Битва семи искусств (фрагменты)

Париж и Орлеан в великой ссоре,

Что за потеря! И какое горе,

Что этим двум так трудно помириться.

Но что, скажите, там могло случиться?

Об истинной учености там спор!

Он начат Логикой. Не зная шор, [101]

Поэтов древности порочит рьяно

И их учеников из Орлеана.

Она твердит, что все там пьют без меры

И в этом стоят четырех Гомеров.

Что там о жалком фиговом листочке

Любой напишет в миг полсотни строчек.

Но и противник, гневом распалясь,

В парижских школяров бросает грязь,

Крича о диалектике великой,

Что та исходит петушиным криком,

Что верные служители Платона

Не больше, чем зеленые бутоны.

Но логика умножила ряды.

А классы для грамматиков пусты.

Грамматика отчаянья полна,

И логике объявлена война.

Стремясь жестокий спор решить в бою,

Она сзывает армию свою.

И вот пришел Гомер и Клавдиан ²⁸,

Донат ²⁹ и Персии ³⁰, славный Присциан ³¹.

Поэты, каждый с рыцарем своим,

А также те, кто верно служит им.

Все собрались и ждали неподвижно,

Пока она спустилась с полки книжной...

Затем без шуток, молчаливым строем

К стенам Парижа двинулись герои.

Когда в Париж пришел об этом слух,

У дамы Логики перехватило дух:

«Увы, кто даст врагам моим ответ,

Рауля де Буили больше нет»? ³²

Но стягивает силы у Турнэ ³³

Возглавил их сам Пьер де Куртэнэ, ³⁴

Ученейший и тонкий логикан,

А с ним и мастер Жан, лихой мужлан

И Пуантле. А за его спиной

Мэтр Николай, известный толщиной...

Вперед все движется в большом порядке.

И вот у Монтлери ³⁵ разбиты их палатки,

И здесь противники в сраженье яром

Друг друга бьют и сыплются удары... [102]

Н. d'Andeli. La Bataille des VII arts, p. 37—43.

6. Постановление об изучении «свободных искусств» в Парижском университете

В лето господа нашего 1254. Да будет известно всем, что мы, магистры искусств, все вместе и каждый в отдельности тревожась о неисчислимых опасностях, которые грозят факультету, терзаясь по поводу упадка факультета и желая обеспечить устойчивость нашего состояния, с общего согласия и без всяких противоречий, ради общей пользы и исправления нашего университета объявляем и повелеваем к чести господа и всей церкви.

В связи с тем, что многие магистры спешат закончить свои лекции раньше назначенного срока и гораздо быстрее, чем этого требует трудность текстов, и они сами и их ученики делают весьма малые успехи. Из-за всего этого возникает новая опасность и непредвиденная угроза существованию нашего факультета. Поэтому от всех и от каждого в отдельности надлежит требовать, чтобы они впредь заканчивали тексты, которые начинают в праздник Ремигия (1 октября.) только в те сроки, которые указываются ниже, и никак не прежде.

Старую логику ³⁶, а именно книгу Порфирия ³⁷, Praedicamenta, Periarmeniae, Divisions ³⁸ и «Топику» Боэнция ³⁹ (без четвертой книги) следует заканчивать к празднику благовещения (25 марта.) или в последний день, предшествующий окончанию лекций. Присциан большой и малый, «Топику», «Софистические опровержения», первую и вторую «Аналитики» ⁴⁰ пусть заканчивают около этого времени. «Этика» в четырех книгах должна заканчиваться в двенадцать недель, если она читается совместно с другим текстом. Если «Этика» читается без какого-либо сопоставления, то половину назначенного времени ⁴¹. Три коротких текста, а именно: Sex principle (См. примечание 24.). Barbarismus (См. раздел первый, примечание 52.). Присциан (Там же, примечание 51.), если они читаются все вместе, без каких-либо других текстов, должны быть прочитаны за шесть недель. «Физика» Аристотеля, «Метафизика», «О животных» пусть будут закончены к празднику Иоанна крестителя (24 июня.), «О небе», первая книга «Метеорологии», вместе с четвертой к вознесению; «О душе», [103] если это читается вместе с книгами о природе, к празднику вознесения. Если этот текст читается вместе с текстом по логике, то в праздник вознесения богородицы (Через 40 дней после пасхи.). «О возникновении» пусть заканчивают ко дню престола святого Петра (22 февраля.), «Об ощущении и ощущаемом» — в шесть недель, «О сне и бодрствовании» — в пять недель, «О растениях» в пять недель ⁴². «О памяти и воспоминании» — за две недели, «О различии духа и души» ⁴³ — за две недели, «О жизни и смерти» — за одну неделю ⁴⁴. Кроме того, если магистры начинают читать перечисленные книги не с праздника св. Ремигия, а в другое время, им разрешается занимать на чтение больше времени, чем это указано в постановлении.

