Пытки, применяемые к несговорчивым жителям города, помогли найти все остальное.

Флибустьеры закатили невиданный пир. Но Морган в этой блестящей операции повел себя сначала как безнадежно влюбленный, затем как трус и даже предатель. Невероятно, но это так.

Красота молодой креолки, мужа которой убили разбойники Моргана, тронула его сердце. Далекий от мысли быть с нею грубым, «тронутый ее болью, которой он явился причиной, он желал только угождать ей со всей любовью, вымаливая себе ее прощение».

Мы цитируем здесь хроникера, так как не хотели бы, чтобы нам приписали подобные строки до появления жанра романтической литературы, так не свойственной той жестокой эпохе, тем местам и тем людям, о которых ведется наш рассказ. В действительности же наш валиец (бретонское имя которого означает сирену, морскую фею), был по происхождению кельтом. Можно считать его предшественником Шатобриана…

Но в один прекрасный вечер Морган отбросил свою напускную учтивость и вломился в комнату молодой женщины. Красавица выхватила кинжал и стала им угрожать Моргану, который, превратившись вмиг из льва в ягненка, не рассердился, а, обезоружив добродетельную вдову, стал уверять ее в своем обожании, смешанном с отчаянием…

Время проходило в наслаждениях лишь платонической любви. Разбойники Моргана, которые сначала подсмеивались над его чувствами, начали выражать ему свое презрение.

Мог ли бесстрашный флибустьер вынести такое отношение? Вместо того чтобы взять себя в руки, наказать дерзких насмешников, поступить, наконец, по-мужски, как от него и ждали, он пересек перешеек под предлогом необходимости проследить, как ведется погрузка добычи в устье реки Чагрес, впадающей в Атлантический океан. И здесь…

Здесь он подтвердил жестокую поговорку, которую англичане применяют по отношению к валийцам (возможно, родственникам наших бретонцев, которые «никогда не совершают предательство»): «Кто предает Бога, тот предает своего короля». Ночью Морган уплыл на своем лучшем корабле, увозя с собой все сокровища! (Впрочем, сей факт маловероятен.)

Для того, кто знает, какое уважение и поклонение вызывало для флибустьеров данное слово, какое равенство и братство царили среди них, даже среди самых падших, самых диких, такой поступок главаря выглядит неслыханным.

Морган тем временем прибыл на Ямайку, где, разумеется, к губернатору стали постепенно просачиваться сведения о нарушении прославленным героем морей священных законов флибустьерской «корпорации». Но его престиж был настолько велик, что никто не осмелился усомниться в его честности, и он даже женился на дочери одного из влиятельных офицеров колонии (история ничего не говорит о том, рассыпался ли он в любезностях перед своей будущей женой, как перед креолкой).

Однако над Морганом нависла другая опасность: в силу договора, о котором мы говорили выше, испанский двор высказал претензии лондонскому двору. Морган намеривался установить свое собственное правление на острове Санта-Каталина. Однако не дошел до реализации этой своей безумной идеи, и, когда пришел приказ короля Англии о его препровождении в Лондон, он счел за лучшее подчиниться.

И хорошо сделал. Так как, применив свою природную ловкость, он вновь обрел авторитет и с триумфом вернулся на Ямайку с назначением на должность вице-губернатора острова! Умер Морган в 1688 году.

Что касается его французских компаньонов, то они возвратились на Тортугу, немного охладевшие по отношению к британцам. Но военный и морской урок, преподанный им Морганом, не пропал для них даром; они сформировали наиболее сильные объединения Французских флибустьеров, начиная с 1672 года.

АНГЛИЙСКИЕ ПИРАТЫ

Как мы уже говорили, британское Адмиралтейство не пошло по пути французов: за исключением нескольких редких случаев оно не использовало в своих целях «фрибутеров», не пыталось делать из них офицеров королевского флота, а рассматривало их как пиратов, объявив их вне закона.

Эти британские грабители морей и берегов были, однако, многочисленны. Капитан Чарльз Джонсон, неизвестный моряк, который плавал с пиратами в 1720 году и благодаря которому мы знаем их историю (английский Эксквемелин, но меньшего литературного таланта, что весьма печально), так дает объяснение разрастанию английского пиратства:

Первая причина состоит в том, что Антильские острова включают в себя множество маленьких необитаемых островков с удобными бухточками, где можно починить корабли и где вдоволь всякой еды. Действительно, здесь водятся в неограниченном количестве птицы, черепахи, устрицы и множество разной рыбы; и привезя с собой только крепкие напитки, пираты могут здесь отдыхать перед очередной экспедицией сколько угодно, пока им никто не мешает.

Вторая причина, по которой пираты облюбовали эти моря, — оживленная торговля, которую здесь ведут испанцы, французы, голландцы и, особенно, англичане. Они уверены, что часто смогут захватить здесь добычу, раздобыть одежду и провизию для долгого плавания, а кроме того и деньги, которые в виде огромных сумм везутся в Англию на обратном пути, а также деньги вырученные от продажи рабов в Вест-Индии; не считая к тому же, что через эти острова везутся все богатства серебряных рудников Потоси (Перу).

