Специфика развития современной реалистической прозы

Рубежа ХХ – ХХI вв.

Тип занятия – лекция-визуализация.

Терминологический минимум:реализм, художественный метод, направление, течение, просветительский реализм, «синкретический» реализм, критический реализм, психологический реализм, писатели-почвенники, деревенская проза, неопочвенничество, городская проза.

План

1. Понятие реализма: современные дискуссии и теоретические основы.

2. Истоки формирования современного реализма в художественной литературе.

 

Литература

Тексты для изучения

1. Астафьев, В. П. Людочка. Печальный детектив. Царь-рыба. Прокляты и убиты. Обертон. Так хочется жить. Веселый солдат.

2. Приставкин, А. И. Ночевала тучка золотая. Кукушата, или Жалобная повесть для успокоения сердца.

3. Распутин, В. Г. Прощание с Матерой. Пожар. Изба. Мать Ивана, дочь Ивана. В ту же землю. Женский разговор.

Основная

1. История русской литературы XX века: в 2-х ч.: учеб. для бакалавров. Ч. 2 / В. В. Агеносов, К. Н. Анкудинов, А. Ю. Большакова [и др.]; под общ. ред. В. В. Агеносова. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2014. – 687 с.

2. Лейдерман, Н. Л. Современная русская литература 1950–1990-е годы: учеб. пособие для студ. выш. учеб. заведений: в 2-х т. Т. 2: 1968–1990 / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. – М.: Академия, 2013. – 688 с.

3. Роговер, Е. С. Русская литература ХХ века: учеб. пособие / Е. С. Роговер. – СПб. – М.: Сага-Форум, 2011. – 496 с.

4. Современная русская литература (1990-е гг. - начало XXI в.): учеб. пособие для студ. учреждений высш. проф. образования / С. И. Тимина, В. Е. Васильев,
О. Ю. Воронина [и др.]; под ред. С. И. Тиминой. - 3-е изд., испр. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ – М.: Академия, 2013. - 352 с.

5. Тимина, С. И. Современная русская литература (1990 -е гг. – начало ХХI в.): учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений / С. И. Тимина, В. Е. Васильев, О. Ю. Воронина [и др.]. – СПб.: Филологический факультет СПбГУ – М.: Академия, 2013. – 512 с.

 

Дополнительная

1. Большакова, А. Ю. Литературный процесс сегодня: pro et contra (статья первая) / А. Ю. Большова // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». - Филология. - 2010. - № 5.

2. Большакова, А. Ю. Русская литература на рубеже XX–XXI веков: новые приоритеты (статья вторая) / А. Ю. Большова // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2011. - № 3 (май - июнь).

3. Горбачев, А. Ю.Современная русская литература. Писатели-почвенники
60-90-х гг. ХХ века: учеб. пособие / А. Ю. Горбачев. - Мн.: БГУ, 2003. - 90 с.

4. Кормилов, С. И. История русской литературы XX века (20–90-е годы): основные имена / С. И. Кормилов. – М.: Изд-во МГУ, 2010. – 480 с.

5. Кременцов, Л. П. Русская литература ХХ века: учеб. пособие для студ. выс. пед. учеб. заведений: в 2-х т. Т. 2: 1940–1990-е годы / Л. П. Кременцов, Л. Ф. Алексеева, Н. М. Малыгина [и др.]. – М.: Академия, 2012. – 464 с.

 

1. Понятие реализма в художественной литературе традиционно характеризуется как особый метод изображения действительности в произведении.

 

Слайд 1

 

Начало современного литературного процесса ознаменовалось дискуссией о судьбе реализма, которая проходила на страницах журнала «Вопросы литературы». Сама постановка проблемы не была новой: так, о кризисе реализма говорили и во времена В. Белинского, и в начале ХХ в. (статьи на эту тему есть у О. Мандельштама, А. Белого). В том числе рассуждения исследователей и литературных критиков касались выявления особенностей направления реализма, его художественного метода, возможности выявления течений внутри реализма как направления.

