Преподобный Спиридон, Тримифунтский

Был тогда в Тримифунте один хлеботорговец, страдавший ненасытною жадностью к деньгам и неутолимою страстью к наслаждениям. Закупив в разных местах множество хлеба и привезя его на кораблях в Тримифунт, купец не захотел, однако, продавать его по той цене, какая в то время стояла в городе, не ссыпая его в склады, чтобы дождаться усиления голода, и тогда, продав подороже, получить большой барыш. Когда голод сделался почти всеобщим и усиливался со дня на день, он стал продавать свой хлеб по самой высокой цене. И вот пришел к хлеботорговцу один бедный человек и, униженно кланяясь, со слезами умолял его оказать милость – подать немного хлеба, чтобы ему, бедняку, не умереть с голоду вместе с женой и детьми. Но безжалостный и жадный богач не захотел оказать милость нищему. В ответ на просьбу он сказал:

- Ступай, принеси деньги, и у тебя будет все, что только захочешь купить.

Бедняк, изнемогая от голода, пошел к святому Спиридону и с плачем поведал ему о своей бедности и о бессердечии богатого.

- Не плачь, - сказал ему преподобный, - иди домой, ибо Дух Святой говорит мне, что завтра дом твой будет полон хлеба, а богатый будет умолять тебя и отдавать тебе хлеб даром.

Бедняк вздохнул и пошел домой. Едва настала ночь, как, по повелению Божию, пошел сильнейший дождь, которым подмыло житницы немилосердного сребролюбца, и водою унесло весь его хлеб. Хлеботорговец со своими домашними бегал по всему городу и умолял всех помочь ему и не дать ему из богача сделаться нищим, а тем временем бедные люди, видя хлеб, разнесенный потоками по дорогам, начали подбирать его. Набрал себе с избытком хлеба и тот бедняк, который вчера просил у торговца. Видя над собою явное наказание Божие, богач стал умолять бедного брать у него задаром столько хлеба, сколько он пожелает.

Так Бог наказал богатого за немилосердие и, по пророчеству святителя Спиридона, избавил бедного от нищеты и голода.

Спустя некоторое время один известный святому земледелец пришел к тому же самому богачу и во время того же голода. Он попросил дать ему взаймы хлеба на прокорм и обещался с лихвою возвратить данное ему, когда настанет жатва. У торговца, кроме размытых дождем, были еще и другие житницы, полные хлеба. Но он, недостаточно наученный первою своею потерею и не излечившись от скупости, и к этому бедняку оказался таким же немилосердным, так что не хотел даже слушать его.

- Без денег, - сказал он, - ты не получишь от меня ни единого зернышка.

Тогда бедный земледелец заплакал и отправился к святителю Божию Спиридону, которому и рассказал о своей беде. Святой утешил его и отпустил домой, а наутро сам пришел к нему и принес целую груду золота (откуда взял он золото – об этом речь после). Он отдал это золото земледельцу и сказал:

- Отнеси, брат, это золото торговцу хлебом и отдай его в залог, а торговец пусть даст тебе столько хлеба взаймы, сколько тебе сейчас нужно для пропитания. Когда же настанет урожай и у тебя будет излишек хлеба, ты выкупи этот залог и принеси его опять ко мне.

Бедный земледелец взял из рук святительских золото и поспешно пошел к богачу. Корыстолюбивый торговец обрадовался золоту и тотчас же отпустил бедному хлеба, сколько ему было нужно. Потом голод миновал, созрел хороший урожай, и после жатвы земледелец отдал с лихвою богачу взятый хлеб и, взяв от него назад залог, отнес его с благодарностью святому Спиридону. Угодник Божий взял золото и направился к своему саду, захватив с собою и земледельца.

- Пойдем, - сказал он, - со мною, брат, и вместе отдадим это Тому, Кто так щедро дал нам взаймы.

Войдя в сад, святой Спиридон положил золото у ограды, возвел очи к небу и воскликнул:

- Господи мой, Иисусе Христе, Своею волею все созидающий и претворяющий! Ты, некогда Ааронов жезл на глазах у царя египетского превративший в змия (Исх. 7, 10), повели и этому золоту, ранее превращенному Тобою из животного, опять принять первоначальный вид свой: тогда и сей человек узнает, какое попечение имеешь Ты о нас.

Когда он так молился, кусок золота вдруг зашевелился и обратился в змею, которая стала извиваться и ползать. Таким образом, сначала змея по молитве святого обратилась в золото, а потом также чудесно из золота опять стала змеею.

