Классификация д. фольклора публикаторы и собиратели д.ф.

Классификация д. фольклора публикаторы и собиратели д.ф.

 

Классификация детского фольклора.

1.Поэзия пестования (Колыбельные песни, Пестушки, Потешки, Прибаутки, Докучные сказки,

2 .Бытовой фольклор( Детские народные песни, Заклички и приговорки, Детская обрядовая поэзия, Прозвища и дразнилки, Детские сказки, Страшилки)

3.Потешный фольклор( Словесные игры, Молчанки и голосянки, Поддевки, Сечки, Скороговорки, Небылицы – перевертыши, Загадки)

4.Игровой фольклор ( Формальная роль игры без поэтической организации текста, Формальная роль игры с игровой припевали, Формальная роль игры с игровой приговорали, Игры импровизации, Жеребьевые сговорки)

До середины 19 века не печаталось и специально никто не собирал. В 50-60-е годы 19 века фольклор изучался.(В.И.Даль, Шейн П.В., П.А.Бессонов и другие).

1861-62 гг «Пословицы русского народа». 1860 г Шейн «русские народные песни»

В 60-70-е годы 19 в Шейн, В.Ф. Кудрявцев, Е.А. Покровский, А.Ф. Можаровский и др.

Кудрявцев «детские игры и песни в Нижегородской губернии»

В совет. время Г.С. Виноградов (земляк), О.И. Капица, М.В. Красноженова, Мельников(сибиряк)

Г.С. Виноградов «русский детский фольклор». О.И.Капица «детский фольклор»

Савушкина «сказки и песни Вологодской области». Мельников 1970 г «монографический сборник» и «русский детский фольклор»

Изучение

С сер. 19 в. В.А.Попов, Костомаров, Можаровский, Кудрявцев.

Начало 20 в.

Виноградов впервые понятие д. фольклор. О.И. Капица «д. фольклор и быт»

Послевоенные годы В.К. Аникин, Лебедев, Василенко, Мельников.

Потешный ф. Скороговорки, Поддевки, Загадки.

Загадки

Загадка – это иносказательное изображение предмета или явления, которое предлагается отгадать. Иносказательность, метафоричность роднит загадки с пословицами. Иногда загадки и выступают в роли пословиц. Так, «Зимой и летом одним цветом» - и загадка про елку, и пословица об упрямом человеке, не желающем считаться с меняющимися обстоятельствами. Однако происхождение пословиц и загадок – разное. В древности многие вещи нельзя было называть прямо, требовались иносказания. Загадочная речь должна была сбить с толку вредоносные силы, незримо окружавшие человека. Вплоть до ХХ века сохранялась фраза «У вас товар, у нас купец», произносившаяся вовсе не в торговых сделках, а при сватовстве невесты. Загадками испытывалась не только сообразительность человека, а его осведомленность, мудрость. Информация об устройстве мира, тайнах мироздания передавалась во многих произведениях древности в форме загадок. Всё это давно ушло в прошлое, и загадки в наше время употребляются для развлечения и забавы. Молодежь развлекается загадками. Но маленьких детей загадки не только забавляют: они учат сообразительности, помогают развивать наблюдательность, сопоставлять вещи и явления, поэтически мыслить. Загадки привлекают своей замысловатостью, и это нравится детям. Мир загадок связан с окружающей жизнью. Если пословицы толковали о морали и выражали основы народной этики, то загадки предельно конкретны и обращены к тому, что мы видим и ощущаем. Тематика традиционных загадок связана с трудом и бытом русского крестьянина. Но и старинный быт во многом ушел в прошлое, и формы трудовой деятельности изменились. «Весь мир кормит, а сама не ест» - такова загадка о мельнице. Но старых мельниц нет и в помине. Самое же главное в другом. Рыба, корова, лошадь, ковшик не ушли из нашей жизни. Но загадка о лошади: «Не земледелец, не кузнец, не плотник, а первый на селе работник» - не отвечает современности. Загадка о месяце: «Над бабушкиной избушкой висит хлеба краюшка» была обыкновенной для крестьянского ребенка, но для современного городского школьника выглядит необычно. Поэтому