Далее, на каждый из перечисленных текстов, если они читаются сами по себе и без привлечения других книг, следует потратить половину того времени, которое указано в постановлении. И не следует позволять кому бы то ни было заканчивать перечисленные тексты раньше времени. Но каждый, если пожелает, может занять больше времени. Если бакалавр начинает читать перед праздником св. Дионисия (9 октября.), он должен закончить вместе с заключением к празднику блаженного Ремигия... Каждый должен добросовестно по своему усмотрению распределить текст по дням, которые отведены на его лекции. Никому не разрешается читать больше, чем две ординарных лекции, либо превращать их в экстраординарные, либо давать их в какие-либо другие часы, либо другим способом.

Кроме того, от праздника Иоанна крестителя вплоть до праздника св. Ремигия каждый должен распределить свои лекции так, чтобы это было удобно для него самого и для его слушателей. Также никто не может давать больше, чем две общие лекции в один и тот же день, в период, когда лекции читаются регулярно, и не больше трех, когда нет регулярных занятий.

Никто не может начать какой-либо текст до тех пор, пока не будет закончен предыдущий, если только к этому не вынуждает серьезный недуг продолжительностью до пятнадцати дней или отъезд по серьезной причине из города на срок не менее пятнадцати дней, либо когда школяры не пожелают дальше слушать этого лектора. [104]

Никто не может давать какие-либо лекции в дни апостолов, евангелистов или в течение трех дней после рождества, пасхи или пятидесятницы...

Chart. Universitatis Parisiensis, t. I, p. 277—279.

7. Положения, осужденные Этьеном, епископом Парижа ⁴⁵

Вот ошибочные положения, осужденные и лишенные защиты церкви владыкой Этьеном, епископом Парижа, вместе со всеми теми людьми, которые их защищали и делали их предметом обучения. В лето господа нашего 1270, в среду после праздника блаженного Николая зимнего...

2. Фальшиво и не может быть доказано: что человек понимает.

3. Что воля человека определяется необходимостью.

5. Что мир вечен.

6. Что никогда не существовало первого (сотворенного) человека.

7. Что душа, которая является формой человека, как и все человеческое, подвержена гниению, когда разрушается человеческое тело.

10. Что бог ничего не ведает о вещах в их частных (единичных) проявлениях.

12. Что человеческие дела не направляются божественным промыслом.

13. Что бог не может даровать бессмертие и прочность разрушающимся и преходящим вещам.

Chart. Universitatis Parisiensis, t. I, p. 486—487.

8. Постановление факультета «свободных искусств» против членов факультета, которые выступают по теологическим вопросам

(1271)

Да будет всем известно, что мы, магистры, каждый в отдельности и все вместе, после долгих и всесторонних советов и совещаний добрых людей, озабоченных этим, желая всеми силами избежать в настоящем и будущем опасности, которая может постичь наш факультет, с общего согласия и без противоречий в среду, перед воскресным днем, когда [105] поют «Радуйся», собравшись для этого в церкви св. Женевьевы в Париже, решаем и повелеваем.