Умерла дочь Спиридона Ирина, которая свою цветущую юность в чистом девстве провела так, что удостоилась Царства Небесного. Между тем к преподобному пришла одна женщина и с плачем рассказала, что она отдала Ирине некоторые золотые украшения для сохранения, а так как та в скором времени умерла, то отданное пропало без вести. Блаженный Спиридон искал по всему дому, не спрятаны ли где украшения, но не нашел их. Тронутый слезами женщины, святой вместе со своими домашними подошел ко гробу дочери и, обращаясь к ней, как к живой, воскликнул:

- Дочь моя Ирина! Где находятся украшения, вверенные тебе на хранение?

Девица, как бы пробудившись от крепкого сна, отвечала:

- Господин мой! Я спрятала их в этом месте дома.

И она указала место. Тогда святой сказал ей:

- Теперь спи, дочь моя, пока не пробудит тебя Господь и всех во время всеобщего воскресения.

На всех присутствовавших при виде такого дивного чуда напал страх. А преподобный нашел в указанном умершею месте украшения и отдал женщине.

По смерти Константина Великого Римская империя разделилась на две части. Восточная половина досталась его старшему сыну Констанцию. Находясь в Антиохии, Констанций впал в тяжкую болезнь, которую врачи не могли исцелить. Тогда царь оставил врачей и обратился ко Всемогущему Целителю душ и телес – Богу – с усердною молитвою о своем исцелении. И вот, в видении ночью император увидел Ангела, который показал ему целый сонм епископов и среди них особенно – двоих, которые, по-видимому, были вождями и начальниками остальных. Ангел поведал при этом царю, что только эти двое могут исцелить его болезнь.

Пробудившись и размышляя о виденном, Констанций не мог догадаться, кто были эти два епископа: имена и род их остались ему неизвестными, а один из них тогда, кроме того, не был еще и епископом. Долгое время царь был в недоумении и, наконец, по чьему-то доброму совету собрал к себе епископов из всех окрестных городов и искал между ними виденных им тех двоих, но не нашел. Тогда он собрал епископов во второй раз, теперь уже в большем числе и из более отдаленных областей, но и среди них не нашел указанных Ангелом. Наконец, он велел собраться к нему епископам всей его империи.

Царское приказание, лучше сказать – прошение, достигло и острова Кипр, и города Тримифунта, где епископствовал святой Спиридон, которому все уже было открыто Богом относительно царя. Тотчас же чудотворец отправился к императору, взяв с собою ученика своего Трифиллия, вместе с которым он являлся царю в видении, и который в то время, как сказано было, еще не стал епископом. Прибыв в Антиохию, они направились во дворец к царю. Спиридон был одет в бедные одежды, имел в руках финиковый посох, на голове – митру, а на груди у него привешен был глиняный сосудец, как это было в обычае у жителей Иерусалима, которые носили обыкновенно в этом сосуде елей от святого Креста. Когда святой в таком виде входил во дворец, один из служителей, богато одетый, счел его за нищего, посмеялся над ним и, не позволяя ему войти, ударил его по щеке. Но преподобный, по своему незлобию, памятуя слова Господа (Мф. 5, 39), подставил ему другую щеку. Служитель понял, что перед ним стоит епископ и, сознав свой грех, смиренно просил у него прощения, которое и получил.

Едва только святой Спиридон вошел к царю, последний тотчас узнал его, так как в таком именно образе он являлся императору в видении. Констанций встал, подошел к преподобному и поклонился ему, со слезами прося его молитв к Богу и умоляя об уврачевании своей болезни. Лишь только святой прикоснулся к голове царя, последний тотчас же выздоровел и чрезвычайно радовался своему исцелению, полученному по молитвам Божиего угодника. Император принял его с большими почестями и в радости провел с ним весь тот день, оказывая великое уважение к своему доброму врачу.

Трифиллий тем временем был крайне поражен всей царской пышностью, красотой дворца, множеством вельмож, стоящих перед сидящим на троне царем – причем все имело чудный вид и блистало золотом – и искусной службой придворных, одетых в светлые одежды. Спиридон спросил его:

- Чему ты так дивишься, брат? Неужели царское величие и слава делают царя более праведным, чем другие? Разве царь не умирает так же, как и последний нищий, и не предается погребению? Разве не предстанет он одинаково с другими Страшному Судии? Зачем то, что разрушается, ты предпочитаешь неизменному и дивишься ничтожеству, когда должно прежде всего искать того, что невещественно и вечно, и любить нетленную небесную славу?

Много поучал преподобный и самого царя, чтобы памятовал о благодеянии Божием и сам был бы благ к подданным, милосерд к согрешающим, благосклонен к умоляющим о чем-либо, щедр к просящим и всем был бы отцом – любящим и добрым, ибо кто царствует не так, тот должен быть назван не царем, а скорее мучителем. В заключение святой заповедовал царю строго держать и хранить правила благочестия, отнюдь не принимая ничего противного Церкви Божией.