многие пословицы принадлежат прошлому. В загадках один предмет заменяется другим, который и описывается. Предметы в загадках находятся в движении, говорят, действуют. Топор «в лес идет, кланяется, придет домой, растянется»; пила «ела-ела дуб-дуб-дуб, поломала зуб-зуб-зуб»; лапша «сидит на ложке, свесив ножки»»; о лампочке говорят: «Висит груша, нельзя скушать». При этом загадки не просто «зашифровывают» обыденную действительность – они преображают ее, поэтизируют. Что может быть прозаичнее кочерги? Но загадка представляет ее так: «Черный конь скачет в огонь». Бытовой предмет превращается в сказочного коня. Но и в тех случаях, когда такого сказочного преображения не происходит, в загадках возникают фантастические, отступающие от реальности образы. Как и в пословицах, в их создании участвуют личные имена: «Сидит Антипка низок, на нем сто ризок» (капуста); «Стоит Егорка в красной ермолке, кто ни пройдет, всяк поклон подает»» (земляника);

«Выгляну в окошко – лежит долгий Антошка» (дорога). Об одном и том же предмете есть разные загадки, как одинаковые предметы могут быть использованы для разных загадок. Гриб подразумевался в загадках: «Маленький, удаленький сквозь землю прошел, красну шапочку нашел» и «Стоит Антошка на одной ножке». О солнце загадывали: «Бурая корова через прясло глядит». Корова появляется и в другой загадке - о ночи: «Черная корова весь мир поборола». Здесь, как и в пословицах, как и во многих других загадках, используются внутренние рифмы, появляются созвучия: «Без окон, без дверей полна горница людей» (огурец); «Белые овечки глядят из-под печки» (зубы). Поскольку загадки подразумевают вопрос (а что это такое?), некоторые загадки и строятся в форме вопроса: «Что над нами вверх ногами?» (муха); «Что вверх корнем растет?» (сосулька). В современных загадках много шуток. Не все они строятся на сопоставлении двух предметов – загадка требует внимания к своей структуре, в ней и заложена отгадка: «А и Б сидели на трубе; А упало, Б пропало, кто остался на трубе?» (И). Загадки и в наше время остаются одной из любимых детских забав.

К дразнилкам близки поддевки – лукавые вопросы и предложения, связанные с подвохом («Что значит Дуня? -? - Дураков У нас Нет. – А «Я»? – Ты один и остался»). Поддевки строятся на речевой игре и требуют от испытуемых бдительности («Скажи «медь». - «Медь». - «Твой отец – медведь»). Другой жанр детского фольклора, связанный с речевой игрой, - скороговорки. С одной стороны, скороговорки – одно из средств развития речи у детей, овладения труднопроизносимыми созвучиями, с другой – детская забава. В основе их лежит столкновение однотипных согласных: «Не руби дрова на траве двора», «Ехал грека через реку, видит грека – в реке рак, сунул грека руку в реку, рак за руку греку цап!»

Детский игровой фольклор.

В связи с возрастными особенностями и характером времяпровождения ведущее положение в устном ионическом творчестве детей занимает игровой фольклор. Игра имеет особое, исключительное значение в жизни детей. Исследователь детских игр В. Ф. Кудрявцев писал: «Если игра для взрослых по принципу своему терпима, то для детей она настолько уже естественная, что является в детском возрасте необходимостью. Для взрослых игра бывает отдыхом, а для ребенка игра — серьезное занятие, к которому он применяет свои слабые силы; для него игра — посильный труд» (4,2). Именно через игру дети во многом воспринимают окружающий их мир. Игра для детей —важный способ познания л обучения.

Дети всегда придумывали очень много самых разнообразных игр. Е. Д. Покровский в книге «Детские игры, преимущественно русские» (1878) подробно описал более 500 детских игр. Названия игр и их образы тесно связаны с крестьянским бытом. Например: «Конь», «Корова», «Козел», «Комар», «Пчелы», «Курочки», «Уточка», «Плетень», «Овин», «Косые огороды», «Жук», «Ястреб и голуби», «Гуси и лебеди», «Волки и овцы» и т. п.

В ряде детских игр мы видим подражание трудовой деятельности взрослых. Так, например, в играх «Репка», «Редька» и «Хрен» изображается выдергивание названных овощей, в игре «Просо» дети руками показывают, как просо сеют, полют, косят и сушат. В игре «Охотники» имитируется охота на диких зверей и т. п.

Многие детские игры не включают в себя никакого фольклора. Однако немало и таких игр, в которых различные фольклорные 276 произведения являются органическим и неотъемлемым компонентом. Именно в игре дети впервые выступают создателями фольклора.

В считалках довольно часто употребляются слова счета— числительные. Вот пример считалки:

Первый дал, Другой взял, Трое сели — Все поели. Кому гадки гадать? По-турецки писать?