Ни один магистр или бакалавр нашего факультета не должен допускать во время выступления в связи с присвоением степени или даже на диспутах обсуждения теологических вопросов, таких, как троица, воплощение и подобное, поскольку это будет нарушением предназначенных ему границ. Ибо, как говорит философ, неприлично, ничего не зная о геометрии, вступать в диспут с геометром.

Если все же кто-нибудь осмелится эта сделать и в течение трех дней после того как будет предупрежден нами.., не осудит свою самонадеянность, пусть он будет навсегда исключен из нашего сообщества.

Далее мы повелеваем и объявляем. Если кто-либо будет в Париже вступать в спор по вопросам, которые касаются в одинаковой мере и веры и философии, и если выступающий решит эти вопросы в противоречии с верой, он навсегда исключается из нашего сообщества как еретик, если только он смиренно и искренне не отречется и не признает своих ошибок и ереси в течение трех дней после нашего предупреждения на общем собрании или там, где мы укажем.

В дополнение к сказанному мы объявляем, что если магистр или бакалавр нашего факультета читает либо вступает в диспут о иных трудных местах в тексте или по вопросам, которые могут подорвать авторитет веры, он должен опровергать аргументацию читаемого текста там, где она направлена против веры, или заявить, что она фальшива и полностью ошибочна. И он не должен осмеливаться продолжать диспут или читать эти трудные места в тексте или у какого-либо автора, но отвергнуть их полностью как ошибочные.

И если кто-либо восстанет против этого правила, он должен понести наказание, которое по суждению нашего факультета заслуживает его вина.

Кроме того, чтобы все сказанное неукоснительно соблюдалось, мы, магистры, все вместе и каждый в отдельности, поклялись своей безопасностью в присутствии ректора и все вместе добровольно согласились соблюдать это постановление...

В память этого мы настояли, чтобы это решение было приведено в порядок и записано в регистры нашего факультета в тех же словах. Каждый ректор с этих пор должен [106] принести присягу, что он будет заставлять всех бакалавров, которые станут сдавать экзамены на нашем факультете, связывать себя клятвой в соблюдении этого постановления вручая свою личную безопасность в его руки. Дано в Париже, в год господа нашего 1271, в первый день апреля.

Chart. Universitatis Parisiensis, t, I, p. 499-500

9. Жалоба Арнольда из Виллановы на теологов Парижского университета ⁴⁶

(1300)

Быть может, я не человек, а червь и посмешище для людей. И все же у меня есть совесть и духовный наставник, и я не могу отвергнуть ропот того, кто так часто укорял меня. Итак, призывая в свидетели бога и мою совесть, я зaявляю вам, почтенная коллегия теологов Парижа, что недавно, а именно в тот день и час, когда вы притащили меня пред лицо преподобного отца, епископа Парижа, меня поразили ожидание неизвестного и трепет. А когда я сопоставил происшедшее с тем, что последовало после, темный ужас заставил меня оцепенеть. Напоминаю, что хотя я являлся быстро, охотно и почтительно [на все проповеди] господина канцлера, когда он находился в капелле Сен-Дени de Passu, тем не менее вы, господа, не знаю, с какими основаниями,.. позвали официала Парижа, который вероломно и при помощи обмана вызвал и удержал меня, а затем грубо и нечестиво подверг заключению в доме, который пагубно на меня действует из-за моих телесных недугов и бедственного положения. И мне пришло на память, что когда вы, не имея на то законных оснований, приняли меня в упомянутой капелле и, по вашей милости, вступили со мной в частную беседу, я признал, что написал статьи, которые вы мне зачитали, но не в том смысле, который они приобрели, когда вы вырвали их из моего сочинения, а в том, который был заключен в них в соответствии с содержанием моего труда. И поскольку вы, господа, заявили, что статьи неосторожно написаны, я признал, что из уважения к вам готов их смягчить соответствии с вашими суждениями, а вы должны были назначить время, чтобы обдумать, каким образом лучше и исправить. Но когда, наконец, был избран день, чтобы уведомить меня о характере этих исправлений,.. оказалось, что в предписании, продиктованном и подписанном вами [107] по всей форме, четко и ясно написано: «Исправляю и отрекаюсь», хотя эти акты совершенно различны, поскольку проистекают из различных действий: первое — следствие опрометчивости, второе — результат ошибочных взглядов......Я слышал от архиепископа Нарбонны и от сведущего мужа архидиакона Авдуа, которые, заботясь о нашем согласии, вели переговоры между сторонами (советуя в моих же интересах обратиться к высшему первосвященнику и ждать его суждения), что вы, господа,. приказали арестовать и заключить меня через посредство упомянутого епископа, если бы я не подчинился вашей воле...