Царь хотел отблагодарить святого за свое исцеление по его молитвам и предлагал ему множество золота, но тот отказывался принять, говоря:

- Нехорошо, царь, платить ненавистью за любовь, ибо то, что я сделал для тебя, есть любовь: в самом деле, оставить дом, переплыть такое пространство морем, перенести жестокие холода и ветры – разве это не любовь? И за все это мне взять в отплату золото, которое есть причина всякого зла и так легко губит всякую правду?

Расставшись с царем и возвращаясь к себе, святой Спиридон был по дороге принят в дом одним христолюбцем. Здесь к нему пришла женщина – язычница, не умевшая говорить по-гречески. Она принесла на руках своего мертвого сына и, горько плача, положила его у ног святого. Никто не знал ее языка, но самые слезы ее ясно свидетельствовали о том, что она умоляет святого воскресить ее мертвого ребенка. Но преподобный Спиридон, избегая тщетной славы, сначала отказывался совершить это чудо, и все-таки, по своему милосердию, был побежден горькими рыданиями матери и спросил своего диакона Артемидота:

- Что нам сделать, брат?

- Зачем ты спрашиваешь меня, отче, - отвечал диакон, - что другое сделать тебе, как не призвать Христа – Подателя жизни, столько много раз исполнявшего твои молитвы? Если ты исцелил царя, то неужели отвергнешь нищих и убогих?

Еще более побуждаемый этим добрым советом к милосердию, святитель прослезился и, преклонив колена, обратился ко Господу с теплою молитвою. И Господь, через Илию и Елисея возвративший жизнь сыновьям вдовы сарептской и сонамитянки (3 Цар. 17, 17-22; 4 Цар. 4, 32-35), услышал молитву Спиридона и возвратил дух жизни языческому младенцу, который, ожив, тотчас же заплакал. Мать, увидев свое дитя живым, от радости упала мертвою: не только сильная болезнь и сердечная печаль умерщвляет человека, но иногда то же самое производит и чрезмерная радость. Итак, женщина та умерла от радости, а видевших ее смерть повергла – после неожиданной радости по случаю воскрешения младенца – в неожиданную печаль и слезы.

Тогда преподобный опять спросил диакона:

- Что нам делать?

Диакон повторил свой прежний совет, и святой опять прибег к молитве. Возведя очи к небу и вознеся ум к Богу, он молился Вдыхающему дух жизни в мертвых и Изменяющему все единым хотением Своим. Затем он приказал умершей, лежавшей на земле:

- Воскресни и встань на ноги!

И она встала, как пробудившаяся от сна, и взяла своего живого сына на руки.

На острове Кипр было одно селение, называвшееся Эрифра. Придя туда по одному делу, святой Спиридон вошел в церковь и велел одному из бывших там, диакону, сотворить краткую молитву: епископ утомился от долгого пути, тем более, что тогда было время жатвы и стояла сильная жара. Но диакон начал медленно исполнять приказанное и нарочно растягивал молитву, как бы с некой гордостью произносил возгласы и пел, явно похваляясь своим голосом. Гневно посмотрел на него святой, хотя и добр был от природы, и, порицая его, сказал: «Замолчи!» И тотчас же диакон онемел: он лишился не только голоса, но и самого дара слова, и стоял, как совершенно не имеющий языка.

На всех присутствовавших напал страх. Весть о случившемся быстро разнеслась по всему селению, все жители сбежались посмотреть на чудо и пришли в ужас. Диакон упал к ногам святого, знаками умоляя разрешить ему язык, а вместе с тем, умоляли о том же епископа друзья и родственники диакона. Но не сразу святой снизошел на просьбу, ибо суров был он с гордыми и тщеславными. Наконец, простил провинившегося, разрешил ему язык и возвратил дар слова. При этом чудотворец, однако же, запечатлел на нем след наказания, не возвратив его языку полной ясности, и на всю жизнь оставил диакона слабоголосым, козноязычным и заикающимся, чтобы он не гордился своим голосом и не хвалился отчетливостью речи.

Так, один купец, житель того же Тримифунта, отплыл в чужую страну торговать и пробыл там двенадцать месяцев. В это время жена его впала в прелюбодеяние и зачала. Вернувшись домой, купец увидел жену свою непраздною и понял, что она без него прелюбодействовала. Он пришел в ярость, побил ее и, не желая с нею жить, выгнал ее из своего дома, а потом пошел и рассказал обо всем преподобному Спиридону и просил у него совета. Святитель, сокрушаясь душевно о грехе женщины и о великой скорби мужа, призвал жену и, не спрашивая ее, действительно ли она согрешила, так как о грехе свидетельствовали уже самая беременность ее и плод, зачатый ею от беззакония, прямо сказал ей:

- Зачем осквернила ты ложе мужа своего и обесчестила его дом?

