средние века к числу заступников теории перевоплощения в римско-католической церкви принадлежал св. Франциск Ассизский, основатель францисканского ордена; ученый ирландский монах Иоанн Скотт Эриугена; св. Бонавентура, «серафический доктор», кардинал, с 1257 г. — генерал францисканского ордена; Томмазо Кампанелла, доминиканский монах, был выслан из страны за веру в последовательное возвращение души на землю. М. де Орье, ортодоксальный католик, пишет в «Судьбе души»: «В этой доктрине, столь очевидно основанной на здравом смысле, все между собой связано и объединено в единое целое... поскольку все, что требовалось для создания цепи разных следствий, — это чтобы Бог возвращал в бытие некоторые души, которые Он считал по своей природе подходящими для Его цели. Таким образом, самые возвышенные тайны религии, самые удивительные факты, имеющие отношение к судьбе души, найдут свое естественное объяснение в правильном метемпсихозе»¹.

¹ М. d 'Orient. Letters That May Help You.– №5 // Azoth. - Febr., 1920.

 

К еретическим сектам христианства, члены которых верили в доктрину перевоплощения, принадлежали манихеи, присциллиане и альбигойцы. Манихейство объединяло в себе гностицизм, персидский дуализм и христианский монотеизм. Идея перевоплощения была основным догматом этой секты. Манихейство оказывало существенное влияние на весь Ближний Восток, постепенно ослабевшее под давлением христианской ортодоксии.

 

Присциллианами называли последователей Присциллиана, испанского епископа, жившего в IV в. Члены этой секты соединили философию гностиков и манихеев с собственными ортодоксальными убеждениями. По этой причине римский император Максим обвинил Присциллиана в ереси и казнил в 385 году. Остатки этой секты сохранились до шестого столетия. Присциллиане признавали предсуществование и немало времени посвящали размышлениям на тему метемпсихоза, за что и подверглись полному уничтожению.

 

Альбигойцы, процветавшие на протяжении двенадцатого и тринадцатого веков, не только навлекли на себя гнев церкви, но еще и стали объектами преследования со стороны инквизиции. Среди идей, за которые их подвергали пыткам и казнили, была доктрина повторного рождения. Еретические секты росли как грибы, пока светская власть христианской церкви оставалась неоспоримой. Всевозможные соборы и синоды хотя и крайне сурово обходились с подобными раскольниками, все же не смогли помешать распространению неортодоксального мистицизма. К сожалению, протестантская реформация непривела к установлению либерализма в христианстве. Сами реформаторы были пуританами и пропитались ортодоксией в равной, если даже не в большей степени, что и осуждаемая ими церковь.

 

Интересно отметить существующую в ранней церкви любопытную тенденцию считать некоторых греческих философов христианами, хотя все они умерли еще до рождения Христа. Ранняя церковь высоко ценила Платона, Сократа и Пифагора. Говорили, что Пифагор был монахом. Ходили также упорные слухи, что Будда Гаутама был канонизирован под именем Св. Иосафата. И даже старого скептика Сократа приукрасили, навешав на него святые ордена. Источником всех этих слухов, возможно, стал Вольтер, заявивший, что Платона следовало бы считать первым канонизированным святым в христианской церкви. Есть некоторые основания подозревать, что языческий математик Гипатия, самая выдающаяся из женщин-философов и наставница Синезия, была канонизирована под именем св. Катерины Александрийской.

 

Первые отцы церкви знали, что христианская вера глубоко уходит своими корнями в языческую доктрину и традицию. Христианство во многом схоже с классическим язычеством с той лишь разницей, что место перевоплощения и кармы заняла в нем доктрина первородного греха.