Но считалка не только преследует определенные практические цели (устанавливает очередность для играющих), она нередко имеет и несомненное поэтическое значение. В нее могут входить различные забавные повествования. Например, кто-нибудь из играющих, касаясь поочередно рукой ребят, произносит:

«Раз, два, три, четыре, Жили мошки на квартире, К ним повадился сам друг Крестовик — большой паук. Пять, шесть, семь, восемь, Паука мы попросим: «Ты, обжора, не ходи», Ну-ка, Мишенька, води».

На кого пало слово «води», тот и становится водящим.

Отличительной особенностью считалки является использование так называемого «заумного языка». Это прежде всего распространяется на числительные. В этой связи В. П. Аникин пишет: «Приглядываясь к искажаемым формам счета в считалках, невольно замечаешь, что видоизменение словесной формы числитель-пых—общее правило для считалки: раз —ази, анзы, ранцы, разум, разин, азики и т.п.; два —двази, дванцы, дванчик и т.п.; первый —первички, первенцы, первенцики; второй, другой —дру-гичники, другенцы, другенцыки» [17, 112]. В искаженной форме в считалках могут выступать не только числительные, но и другие части речи.

Пословицы и поговорки.

Это не столько произведения искусства, сколько произведения речи. И произносились они не сами по себе, а не выделялись из речевого потока. Задача их – оценить ту или иную ситуацию, возникшую в общении людей. Ситуации же эти повторялись, так что пословицы и поговорки это обобщение социального опыта, народная мудрость. Разница между пословицами и поговорками в том, что пословицы – это законченные суждения, а поговорки – образные выражения. «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь» - пословица, «за двумя зайцами гоняться» - поговорка. Некоторые пословицы – это мудрые мысли, народные афоризмы.

«При солнышке тепло, при матери добро», «За правое дело стой смело» - эти суждения прямо выражают народную мораль, указывают нередко на образцы поведения. Но чаще пословицы иносказательны и представляют собою образные выражения, которые могут применяться в разных обстоятельствах. Пословица гласит: «Тише едешь – дальше будешь». Она вовсе не означает, что нужно ехать тихо, - не торопись, обдумай прежде хорошенько, чем что-либо делать. Сходна с нею по смыслу другая пословица: «Семь раз примерь, один раз отрежь», хотя здесь бытовые подробности совсем иные. Пословица «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда» вовсе не имеет в виду рыбную ловлю, и смысл ее: к любому предприятию нужно приложить труд и усилия. Но и приведенные примеры, хотя они иносказательны, дают все же прямые рекомендации, как надо поступать. Многие же пословицы и поговорки содержат оценку людей и их поступков не в повелительной форме, а исподволь: «Яблоко от яблони недалеко падает», «Хлеб за брюхом не ходит», «Нашла коса на камень», «Как с гуся вода». Форма их метафорична: они иносказательны. Говорят: «В тихом омуте черти водятся», но имеются в виду не черти и не омуты, а тихий, незаметный человек, совершивший такой ошеломляющий поступок, которого никто от него не ожидал, Естественно, что в социальном опыте разных народов много общего или сходного. Поэтому некоторые пословицы легко переходят от одного народа к другому. Уже в древнем Риме существовала пословица, живущая и сейчас в России: «Рука руку моет». Пословицу «Клин клином вышибают» можно найти в средневековых западноевропейских сборниках. Но обычно одно и то же убеждение выражается по-разному. Русский скажет: «Обжегшись на молоке, дует на воду»; француз: «Ошпаренная кошка боится даже холодной воды»; грек: «Кто обжегся тыквенной кашей, дует на простоквашу». Пословицы отражают быт своего народа и его историю. До сих пор можно услышать поговорку «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», восходящую к тем далеким временам, когда крестьянам было запрещено переходить от одного помещика к другому, разрешенный прежде осенью, в Юрьев день. Образный строй пословиц и поговорок создается сходными синтаксическими структурами, метафорами и метонимиями, звукописью. Для обобщения жизненного опыта особенно подходят неопределенные и неопределенно-личные формы глаголов: «Жизнь прожить – не поле перейти», «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Для рекомендаций всякого рода удобны глаголы в повелительном наклонении: «Век живи – век учись», «С родной земли – умри, не сходи», «Сам пропадай, а товарища выручай». Часто пословица состоит из двух частей, построенных одинаково (синтаксический параллелизм) и представляет собой сравнение: «Ешь пирог с грибами, держи язык за зубами», «Не красна изба углами, красна пирогами». С помощью такого параллелизма создается ритмическая организация пословиц. Пословицы звучат ритмично и благодаря звукописи – рифмам и созвучиям: «Хлеб да вода – мужицкая еда», «Не зная броду, не суйся в воду», «С кем поведешься, от того и наберешься». Поскольку пословицы иносказательны, они строятся на метафорах-иносказаниях: «Всякий кулик свое болото хвалит», «Под лежачий камень и вода не течет», «Цыплят по осени считают». Часто встречаются в пословицах и собственные имена, имеющие значение метонимии: говорится об одном человеке, но подразумеваются многие. За именами закрепляются определенные значения: Иван – недотепа, человек неблагодарный («Иван, не помнящий родства»), Макар – бедолага, с которым вечно случается что-то неожиданное («На бедного Макара все шишки валятся», «Куда Макар телят не гонял»). Имена включаются в звукопись пословицы («Мели, Емеля, твоя неделя!»). Жизнь пословиц можно проследить на протяжении нескольких столетий. Пословичные выражения нередки в произведениях древнерусской литературы, а начиная с ХУ11 века до нашего времени создавались рукописные сборники пословиц и поговорок. Многие пословицы отразили свою эпоху и ушли вместе с ней, но основной фонд пословиц в русском фольклоре сохраняется. Лучше всего он отражен в классическом сборнике замечательного писателя и собирателя фольклора В.И.Даля «Пословицы русского народа», составленном в 1860-х гг. и неоднократно переиздававшемся.