Но женщина, потеряв всякий стыд, осмелилась явно солгать, что она зачала не от кого другого, а именно от мужа. Присутствовавшие вознегодовали на нее еще более за эту ложь, чем за самое прелюбодеяние, и говорили ей:

- Как же ты говоришь, что зачала от мужа, когда его двенадцать месяцев не было дома? Разве может зачатый плод двенадцать месяцев и даже более оставаться во чреве?

Но она стояла на своем и утверждала, что зачатое ею дитя дожидалось возвращения своего отца, чтобы родиться при нем. Отстаивая эту и подобную ложь и споря со всеми, она подняла шум и кричала, что ее оклеветали и обидели. Тогда святой Спиридон, желая довести ее до раскаяния, кротко сказал ей:

- Женщина! В великий грех впала ты – велико должно быть и покаяние твое, ибо для тебя все-таки осталась надежда на спасение: нет греха, превышающего милосердие Божие. Но я вижу, что в тебе прелюбодеянием произведено отчаяние, а отчаянием – бесстыдство, и было бы справедливо понести тебе достойное и скорое наказание. И все-таки, оставляя тебе место и время для покаяния, мы во всеуслышание объявляем тебе: плод не выйдет из чрева твоего, пока ты не скажешь истины, не прикрывая ложью того, что и слепой, как говорится, видеть может.

Слова святого в скором времени сбылись. Когда жене купца наступило время родить, ее постигла лютая болезнь, причинявшая ей великие мучения и удерживавшая плод в ее чреве. Но она, ожесточившись, не захотела признаться в своем грехе, в котором и умерла, не родивши, мучительною смертью. Узнав об этом, святитель Божий прослезился, пожалев, что он судил грешницу таким судом, и сказал:

- Не буду я больше произносить суда над людьми, если сказанное мною так скоро сбывается над ними на деле.

В Тримифунте жил один купец, который имел обычай брать у святого Спиридона взаймы деньги для торговых оборотов. Когда по возвращении из поездок торговец приносил взятое обратно, то святой обыкновенно говорил ему, чтобы он сам положил деньги в ящик, из которого взял. Так мало заботился угодник Божий о временном приобретении, что и не справлялся даже никогда, правильно ли уплачивает должник. Между тем купец много раз уже сам вынимал, с благословения святого, из ящика деньги и сам опять вкладывал туда принесенные обратно, и дела его процветали. Но однажды, увлекшись корыстолюбием, он не положил принесенного золота в ящик, а оставил его у себя, святому же сказал, что вернул. В скором времени он обнищал, так как утаенное золото не только не принесло ему прибыли, но и лишило успеха его торговлю и, как огонь, пожрало все его имущество. Тогда купец опять пришел к преподобному и попросил у него взаймы. Святой Спиридон отослал его в свою спальню к ящику с тем, чтобы взял золото сам. Он сказал купцу:

- Ступай и возьми, что ты сам положил.

Купец пошел и, не найдя в ящике денег, воротился к святому с пустыми руками. Преподобный сказал ему:

- Но ведь в ящике, брат мой, не было до сих пор ничьей руки, кроме твоей. Значит, если бы ты положил тогда золото, то теперь мог бы опять взять его.

Купец, устыдившись, пал к ногам святителя и просил прощения. Святой Спиридон тотчас же простил его, но при этом сказал, в назидание ему, чтобы он не желал чужого и не осквернял совести своей обманом и ложью. Ведь неправдою приобретенная прибыль есть не прибыль, а, в конце концов, – убыток.

Во время Великого поста к святому Спиридону пришел странник. Чадолюбивый пастырь увидел, что гость очень устал, и попросил дочь:

- Омой ноги этому человеку и покорми его.

Но в доме архиерея не оказалось даже хлеба и ячменных лепешек; их не испекли, поскольку в тот день славный учитель воздержания вместе с домочадцами совсем не вкушал пищи. Девушка не смогла найти ничего из постных припасов. Тогда святитель из сострадания к изможденному долгой дорогой путнику, попросив у Бога прощения, велел дочери сварить мясо свиньи, засоленное в их доме.

Когда дочь приготовила мясо, Спиридон пригласил странника сесть с ним за стол. Владыке пришлось есть свинину, ибо правило гостеприимства требовало от деликатного хозяина приступить к трапезе вместе с путником. Можно себе представить, как изнурен был странник и насколько его ослабевшее тело нуждалось в пище, если усердный хранитель чистоты решился нарушить великий пост.

Однако гость не сразу согласился вкусить мясо. Он боялся прервать пост и называл себя христианином. Тогда Спиридон убедил его словом апостола Павла:

- Тем более тебе не следует отказываться от еды. Ведь в Священном Писании сказано: все чисто для чистых (Тит. 1. 15).

