С. Я. Рубинштейн психология умственно отсталого школьника

С. Я. Рубинштейн психология умственно отсталого школьника

Первая группа

Первую группу детей можно разделить на две подгруппы в зависимости от того, на каком этапе развития головного мозга ребенка происходит его поражение: А) в период внутриутробно­го развития либо в младенчестве; Б) в дошкольном либо в млад­шем школьном возрасте.

А. Дети-олигофрены.

В личных делах учащихся вспомогательных школ чаще всего встречается диагноз «олигофрения». Дети-олигофрены действи­тельно составляют основную часть учащихся вспомогательных школ. Однако олигофрения, что в переводе на русский язык оз­начает «малоумие», не является названием какой-либо опреде­ленной болезни. Олигофрения — это клинически разнородная группа. Это название состояния, возникающего после различных видов поражения центральной нервной системы ребенка в пери­од до развития его речи, т. е. примерно до года-двух лет жизни. К числу таких поражений относятся наследственные и внутри­утробные повреждения зародыша, природовые травмы и асфик­сии, а также другие заболевания, влияющие на центральную нерв­ную систему ребенка примерно до двухлетнего возраста.

При всем разнообразии причин, вызывающих олигофрению, для нее характерны следующие общие признаки" ранний срок поражения центральной нервной системы и последующее прек­ращение заболевания. При олигофрении психическое развитие ребенка происходит на неполноценной, дефектной основе, но дли­тельного течения заболевания нервной системы у ребенка нет и он практически• здоров. Особенности психического развития детей-олигофренов в значительной мере сходны, так как их мозг оказывается пораженным до начала развития речи. Различия в нарушении психики, обусловленные разным характером заболе­вания, как бы перекрываются сходными условиями психическо­го развития. Поэтому дети-олигофрены, несмотря на различия в этиологии заболевания, представляют в известной мере однотип­ную с психологической точки зрения группу.

Анализ литературы показывает, что разные исследователи вы­двигали свои гипотезы относительно «ведущего синдрома» или основного нарушения при олигофрении. Так, например, Курт Ле­вин считал таким синдромом особенности аффективно-волевой сферы. Большинство современных исследователей утверждает, что основным синдромом, или основным дефектом, наблюдающимся при олигофрении, является трудность обобщения и отвлечения (М. С. Певзнер) или слабость регулирующей роли речи (А. Р. Лурия).

Правильность любого из этих положений легко доказать, ибо при олигофрении всегда, безусловно, обнаруживается и трудность обобщения, и незрелость эмоционально-волевой сферы, и запоз­далое плохое развитие речи, и слабость ее регулирующей функ­ции. Но если попытаться все же, руководствуясь современными данными, найти центральные определяющие дефекты, то такими представляются два: во-первых, отмеченный Г. Е. Сухаревой, де­фицит любознательности, потребности в новых впечатлениях, по­знавательных интересов, слабость ориентировочной деятельности; во-вторых, замедленная затрудненная восприимчивость к новому, плохая обучаемость. К этому с годами, естественно, присоединя­ется бедность кругозора, малый запас представлений, конкрет­ность и поверхностность мышления, то есть слабость обобщений, незрелость эмоционально-волевой сферы.

Всесторонне изучавшая работоспособность больных олигофре-нией Э. А. Коробкова писала: «Одной из наиболее существенных и неправильных предпосылок, лежащих в основе большинства за­рубежных исследований состояния умственной отсталости, явля­ется представление о том, что больной олигофренией — как бы ухудшенный вариант нормы. Предполагается, что существует не­который средний уровень ума, характеризующий здорового чело­века, и что в сопоставлении с ним у олигофрена на ту или иную толику ума меньше (недаром принятый термин «олигофрения» в переводе на русский язык означает «малоумие»)...» «Олигофрен оказался, — пишет далее Э. А. Коробкова, — не просто «хуже» среднего человека, принятого за условную норму, олигофрена отличает качественное своеобразие: не худшая, а иная структура психики, жизненных установок и проявлений»¹.

Как уже отмечалось, дети-олигофрены — это основной состав учащихся вспомогательных школ. Поэтому все дальнейшие главы этой книги посвящены анализу своеобразия психического разви­тия именно олигофренов.

В этом разделе дается лишь краткое указание на то, каковы особенности их развития.