Слайд 2

 

Слайд 3

Художественные системы в литературе

Направление Метод

совокупность общая система принципов

духовно-содержательных Течение творческого преобразования,

и эстетических принципов, разновидность, воссоздания действительности

характерных для творчест- одна из форм в художественном тексте, объе-

ва множества писателей направления диняющая писателей одного

определенной эпохи (психологический направления

(реализм) реализм) ИЛИ (реализм: исследование взаимо-

связи между обстоятельствами, изображение формирования характеров под воздействием среды)

Тематическое деление

(нанирмер, религиозная проза, жестокий реализм)

 

Отправной точкой в современных дискуссиях о реализме стала мысль о тотально изменившейся реальности, утрате ценностей, которые стали более чем относительными, релятивными.

Исходя из соответствующих характеристик, принято выделять несколько разновидностей реализма, развивающихся в процессе эволюции литературного процесса в России.

Слайд 4

Для реализма как художественного метода характерны:

1) адекватное отражение реальности;

2) особое отношение к герою, который понимается как детерминированный средой;

3) четкое представление об идеале, различение добра и зла;

4) ориентация на эстетическую и мировоззренческую традицию;

5) внятный реалистический слог, без подтекстов и вторых планов, ориентированный на широкого читателя;

6) внимание к деталям.

Сама художественная практика доказывает факт существования реализма в современном литературном потоке, что может быть занять свою нишу в предложенной схеме развития реализма в России.

Современная реалистическая литература обращается к социальным и этическим проблемам жизни, исходя из реалистической традиции, поэтому иногда в критике по отношению можно встретить к ней определение «традиционная». Средствами и приемами реалистического письма, наследуя проповедническую направленность русской классической литературы, писатели-традиционалисты создают картину происходящего, осмысливают его, в свете своего эстетического идеала воспитывают представления о норме социального и нравственного поведения. Для писателей-реалистов жизнь общества является главным содержанием. Современную реалистическую литературу продолжают волновать вечные вопросы о смысле жизни, добре и зле, которые ставились в творчестве Л. Толстого, А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Тургенева Ф. Достоевского, А. Куприна, И. Бунина и др.

В условиях кризиса традиционных ценностных понятий, основ прежней морали и принципов общественной жизни именно в реалистической прозе наметились поиски новых гуманистических идеалов, утверждение христианской морали, обретение нравственных основ.

Реализм конца ХХ - начала ХХI вв. характеризуется повышением уровня философичности и публицистичности, и связан, с одной стороны, с открытым выражением злободневных социально-нравственных проблем, а с другой - со стремлением соотнести конкретные проблемы нашего времени с общечеловеческими поисками счастья и смысла жизни. В рамках этого направления уживаются самые разные стилевые манеры, которые зависят как от художественных задач, которые ставят перед собой писатели, от выбора тем, так и от творческих индивидуальностей самих создателей произведений.

Современный реализм оказывается неисчерпаемым, демонстрируя многообразие интонаций и тональностей.

В современном реализме можно выделить несколько тематических течений. Истоки такого деления обнаруживаются к 1950–1960 гг. Одним из первых тематических течений становится «деревенская» проза.

Слад 5

 

 

 

 

2. Хотя отдельные произведения, критически осмысляющие колхозный опыт, начали появляться уже с начала 1950-х гг. и берут свои истоки в отчерках В. Овечкина, А. Яшина, А. Калинина, Е. Дороша, только к середине 1960-х гг. «деревенская» проза достигает такого уровня художественности, чтобы оформиться в особое направление (большое значение для этого имел рассказ А. И. Солженицына «Матренин двор»). Тогда же возник и сам термин.

Крупнейшими представителями «деревенской» прозы являются
Ф. А. Абрамов, В. И. Белов, В. Г. Распутин. Ярким и самобытным представителем «деревенской» прозы стал писатель и кинорежиссер
В. М. Шукшин. Полуофициальным органом писателей-деревенщиков являлся журнал «Наш современник».

Изменение социально-политической ситуации после падения СССР привело к тому, что «деревенская» проза выпала из актуальных литературных деяний. Еще раньше наметился отход от тематики и с частичной заменой обстоятельственного компонента в прозе ряда авторов («Пожар» В. Распутина, «Печальный детектив» В. Астафьева, «Все впереди» В. Белова).