Бесстрастный подвижник преступил строгий устав человеческий ради исполнения святой заповеди Христовой, по которой любовь к Богу и людям есть благо, высшее из всех благ.

 

Святой пророк Илия

Так как Бог требует от грешных людей добровольного обращения, а в ожесточенных сердцем израильтянах не было такого стремления к добру, то пророк Илия сильно возревновал о славе Божией и о спасении людей, просил Бога наказать израильтян временно, чтобы хоть таким средством отвратить их от нечестия. Но зная в то же время, что Господь, по Своему человеколюбию и долготерпению, не скор к наказанию, Илия, по великой своей ревности о Нем, осмелился просить Бога повелеть ему, Илии, наказать законопреступников, в той мысли, что не обратятся ли они к покаянию, когда будут наказаны человеком. И неотступно просил о сем Илия Бога, пока не получил просимое от всещедрого Господа: премилостивый Господь, как чадолюбивый отец, не хотел опечалить любимого слугу Своего, сыновне Ему служащего и даже самой малой Его заповеди не нарушившего; но так как Илия во всем был послушен Ему и никогда ничем не прогневал Его, то Он и внимал прошениям и молитвам верного раба Своего, не опечаливая его неисполнением их.

В то время в Израиле царствовал беззаконный царь Ахав, имея стольным городом своим Самарию (этот город был уже третьей столицей царства Израильского: первой столицей был Сихем, в колене Ефремовом, второй – Ферс, в колене Манассиином, третьей – Самария, опять в Ефремовом колене). Ахав женился на Иезавели, дочери царя Сидонского Ефваала. Иезавель, как язычница, принесла с собой в новое отечество своего идола Сидонского бога Ваала. Ахав же построил для него в Самарии капище и поставил там жертвенник ему. Сам поклонялся Ваалу, как богу, и всех израильтян принуждал кланяться сему идолу. Чрез это он вскоре до крайности развил в своем царстве идолопоклонство, чем более всех царей, царствовавших до него над Израилем, прогневал Господа Бога Вышнего. И вот к этому-то царю и пришел пророк Божий Илия, исполненный ревности по Богу, и обличал его в заблуждении, - что он, оставивши Бога Израилева, сам кланяется бесам и вместе с собой весь народ свой влечет к погибели. Видя же, что царь не слушает его увещаний, святой пророк к словам приложил дело, предав наказанию царя-богопротивника и подданных его. Он сказал:

- Жив Господь Бог всемогущий, Бог Израилев, пред Которым я стою, - если в эти годы будет на землю роса или дождь, то не иначе, как только по моему слову.

Сказавши это, Илия ушел от Ахава, и, по слову пророка, небо заключилось, и настала засуха: ни одна капля дождя или росы не упала на землю. Вследствие засухи был полный неурожай хлебов, и наступил голод. Ибо, когда согрешает один царь, и на всех подданных гнев Божий приходит (как и прежде вследствие грехопадения одного Давида страдало все царство).

Пророк же Божий Илия ожидал, что Ахав, царь Израильский, будучи наказан, осознает свое заблуждение, обратится к Богу с покаянием, а вместе с собой обратит на путь истинный и развращенный им народ. Но когда святой Илия увидал, что Ахав, подобно Фараону, остается ожесточенным, не только не думает оставить нечестие, но, наоборот, более и более погружается в бездну зла, преследует и даже убивает людей, благоугождающих Богу своей жизнью, то продолжил наказание на другой и на третий год. В это время исполнилось слово первого Боговидца – святого пророка Моисея, сказанное Израилю: «Будет небо над тобою медью, а земля под тобой жезлом», потому что, при заключившемся небе, земля не имела влаги и не давала никакого плода.

Так как воздух был всегда зноен, и всякий день от палящего солнца стояла сильная жара, то все деревья, цветы и трава завяли, - плоды погибли, сады, нивы, поля сделались совершенно пусты, и не было на них ни пахаря, ни сеятеля. Вода в источниках иссякла, малые реки и потоки совсем высохли, и в больших реках количество воды уменьшилось, вся земля сделалась безводной и сухой, и умирали от голода люди, скот и птицы. Такое наказание постигло не только израильское царство, но и окрестные страны. Ибо когда в городе загорится один дом, пожар распространяется и на соседние дома.

Так случилось и в поднебесной: один народ израильский навлек на себя гнев Божий, а страдала вся вселенная. Но все сие произошло не столько от гнева Божия, сколько по ревности о славе Божией пророка Илии. Ибо премилосердный и человеколюбивый Господь, по безмерной благости Своей, видя бедствие людей и гибель всяких животных, уже готов был послать дождь на землю, но Он удержался от сего, чтобы исполнить решение Илии и чтобы не оказались ложными слова пророка: «Жив Господь, - от сего времени не упадет на землю дождь или роса разве только по моему слову».