Психика ребенка-олигофрена совершенно непохожа на пси­хику нормального ребенка-дошкольника. Незрелость высших ин­теллектуальных процессов в сочетании с чрезмерной косностью поведения создает качественно своеобразную картину психиче­ского развития. Для возникновения этого своеобразия небезраз­личны, конечно, и этиологические факторы, которые часто оста­ются нераспознанными.

В медицинских заключениях, направляемых во вспомогатель­ные школы, часто значится: «Олигофрения невыясненной этио­логии» либо «Олигофрения сложной этиологии». Под сложностью этиологии подразумевается сочетание нескольких вредностей, в котором трудно вычленить основной, определяющий фактор.

По данным Г. Е. Сухаревой², следует различать три группы патогенных факторов, обусловливающих возникновение олиго­френии: неполноценность генеративных клеток родителей (в том числе наследственные заболевания и патология эмбриогенеза); вредные воздействия на плод в период внутриутробного разви­тия, родовая травма и постнатальные поражения нервной сис­темы ребенка (инфекции, травмы, ожоги) до трех лет.

Примером патологии эмбриогенеза является болезнь Дауна.

Наличие этого вида олигофрении легко устанавливается по очень характерному внешнему облику ребенка (своеобразные черты лица, диспластичная фигура, плохая моторика и т. п.). Эти дети с большим трудом усваивают общие понятия, отвлеченный счет. Память у них плохая. Поэтому обучить их чему-либо ново­му чрезвычайно трудно. Но благодаря покладистому, добродуш­ному нраву эти дети легко поддаются воздействию со стороны пе­дагога. При продуманном воспитании и режиме они правильно себя ведут и приобретают хорошие привычки. Однако самостоя­тельно ориентироваться в жизненных ситуациях не могут. Мо­рально-этические правила усваиваются ими с трудом.

Другим примером являются дети, имеющие диагноз «Олиго-френия специфической этиологии» («Lues congenita»). У них также имеются некоторые внешние признаки болезни (диспла-стичное телосложение, седловидный нос, изрезанные зубы и т. д.). Однако по внешним признакам судить о наличии болезни нельзя; в диагнозе необходимо убедиться по медицинским данным. Та­кие дети по сравнению с другими детьми-олигофренами более сообразительны. Степень их умственной отсталости не так вели­ка, но они очень истощаемы. Поэтому их успеваемость в школе оказывается посредственной. Поведение этих детей обнаружива­ет неровности: они внушаемы, эмоционально неустойчивы, легко переходят от одного настроения к другому. Некоторые из этих детей страдают текущим заболеванием — сифилисом мозга.

К числу олигофренов относятся также некоторые дети из чис­ла страдающих эндокринопатией и многие другие.

Вторая группа

Ко второй группе учащихся вспомогательных школ относятся дети, страдающие текущими заболеваниями головного мозга.

Поскольку каждое текущее заболевание центральной нерв­ной системы ребенка постепенно действует на нее разрущающе, многие клиницисты обобщают такие формы понятием деменции (органическая деменция, шизофреническая деменция, эпилептиче­ская деменция). Деменция обозначает распад, который отличается от недоразвития. Клинически это логично. Такая строгость поня­тий необходима, вероятно, для комиссии по отбору детей во вспо­могательную школу. Однако специфика детского возраста — это развитие и очень ярко выраженная тенденция к компенсации.

Поэтому было бы нежелательно, чтобы учитель вспомогатель­ной школы рассматривал своих учеников, страдающих текущими заболеваниями мозга, как обреченных на деменцию. Как сви­детельствует изучение дальнейшей жизни этих детей, многие из них благодаря щадящим условиям вспомогательной школы и успехам медицины становятся практически здоровыми и хоро­шо работают. Другие сохраняют какие-то недостатки психики, но успешно их компенсируют. Настолько успешно, что эти недостат­ки становятся малозаметными в профессиональной, семейной и общественной жизни.

Однако для того, чтобы возможность компенсации стала более вероятной, учитель должен знать, каковы особенности этого про­должающего болеть ребенка. Учитель не имеет возможности рассчитывать на каждодневный надзор со стороны врача-психоне­вролога (как это бывает в больнице). Он сам должен хорошо знать, когда требуется срочная помощь психоневролога, когда не срочная, но необходимая. Учитель должен строить свою педагоги­ческую тактику с учетом особенностей больного ребенка.

а) Одним из таких текущих заболеваний является ревматиче­ское поражение нервной системы.