Более того, в 1990-е гг. ряд литературоведов, в том числе и
А. Ю. Горбачев, указывают на отсчет времени возникновения современной почвеннической литературы, который следует вести с того момента, когда поя­вилось первое значительное произведение, представляющее это нап­равление. Таковым считается рассказ А. Солженицына «Матренин двор». Образ героини этого произведения – праведницы, женщины нелегкой судьбы – генетически связан с женскими образами из фольклора и русской литературной традиции. Однако в дальнейшем Александр Исаевич отошел от почвенничества и сосредоточился на разоблачении советской репрессивной системы, открывшем для него путь к мировой славе. Очевидно, воплощение в художественном творчестве русской идеи таких перспектив не сулило.

Постоянным феноменом современной русской литературы почвенническое направление стало после выхода в свет повести «Привычное дело» (1966 г.) В. Белова. Параллель­но развивавшееся творчество В. Распутина,
В. Шукшина, Ф. Абрамова, Н. Рубцова, А. Вампилова и др., обеспечило образовавшемуся нап­равлению ведущее место в русской литературе второй половины XX в.

Термин «почвенничество» применительно к русской литературе сформировался на рубеже 50-60-х гг. XIX в. К почвенникам обычно отно­сят Ф. М. Достоевского, А. Григорьева, Н. Страхова и др., оставляя, од­нако, без должного внимания то обстоятельство, что многие русские писатели, не причислявшие себя к этому направлению, также отстаивали идею национальной самобытности (речь идет не об одних славянофилах) и та­ким образом значительно расширяли реальную базу почвенничества.

Расцвет деревенской прозы пришелся на 70-е гг. XX в. «Деревенская» проза В. Белова, В. Распутина стала школой онтологического реализма для группы сегодняшних молодых писателей. Философско-эстетическую суть онтологического реализма можно свести к следующему: в человеческой жизни существует высокий, но потаенный смысл, который нужно постигать, а не искать и обустраивать собственное место под солнцем. Русский человек может постигнуть этот смысл только через единение, соборность, тогда как всякий индивидуальный путь – неистинен. Весь мир, окружающий человека, одушевлен, в связи с чем реалистическая поэтика в «деревенской» прозе соседствует с символистской.

В. Распутин констатирует, что современной почвеннической литературы нет, она кончилась еще в 80-е гг. ХХ в. Хотя некоторые представители ее еще живы – Белов, Лихоносов, Потанин. Иногда появляются книжки о деревне, хотя сейчас в сущности и деревни-то нет.

Новые сегодняшние онтологические реалисты также ищут не очевидные причинно-следственные связи жизненных явлений, а мистический и сакральный христианский смысл жизни. В качестве примера в литературе двух последних лет можно привести прозу Л. Сычевой, Ю. Самарина, Д. Ермакова, О. Шевченко, Ю. Горюхина, В. Бондаря, где общий знаменатель - их религиозность, их христианский взгляд на мир. Все это в целом позволяет говорить о неопочвенничестве в современной прозе.

Другим предтечей современного состояния русской литературы считается «городская» проза.

 

Слайд 6

 

В связи с переходностью (от «деревенской» к «городской» прозе) творчество В. Астафьева («Печальный детектив») особый интерес представляют такие его произведения, как «Людочка», «Веселый солдат» и др.

Рассказ «Людочка» - одно из вершинный творений Астафьева. На небольшом художественном пространстве автор не только рассказывает о несчастной судьбе своей заглавной героини, но и в наиболее концентрированной, почти символической форме излагает свою концепцию жизни, свое отношение к неразрешеным вопросам ХХ в.

В центре рассказа - любимый герой Астафьева - чистое, наивное существо, деревенская девушка Людочка, оказавшаяся в совершенно иной, губительной для нее среде - советском городе 1960–70-х гг. Средоточие этого ненавистного для Астафьева советского города - парк вагонно-паровозного депо. Здесь происходят главные события рассказа: насилие над Людочкой, ее самоубийство, расправа с обидчиком. В контексте произведения этот образ приобретает почти символическое значение как знак несбывшейся и не могущей сбыться советской цивилизации: железная дорога как один из главных символов революционно-утопического проекта («наш паровоз вперед лети, - в коммуне остановка...»), основные этапы советской истории (парк засадили в 1930-е гг. - во время сталинского режима, пика утопических преобразований и ожиданий, погубили в 1950-е - во время хрущевской «оттепели», а действие рассказа происходит в конце 1960-х - начале 1970-х гг. - во время уже начавшегося брежневского «застоя»).