Сказки

Сказками называют рассказы о выдуманном и невозможном. Так воспринимают их и сказочники, и их слушатели. Сказками забавлялись на досуге, рассказывая их ради развлечения. Это не значит, что они лишены серьезного смысла: события, в сказках происходящие, получают нравственную оценку. Сказки не только развлекали, но и воспитывали, отвечая мечтам и устремлениям человека. По содержанию своему сказки очень разнообразны. Сказками называют и рассказы о проделках животных, и занимательные повествования о чудесных приключениях, и полные юмора народные новеллы о торжестве людей хитрых и находчивых. Поэтому сказки делят обыкновенно на три группы: сказки о животных, волшебные и бытовые. Корнями своими сказочные сюжеты уходят в далекое прошлое и связаны с мифологией. Однако сказки давно ушли от первобытных верований, и мифологические мотивы подчинены в них художественным целям: сказка тем интереснее, чем свободнее играет она с мифологическими темами. Русские сказки имеют много общего со сказками других народов, живущих на огромной территории от Индии до Ирландии. Большинствосказочных сюжетов сложилось в древних цивилизациях (в Индии, древнем Египте, на Ближнем Востоке). Но возникшие у разных народов сказочные сюжеты в процессе их культурного взаимодействия становились общим достоянием. Вот почему одинаково побеждают змея-дракона и древнегреческий герой Персей, и герои русских, французских и персидских сказок, и святой Георгий Победоносец. Уходя из дома, построенного в лесу, коза наказывает своим семи козлятам никому не отпирать дверей. Но коварный волк сумел-таки проникнуть в дом и расправиться с козлятами. Помог ему изменить голос некий кузнец. Так рассказывают сказку о козе и семи козлятах французы, немцы, русские, персы и многие другие. Но каждый народ добавляет к этому всеобщему, древнему по происхождению сюжету свои особенности, связанные с национальным бытом, национальными представлениями. Наибольшей популярностью пользовались сказки волшебные (чудесные). Чудеса в сказках – вовсе не плод воображения: они рождены первобытным мировоззрением, мифологией. Здесь отразились и магия (многие предметы имеют в сказках необычные свойства: яблоки возвращают молодость, живая вода – жизнь, кольцо бывает волшебным, силой колдовского заговора обладают слова), и вера в единство человеческого и животного миров – тотемизм (с животными в сказках вступают в брак, как в «Царевне-лягушке», от них получают чудесную помощь). В основе волшебных сказок лежат не только многие мифологические представления, но и древние обряды. Особое место занимали среди них переходные обряды. Люди в первобытном обществе делились не только на разные роды и племена, но и на различные половозрастные группы. Любой переход из одной социальной группы в другую сопровождался обрядом. Главным переходным обрядом было посвящение (инициация): юноша, достигший зрелости, переводился в группу взрослых мужчин и получал все права полноценного члена общества. Считалось, что посвящаемый временно умирает и возрождается в новом качестве. Посвящаемых подвергали довольно мучительным испытаниям: увозили в лес, где держали впроголодь, наносили разные увечья. В волшебных сказках не только нашли отражение обряды посвящения, но и сама композиция волшебной сказки часто как бы следует порядку этих обрядов. В сказках встречаются и лесной дом, и лесной учитель, а главное – обязательное посещение царства мертвых. В русских сказках это тридевятое царство. Попасть туда можно не иначе, как через сторожевую заставу – избушку на курьих ножках, обнесенную частоколом, на котором торчат человеческие черепа. Тридевятое царство может быть ограничено не только непроходимым лесом, но и огненной рекой. Чудеса, о которых сообщается в сказках, - самые разные, но рассказывают волшебные сказки, по сути дела, об одном и том же. Выдержав ряд испытаний, юноша (девушка) обретает свою суженую, и финал сказки – счастливый брак. Испытания в волшебной сказке всегда связаны с посещением иного мира - «тридевятого царства». На своем пути герой обязательно получает волшебную помощь. Он встречается с чудесным помощником. В роли таких помощников могут выступать различные существа – от людей со сверхъестественными свойствами (Опивало, Объедало, Скороход и т.