Сказавший же это настолько был объят ревностью по Богу, что и себя не щадил, ибо знал, что, когда истощится на земле запас пищи, и ему, как и всем людям, предстоит терпеть голод. Но он пренебрег этим, ибо предпочитал лучше умереть от голода, нежели помиловать нераскаянных грешников, враждующих против Бога.

Что же творит всеблагий Бог? Он посылает пророка Илию в некоторое уединенное место, далекое от жилищ человеческих, говоря:

- Иди на восток и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам Я повелел кормить тебя там.

Сделал же сие Господь для того, чтобы избавить Илию от убиения его Иезавелью, чтобы Илия не погиб от голода и чтобы посредством воронов и Хорафского потока возбудить в Илии сострадание к людям, страдающим и погибающим от голода и жажды. Вороны в сравнении с другими птицами обладают особенными свойствами: они очень прожорливы и не имеют никакого чувства жалости даже к птенцам своим, ибо ворон, лишь только выведет птенцов своих, покидает их в гнезде, улетая в другое место и обрекая птенцов на смерть от голода. Только Промысел Божий, пекущийся о каждой твари, спасает их от смерти: в рот к ним сами собой прилетают мухи, которых птенцы и проглатывают. И всякий раз, когда вороны, по повелению Божию, прилетая каждый день к пророку, приносили ему пищу – утром хлеб, а вечером мясо, совесть в Илии - этот внутренний в человеке голос Божий - взывала к его сердцу:

«Смотри, вороны, будучи по природе дикими, лакомыми, прожорливыми, не любящими своих птенцов, как заботятся о твоем пропитании: сами голодны, а тебе приносят пищу. Ты же, сам человек, не имеешь сострадания к людям, и не только людей, но и скот и птиц хочешь уморить голодом».

Также, когда чрез некоторое время увидал пророк поток высохшим, Бог сказал ему:

- Время уже помиловать мучимую тварь и послать ей дождь, чтобы и тебе самому не умереть от жажды.

Но ревнитель Божий крепился, - напротив, он молил Бога, чтобы не было дождя до тех пор, пока будут наказаны еще не наказанные и пока погибнут на земле все враги Божии. Тогда опять Господь, премудро склоняя Своего раба к милосердию, послал его в Сарепту Сидонскую, находившуюся не под властью царя Израильского, к бедной вдове, чтобы он размыслил в себе, какое бедствие нанес он не только людям богатым и состоящим в супружестве, но и бедным вдовам, которые не только во время голода, но и в годы урожаев хлеба и всякого земного обилия часто не имеют дневного пропитания.

Пророк, пришедши к воротам этого города, увидал вдову, несущую дрова, не более двух поленьев; ибо у нее в кадке была одна только горсть муки и немного масла в кувшине. Так как Илия был мучим голодом, то он попросил у вдовы кусок хлеба. Вдовица же, поведавши ему о своей крайней бедности в последнее время, сказала, что она хочет для себя и для своего сына из оставшейся у нее муки приготовить в последний раз обед, а потом им предстоит умереть от голода.

Человек Божий мог бы этим умилиться и сжалиться над всеми бедными вдовами, страдающими от голода; но великая ревность по Богу побеждала все, и он не оказывал никакого милосердия к погибающей твари, желая прославить творца и показать всей вселенной Его всемогущую силу. Имея же от Бога, по вере своей, дар чудотворения, Илия сотворил так, что мука и масло в доме вдовицы оставались неистощимыми; и он был питаем вдовицей до тех пор, пока прекратился голод. Пророк и умершего сына вдовицы воскресил молитвой, соединенной с троекратным дуновением на умершего, как о том написано в Слове Божием.

Существует сказание об этом воскрешенном сыне вдовицы, что имя ему было Иона, что именно он, придя в возраст, сподобился пророческого дара, был послан в Ниневию, проповедовал покаяние; будучи же поглощен в море китом и чрез три дня выброшен им, прообразовал собою тридневное Христово воскресение, как в пророческой книге и в житии его подробно повествуется.

По прошествии трех бездождливых и голодных лет всеблагий Бог, видя создание Свое совершенно уничтожающимся на земле от голода, умилосердился и сказал рабу Своему Илии:

- Пойди, явись Ахаву; я хочу помиловать творение Свое и по твоему слову послать дождь на высохшую землю, напоить ее и сделать плодоносною. Ахав уже склоняется к покаянию, ищет тебя и готов послушаться тебя во всем, что ты прикажешь ему.