Одним из центральных произведений В. Астафьева является «повествование в рассказах» «Царь–рыба» (1976). Своеобразием художественной манеры автора является не только широкое использование сказа как приема, помогающего передать достоверность, подлинность изображаемого, но и возведение в ранг равного другим героям произведения образа повествователя, чьи лирические монологи передают авторское отношение к жизни, к описываемым событиям. Еще одна художественная особенность «Царь–рыбы»: жанровая разнородность произведения – оно состоит из новелл, былей, воспоминаний, слабо связанных сюжетно.

Художественный мир В. Астафьева часто страшен, невыносим: в отличие от В. Белова, В. Распутина, этот писатель изображает и сферы преступной жизни, передает «блатной» жаргон, эпизоды разложения человеческих душ, их «порчи». Не случайно характерной чертой романа В.Астафьева «Печальный детектив» (1986) исследователи называют «жестокий реализм», присущий этому произведению. Писатель беспощаден в изображении ужасов повседневной жизни. В романе сконцентрированы криминальные эпизоды из жизни провинциального городка Вейска, причем в таком количестве, что кажется неправдоподобным, чтобы на столь малом географическом пространстве было сосредоточено столько негативного, столько грязи, крови. Здесь собраны чудовищные проявления распада и деградации общества.

Чрезвычайная насыщенность произведения В. Астафьева криминальными событиями объясняется и профессией главного героя Леонида Сошнина. Он оперуполномоченный, милиционер, ежедневно сталкивающийся с нравственным падением человека. Он еще и начинающий писатель. Все, что видит Сошнин вокруг, становится материалом для его записок.

Как в калейдоскопе, мелькают один за другим эпизоды драк, изнасилований, убийств. Астафьев резко ставит вопрос о народе. Тот идеализированный образ народа-правдолюбца, который создавался в предшествующие десятилетия «деревенской» прозой, не устраивает писателя.

В истории русской литературы роман занимает особое место, это произведение между «деревенской» прозой и «городской».

Слайд 7

 

 

Наибольший интерес по нашему мнению представляет собой реализм в классической ее форме в творчестве А. И. Приставкина.

 

Наибольший интерес, по нашему мнению, представляет реализм в его классической форме в творчестве А. И. Приставкина.

На сегодняшний день концепция хронотопа повестей Приставкина практически не изучена. Она не вызвала к себе такого пристального внимания, как например, концепция хронотопа рассказов А. П. Чехова, романов Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, в силу довольно серьезных причин. Литературное творчество А. И. Приставкина долгое время находилось под идеологическим запретом. Реалистические представления автора о времени и пространстве, отражающие глобальные сдвиги и перемены в человеческом мышлении ХХ столетия, во многом определяют содержание и принципы создания произведений писателя, а его принципиальная позиция относительно качеств художественного произведения широко известна из интервью А. И. Приставкина.

Избранный нами сравнительно-сопоставительный план рассмотрения двух произведений одного автора требует внимательного отношения к стилевым доминантам, особенностям сюжето- и характеропостроения и т. д. Для того, чтобы проанализировать приемы воссоздания художественного пространства в произведениях «Ночевала тучка золотая» и «Кукушата, или Жалобная песнь для успокоения сердца», выделим составляющие – место действия, система образов, отношения между ними.

Одна из главных особенностей данных повестей – указание географического пространства. В первом случае – реального места действия («грязненькое Подмосковье»), во втором – вымышленного (поселок Голятвино Московской области): «Станция наша зовется Голятвино. Кратко так – Голяки. Ну и мы, естественно, Голяки. А прямо за линией напротив вокзала стоят рядком шесть домов – бараков, к станции они повернуты торцом. Вот на этих торцах, раньше наверное белых, а сейчас серых от копоти, с каких-то довоенных пор намалеваны зеленой несмываемой краской слова известной песни: «МЫ РОЖДЕНЫ, ЧТОБ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ БЫЛЬЮ!» [3] [с. 347]. Использование автором реально существующих географических названий (Подмосковье, Московская область) объясняется его приверженностью писателя к реалистическому методу. Читатель, воссоздавая в своем воображении топографическую подробность, осмысливает дальнейшие события, воспроизводимые в повестях, как имевшие место в истории нашей страны. Типичность происходящего подчеркивается введением известных фактов из жизни эпохи. Базовыми в таких случаях являются понимание соотношения общечеловеческих норм, мотивов поведения индивидумов и их адаптация в процессе изображения эпохальных отношений к воспроизводимому автором историческому времени.