п.) до животных (Серый Волк) и даже насекомых или чудесных предметов. Чаще всего герою помогает волшебный конь – Сивко-Бурко. Далее на пути героя оказывается волшебный противник. Он либо побежден в поединке, либо герой спасается от него чудесным бегством. Вернувшись в свой мир, герой устраивает свадебный пир. Волшебные сказки выросли на обрядово-мифологической основе, но со временем вскормившая их мифология перестала быть предметом веры и стала почвой для фантазирования. Произошло это уже за пределами первобытно-общинного строя, когда появилось социальное неравенство. Сказка взяла под защиту бедных и обездоленных, и любимыми ее героями стали невинно гонимые, сиротки, младшие братья и сестры, над которыми стоят старшие в семье. Они были обижены в жизни, но вознаграждены в сказке. Так волшебная сказка встает на защиту угнетенных, помогает им и устанавливает справедливость, которой не хватает в реальной жизни. Так рождаются из древних мифологических рассказов волшебные сказки, причем содержание их связывается с идеей справедливости. При относительном единстве композиции волшебные сказки распадаются на несколько тематических групп. Есть сказки волшебно-героические, где герой вступает в поединок с чудовищем и побеждает его. Всемирно известный сюжет – «Победитель змея»: герой освобождает царевну, которая предназначена в жертву змею (в западноевропейских сказках – дракону). В другой сказке («Бой на калиновом мосту») герой, младший из трех братьев, побеждает трижды многоголовых змеев и избегает опасностей, которые исходили от матери-змеихи. Противником героя может быть и Кощей Бессмертный. Герой обычно не сражается с ним, а достает яйцо, в котором находится смерть Кощея. Много сказок о чудесных супругах. Один из замечательных сюжетов – «Красавица и чудовище». Он попал и в литературу – это сказка С.Т.Аксакова «Аленький цветочек». Чудесный супруг может быть не только отвратительным чудовищем (так он заколдован), но животным или птицей. В сказке «Финист Ясный Сокол» он легко превращается из сокола в человека и обратно. Стержень повествования в этой сказке составляют поиски исчезнувшего супруга. По вине злокозненных старших сестер или собственной (она нарушает запрет) муж покидает свою жену. Она отправляется за ним в тридевятое царство. В развязке сказки они воссоединяются. Этот сюжет был известен уже в древнем Риме (сказка об Амуре и Психее). Животный облик может иметь не только муж, но и жена. Во многих сказках рассказывается о бедной падчерице, которая находит свое счастье с волшебной помощью и удачно выходит замуж. В роли того, кто награждает и испытывает, могут выступать Морозко, яга, покойная мать («Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка»). Дети особенно любят сказки о маленьких героях, избавляющихся от ведьм, великанов, яги. Сказка «Гуси-лебеди» - о том, как сестрица спасла своего братца от яги. Очень неоднозначна в сказках роль Бабы яги. Зловещая старуха, живущая в избушке на курьих ножках, передвигающаяся в ступе и заметающая свои следы, - казалось бы, она должна вызывать ужас и отвращение. Тесная избушка, похожая на гроб, слепота зловещей старухи (она героя не видит а чует: «фу-фу-фу, русским духом пахнет!») выдает в ней обитательницу царства мертвых, стоящую на его страже. Но если Змей и Кощей – всегда враги, то роль яги неоднозначна. В некоторых сюжетах яга – противница героя, с которой он сражается. В других яга – людоедка. Но чаще всего яга бывает доброй помощницей и советчицей. Героя (или героиню) она встречает неприветливо, но впоследствии указывает ему путь, дает девушке волшебный клубочек, за которым она идет по иному миру. Здесь отразилось древнее верование: умершие предки помогают живым. Есть у яги и еще одна роль: она испытывает героиню. Бедная падчерица отправлена мачехой на «тот свет», и девушка попадает к яге, дающей сиротке несколько трудных поручений. Девушка выполняет порученное, и яга превращает ее в красавицу, отпуская с богатыми дарами. Родная дочь мачехи испытания не выдерживает и наказана. На пути героя могут стоять не только существа из иного мира, но и вполне земные люди. В своей семье это завистливые братья и сестры. Иначе выглядят сказки бытовые и о животных. Стилистических