В прежние годы это заболевание рассматривалось как ревма­тический энцефалит, для которого характерны последствия, опи­санные нами выше. Однако в настоящее время выяснилось (Г. Е. Сухарева, М. Б. Цукер, В. Я- Деянов), что ревматическое поражение нервной системы представляет собой длительное, про­цессуальное заболевание. Оно может протекать в виде ряда при­ступов хореи, но может иметь и иные виды обострений. Иногда же оно течет вяло.

Дети, страдающие этой болезнью, отличаются крайне неустой­чивым вниманием, утомляемостью, забывчивостью. По данным М. С. Певзнер, часть таких детей может обучаться в массовой шко­ле после санаторного лечения. Наши наблюдения говорят о том,что многие из входящих в эту группу детей отличаются такой низкой работоспособностью, что их приходится переводить во вспо­могательную школу. Только там они оказываются в состоянии ус­пешно учиться и восстанавливать свое здоровье.

Дети, относящиеся к описываемой группе, отличаются также чрезмерной суетливостью, подвижностью, ранимостью. При утом­лении и волнении они становятся еще более беспокойными, сует­ливыми. Строгое замечание со стороны учителя может привести к усугублению неправильного поведения, в основе которого нет злого умысла. Отсюда следует, что к детям, перенесшим хорею, необходимо подходить особенно бережно. По отношению к ним следует осуществлять щадящий подход не только в вопросах учеб­ной и трудовой нагрузки, но и поведения. Проявляемые ими сует­ливость и беспокойство легче унять лаской или невозмутимым спокойствием. Замечания и наказания нередко приводят к резуль­татам, противоположным тем, которых хотел добиться учитель.

Кроме того, следует опасаться повторных приступов болезни, возможных при ревматизме. Необходимо с особым вниманием от­носиться к жалобам детей на изменения зрительных восприятий, появление подергиваний и на ухудшение самочувствия, чтобы во­время направить их к врачу для предупреждения обострения болезни.

Таким образом, по отношению к этим детям у олигофренопедагога впервые выявляется новая обязанность. Он должен внима­тельно наблюдать за психическим состоянием ребенка, для того чтобы вовремя заметить и совместно с врачом-психоневрологом постараться предотвратить обострение болезни либо своевремен­но поместить ребенка в лечебное учреждение.

б) Другим текущим заболеванием может быть сифилис головного мозга. Если родители (или один из них) больны сифилисом, дело может ограничиться повреждением зародыша в период вну­триутробного развития. В этом случае ребенок развивается как олигофрен. Но в отдельных случаях, помимо повреждения зароды­ша, происходит и заражение его сифилисом. Тогда родится ребе­нок, страдающий текущим заболеванием — сифилисом мозга. Дол­гие годы эта инфекция, как говорят врачи, «дремлет» и не про­являет себя. В какой-то момент психическое состояние ребенка ~~ ухудшается, начинается обострение заболевания. Очень часто та­кое обострение заболевания подкрадывается медленно, исподволь. Признаки этого обострения учителю заметны раньше, чем врачу (особенно если в школе работает врач-педиатр, а не психоневро­лог). Такими признаками могут быть: внезапное снижение успе­ваемости без понятных учителю причин, неправильности поведе­ния, а иногда слуховые обманы и беспричинные страхи. Если учи­тель заметил такого рода признаки, необходимо настойчиво доби­ваться направления ребенка на лечение к врачу-невропатологу.

Сифилис нервной системы — болезнь, которую можно вылечить, однако успеха можно достичь лишь при своевременно начатом лечении. Если же учитель не придаст значения симптомам болез­ни и не направит ребенка к врачу-невропатологу, болезнь может прогрессировать.

Иногда наблюдаются и такие случаи: у ребенка ухудшается моторика, речь, а главное, нарастает слабоумие — ребенок ста­новится некритичным, бездеятельным, беспомощным и вместе с тем самодовольным. Таковы признаки детского прогрессивного па­ралича. Это заболевание встречается очень редко, но учителю вспомогательной школы следует о нем знать. Запущенный неле­ченный сифилис нервной системы может привести к прогрессив­ному параличу.

Инфекция, вызывающая у детей впоследствии тяжелую бо­лезнь, может долгие годы таиться, ничем себя не проявляя. Де­ти, развивающиеся до поры до времени, как обычные олигофре-ны могут не привлечь внимания врача.