Общее представление совершаемого в пределах художественного произведения весьма конкретно. Так, все основные сюжетные линии выбранных нами для анализа художественных текстов сконцентрированы вокруг одного образа – Детского дома: «Километрах в трех от станицы встали. Прямо у начала зеленых гор за деревьями были видны строения: один дом белый, двухэтажный, два других – по одному этажу, но длинные, похожие на бараки. На столбике у входа за зеленую колючую ограду висела надпись: СИЛЬКОЗТЕКНЮКОМ. Слово это было зачеркнуто мелом крест-накрест, а внизу торопливой рукой дописано: «Для переселенцев из Мос. обл. 500 ч. Беспризорные» [с. 27]. Детский дом у Приставкина – это символ всеобщего неблагополучия, неустроенности и обветшалости коренных основ русской жизни. Это по-детски чувствуют и понимают его герои – братья Кузьменыши и Кукушата: «А мы, и правда, сами напоминали зверят, брошенных для какого-то невероятного эксперимента в пустыню: «500 ч. Беспризорные». Так была обозначена наша порода. Только что означало «ч»? Чечмеков, чумаков, чудиков? А может быть, чужаков?» [с. 28]. Именно поэтому они стараются вырваться из неуютного пристанища в бесплодных поисках лучшей жизни. Отсюда так отчетливо в текстах звучит мотив дороги, связанный не только со значительными пространственными перемещениями героев, но и с предполагаемыми ими другими жизненными статусами. При этом автор точно обозначает перенос события из одной нравственно-эмоциональной точки в другую. Так, например, повесть «Ночевала тучка золотая» начинается с размышлений о Кавказе, которые во многом проясняют ситуацию и называют начальное место действия – Подмосковье – и конечное – Кавказ: «Это слово возникло само по себе, как рождается в поле ветер. Возникло, прошелестело, пронеслось по ближним и дальним закоулкам детдома: «Кавказ! Кавказ!» Что за Кавказ? Откуда он взялся? Право, никто не мог бы толком объяснить. Да и что за странная фантазия в грязненьком Подмосковье говорить о каком-то Кавказе, о котором лишь по школьным чтениям вслух (учебников-то не было!) известно детдомовской шантрапе, что он существует, верней, существовал в какие-то отдаленные непонятные времена, когда палил во врагов чернобородый, взбалмошный горец Хаджи Мурат, когда предводитель мюридов имам Шамиль оборонялся в осажденной крепости, а русские солдаты Жилин и Костылин томились в глубокой яме» [с. 7]. Такое точное воспроизведение эмоционально значимого плана взглядов героев, аллюзорное обращение к читателю позволяют создать ассоциативный контекст изображаемого. Для этого писателю-реалисту достаточно часто приходится использовать прием умолчания. Не исключение и повесть «Кукушата», в которой место действия первоначально не указано. Это связано с особым построением произведения. А. И. Приставкин использует рамочную композицию, при которой основное повествование обрамлено описанием одних и тех же событий, объясняющих характер, место и время действия. Однако в анализируемых нами повестях констатация перемещений героев дана весьма обстоятельно. Например, включается подробный рассказ о неожиданных происшествиях на станциях («Ночевала тучка золотая») или воспроизводится содержание диалога, происходящего между детьми и проводницей («Кукушата»).

В представленных произведениях А. И. Приставкина характер изображения пространственного мира прямо пропорционально связан с развитием сюжета. При этом повествованию присущи субъективность описания, узнаваемость исторического времени и обстоятельств, топографическая конкретность. Писатель использует и ряд конкретных приемов, характеризующих авторское своеобразие в изображении мира. Так, в повести «Ночевала тучка золотая» пространственные изображения даны через две пересекающиеся призмы: ощущения, чувства, оценки героя и позицию автора. В анализируемом произведении А. И. Приставкина рассказчик совмещает повествователя и героя в одном лице. Эта сопричастность выражается через подмену местоимений «они – мы». Такой прием встречается в сцене, которая описывает долгожданную встречу Кузьменышей с горами: «За рекой Кубанью, которую мы переезжали в великий разлив тихим шажком по хлипкому, по вздрагивающему временному мосту, наведенному в недавние времена саперами, открылись нам затопленные сады, а потом на горизонте засветились и далекие горы. Мы ликовали, будто сделали в своей жизни великое открытие: «Горы! Смотрите, это же горы! Настоящие горы!» Они синели, как редкие тучки на краю неба, и ехать до них, как оказалось, предстояло еще не одни сутки! Дух захватывало от сверкающих вершин, в это время нам и правда казалось, что все наши шакальи мечты об изобилии, о сытой и замечательно радостной невоенной жизни непременно сбудутся» [с. 51] (здесь и далее выделено нами Е. Ж.).