Поскольку на основании всего сказанного я узнал, по вполне вероятному предположению, что для меня приуготовлено вечное заключение, я, магистр Арнольд из Виллановы, резидент Монпелье, перед всеми вами, докторами и магистрами коллегии теологов Парижа, и всеми присутствующими настоящей жалобой протестую и, протестуя, заявляю или провозглашаю: все, что я недавно сказал перед владыкой епископом, читая форму вашего приказа (который канцлер вложил в мои руки, настаивая, чтобы я без промедления его прочитал), или впоследствии, диктовалось чувством страха перед гибельным для меня домом, в который я опасался быть заключенным по причине, о которой я говорил. А поэтому, поскольку процесс, начатый вами и упомянутым владыкой епископом, не имеет законной силы и является несуществующим, ничтожным и не имеющим основания, я не стал присягать, что буду признавать его. Исходя из этого, я вверяю мое сочинение о, приходе антихриста исследованию и суждению апостольского престола. Сам я под его охраной готов с помощью Христа возражать на аргументы любого, кто считает необходимым уничтожить упомянутый труд...

Chart. Universitatis Parisiensis, t. II, p. 87—90.

10. Порядок диспутов в Сорбонне ⁴⁷

В год господа нашего 1344, в 14-й день ноября, магистр Пьер де Крозо (Crozo), магистр теологии, избранный и утвержденный епископ Санли и главный инспектор коллегии Сорбонны в Париже, полагая, что будет весьма полезно для будущего, если члены упомянутого дома будут заняты полезными упражнениями в диспутах и беседами, пригласив с общего согласия всех членов Сорбонны в [108] большой зал, назначил по обычаю четырех представителей, по одному от каждой «нации», для того чтобы решить, как следует с пользой для участников и честью для этого дома проводить упомянутые диспуты. Эти представители «наций», с пользой прислушавшись к совету многих, постановили:

Первое. Для упорядочения диспутов... следует избрать одного из членов, который будет называться магистром студентов. Он имеет следующие обязанности: первое, летом, когда приор должен приостановить диспуты и когда члены коллегии прекращают свои упражнения, он должен позаботиться о вопросах на весь следующий год, занеся все титлы в специальный список в капелле. Он должен прилежно выбрать самые важные и полезные теологические вопросы согласно тексту «Сентенций» (См. раздел первый, примечание 58) по порядку и последовательно из всей книги, без последующих добавлений и так, чтобы вопросы одного года не совпадали с вопросами прошлого или последующего годов.

Второе. Если магистр студентов увидит, что диспутанты плохо понимают друг друга, он должен привести их к взаимопониманию. Если он увидит, что диспутанты спорят не ради установления истины, а из тщеславия, он должен водворить молчание. Если кто-либо не повинуется магистру даже после третьего предупреждения, выраженного словами «Я налагаю на Вас молчание», этот участник должен поставить две кварты вина в конце диспута для всех тех, кто присутствует к моменту его окончания. И магистр студентов должен понуждать его к этому.

Третье. Если случится, что тот, кто должен отвечать на диспуте, по какой-либо причине отсутствует, магистр студентов должен занять его место (как имеет обыкновение делать приор во время собеседований) или найти ему достойную замену.

Четвертое. Если лицо, избранное магистром студентов, не хочет принять это избрание и не приводит достаточных оправданий четырем персонам, специально назначенным приором, то этот человек должен заплатить штраф.