Пророк тотчас же из Сарепты Сидонской отправился в Самарию, стольный город Израильского царства. У царя Ахава был в то время домоправителем некто Авдий, верный слуга ему и человек богобоязненный. Он скрыл от убиения Иезавелью сто пророков Господних, поместив их в двух пещерах, по пятидесяти в каждой, и питал их хлебом и водой. Призвав к себе этого домоправителя, царь Ахав (еще до прихода к нему Илии) послал его поискать при высохших потоках травы, чтобы было чем прокормить уже немногих оставшихся в живых коней и другой скот. Лишь только Авдий вышел из города, то встретил святого пророка Илию, поклонился ему до земли и сказал, что Ахав тщательно искал его во всем царстве своем. Святой Илия отвечал Авдию:

- Поди, скажи господину своему: вот я, Илия, иду к нему.

Авдий отказывался, говоря:

- Боюсь, как бы, когда я пойду от тебя, Дух Господень не перенес тебя в другую страну, и я окажусь тогда лжецом пред господином своим, и он, разгневавшись на меня, убьет меня.

Илия отвечал:

- Жив Господь сил, пред Которым я предстою! Сегодня же я покажусь Ахаву!

Авдий воротился и сказал царю. Ахав поспешил выйти навстречу человеку Божию. Когда же он увидал Илию, то от затаенной в нем злобы к пророку не мог удержаться от жестокого слова и сказал Илии:

- Ты ли это, развращающий Израиля?

Пророк же Божий безбоязненно отвечал Ахаву:

- Не я развращаю Израиль, а ты и дом отца твоего, оставившие Господа Бога своего и почитающие скверного Ваала.

После сего пророк Божий, как имеющий в себе силу помощи Божественной, начал со властию приказывать царю, говоря:

- Немедленно пошли и собери ко мне на гору Кармиль все десять колен Израилевых, приведи четыреста пятьдесят бесстыдных пророков Вааловых и четыреста пятьдесят нечестивых пророков, служащих другим идолам на горах высоких и в рощах, питающихся от стола Иезавели; пусть они вступят в спор со мною о Боге, и увидим, который есть Бог Истинный.

Тотчас же царь, разослав гонцов по всей земле Израильской, собрал бесчисленное множество народа, и всех нечестивых пророков и жрецов созвал на гору Кармиль, и сам туда пришел.

Тогда ревнитель Божий Илия, ставши пред собравшимися, обратился к царю и ко всему Израильскому народу с такими словами:

- Долго ли вы будете хромать на оба колена ваши? Если Господь Бог, выведший вас рукою крепкою из Египта, есть Бог, то почему не следуете Ему? Если же Ваал есть бог ваш, то идите за ним.

Народ молчал, да и не мог что-нибудь ответить, ибо всякий израильтянин своею совестью был обличаем в заблуждении. Тогда Илия продолжал:

- Вот что: чтобы вам ныне познать Истинного Бога, делайте то, что я буду приказывать вам. Вы видите, что я только один во всем Израиле остался пророком Господним; всех же других пророков вы убили; видите также, сколь много здесь пророков Вааловых. Итак, дайте нам двух тельцов для жертвоприношения: одного – мне, а другого – жрецам Вааловым; но огня не надо нам. На чью жертву с неба спадет огонь и попалит ее, бог того и есть Истинный Бог, и все должны поклониться Ему, а не признающие Его пусть будут преданы смерти.

Выслушав эти слова, весь народ одобрил решение пророка Божия и сказал:

- Пусть будет так; слово твое хорошо.

Когда же в середину собрания были приведены тельцы, святой Илия сказал нечестивым пророкам Вааловым:

- Выберите себе одного тельца, и вы первые приготовьте жертву, ибо вас много, а я один, и приготовлю после. Положив же на дрова тельца, огня не возжигайте, но молитесь вашему богу Ваалу, чтобы он с неба послал огонь и сжег вашу жертву.

Бесстыдные пророки так и поступили. Бросив жребий, они взяли тельца, построили жертвенник, положили на него достаточное количество дров, закололи тельца, разделили его на части, положили их на жертвенник поверх дров, и начали молиться Ваалу своему, чтобы он послал огонь на жертву их. Они призывали имя его с утра до полудня, крича:

- Послушай нас, Ваал, послушай!

Но не было ни голоса, ни ответа. Принялись они скакать вокруг жертвенника, но все напрасно. В полдень пророк Божий посмеялся над ними:

- Кричите громче, - говорил он, - чтобы бог ваш услыхал вас; должно быть, он сейчас несвободен: или занят чем-нибудь, или с кем беседует, или пирует, или уснул; кричите как можно громче, чтобы разбудить его.

Лжепророки громким голосом звали Ваала и, по обычаю своему, кололи себя ножами, а другие били себя бичами до крови. Пред наступлением вечера святой Илия Фесвитянин сказал им:

- Замолчите и перестаньте; уже время быть моей жертве.