В повести «Кукушата» повествование ведется от первого лица. При этом откровенность, высокая эмоциональная насыщенность произведения достигаются путем описания всех событий с точки зрения главного героя – Сергея Кукушкина: «Долго шли, когда уже и не думали, что близко, за угол какого-то дома завернули и обомлели! Перед нами, как на той конфетной коробке, стоял самый что ни на есть настоящий Кремль, и башня, и стена, а перед стеной красный Мавзолей Ленина. А рядом со всем этим, прямо по площади, люди ходили, будто для них нормально все это, вот так жить и ходить мимо. – Смотри? Кремль! Кремль! – закричал Хвостик, а я поскорей зажал ему ладонью рот. Я уже понял, что в Москве нельзя кричать. Как крикнешь, так менты уже глазами шарят: кто кричит? Почему кричит? И вообще, откуда такой приехал, что не кричать, как все тутошние прохожие, он не может?! Но если честно, я и сам, как Хвостик, ошалел при виде Кремля оттого, что он настоящий, а мы, хоть голяки из «спеца», а тут рядом с ним! Мы сразу дальше не пошли, чтобы опомниться, чтобы привыкнуть, что мы тут» [с. 365]. Предложенная объемная цитата отражает эмоционально-значимое пространственное представление героев и позволяет, на наш взгляд, судить о мере откровенности автора в воспроизведении чувственного мира персонажей.

Между тем, в текстах А. И. Приставкина можно выделить оппозицию пространственных единиц («грязненькое Подмосковье» - Кавказ, Голяки - Москва), которая несет в себе сложные содержательные начала. Кузьменыши и Кукушата с Кавказом и Москвой соответственно связывали мечты о другой, лучшей жизни: «Он вдруг на уроке представил себе Кавказ, где все не так, как в их протухшем Томилине. Горы, размером с их детдом, а между ними повсюду хлеборезки натыканы. И ни одна не заперта. И копать не надо, зашел, сам себе свешал, сам себе и поел. Вышел, а тут другая хлеборезка, и опять без замка. А люди все в черкесках, усатые, веселые такие. Смотрят они, как Сашка наслаждается едой, улыбаются…» [с. 20]. Или надежду на встречу со Сталиным в Кремле, который откроет им правду: «Так мы представили и к воротам пошли, чтобы товарища Сталина скорей утешить. Мы ему скажем: мы с тобой, товарищ Сталин, хоть куда, пусть и без Ленина, но по ленинскому пути. А потом уж мы спросим, как нам дальше, Кукушкиным, жить, если отцов у нас нет, а где их искать, неизвестно. А он вызовет к себе кого-нибудь из подчиненных и прикажет всех наших, кто кому отец или мать, срочно найти» [с. 367]. Однако такое яркое контрастное представление о двух противоположных мирах отвергается и автором, и его героями. Психологически оправданным считает А. И. Приставкин надежды ребят на лучшую жизнь вне привычных рутинных границ, но вместе с тем автор, следуя исторической правде, лишает своих героев благополучного существования. Особыми свойствами пространственного мира произведений писателя становятся враждебность, жестокость, безнравственность и несправедливость, и на фоне этого братская любовь, верность и преданность – это та основа, которая позволяет героям выстоять.