Третья причина вытекает из трудностей преследования пиратов на военных кораблях в этом районе со множеством узких проливов и одиноких островков, которые служат грабителям одновременно портом и пристанищем и укрывают их от всех нападок со стороны властей.

Именно из таких мест пираты обычно начинают производить свои морские набеги. Они отправляются в путь сначала с небольшими силами, затем они разоряют ближайшие моря и моря Северной Америки; если им повезет, то они набирают столько богатств, что скоро оказываются в состоянии предпринять более значимые экспедиции. Тогда они берут курс на Гвинею, идя вдоль Азорских островов и островов Зеленого Мыса, затем плывут в Бразилию и, наконец, в Ост-Индию. Если их путешествия оказываются удачными, они удаляются на остров Мадагаскар или на соседние с ним острова, где наслаждаются жизнью в кругу своих верных товарищей, растрачивая приобретенные богатства.

Невозможно привести здесь красочное описание всех значительных представителей человеческого рода пиратов, которое предоставляет в наше распоряжение Джонсон. Среди них были и насильники, и дилетанты, и сентиментальные фантазеры.

ГАЛЕРЕЯ НЕОБЫЧНЫХ ТИПАЖЕЙ

Был среди них Эдуард Лоу, настоящий садист, который развлекался тем, что изощренно убивал пленников и искал все новые жертвы для пыток: он заставлял пленников убегать от него, чтобы добавить к удовольствию убить их еще и удовольствие поохотиться, иногда эта охота перемещалась в море, причем охота на земле и в воде проводилась одинаковым оружием наподобие гарпуна для китов. Когда Лоу находился в хорошем настроении, он ограничивался мелкими уродованиями пленников, а именно, рассеченными губами, отрезанными ушами, обрубленными носами, иссеченными телами — по крайней мере, хоть не вспарывал жертве живот и не вытаскивал из него внутренности. Однажды он заставил одного пленника съесть собственные уши наподобие «стейка с перцем», приказав ему проделать это в полном молчании под страхом смерти. Даже его собственная команда была страшно напугана этим варварским действом и бросила его одного в лодке посреди открытого моря без весел и еды. Подобранный французами, Лоу был повешен на Мартинике.

Были среди пиратов и абсолютно противоположные представители сурового ремесла, такие как Хоуэлл Дэвис и Робертс: оба, желая произвести впечатление на своих людей, соревновались в хороших манерах и в галантном обхождении с дамами. Дэвис добился таким способом приглашения на обед к британскому губернатору Гамбии… и по окончании приема нацелил на него пистолет, дав возможность своим людям разграбить форт. На острове Принсипи в сопровождении своих пиратов, одетых в костюмы лордов, водрузив на голову шляпу с султаном, он предстал перед португальским губернатором, но на этот раз тот, кто хотел обмануть других, попался сам и всем «благородным» сеньорам по-простому перерезали горло.

Что касается Робертса, то он очень любил покуражиться и покрасоваться: в тех случаях, когда другие пираты прибегали к хитрости, он выбирал метод запугивания «плащом и шпагой» — он появлялся перед вражеским портом «с черным флагом, по ветру летящим, под бой барабанов средь труб звенящих». Для предстоящей битвы «он надевал костюм из малиновой дамасской ткани с золотыми цветами и шляпу с красным пером; золотая цепь с крестом, украшенным брильянтами, висела на его шее; шелковая перевязь для поддерживания пистолетов и сабли, на эфесе которой покоилась его рука, придавали ему вид более ужасающий, чем величественный». Робертс был убит пулей в горло в тот момент, когда, считая себя побежденным, подносил горящий факел к бочке с порохом; его товарищи сбросили тело убитого командира в море, в большую могилу, как он их просил.

Еще один пират, Льюис, был очень молод и любил окутывать себя тайнами. Однажды пойманный, он был принят за подростка и не был повешен со всеми; воспользовавшись случаем, он сбежал. Никто никогда не знал его происхождения; он одинаково превосходно говорил на английском, французском, испанском языках, а также на языках индейцев. Несмотря на свое нежное девичье лицо, Льюис был одним из самых ужасных пиратов, его часто принимали за падшего ангела, за демона.

Можно было бы еще рассказать, опираясь на Джонсона, о Чарлзе Вейне, Мартеле, Анстисе, Уорли, Лоутере, Эвансе, Филиппсе, Спригсе, Роше, Беллами; удовольствуемся тем, что дадим ему слово поведать (с пуританской стыдливостью, увы!) истории о самых знаменитых пиратах, таких как Тич, удивительный майор Стид Бонне, этот Дон Кихот, чуть ли не робкий и застенчивый (и очень скверный моряк), и женщины — подруги Джона Рекхэма, или Ситцевого Джека, этого красавца!