Почитатели Ваала перестали. Тогда Илия, обратясь к народу, сказал:

- Подойдите ко мне!

Все подошли к нему. Пророк взял двенадцать камней по числу колен Израилевых, построил из них жертвенник Господу, затем, положив на жертвенник дрова, разделил тельца на части, положил их на дрова, вокруг жертвенника выкопал ров и приказал людям, чтобы они, взяв четыре ведра, лили воду на жертву и на дрова; так и сделали. Илия приказал повторить; повторили. Приказал в третий раз сделать то же, и сделали. Вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водой. И возопил Илия к Богу, обратя взор свой к Небу, говоря:

- Господи Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев! Услышь ныне меня, раба Твоего, и пошли с Неба огонь на жертву, чтобы все сии люди ныне познали, что Ты – Един Бог Израилев, а я – раб Твой, и Тебе принес жертву сию! Услышь меня, Господи, ответь мне огнем, чтобы сердца людей сих обратились к Тебе!

И упал от Господа с Неба огонь, и уничтожил все сожигаемое – и дрова, и камни, и золу, и даже воду, которая была во рву, - все истребил огонь. При виде этого весь народ пал лицом на землю, взывая:

- Воистину Господь есть Бог един, и нет другого Бога, кроме Него!

Илия сказал народу:

- Задержите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не убежал.

Народ исполнил его приказание, и Илия отвел их к потоку Киссону, впадающему своими водами в Великое море. Там он своими руками заколол их, и нечестивые трупы их бросил в воду, чтобы земля не осквернилась ими и чтобы воздух не заражался смрадом от них. После этого святой Илия велел царю Ахаву скорее пить и есть, и запрягать коней в колесницу, чтобы отправиться в путь, потому что скоро пойдет большой дождь, который омочит все. Когда Ахав сел есть и пить, Илия взошел на гору Кармиль. Наклонившись к земле, он положил лицо свое между коленами своими и молился Богу о ниспослании дождя на землю. Тотчас же по молитве его, как бы ключом, отверзлись Небеса, и выпал большой дождь, который омочил всех и жаждущую землю обильно напоил. Тогда Ахав, осознав свое заблуждение, на пути в Самарию оплакивал грехи свои. Святой же Илия, опоясав чресла свои, пеший шел впереди его, радуясь о славе Господа Бога своего.

 

***

Сыны пророческие, жившие в Весил, подошедши к Елисею наедине, сказали ему:

– Знаешь ли ты, что Господь возьмет от тебя господина твоего над главою твоею?

Елисей отвечал:

– Знаю и я, но молчите.

После этого Илия сказал Елисею:

– Оставайся здесь, меня же Господь послал в Иерихон.

Елисей ответил ему:

– Жив Господь и душа твоя, что не оставлю я тебя, – и пришли оба в Иерихон.

Сыны пророческие, которые были в Иерихоне, подошедши к Елисею, сказали ему:

– Знаешь ли ты, что сегодня Господь возьмет от тебя господина твоего над главою твоею?

Елисей отвечал:

– Я узнал уже, молчите.

Святой Илия опять сказал Елисею:

– Оставайся здесь, потому что Господь послал меня к Иордану.

Елисей же отвечал:

– Жив Господь и жива душа твоя, что я не отстану от тебя, – и пошли вместе.

Вслед за ними, в отдалении от них, пошли пятьдесят человек из сыновей пророческих; когда оба святые пророки дошли до Иордана, Илия взял свой плащ, свернул его и ударил им по воде; вода расступилась на обе стороны, и они прошли оба чрез Иордан посуху. Перешедши Иордан, Илия сказал Елисею:

– Проси у меня, что бы мне для тебя сделать, прежде, нежели я буду взят от тебя.

Елисей отвечал:

– Прошу, чтобы духа, который в тебе, было во мне вдвое больше, чем в тебе.

Илия сказал:

–Трудного ты решился просить; но, впрочем, если увидишь, как я буду от тебя взят, то будет по-твоему; если же не увидишь, то не получишь.

Когда они шли и разговаривали так, вдруг внезапно явились колесница и кони огненные и разлучили их друг от друга, причем Илия в вихре был взят на Небо. Елисей же смотрел и восклицал:

– Отче, отче! Колесница Израилева и конница его! (Этими словами он как бы говорил: ты, отче, был всею силою для Израиля: твоею молитвою и ревностию ты помогал Израильскому царству гораздо более, чем помогали ему великое множество военных колесниц и всадников вооруженных).

Елисей уже более не видел Илии. Тогда он взялся за одежды свои и в скорби разодрал их. Вскоре упал к ногам его брошенный свыше плащ Илии. Подняв его, Елисей остановился на берегу Иордана и, разделив им подобно Илии воду на обе с<