Учитель вспомогательной школы должен внимательно следить за изменениями умственной работоспособности детей, у которых и медицинских заключениях содержатся те или иные указания на сифилис.

в) Текущим заболеванием головного мозга является также эпилепсия. О том, как учителю следует себя вести, если припа­док возникает в школе или интернате, известно из курса невропатологии. К этому следует добавить некоторые соображения пе­дагогического порядка. Прежде всего, учитель не должен показы­вать детям, что он боится припадка. Медицинская помощь может потребоваться лишь в тех случаях, когда у ребенка возникает се­рия припадков. Обычно оказывать медицинскую помощь во время припадка не требуется.

Дети, страдающие эпилептическими припадками, могут иног­да предчувствовать наступление припадка по разным предвестни­кам (ощущение ветерка, дующего в лицо; ощущение подергивания либо онемения в ноге или руке; затрудненность речи и т. д.). Те дети, которые отличаются значительной умственной отстало­стью, долго не умеют пользоваться этими предвестниками для об­легчения своего состояния. Они чувствуют, что скоро должен на­ступить припадок, но молчат, покорно и беспомощно его ждут. Учителю очень важно уловить эти предвестники. Иногда с помо­щью врача даже удается предотвратить припадок. В других слу­чаях можно успеть вывести ребенка из класса (или вывести ос­тальных детей), уложить в кровать и т. д. Учитель может и дол­жен научить ребенка замечать предвестники припадка и расска­зывать о них старшим.

Следует также помнить, что изредка у детей-эпилептиков вмес­то припадка возникают «эквиваленты»—состояния расстроенного сознания. Во время этих состояний дети могут бежать, лезть на окна, схватить тяжелый предмет, кого-нибудь ударить и т. д. Эти состояния довольно быстро проходят. Срочной медицинской помо­щи при этом не требуется. Однако учитель ни на секунду не дол­жен отходить от такого ребенка. Кому-либо из других детей надо поручить позвать на помощь любого взрослого человека.

Психика ребенка-эпилептика заметно видоизмяется с возрас­том. Вначале на первый план выступает плохая память, забывчи­вость, неаккуратность в быту и труде. Постепенно, в процессе учения, ребенок компенсирует этот дефект. Очень часто у него вырабатывается своеобразная педантичная аккуратность, точность, бережливость. Поскольку ребенок-эпилептик испытывает затруд­нения при необходимости запомнить новый учебный материал, он обычно проявляет особую активность: старательно, много раз повторяет заданное; при воспроизведении стремится изложить мельчайшие подробности текста. Рассказы детей-эпилептиков о ка­ких-либо событиях всегда отличаются излишней детализацией, об­стоятельностью.

Мышление детей-эпилептиков очень замедленно и тугоподзижно. Так, например, усвоив какой-либо способ решения задачи, они часто пытаются решать все новые задачи старым способом. Та же инертность обнаруживается и в эмоционально-волевой сфере. Наметив куда-либо пойти, что-либо сделать, эпилептик старает­ся во что бы то ни стало осуществить свой замысел, даже если изменившиеся условия лишают эти действия всякого смысла. Рас­сердившись на кого-либо, эпилептик сердится сильно и долго пом­нит свою обиду. В малом возрасте дети-эпилептики обнаруживают безудержную вспыльчивость и даже вспышки ярости. С годами они приучаются в какой-то мере сдерживать свою гневливость и раздражительность. Такой ребенок иногда оказывается в состоя­нии сдержать свою ярость по отношению к взрослому или более сильному товарищу, но выместить свою досаду на слабом ребенке. Свою грубость и раздражительность ребенок-эпилептик иног­да маскирует чрезмерной вежливостью, доходящей до слащавос­ти и угодливости. Случается так, что ребенку удается благодаря исполнительности, предупредительности и вежливости завоевать неограниченное доверие у неопытного учителя. Пользуясь этим, ребенок-эпилептик проявляет себя деспотом в отсутствие учителя по отношению к малышам: отнимает у них сладости, бьет, вынуж­дает совершить дурные поступки. Контролируя и направляя отно­шения детей-эпилептиков с другими детьми, учитель может в то же время развивать и использовать положительные качества их психики: настойчивость, трудолюбие, аккуратность. Такие дети обычно хорошо дежурят, успешно справляются с хозяйственными поручениями и т. д.