формул здесь почти нет, как и нет жесткой композиционной схемы. Но самое главное: действие этих сказок происходит не в двух мирах, «нашем» царстве и тридевятом, а в одном – нашем. Поэтому здесь не происходит ничего чудесного. И все же это сказки: все происходящее в них совершенно невероятно и в действительности невозможно. Эта невероятность особенно очевидна в сказках о животных, где животные свободно общаются на человеческом языке и поступают «по-человечески». Когда-то люди не видели разницы между животным и человеческими мирами. Но впоследствии единство двух общежитий было отнесено к глубокому прошлому: «когда звери говорили». В сказках же рисуется особый мир, где животные и люди способны вступить в общение между собой, где не только они, но и предметы выступают с людьми и животными на равных. Колобок уходит от бабушки с дедушкой, попадает к животным, но уходит и от них, пока лиса не обманывает его. Проделки и обманы – вот о чем говорится в сказках о животных. При этом сказки не отражают реальные особенности и повадки животных. В действительности волк – более умный зверь, чем лиса, а лев вовсе не наивен и простодушен, как его представляют сказки. Перед слушателями (и читателями) здесь открывается особый, сказочный мир, а не пособие по зоологии. Главный хитрец русских сказок о животных – лиса. Ее противниками, которых она оставляет в дураках, бывают звери более сильные: волк и медведь. Лиса отправляет волка ловить рыбу на хвост, притворяется пострадавшей и едет на нем верхом, напевая «Битый небитого везет»; волка и медведя обманывает она, сидя в яме. И только в толкновении со слабыми лиса проигрывает. Она не смогла перехитрить петуха, ее выгнали из заячьей избушки. Не только волшебные, но и сказки о животных не отдают победы насильнику. Появляются в сказках время от времени и домашние животные. Их выручает не столько хитрость, сколько смекалка. Устроившись на зиму в лесу, домашние животные прогоняют волков, вознамерившихся было занять их жилище (сказка «Зимовье зверей»). Такой же смекалкой отличается обыкновенно и человек. Портной избивает волка, делая вид, что снимает с него мерку. Находчивый солдат расправляется со львом. Есть особый вид сказок о животных – цепевидные. Они строятся как цепочка одинаковых сюжетных звеньев. Упомянутый «Колобок» - типичная цепевидная сказка. Совершенно одинаково описываются встречи с зайцем, волком, медведем, каждая из которых завершается песенкой колобка. Цепочка вдруг обрывается, и действие заканчивается катастрофой. Колобок съеден лисой, звери раздавлены в теремке медведем. Но финал может быть и благополучным: нашлась коза с орехами калеными, курочка достала водички для петушка, подавившегося бобовым зернышком. Цепевидные сказки – это незатейливая игра, и рассказывают их самим маленьким. Вообще большинство русских сказок о животных – это сказки детские. Малышей забавляет нелепость поступков незадачливых простаков животных (кто же ловит в проруби рыбу на хвост?), смешат их неудачи, они радуются находчивости и хитрости тех, кто попадает в опасное положение. Часто считают, что сказки о животных дают уроки морали. Однако здесь нет аллегорий, т.е. под животными не подразумеваются люди: лиса в Среди бытовых сказок много смешных. Сказки смеются над глупостью, жадностью, упрямством, другими человеческими недостатками. Жадная старуха, упрямая жена, капризная невеста, «баба хуже черта» персонажи многих сказок. Любимый герой русских бытовых сказок – Иванушка-дурачок. Он всё делает невпопад, «неправильно», и его нелепые поступки вызывают смех. Конечно, дураку часто достается от окружающих, которым он досаждает. Но сказки в целом относятся к нему с мягким юмором и даже награждают его: дуракам везет. По натуре своей он добр и беззлобен и потому заслуживает награды. Вообще набор героев бытовых сказок кажется очень пестрым и разнообразным: мужик, солдат, поп, барин, солдат, царь – сказки представляют людей разных социальных слоев. И все же в бытовых сказках представлены по сути дела два типа героев: хитрец и простофиля. Глубоких социальных характеристик сказка не дает. Хорошие сказители былин славились одновременно и как хорошие певцы. При исполнении сказок важно было мастерство рассказчика. Сказочники были настоящими артистами. Одни любили сказки волшебные и рассказывали их серьезно и неторопливо. Другие предпочитали сказки бытовые и разыгрывали их в «лицах», потешая слушателей. В маленькие спектакли превращалось исполнение сказок о животных: маленьких детей забавляло изображение «характеров» лисы, волка, медведя. Открытие сказок в народной культуре было крупным событием литературной жизни в каждой стране, и имена первых собирателей и издателей вошли в историю национальных литератур. Первыми собирателями народных сказок в Европе были замечательные немецкие ученые, впервые издавшие сказки как полноценные произведения словесности, - братья Якоб и Вильгельм Гриммы. Сказки братьев Гримм переведены на все европейские языки, и дети их очень любят. У нас в России таким первооткрывателем народных сказок стал в Х1Х веке Александр Афанасьев. Он издал сказки, собранные десятками безвестных любителей народной словесности, и связал их с древней мифологией. Сказки Афанасьева стали классическим собранием русского фольклора. Афанасьеву принадлежит и капитальное исследование «Поэтические воззрения славян на природу», в котором создана грандиозная картина древнеславянской мифологии. Братья Гримм и А.Н.Афанасьев иногда вмешивались в публикуемые сказки в соответствии со своими представлениями о том, какой должна быть настоящая народная сказка. В более поздней собирательской практике такое вмешательство было признано недопустимым. Но для детских изданий народные сказки всегда обрабатывались: устранялись особенности местных говоров, местные речения, язык сказок приближался к нормам литературного языка, усиливались моралистические акценты. Дети читают (и им читают) не сказки Афанасьева, а их переделки и пересказы. Принадлежат они видным фольклористам и писателям: И.Карнауховой, М.Булатову, А.Толстому, А.Платонову.