Любое время, изображаемое в художественных текстах, формирует в сознании читателя художественное пространство как осмысленное и измеримое. Таким образом, время внутри произведения – это форма моделирования художественного мира данного автора, выраженного на языке его временных представлений, отражающего собственное видение истории и выявляющего особенности развития человеческого мышления на определенных этапах. В повестях «Кукушата» и «Ночевала тучка золотая», как и в любом другом образце литературного жанра, концепция времени детерминирована творческим замыслом художника. Так, по воле автора происходит нарушение хронологической последовательности событий и смещение временной перспективы. В первом случае время действия начинается с финальных сцен рассказываемой истории. А. И. Приставкин описывает, как в темном сарае семеро измученных, уставших от мира жестокости и несправедливости ребят, вооруженных одной берданкой, провожают последнюю в своей короткой жизни ночь: «Я слушаю, как Сандра утешает Кукушат своим мычанием, думаю о Бесике и о Моте, и еще о Шахтере, и вот что мне приходит в голову: что с ночью у нас покончено. Больше таких ночей у нас не будет. Никогда не будет. Я точно знаю» [с. 270]. Писатель выстраивает сюжет данной повести следующим образом: сначала даются последствия происшедшего (Кукушата в сарае отстреливаются от милиции), а затем - описание событий, предшествовавших данной развязке («Да, да. Все началось с появления этой женщины. Мы из-за кустов ее сразу засекли. Да и как в нашем глухом поселочке, задрипанных Голяках, не заметить нового человека, да еще если этот человек баба, забредшая по своей дурости в наш спецрежимный детдом?»
[с. 20]). Отсюда и авторское пристрастие к прошедшей форме грамматического времени: «веселились», «не видел», «пояснил», «давали», «привезли» и т. д. Такое временное отдаление помогает писателю изложить все события, как внешние, так и внутри самих героев, уже с позиции случившегося. Однако конкретно-историческое время четко не называется автором, но определяется по приметам. Например, «поселочек у нас крошечный. Раньше он был деревней, а стал узловой станцией, большинство жителей служат на железной дороге. Уже в недавнее время, при нас, построили мастерскую для шитья военной одежды. А в церкви полуразрушенной – говорят, что в какие-то незапамятные времена там даже жили беспризорные, они-то и ободрали ее, – теперь размещается мастерская по изготовлению колючей проволоки» [с. 300].

Есть и опосредованное указание на сталинские времена. Например, эпизод встречи Сергея с матерью: «Я с твоим отцом и не жила, когда его забрали. А потом я написала, что я ни его, ни тебя не видела и ничего про вас обоих не знаю. Я от тебя сразу отказалась. Так что ты уходи... Сергей... Мне и без тебя тяжко. Они ведь ничего не прощают. Они и дядьку твоего Андрея до сих пор тягают. Могут и посадить. Особенно если узнают, что ты нашелся» [с. 401]. Автор подчеркивает, что его герои подвержены страху и боязни за свою жизнь. В этом и кроются причины нравственного падения и предательства матери по отношению к ребенку, дяди – к племяннику. В повести «Кукушата» Приставкиным сделана попытка психологического анализа природы и структуры страха (когда опасения героев, что может прерваться карьера или нарушиться привычный образ жизни, выше человеческих ценностей, а отсюда и социальная деградация личности).

В отличие от «Кукушат», в произведении «Ночевала тучка золотая» происходит смещение временной перспективы. Это подтверждается значительным количеством ретроспекций в повествовании. Градационная сетка в произведениях А. И. Приставкина, позволяющая в качестве частей выделять время объективное (конкретно историческое), субъективное (переживаемое главным героем) и авторское, на наш взгляд, дает возможность говорить о составляющих авторской модели времени.

Действие повести разворачивается в течение года – с зимы 1944 г. до января 1945-го, т. е. изображается реальное историческое время – это последний военный год. Точная датировка событий – авторская апелляция к читательскому пониманию того, что эти годы были самыми тяжелыми для всей страны и каждого отдельного человека. Война породила в людях жестокость, ненависть, нравственную пустоту. Именно с этим пришлось столкнуться детдомовцам из Подмосковья (в том числе и Кузьменышам), которых вывозили на Северный Кавказ.