Таким образом, учитель должен, с одной стороны, помогать ребенку, страдающему эпилепсией, возможно лучше компенсиро­вать свои недостатки (плохую память, чрезмерную инертность, раз­дражительность), с другой стороны — поддерживать и развивать свойственные таким детям трудолюбие и аккуратность. Нужно тщательно следить за их поведением в коллективе, помня о воз­можной двойственности поведения (почтительности к сильным и деспотичности к слабым). Такие недостатки характера вовсе не обязательно возникают у эпилептиков. Напротив, у них можно раз­вивать чувство справедливости и желание за нее бороться. Что же касается учебной нагрузки, она может быть, как правило, обычной.

г) Текущим заболеванием головного мозга является шизофрения. Детей, больных шизофренией, во вспомогательных' школах учится мало, так как в большинстве случаев они справляются с программой массовой школы. Но все же их можно встретить почти в каждой вспомогательной школе. Во время приступов бо­лезни у детей наблюдаются страхи, зрительные и слуховые обма­ны (галлюцинации), нелепые мысли, двигательное беспокойство.или оцепенелость. В это время их на несколько месяцев помеща­ют в больницу. Промежуток между приступами может длиться (несколько лет; в эти периоды дети практически здоровы и могут обучаться в школе. Каждый следующий приступ все более зна­чительно нарушает интеллектуальную деятельность.

Главными особенностями психики детей-шизофреников явля­ются нарастающие расстройства мышления и притупление чувств. Мысли и рассуждения детей-шизофреников отличаются причудливым, заумным характером. Они любят придумывать новые слова. В своих поступках они иногда руководствуются различными малопонятными соображениями. Некоторые дети, плохо усваивая учебную программу, обнаруживают наряду с этим какие-либо исключительные интересы и способности: к устному счету, к музы­ке и т. д. Так, например, один мальчик тонко разбирался в му­зыке, замечал ошибки в игре зрелого музыканта-исполнителя, даже сочинил музыкальный отрывок, но, несмотря на старания роди­телей, не смог научиться играть сам. Другой девятилетний маль­чик пытался сочинять сказки и рассказы причудливого содержа­ния, но никак не мог научиться писать буквы.

Иногда дети-шизофреники не в состоянии усвоить элементар­ные навыки самообслуживания, беспомощны в самых простых жи­тейских делах. Учитывая эту практическую беспомощность и за­умный характер мышления, наблюдаемый у некоторых детей-ши­зофреников, учитель должен стараться как можно раньше приви­вать им практические навыки и умения, приучая участвовать в конкретных делах детского коллектива. Некоторые родители дела­ют ошибку, позволяя таким детям сосредоточиваться на «исклю­чительных» интересах. В этом случае дети еще больше отвлека­ются от детского коллектива, от реальной жизни.

Другой отличительной особенностью психики детей-шизофрени­ков является нарастающая эмоциональная тупость. Они редко имеют друзей и подруг, иногда плохо относятся к своим родите­лям, не откликаются на сердечное отношение учителя. Воспита­телям не всегда удается установить с ними близкий контакт. Од­нако надо обязательно стараться включить этих детей в жизнь детского коллектива.

Следует также учесть, что привлекающие внимание психиат­ров явные признаки шизофрении часто обнаруживаются у уча­щихся лишь в период подросткового и юношеского возраста. В школьные годы такие дети часто рассматриваются как олигофрены. Приведем пример. Девочка А. развивалась без особеннос­тей. Из III класса массовой школы в связи с неуспеваемостью бы­ла переведена во вспомогательную, в которой проучилась семь лет. По окончании школы поступила на работу, справлялась с ней. В дальнейшем без видимых причин возникли страхи, неправиль­ное поведение, речевая расторможенность. Неоднократно стационировалась в психиатрические больницы с одним и тем же ди­агнозом—шизофрения (циркулярная форма).

При патопсихологическом исследовании выявились грубейшие нарушения мышления. Однако могла с пониманием сути переска­зывать романы Достоевского. В отдельных случаях оказывалась в состоянии устанавливать и абстрактные связи между понятия­ми. Помнила, что она окончила вспомогательную школу.

Этот пример свидетельствует о том, что среди детей, длитель­но диагностируемых как олигофрены, иногда остаются нуждаю­щиеся в лечении больные. Можно предположить, что если бы олигофренопедагог школы, где училась эта девочка, более вдумчиво присмотрелся к особенностям ее психики, то своевременно напра­вил бы ее на лечение. Течение болезни могло бы быть не столь злокачественным.

