Но еще раньше скажем несколько слов о том, кем стали Флибустьеры, оставшиеся на антильских островах.

Некоторые из них все же не подчинились запрету и продолжали свои экспедиции: в 1685 году они атаковали город Мерида, находящийся на территории многострадальной провинции Кампече, так часто подвергающейся нападениям. В 1686 году флибустьеры разграбили пригороды Картахены, захватив здесь такую существенную добычу, что в первый раз они не смогли договориться между собой о ее дележе и прибегли к помощи арбитра, в качестве которого выступил губернатор, запрещающий морские набеги и грабежи.

И что же произошло дальше?

Господин де Кюсси провел такое необычное судейство с большим умом, что дало ему в руки «рычаг управления» этими людьми, которые иначе все стали бы обычными пиратами. Большинство из флибустьеров ему удалось (невероятный успех!) переделать в плантаторов.

Так постепенно морские набеги и грабежи в здешних морях совсем исчезли.

ПРИГОВОР ФЛИБУСТЬЕРАМ

Но деятельность флибустьеров возродилась во времена войны Аугсбургской лиги с Францией, хотя в другом виде: знаменитая военная кампания, проводимая против Картахены бароном де Пуанти, капитаном королевских кораблей, главнокомандующим эскадрой, прибывшей из Франции, задействовала в качестве вспомогательного подразделения флотилию из 1200 флибустьеров, объединенных под личным командованием Ж.-Б. дю Касса, губернатора уже не Тортуги, а Санто-Доминго.

Эта кампания имела успех. Но флибустьеры, которые, между прочим, являлись главной силой при высадке не берег из своих пирог в тех местах, куда не могли причалить корабли, и которые затем пробирались первыми сквозь лес и первыми шли на штурм города, эти флибустьеры посчитали себя обманутыми, когда узнали о смехотворной доле, причитающейся им от полученного огромного выкупа за город. Разъяренные несправедливостью, они отделились от регулярных отрядов и начали сжигать дома в городе, убивать и мучить несчастных мирных жителей, нарушая своими действиями договор о капитуляции и «слово короля».

Эти пиратские действия флибустьеров вызвали негодование в рядах флота метрополии и привели на этот раз к окончательному запрету всей флибустьерской деятельности.

Удачей Франции можно считать то обстоятельство, что только очень незначительное число флибустьеров превратилось в пиратов, по крайней мере на Антильских островах. Некоторые пираты подались на Мадагаскар.

В основном же флибустьеры стали плантаторами или торговыми моряками. Когда позже разразилась Семилетняя война, которую назвали «флибустьерской» как пережиток прошлого, то просто существовала база французских морских сил на Мартинике, что-то вроде «преемников» корсаров.

В «ЮЖНЫЕ МОРЯ», ТО ЕСТЬ К БЕРЕГАМ ТИХОГО ОКЕАНА ГОЛОДНЫЕ ФЛИБУСТЬЕРЫ И ОТЕЦ ИЕЗУИТ (ЖУРНАЛ МАССЕРТИ)

Настоящие судовые журналы корсаров были очень редки; что касается флибустьеров, то известен только один, — не считая упорядоченных рассказов Эксквемелина и Монтобана, — журнал на французском языке: тот, записи из которого мы приводим ниже.

Массерти, который, как другие флибустьеры, участвовал во многих операциях на Антильских островах, был единственным, кто обогнул Америку (через Магелланов пролив) на маленьком корабле, чтобы сражаться на берегу Тихого океана, который в те времена называли «Южные моря», даже ту его часть, которая лежит в северном полушарии.

Его судовой журнал написан кратко и сухо, как все подобные записи. Но он один может поведать правдивую историю, без литературных приемов, о нищенской жизни флибустьеров на суше. Все, что мы знаем о приключениях других флибустьеров, особенно на ужасном «москитовом берегу» на востоке Мексики, подтверждают полностью его описание: страх, голод, нищета, преступления от страха и голода были «долей» этих людей, которых легенды нам рисуют обладателями сокровищ и прожигателями жизни в вечных пирушках.