В первой половине XIX в.

Во второй половине XIX

С. век»

В отличие от реалистической поэзии, так прочно связанной с стихами для детей, творческая практика символистов в гораздо меньшей степени повлияла на поэзию, обращенную к детям. Напротив, как раз именно детство чаще всего возвращало поэта из надземных потусторонних сфер на землю, заставляя его убеждаться в ее конкретном реальном существовании. Поэзия символистов словно посмотрела на действительность с высоты роста ребенка, и ей открылось совершенно другое пространство. Окружающее предстало близким, ощутимым, бесконечно разнообразным и интересным.Повели к кустам мой стих...(К.Бальмонт. «Детский мир»).Дорожка ведет к таким обыденным предметам, как брусника, еж,ежевика, черника, и все это связано с детьми, а дети сродни природе:«Маше, Оле, Ане, Пете. / Травки сестры. Травки – дети» («Травки»).Бальмонт написал для детей множество стихотворений и чаще всегоон печатался в журнале «Тропинка». Но главная его книга, обращенная и кдетям и к взрослым получила название «Фейные сказки». Примечательно,что впервые «Фейные сказки» были опубликованы в журнале «Детскоечтение». В этой книге он выделил отдельный цикл «Детский мир», и здесьвсе для детей – и «Сказочки», и стихотворение «Смешной старик»:поэт,вместе с детьми, подсмеивается над ученым стариком, главное занятие которого читать книги.

Бальмонт придумал удивительную Фею («Фейные сказки»). Конечно, она может использовать в каких-то случаях свои чары, но чаще всегоона оказывается озорной, веселой, способной на бесконечные шалости девочкой. Да и окружающий ее мир – детский. Сад, куда она приходит и гдекаждый цветок предлагает ей свою дружбу, как будто состоит из цветовдетей, живущих по строгому режиму.

В этой книге сказок Бальмонт ведет своего читателя в увлекательный мирзнакомый ребенку, но переданный по-своему, с другими сюжетными подробностями («Учудищ», «Кошкин дом»). А рядом с сказочными картинамивозникают в стихах поэта совсем привычные: «За грибами» (Вот мы дружною семьей – / За грибами в лес. / Я, да ты, да он со мной, /Старый лес воскрес), «Осень» (Поспевает брусника, / Стали дни холоднее...), «К зиме»(Лес совсем уж стал сквозистый, / Редки в нем листы. / Скоро будет снегпушистый / Падать с высоты...). Конечно и в «Фейных сказках» и другихстихотворениях, напечатанных в детских журналах, встретятся сложныеметафоры и ассоциации («Осенняя радость»» «Посвист» «Облачная лестница» «От птицы к птице»), но при внимательном чтении мы поймем и увидим те краски, к которым прибегает поэт, рисуя приход весны («Праздник весны», «Солнышко-ведрышко») и другие события в жизни природы ив жизни ребенка. Не случайно Бальмонт написал несколько «Колыбельныхпесен».