Таких фактов больше, чем представляется.

Следует также помнить, что при шизофрении возможны повторные приступы заболевания. Если у школьника вдруг возникают черты дурашливого или нелепого поведения, особенно если удается заметить, что он слышит какие-то голоса, испытывает необоснованные страхи, необходимо срочно показать его врачу-психоневрологу.

л) К числу детей, страдающих текущим заболеванием головного мозга, можно отнести также тех, у кого имеются явления гидроцефалии (водянки головного мозга). Врачи-психоневрологи обычно рассматривают гидроцефалию как осложнение после тех или иных заболеваний. Это, разумеется, верно. Однако для учителя ребенок, страдающий гидроцефалией, выступает как процессуальный больной.

Состояние этих детей очень изменчиво. Иногда в связи с увеличением давления жидкости на головной мозг оно резко ухудшается. У таких детей могут быть приступы сильных головных болей, колебания настроения. Они плохо выносят тряску, не могут прыгать, иногда плохо себя чувствуют при выполнении работы, связанной с наклонами головы вперед и вниз. Этих детей очень важно систематически показывать врачу-психоневрологу, как даже простые, проводимые в амбулатории лечебные назначения могут благотворно влиять на их состояние.

Без медицинского наблюдения и лечения состояние детей, страдающих гидроцефалией, может постепенно ухудшаться. Это ухудшение проявляется в нарастании слабоумия.

Особенности психики детей-гидроцефалов очень разнообразны, которые из них угрюмы, злы, утомляемы, другие всегда оживленны, болтливы, легкомысленны. М. С. Певзнер, изучавшая особенности развития речи у некоторых гидроцефалов, отметила, что богатство их словарного запаса и развернутость предложений могут производить впечатление полноценной речи. Однако за внешне богатой формой речи кроется очень убогое содержание: дети повторяют чужие слова и фразы, плохо понимая их смысл. В вы­сказываниях этих детей часто не содержится какой-либо самостоятельной мысли.

Для выбора мер индивидуального подхода к детям, страдающим гидроцефалией, необходим каждодневный, систематический контакт учителя с врачом-психоневрологом. Учитель испытывает значительные затруднения при необходимости оценивать поведение успеваемость этих детей, так как их состояние постоянно меняется. Учителю не всегда, например, легко понять, почему ребенок, не приготовил урок, то ли он поленился, то ли у него болела голова.

Все рассмотренные группы детей (олигофрены, дети, страдающие сифилисом нервной системы, эпилепсией, шизофренией, гидроцефалией, перенесшие травму и энцефалиты) могут иногда входить в состав учащихся вспомогательных школ.

В заключение остановимся на вопросе о значении приведенных кратких психопатологических данных для учителей вспомогатель­ных школ. Знание этих данных необходимо учителю прежде все­го для квалифицированного наблюдения за учениками. Поскольку во вспомогательных школах учатся дети, у которых возможны обо­стрения заболеваний, нужно, чтобы учитель мог правильно ори­ентироваться в признаках болезни и своевременно принять необхо­димые меры.

Признаками обострения могут быть такие явления, как ухуд­шение умственной работоспособности, неправильности поведения, нарушение восприятия и историки. Эти признаки лучше всего видны учителю и воспитателю. Поэтому на ответственности учи­теля лежит и своевременное направление ребенка к врачу в са­мом начале обострения болезни.

Еще более важно знание приведенных данных для выбора при­емов индивидуального подхода к детям при их обучении и воспи­тании. Если учитель услышит одинаково плохой ответ от двух учеников, например от ребенка-эпилептика н от ребенка, перенес­шего травму головного мозга, ему может показаться целесообраз­ным в первом случае оставить ребенка на дополнительные заня­тия, а во втором — обратить внимание на режим сна ребенка.

Знание того, какие дети отличаются повышенной утомляемостьто, помогает учителю правильно дозировать учебную и тру­довую нагрузку, распределять общественные поручения.

