Олоннэ, по-прежнему полный ненависти и злобы, приказал прикончить всех раненых.

Один из рабов бросился на колени перед Нау и стал молить о пощаде: он «расскажет всю правду». — Правду? Какую правду?

Заинтригованный, Нау обещал этому человеку жизнь и даже свободу. Тогда раб признался, что он был взят на корабль в качестве палача: «Я должен был повесить всех пленников, которых взял бы мой капитан, чтобы устрашить ваш народ (Францию) и чтобы отныне вы не смели подходить к этому берегу».

Только колоссальное усилие воли и уважение к данному слову не позволили разъяренному Нау убить палача прямо на месте. Но он с лихвой отыгрался на его хозяевах и товарищах по команде: Нау заставил их по одному подниматься по трапу на палубу и, когда они постепенно появлялись над палубой, он собственноручно ударом сабли отсекал им головы.

Это ужасное обезглавливание — так любимое Монбаром — длилось, пока все пленники не были убиты, кроме одного последнего. Этот последний был отправлен с письмом к губернатору Гаваны. Нау писал ему, что выполнил его указания, проделав с его людьми то, что он сам хотел сделать с флибустьерами. Олоннэ добавил еще, что ему было очень приятно получить такие указания именно от него и что губернатор может быть уверен в том, что все испанцы, которые будут взяты в плен, будут подвергнуты той же процедуре. В конце письма Олоннэ пожелал губернатору самому оказаться в их числе, но что касается самого Нау, то он скорее покончит с собой, чем попадет в руки к испанцам.

Разумеется, губернатор захотел ответить на такое издевательское письмо еще большими жестокостями: он решил отправить посланцев во все порты «Индии» с приказами повесить всех французских пленных, которые находились в заключении, ожидая отправки в. Испанию.

Но члены его правления знали, к чему приводит война с пиратами, жаждущими возмездия, и заметили ему, что каждый месяц число испанцев, плененных англичанами или французами, было в сто раз больше, чем выходцев из этих стран, которых удалось схватить испанцам, и что реакция противника, которая незамедлительно последует после подобных официальных мер, как предлагает губернатор, будет иметь гибельные последствия для Испании. В результате, пока только один Олоннэ был объявлен вне закона.

Его это абсолютно не волновало. Он имел уже то, что ему было нужно: хороший корабль. В 1666 году на Тортуге Олоннэ повстречал другого известного флибустьера Мигеля Баска, который только что «поднялся» на корабль таким же способом, то есть взяв штурмом, под дулами пушек гавани Порто-Бельо, галион эскадры Тьерра Фирма с миллионом пиастров на борту. По указанию французских властей, которые примкнули к испанским и знали хорошо восточный берег Южной Америки (где они всего лишились), было решено сформировать небольшую эскадру. Олоннэ стал ее адмиралом, Баск возглавил «сухопутный отряд». После вербовки в матросы флибустьеров и буканьеров на Тортуге и на Санто-Доминго эскадра насчитывала почти 400 человек, находящихся на борту пяти небольших кораблей.

ОБРАЗЦОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

С самого начала выхода в море эскадре удалось захватить два корабля, из которых один был доверху нагружен какао, а другой начинен оружием, и оба трофейных корабля были значительно крупнее любого из эскадры.

Выгрузив какао на Тортуге для магазинов господина д’Ожерона, бывшее торговое судно, получившее новое название «Какаовая плантация», присоединилось к эскадре, имея на своем борту большую шумную команду молодых людей, включая двух племянников губернатора. Таким образом, эскадра уже насчитывала семь боевых единиц: Нау, возглавлявшего трофейный военный корабль, фрегат с 16 пушками и 120 членами экипажа; Муи Вокелена, вице-адмирала, находившегося на борту другого фрегата с 10 пушками и 90 членами команды; А. Дюпюи, командовавшего «Пороховницей», набитой боеприпасами и везущей также деньги для выплаты жалованья (видимо, практиковался уже не только дележ добычи в соответствии с долей каждого; это жалованье, несомненно, предназначалось «военным»), с 10 пушками и тоже 90 членами команды; Пьера Пикардийца, хозяина бригантины, с 40 матросами; Муизе, имевшего в своем распоряжении такую же бригантину; и, наконец, еще два небольших барка, имевших на борту по 30 человек каждый. Всего эскадра насчитывала 440 человек, наиболее многочисленное объединение флибустьеров за все время с начала открытия Америки.

Договор с флибустьерами заключался особенно строгий: не выполнивший приказ лишался своей доли добычи; кроме того, капитаны, проводники (отвечающие за неудачу своей жизнью), возможные раненые, должны были получать дополнительное вознаграждение.

Итак, эскадра взяла курс на Маракайбо (город в современной Венесуэле), находившийся в глубине огромного залива с тем же названием (200 км) около узкого входа в большую лагуну, вдававшуюся также на расстояние 200 км к югу в материк, на берегу которой располагался крупный по тем временам город Гибралтар.

Вход в лагуну был перекрыт многочисленными песчаными мелями, которые надо было проходить очень осторожно, делая все время замеры глубины, но кроме этого он был защищен фортом, который надо было разрушить, чтобы попасть в лагуну. Маракайбо был быстро захвачен эскадрой. Правда, богатые жители города успели сбежать в лучше защищенный Гибралтар. Но и этот город был захвачен. Данная экспедиция стоила эскадре жизней 100 человек, но испанский гарнизон был уничтожен почти полностью и добыча, увеличенная еще за счет выкупа, оказалась ошеломляющей: более 360 000 экю, не считая корабля, груженного табаком, уведенного эскадрой как боевой трофей. Возможно, самое сложное было «сложить воедино» все ценности, которые удалось захватить при грабеже города каждому матросу, солдату и даже юнге. Нау Олоннэ справился с этой задачей, и добыча была поделена по справедливости согласно принятому договору.