Пятое. Магистр студентов должен назначить вопросы оппоненту и отвечающим по крайней мере за две недели перед каждым диспутом. Если он не сделает этого и по этой причине нарушится диспут, он должен поставить две кварты вина. Господин приор обязан в этом случае наложить такого рода взыскание на упомянутого мастера. [109]

Они далее постановили, что каждое воскресенье после пения Salve regina или другого гимна во второй половине дня... в капелле или другом подходящем месте должен происходить честный и полезный диспут. Он проходит так, что оппонент выдвигает главную аргументацию и приводит возражения для того, чтобы другие имели возможность выступить. И он выдвигает не более восьми положений, а каждый из выступающих должен выдвинуть три. И никто не должен приводить сдвоенных аргументов, произвольно разделенных или объединенных, или ведущих к невозможности доказательства. Никто не должен также объединять множество аргументов в один. Отвечающий может выставить только три заключения. Каждое из них может подкрепляться чьим-либо авторитетом и разумным доводом, если отвечающий сможет это сделать. Если же не сможет, то либо авторитетом, либо разумным доводом без заключений.

Далее они постановили, что сразу же после выступления главного оппонента выступает магистр студентов, затем приор дома, затем выступают магистры теологии, если они пожелают, затем бакалавры, после них курсоры в том порядке, в котором они достигли степени. Кто закончил читать «Сентенции» первым, должен и выступить первым, и тот, кто прочитал дважды, выступает перед тем, кто прочитал один раз. И тот, кто раньше кончил курс или курсы, выступает перед тем, кто закончил позже. Потом могут выступать и другие члены коллегии, в той последовательности, в какой они поступали в коллегию. А если по разрешению магистра студентов здесь случится присутствовать посторонним лицам, если это люди хорошей репутации и не столь многочисленны, чтобы помешать течению диспута, то, если они пожелают, могут выступить. И им разрешается это делать согласно своему званию. Если же на диспуте окажется кто-либо, не имеющий ученой степени, но человек знатного происхождения, либо клирик, или лицо, имеющее какие-либо привилегии, то он может выступить по усмотрению магистра студентов.

Этим постановлением мы не хотим нанести ущерб другим статутам и обычаям, в которых содержатся предостережения или подразумевается, что между членами коллегии должно быть полное равенство, так как в этом доме все являются товарищами и соучениками... [110]

Chart. Universitatis Parisiensis, t. II, p. 554—56.

11. Постановление о методе чтения лекций на факультете «свободных искусств» в Париже

(1355)

Именем господа аминь. Существуют два способа чтения лекций по книгам, которые преподаются на факультете «свободных искусств». Прежний, когда магистры философии произносили слова так быстро, что разум того, кто слушал, мог их постичь, а рука не могла поспеть за ними. Второй, когда магистры говорят так. медленно, что их ученики могут подхватить их мысли себе на перо.

После сравнения этих способов чтения и тщательной проверки установлено, что первый способ является лучшим. Полное единодушие в этом мнении побуждает нас пользоваться первым способом в наших лекциях. Поэтому мы, магистры факультета искусств, как фактически преподающие, так и все прочие, все вместе и каждый в отдельности, собранные в церкви Сен-Жюльен-ле-Повр ректором университета достойным мужем Альбертом из Богемии, порешили таким образом: все лекторы, как магистры, так и студенты, когда бы и где они ни читали ординарные или экстраординарные лекции, при диспутировании и во всех других случаях по мере своих способностей должны пользоваться первым способом чтения лекций... Все они должны произносить свои тексты так, чтобы никто не делал записи, как это принято при произнесении проповедей и рекомендаций и как читают лекторы на других факультетах.

Нарушителей этого постановления... мы с этого времени на целый год лишаем права читать лекции вместе с лишением чести, должности и привилегий факультета.

Если же кто-нибудь продолжает нарушать это правило, то при первом повторении нарушения мы удваиваем наказание, при втором — учетверяем и так далее.