Знание особенностей характера и эмоциональных реакций детей позволяет выбирать правильную тактику при решении слож­ных и сравнительно простых вопросов воспитания. Одного ребен­ка полезно расшевелить, вовлечь в подвижные игры. Другому, например ревматику, чрезмерное возбуждение вредно, и если он сам предпочитает не играть, а остаться зрителем, надо предоста­вить ему такую возможность. Если ребенок-олигофрен или травматик, обидевшись, пошел погулять по саду, пусть погуляет, ос­тынет от обиды; ребенка же, больного эпилепсией, надо иметь пе­ред глазами (на случай припадка). Если на уроке вертится уче­ник, перенесший хорею, учитель скорее всего не сделает ему за­мечания. Если же будет шалить и вертеться травматик, учитель, быть может, сделает ему строгое замечание.

Конечно, не следует во всех подобных случаях поступать каж­дый раз точно так, как мы только что сказали. Многое зависит от индивидуальных особенностей каждого из детей. Но знание психопатологии может помочь учителю лучше разобраться в осо­бенностях психики учеников.

Олигофренопедагог должен непрерывно пополнять и совершен­ствовать свои знания по психопатологии, следить за всей публику­ющейся в этой области литературой. Книги профессора Г. Е. Сухаревой «Лекции по психиатрии детского возраста»¹ должны стать настольными для учителя вспомогательной школы. Кроме того, учитель должен тщательно изучать медицинские заключения и вы­писки из больничных историй болезни своих учеников, если таковые имеются в личном деле.

Методика Кооса

Созданная в 1923 г. американским психологом Коосом методи­ка получила всемирное признание и распространение. Она на­правлена на выявление конструктивного праксиса, способности к пространственной ориентировке, анализу фигуры (по чертежу) и ее последующему синтезу (из кубиков). 16 кубиков Кооса име­ют одинаковую раскраску: синюю, красную, желтую, белую, бело-красную и желто-синюю стороны. В комплекте имеются 18 чер­тежей постепенно возрастающей степени сложности. Чертежи мо­гут быть составлены из четырех, девяти или всех шестнадцати кубиков.

Методика может быть использована для исследования детей самых разных возрастов (от 4 лет и старше) в зависимости от цели исследования. Она может быть модифицирована в «обуча­ющий эксперимент». Может быть использована и как материал при исследовании уровня притязаний.

Ребенку дают кубики и какой-либо из чертежей. Затем про­сят составить из кубиков изображенную на чертеже фигуру. Це­лесообразно начинать с предъявления более легких чертежей. Можно проводить диагностическое «обучение» по специальной схе­ме, пользуясь определенными чертежами и системой дозированных подсказок к ним. Можно широко пользоваться повторением заданий, отдельных чертежей: при «обучении» предъявляется ана­логичный чертеж для самостоятельного выполнения. Хорошим приемом служит повторное выполнение того же чертежа без об­разца, только по зрительному представлению.

Данная методика позволяет выявить возможности ребенка в отношении выполнения таких мыслительных операций, как ана­лиз и синтез на материале конструктивной, внеречевой деятель­ности. Это является особенно важным критерием в тех случаях, когда ребенок не владеет речью, не понимает или не слышит об­ращенной к нему речи или по каким-либо другим причинам от­казывается от вербального контакта со взрослыми. Методика так­же позволяет выявить особые пространственные нарушения, воз­никающие при некоторых формах поражения головного мозга (ло­кализованные травмы черепа, опухоли, частичное повреждение сосудов головного мозга). Как правило, предъявление этого за­дания почти у всех детей вызывает особое отношение, заинтересо­ванность, что дает возможность выявлять их реакции на успех и неуспех и позволяет использовать методику в качестве материала при исследовании уровня притязаний.

Клипец

Методика, тоже построенная по принципу «обучающего экспе­римента», предложена и апробирована польским психологом А. Левицким. В последние годы апробирована и видоизменена дефектологами Т. И. Гудилиной и Т. Гриньковой.

Используется для выявления способности к абстрагированию применительно к детям с небольшим образовательным уровнем.

Нужно приготовить 26 небольших карточек, на которых в цве­те (либо аппликацией) изображены различные по сочетанию форм и красок орнаменты. Среди них 6 карточек, в центре которых изображен черный квадрат на различном фоне.

Нужен также секундомер.

Профессор А. Левицкий предложил закрытый вариант.

I (закрытый) вариант.