Итак, приводим журнал Массерти:

«4 января 1688 года, утром, мы подняли якорь, чтобы двигаться вдоль берегов от Новой Испании к Калифорнии».

Вход в лагуну

«14 января, в полдень, мы бросили якорь перед полосой суши, отделяющей от моря большую лагуну, которую мы назвали Лавиель. Без промедления мы пересели в лодки и поплыли к узкому проливу, чтобы войти в лагуну. Я шел впереди на моем каноэ, очень удобном для плавания на мелководье. Лодку, которая следовала за мной, разыгравшееся море перевернуло. Один человек утонул. Другие спаслись, добравшись до лодок, шедших сзади и не решающихся войти в лагуну. Я, который уже был далеко впереди, не понимал причину, по которой они не хотят входить в лагуну, так как не видел опрокинувшуюся лодку. Мои товарищи отправили ко мне вплавь матроса, который рассказал о потере и об общем решении остальных переждать, пока успокоится море, а затем причалить к берегу как можно быстрее. Мне с моим экипажем необходимо было решить проблему ночлега посреди лагуны в ожидании остальных. Было очень холодно».

Высадка

«15 января другие лодки тоже вошли в вышеупомянутую лагуну, по которой мы двинулись вглубь к берегу, высадились и пошли по широкой тропе, приведшей нас к эстансии — большому поместью, где мы провели ночь, голодные, потому что здесь ничего не было».

Сушеная рыба и лошади

«Утром мы снова пошли по тропе. В полдень наткнулись на городок, в котором не нашли ни одного человека. Но мы нашли достаточное количество сушеной рыбы. Здесь мы переночевали и раздобыли лошадей.

17 января, на рассвете, мы погрузили на лошадей рыбу и немного испанского зерна (маиса), найденного в городке. Вечером мы прибыли к месту, где оставили наши лодки. 18 января мы погрузили в одну из больших лодок всю рыбу и убили всех лошадей, чтобы перевезти их туши в этой же лодке на борт корабля и там засолить. Вечером лодка возвратилась. 19 января мы вошли в другой рукав все той же лагуны, проплыли 5 или 6 лье, пристали к берегу и пошли опять по широкой тропе, показавшейся нам более исхоженной. Мы шли весь день, ничего не обнаружив, и заночевали прямо в лесу, где думали, что умрем от холода».

Холод. Пленные семьи

«20 января, на заре, мы снова зашагали по дороге, потому что не могли больше выносить страшный холод, а разжечь костер не осмеливались; холод заставлял нас быстрее двигаться. Мы шли до полудня и вышли к городку. Здесь мы взяли в плен две или три семьи, мужчин, женщин и детей, которых увели на берег лагуны, где договорились с одним из мужчин об их выкупе, состоящем только из провизии. За пленных мы потребовали приносить нам по две туши буйволов каждый день. Мы отпустили его, чтобы он начал „выплачивать“ выкуп один за всех. Он нам приносил в течение трех или четырех дней то, что мы потребовали, но в день, когда должен был быть выплаченным весь выкуп, никто не пришел, что вселило в нас подозрение и заставило насторожиться».

Ложная тревога

«25 января, когда мы уже были начеку, в наш лагерь прибыл кавалерист, вселив в нас кратковременную надежду, что он прибыл поговорить с нами о выкупе. Но он сразу же развернулся и ускакал, что нас сильно удивило и заставило подозревать, что в лесу расположился отряд, который ждет ночи, чтобы напасть на нас. Мы приняли решение немедленно выяснить, прячутся ли за деревьями люди, чтобы иметь возможность провести спокойно ночь. Разбившись по 20 человек, мы углубились в лес, где никого не нашли. Еще одну ночь провели мы на берегу. На следующий день наш отряд погрузился в лодки со всеми пленниками и поплыл к выходу из лагуны. Здесь мы обнаружили, что наш барк снесло течением. Тогда мы пристали к маленькому острову и отсюда отправили лодку с приказом кораблю отправляться искать барк. 26 января, вечером, мы снова поплыли вглубь лагуны и высадились на островке, расположенном недалеко от знакомой широкой тропы».