В творчестве А.А. Блока стихи для детей и размышления о детскойлитературе, о потребностях детства занимают особое место. В журнале«Тропинка» (1906-1912) имеются первые публикации его стихотворений, в«Записных книжках» рассыпаны его мысли о воспитании и детских книгах, в последние годы жизни он написал немало рецензий на постановки детских сказок и высказал там интересные соображения о специфике детского восприятия. С особенной любовью он пишет о необычайно популярной в детской среде книжке «Степка-Растрепка», он помнит о своем увлечении ею в детстве, и теперь, снова, находит ее увлекательной, «оченьсмелой и жизненной, с одной стороны, и совершенно лишенной пошлости – с другой...». Объясняя интерес детей к «Степке», он видит его в «увлекательной быстроте перехода от причины к следствию» и в том, что всякнига напоминает театрального Петрушку, «а в том, что дети любят Петрушку, который все время убивает, обманывает и творит прочие пакости, яубеждался много раз.

Блок составил две книги для детей: «Круглый год: Стихотворениядля детей» (М., 1913) и «Сказки. Стихи для детей» (М., 1913). Разнообразные «твари» – зайчик, ворона, полюбившиеся нам персонажи – дедушки,бабушки и, конечно, веселая ватага играющих детей населяют «Круглыйгод». Каждое время года отличается своими неповторимыми особенностями: Весна открывается радующим детей вербным воскресеньем.

Литературная жизнь Саши Черного (псевдоним Александра Михайловича Гликберга, 1880-1932) делилась на две части. Постоянный участниксатирических журналов «Зритель», «Сатирикон», он прославился как мастер политической сатиры, направленной на представителей власти, на реакцию, царившую в обществе, и на тех «нищих духом» – людей, готовыхпримириться с унылым существованием 54.И был совсем другой Саша Черный, который печатался в разныхжурналах для детей, издавал эти стихотворения отдельными книжками(«Тук-тук. Стихи для детей». М., 1913; «Живая азбука». СПб, 1914;сб. «Жар-Птица», 1912 и др.). Для общения с детьми ему не надо былопреодолевать никаких дистанций.

Тот Саша Черный, который был известен как автор мрачноватых игорьких стихов, совершенно преображался, обращаясь к детям с безоглядной щедростью, с самым светлым чувством. Он был одним из тех поэтов,который, по выражению А. Блока, «сохранял в себе вечное детство».

Чуковский о детской лит-ре.

Сказочные поэмы К.И. Чуковского

Определить точную дату создания первой эпической поэмы-сказкиЧуковского «Крокодил» трудно, но есть два важных свидетельства. Находясь вместе в поезде по дороге в Куоккалу (теперь Репино) в гости к художнику И. Репину, Горький заговорил с Чуковским о детской литературе,к тому времени Чуковский был известен, как автор нашумевшей статьи«Нат Пинкертон». Понимая необходимость этой статьи, направленнойпротив вульгарной литературы, Горький заметил: «Сейчас одна хорошаядетская книжка сделает больше добра, чем десяток полемических статей...Вот напишите-ка длинную сказку, если можно в стихах, вроде «Конька-горбунка», только, конечно, из современного быта».62 Поездка была в 1916году. По нескольким упоминаниям Чуковского, все его попытки написать

что-то, сидя за столом, успеха не имели. И однажды, благодаря непредвиденному случаю, сказка создалась сразу же, без промедления. Вот как рассказывает об этом сам ее автор. «Но случилось так...что мой маленькийсын заболел, и нужно было рассказать ему сказку. Заболел он в Хельсинки,я вез его домой в поезде, он капризничал, плакал, стонал, чтобы какнибудь утихомирить его боль, я стал рассказывать ему под ритмическийгрохот бегущего поезда» все, что в этот момент приходило в голову.«Стихи сказались сами собой...». Ни минуту он не думал ни о форме,ни о рифме, ни об эпитетах, он торопился любым способом отвлечь мальчика от томившей его боли. «Вся ставка была на скорость, на быстрейшеечередование событий и образов, чтобы больной мальчуган не успел ни стонать, ни заплакать. Поэтому я тараторил, как шаман...».63 Признаниеэто, особенно в «шаманстве» (по существу, импровизации) объясняет многое в «Крокодиле». Внимательный читатель почувствует ритмические совпадения между сказкой и многими произведениями русской поэзии: поэмами М.Ю. Лермонтова «Мцыри» и Н. Гумилева «Мик». Но боль