Без каких-либо предисловий или разъяснений цели и задачи опыта ребенку показывают одну из тех карточек, в центре кото­рых изображен черный квадрат, а затем говорят: «Эта карточка называется «Клипец». Это просто название ее, само слово ничего не означает». Затем показывают вторую карточку (с иным узо­ром) и говорят: «А это не Клипец». Вторая карточка кладется поверх первой. Дальше опыт идет так: ребенку показывают (по одной) заранее перенумерованные карточки и каждый раз спра­шивают: «А это Клипец или нет?» Если ребенок называет Клип-цем не Клипец, ему говорят: «Нет, это не Клипец», если он дает правильный ответ, экспериментатор говорит: «Правильно, это не Клипец».

После предъявления всех 26 карточек ребенка спрашивают: «Так какие карточки называются Клипец?» Если он отвечает пра­вильно, т. е. говорит, что карточки с черным квадратом в середи­не, опыт считается законченным.

В некоторых случаях, если по называнию карточек очевидно, что ребенок уже выделил Клипец из остальных фигурок, но за­трудняется сформулировать, какие фигурки называются «Кли­пец», ему можно (для контроля) предложить выбрать из всех карточек все Клипцы. Если же после просмотра всех 26 карточек вопрос остается неясным, просмотр повторяется второй, третий, а иногда и пятый раз, т. е. до тех пор, пока ребенок твердо не уста­новит, какие именно карточки носят название «Клипец».

II (открытый) предложенный нами вариант отличается тем, что первая карточка Клипец не накрывается следующей, а во все время эксперимента остается открытой.

В остальном эксперимент идет точно так же, как и при за­крытом варианте. Это, казались бы, небольшое различие в мето­дике проведения опыта коренным образом меняет его психологи­ческую суть. При открытом варианте ребенок может каждый раз зрительно сравнивать следующую карточку с заданным образцом «Клипец». При этом не требуется сохранять в памяти образец: процесс абстрагирования как бы освобождается от влияния па­мяти.

При исследовании психически здоровых взрослых и детей вы­явилось, что даже при закрытом варианте решение достигается после 1—2, а иногда и 3 просмотров 26 карточек. Дети-олигофрены с трудом выполняют это задание даже после 4—5 просмотров.

Закрытый вариант вообще труднее открытого. Обнаружилось, что олигофрены с трудом выполняют даже открытый вариант. Де­ти с последствиями органических заболеваний мозга решают от­крытый вариант почти как здоровые, при решении закрытого ва­рианта они приближаются к олигофренам.

 

Объяснение сюжетных картин

Одна из очень распространенных и простых проб—просьба рассказать о содержании предъявляемой ребенку сюжетной кар­тинки. Применяется для исследования особенностей интеллекту­альной и эмоциональной сферы (сообразительности, умения вы­делять существенное, эмоционального отклика) умственно отста­лых детей.

Для проведения опыта экспериментатор должен иметь набор разнообразных сюжетных картинок. Желательно, чтобы среди них были веселые, печальные, с более и менее сложным сюжетом и т. п. Для этой цели пригодны открытки — репродукции картин.

Методика проведения опыта предельно проста. Ребенку по­казывают картинку и просят рассказать, что на ней нарисовано. В редких случаях требуется мотивировка. Следует обращать вни­мание на то, насколько активно и охотно ребенок рассматрива­ет картинку. Иногда полезно заметить, сколько времени ребенок по собственному желанию рассматривает картинку.

Понимание сюжетных картинок представляет значительные трудности для детей-олигофренов. Они, в частности, обусловлены тем, что олигофрены неправильно понимают перспективные соот­ношения, плохо понимают мимику изображенных на картинках людей, медленно обозревают картинку в целом (К. И. Вересотская, И. М. Соловьев, Э. А. Евлахова). Дети-эпилептики также не скоро доходят до объяснения смысла сюжетной картинки. Это связано с тем, что они склонны к перечислению всех изобра­женных на картинке предметов и деталей.

Описание картин детьми следует записывать. При этом выяв­ляются особенности устной речи: лаконичность или чрезмерная обстоятельность речи, правильность ее грамматического строя, богатство или бедность словаря и т. д.

По отношению к картинкам, на которых изображены люди, но неясны происходящие события, это задание представляет со­бой не только интеллектуальную, но и эмоциональную задачу.

«Отыскивание чисел»

Методика может быть использована для выявления скорости ориентировочно-поисковых движений взора и определения объе­ма внимания применительно к зрительным раздражителям. При­годна лишь при исследовании детей, которые знают числа.

Для проведения опыта нужно иметь пять таблиц Шульте, представляющих собой планшеты (60X90 см), на которых написа­ны вразброс числа от 1 до 25. На ка