Появляется Ёж Нильс. Видит Людвига, хочет убежать.

Людвиг. Ежик Нильс, миленький! Привет!
Нильс. Не подходи! Не подходи, сказано, а то – п р о н з ю! Думаешь, я не знаю, что ты связался со всякой нечистью в соседнем лесу? Агентом у Желтого Питона работаешь?
Людвиг. Что-о-о-о?!!
Нильс. Я, может, и не все факты знаю, но Горностаи говорят, что ты продался! Не то – Желтому Питону, не то – Кобре, какого-то другого цвета... В общем, пресмыкающимся заделался. Не стыдно?
Людвиг. Это... это сплетникам должно быть стыдно! И тебе, если ты им веришь!

Нильс. Брось выкручиваться, против тебя факты! Разве не факт, что ты и твой брат – вы продали этому Удаву... или как его там?.. 77 зайцев? И что за каждого получили от этой гадины по фунту медовых пряников? Надо же: 77 фунтов! Странно, что вы не подавились еще (задумался) Слушай-ка, вот эта подробность меня немножко смущает... Тут, я думаю, кто- то преувеличил или напутал слегка. Ну, в самом деле, откуда у Питона или Удава столько медовых пряников? Взяло меня тут сомнение... Может, семерку лишнюю приписали? Может, вы всего семь фунтов получили? Или по семь на брата?
Людвиг. Гляжу я на тебя, Ежик Нильс, и меня тоже берет сомнение... Может, ты просто дурак? Может, тебе лишний ум приписали?

Нильс. Ах ты же еще и оскорбляешь?! Да тебе надо быть тише воды, ниже травы! И спасибо говорить, если знакомые не зажимают нос при виде тебя! Сейчас же отправлю в печать свежий номер «Лесного вестника!» А ну посторонись... не то пронзю насквозь! (убегает)
Людвиг. Что же это? Вранью верят, а правде – не хотят? Вранье для них интереснее, что ли? Я продал Зайцев за пряники!.. я – агент Желтого Питона!!! Кажется, у меня температура поднимается... И, наверное, всю мою жизнь меня будет тошнить от запаха медовых пряников... Ужасней всего, что никто, ни одна душа не видела, как я передавал через Гиену этот проклятый пакет...

 

Сцена 7.3.
Сова. (которая присутствует во всех сценах, она в основном спит) Я видела!
Людвиг. Сова Илона, миленькая! Видели, да? Вы, значит, мой единственный свидетель! Я – в беде, понимаете? Только вы можете доказать всем этим дуракам, что я не виноват, я хотел по правде...
Сова. Могу, да. А зачем? Нет, зачем мое свидетельство тебе– я понимаю. Но зачем оно мне? Тебя обманула Гиена Берта, а я должна объявить об этом всем. Но Гиена – известная склочница, и у нее сильная родня, большие связи... Если, скажем, судьей будет Росомаха Дагни, они выставят трехлжесвидетелей против меня одной! Тяжелое дело, малыш. Может быть, даже гиблое.
Людвиг. Ну и как же мне быть? Вы слышали, какие гадости про меня говорят?
Сова. Частично. Да, общественное мнение против тебя на данном этапе. Это еще одна причина, по которой мне нельзя вмешиваться... Нет смысла.
Людвиг. Тетушка Илона, как же так?! Вас больше всех в лесу хвалят за мудрость... Вот это она и есть?!
Сова. Лет сорок назад тебе, малыш, повезло бы больше, – ответила она. – Тогда я считала, что мудрость – это что-то вроде справедливости. Теперь же я того мнения, что мудрость – это что-то вроде моих штор. Видишь их? Чертовски удобные...
Людвиг. Шторы? При чем тут шторы?
Сова. Я хочу сказать, что мудрость – она ближе к осторожности. А шторы – это так... символ. Ну что моргаешь? Еще вопросы будут? (сова засыпает)

Сцена 8.

Смеркается. На стене появляется тень от чучела.

Появляется Тутта Карлсон.

Людвиг. Привидение! Спасите! Мамочки!

Тутта. Мамочки! Спасите! Привидение!..
Людвиг. Кто это? Кто это налетел на меня ни с того, ни с сего? И по какому праву?
Тутта. Пин-пин-пинтересно! Я вовсе не налетала! Хотя бы потому, что почти не умею летать... Сам налетел – и еще ругается!
Людвиг. Что ты делаешь здесь, совсем один и в такую темень?
Тутта. Я не один. Я одна. Я девочка.
Людвиг. Девочка?!
Тутта. Представь себе! И я боюсь идти домой... Только что я почувствовала запах Лисицы... А никого хуже Лисицы не бывает, по-моему...
Людвиг. Три «ха-ха»! А ты видала хоть одну Лису в жизни?
Тутта. Я? Я лично? Нет... А ты?
Людвиг. Ну, я-то... неоднократно... Да, среди них немало плутов... Но нельзя же всех под одну гребенку! Вот я знаком, например, с одной Гиеной – вот про кого можно сказать, что хуже дряни я не знаю... А Лисы... нет, Лисы они – как грибы: есть плохие, а есть хорошие...
Тутта. А что это ты так заступаешься за них?
Людвиг. Моя бабушка была Лисой!
Тутта. Это... шутка, да? Не очень, знаете, удачная... А как вас зовут?
Людвиг. Ну вот, сразу на «вы»... Нет, давай-ка попросту: я – Людвиг Четырнадцатый Ларсон.
Тутта. А я – Тутта Карлсон. Очень приятно. Какое у вас... то есть у тебя такое имя... загадочное. Почему-то с номером. Разве, кроме тебя, в семье еще тринадцать Людвигов?
Людвиг. Да не Людвигов, а Ларсонов. Начиная с прадедушки, нас всего 14. Но вообще-то они посчитали меня зря. У них что-то кончилось на мне. Или с меня началось... Ну, в общем, потом они, может быть, станут называть меня Первым. Поживем – увидим... Слушай, вот я гляжу на тебя и сомневаюсь: знакомиться поближе или не стоит? Цвет шубки твоей – он мне что-то напоминает... ты... птица? И у тебя желтый пух... Кажется, я влип... Ну говори прямо: курица, что ли?
Тутта. Да нет, я еще не курица,!
Людвиг. «Еще не...» Успокоила! А где ты живешь? У людей?
Тутта. Да, а что?
Людвиг. Как они, люди-то? Можно с ними... ну... кашу сварить?
Тутта. Как чудно ты спрашиваешь... Я ни разу не варила с ними кашу, а вот они с нами... (вздыхает) нет-нет, а варят бульон...
Людвиг. Как же я хочу есть, аж в животе урчит.