Повествование приобретает субъективность, когда взгляд героя-ребенка, непосредственного участника событий, становится художественной призмой описываемого. И это свойство времени, выражающееся в субъективном переживании героев, неоднократно продекларировано автором на страницах произведения: «За свою немалую жизнь, его и Сашкину, много повидали они всяких поездов, проходящих через Томилино: санитарных с красными крестами на боках, военных с танками под брезентом, с беженцами, с трудармейцами, даже с зеками... Однажды они видели, как везли пленных фашистов, тоже в теплушках, а ихних генералов так в отдельном шикарном вагоне... Их потом по Москве колонной водили. Но этот эшелон, Колька мог поклясться, не был ни фашистским, ни беженским. Он скорей был похож на их беспризорный поезд: тоже, видать, не кормили. Так ведь шакалы и сами могли добыть себе пропитание – привычное с детства дело! А взаперти-то как добудешь?» [с. 50]. Субъектно-объектное восприятие исторического момента и непосредственная правда (арест, депортация и т. п.) искусно сталкиваются между собой, что и позволяет «ощутить» время.

А. И. Приставкин не просто изобразил судьбу двух братьев в безумном, жестоком мире, он показал мир глазами этих детей. Это предопределило особый характер повествования в целом и пространственно-временных его параметров в частности. Для Кузьменышей все происходит в настоящем времени, поэтому их временной отрезок – это «здесь и сейчас». Прошлого у них нет, потому что довоенной жизни они не помнят и не знают, а будущего может и не быть.

Авторское время определяется в произведении вполне отчетливо. Извне, с расстояния сорока отделяющих от тех осенних событий лет, из недр «удобной московской квартиры» Приставкину открывается ясная историческая картина, которая ввергла в ужас бытия и обрекла на гибель сотни детей. Ему, в отличие от героев, видны причины и следствия прошлого и известно то трагическое будущее, в котором даже время не смогло заглушить боль и горечь воспоминаний: «Эта повесть, наверное, последний мой крик в пустоту: откликнитесь же! Нас же полтыщи в том составе было! Ну хоть еще кто-то, хоть один, может, услышит из выживших, потому что многие потом, это и на моих глазах частью было, начали пропадать, гибнуть на той, на новой земле, куда нас привезли…» [с. 29].

Соединяя в своем повествовании прошедшее и будущее, художественный текст приобретает глубочайшее психологическое содержание, подчеркнутое сложностью и многогранностью изображения психических, душевных переживаний героев и автора.

Временная структура повестей сложна и многопланова, писатель Приставкин расширяет ее до такой степени, которая позволяет вместить в структуру произведений такие универсальные философские категории, как добро и зло, смерть, жизнь, милосердие и т. д. Например, «стая» Кукушкиных стоит особняком в жизни «спеца»: у них одни интересы, они поддерживают друг друга, они по-настоящему дружны. Эти дети далеко не ангелы - у них своя шкала ценностей. Они живут одним днем, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем. Но все меняется с появлением в «спеце» женщины, которая оказывается знакомой отца Сергея [с. 20]. Именно она вносит в душу мальчика смятение чувств, доселе ему неизвестных. Кукушата начинают задумываться, сопоставлять, анализировать, а главное, задают странные вопросы «воспитателям»: «Надо было не поверить и уйти. Надо было сбежать, если я хотел еще жить. Но я ждал. Чего я ждал? И зачем мне нужна была какая-то правда, если эта правда все равно опоздала? Лучше бы ее не было совсем. Но вот она, тетка, приехала, тридцать Кукушат счастливо миновала, чтобы именно меня выбрать из тридцати, и выстрелить этой правдой, и убить наповал. А я, дурачок, еще доверчиво ожидал, когда она все это проделает…» [с. 285]. Все это нарушает привычный ход жизни и приводит к бунту, вследствие которого ребята погибают.

В изображении детских страданий автор не скрывает собственной боли, своей жажды счастья для тех, кто был раздавлен несправедливыми жизненными условиями. А. И. Приставкин благоговейно относился к человеку, провозглашал ценность личности, стремясь раскрыть движение души детей, поведав их мысли и чувства. Поэтому во всех его произведениях тема поруганного детства была главенствующей. Не случайно в последние годы своей жизни он занимал пост советника президента по вопросам помилования, тем самым воплощая в жизнь идею милосердия. В этом и есть подлинный гуманизм А. И. Приставкина как человека и как писателя. Страницы его произведений полны глубинного философского содержания, познать который возможно только с помощью глубокого анализа творческого и жизненного пути автора. На наш взгляд, смысл таков: человечество только тогда станет полноценным, когда оно избавится от позора детдомовщины, когда каждый человек протянет руку помощи ребенку, попавшему в беду. Лишь из счастливого ребенка вырастет счастливый человек, а следовательно, будет счастливым человечество.