Более того, слушателей лекций, которые противятся исполнению этого нашего постановления криком, свистом, шумом, бросанием камней или каким-нибудь иным путем (что делают они сами или их слуги и сотоварищи), мы лишим всех прав и исключаем на год, а в случае повторения нарушений увеличиваем наказание вдвое, вчетверо, как выше сказано.

Мы повелеваем для более точного соблюдения этого постановления, чтобы каждый ректор при своем вступлении на [111] этот пост приносил присягу, что будет наказывать таких нарушителей и будет требовать такой же присяги от своих преемников.

Chart. Universitatis Parisiensis, t. III, p. 39—40.

12. Из статутов всех факультетов Парижского университета

(1366)

Первое в отношении факультета теологии мы повелеваем,.. чтобы все лица, начинающие обучать, и в том числе курсоры (См. раздел третий, примечание 22.), с того момента, когда они начинают учить по «Сентенциям» (См. раздел первый, примечание 58.), пусть ходят по городу в одежде, приличествующей их положению, ученой степени и чести упомянутого факультета. Они должны посещать в ней частные классы, церкви и проповеди.

Никто не может быть допущен к обучению по «Сентенциям» в период каникул. Пусть студенты упомянутого факультета возводятся в ученую степень без спешки и в надлежащем порядке. Мы приказываем, чтобы курсоры теологии читали свои книги как положено, комментируя текст и отмечая самые важные главы согласно древнему методу, принятому в упомянутом университете.

Никто из курсоров библии пусть не осмеливается в одной лекции толковать больше, чем одну главу книги, не считая тех случаев, когда они дают ординарные лекции по библии. Также никто не допускается учить теологии, если он не достиг двадцатипятилетнего возраста.

Каждый курсор в теологии в период между первым выступлением в качестве учителя и началом обучения по «Сентенциям» должен диспутировать по вопросам теологии по крайней мере один раз, если только он не будет законным образом освобожден от этого по воле канцлера или с разрешения факультета. Студенты, которые только еще начинают изучать теологию, в течение первых четырех лет должны посещать классы, в которых читается библия, принося с собой текст... Также студенты, начинающие слушать «Сентенции», должны в течение первых четырех лет приносить с собой копию библий в классы бакалавров, у которых они [112] слушают «Сентенций», для того чтобы внимательно следить за текстом. Учителя, читающие по «Сентенциям», должны добросовестно и благородно производить сопоставление текстов и principia без гордыни, обидных или скандальных слов, воздерживаясь от оскорблений и сохраняя к каждому должное уважение.

Лекторы «Сентенций» не должны обращаться к логическим или философским материалам или вопросам, кроме тех случаев, когда этого требует текст «Сентенций» или обоснование аргументов, но все читающие «Сентенцию», должны обращаться к теологическим, спекулятивным или этическим вопросам, только исходя из правил изложения «Сентенций». Также лица, читающие «Сентенции», читают текст по порядку и толкуют его для пользы слушателей. Также никто из читающих «Сентенции» не должен читать свой вопрос или principium по рукописи. Тем не менее мы не запрещаем бакалавру наносить на доску (По-видимому, имеются в виду восковые таблички, которые употреблялись для нанесения беглых повседневных заметок.) некоторые заметки, по которым он может, если будет нужда, воскрешать в памяти трудные положения, касающиеся вопросов или аргументов, или если эти записи касаются авторитетов, имеющих отношение к решению разбираемых вопросов или их истолкованию.

Мы повелеваем, чтобы ни магистр, ни бакалавр, которые обучают по «Сентенциям», не передавали своих текстов прямым или окольным путем продавцу книг до тех пор, пока они не будут проверены канцлером и магистрами упомянутого факультета. Никто не получает разрешения обучать теологии и не начинает читать лекции по «Сентенциям» или другой какой-либо книге, если его магистра нет в Париже если только этот магистр не будет известен как постоянно учивший на факультете...

Также мы повелеваем, чтобы бакалавры, учившие по «Сентенциям», если они желают получить магистерскую степень, оставались в университете в период между чтением лекций и получением степени, чтобы можно было все разузнать об их осведомленности, образе жизни и нраве.

Кроме того, касаясь реформы факультета декретов (Канонического права.) мы выносим решение именем упомянутой власти, что никто не получает права обучать на этом факультете, если [113] только он не прослушал всех книг, которые по определению апостолического престола и статутов факультета должны быть прослушаны и должны читаться перед получением разрешения учить.

О медицинском факультете мы выносим решение, что все студенты медицины должны слушать их книги, заканчивать лекции и посещать диспуты, как это определено статутами факультета. Любое разрешение, выданное без соблюдения установленного порядка, должно быть аннулировано.

Касаясь факультета свободных искусств, который является фундаментом обучения на других факультетах, мы повелеваем: пусть в период возведения в степень и при получении разрешения на преподавание студенты носят свои мантии или [сутаны] в классах, когда они идут слушать лекции или на проповеди. Это правило особенно должно соблюдаться от праздника всех святых и до конца большого семестра для того, чтобы факультет оказывал им уважение и их возведение, в степень признавалось всеми окружающими.

Упомянутые студенты, слушая лекции на этом факультете, должны сидеть на полу перед своими учителями (как это было в обычае, когда на факультете процветали науки), а не на стульях или скамьях, которые возвышаются над полом, ибо таким путем смиряется гордыня юных.

Также мы повелеваем... чтобы студенты, прежде чем они допускаются к получению степени, должны быть хорошо подготовлены в грамматике. Они должны прослушать Doctrinale ⁴⁸ и Graecismus ⁴⁹, заботясь о том, чтобы упомянутые книги читались в школах или других местах, где они изучают грамматику.

Все студенты должны полностью прослушать ars vetus, книгу «Топики» или по крайней мере четыре книги из нее, а также «Софистические опровержения», Posterior и Prior и «Аналитику» полностью, а также «О душе» целиком или частично ⁵⁰.

Никто не может быть допущен к степени, если только он не учился в Париже в течение двух лет. В противном случае этот акт должен быть запрещен.

Никто не может получить разрешение обучать на факультете свободных искусств или сдавать экзамен у блаженной Марии или при аббатстве св. Женевьевы, если только он кроме перечисленных книг не прослушал в Париже или другом университете «Физику», «О возникновении и [114] уничтожении», «6 небе», Parva naturalia (См. примечание 6.), то есть труды Аристотеля «Об ощущении и ощущаемом», «О сне и бодрствовании», «О долголетии и краткости жизни», «О памяти и воспоминании», «Метафизику» ⁵¹ и что-либо из математических трудов.

Никто не должен впредь допускаться к степени магистра, если он не прослушал упомянутые книги, а также книги по этике, особенно часть «Этики» Аристотеля, а также «Метеорологию» (См. примечание 5.), по крайней мере первые три книги.

В противном случае возведение в степень должно быть запрещено.

Никто не может быть допущен к испытанию, если только он не посещал в период большого семестра ⁵² диспутов магистров этого факультета в течение года или около того и если не выступал на двух диспутах в присутствии магистров...

И пусть через представление соответствующей записки от магистров, руководивших диспутами, это станет известно канцлеру, в присутствии которого испытуемый подвергается экзамену и пытается получить разрешение на преподавание.

На экзамене у св. Женевьевы должны присутствовать четыре магистра от четырех «наций» вместе с канцлером или вицеканцлером. Они должны поклясться в присутствии всего факультета, что будут честно исполнять свои обязанности, допуская достойных и отвергая недостойных. Точно также избираются и приносят присягу четыре магистра, которые экзаменуют вместе с канцлером у блаженной Марии (Канцлер собора Парижской богоматери.).

Канцлер св. Женевьевы должен быть каноником этого монастыря и магистром искусств, если таковым он станет. И он должен поклясться перед факультетом, что будет давать разрешение на преподавание в соответствии с достоинством экзаменующихся лиц и согласуясь с показаниями экзаменаторов-магистров... [115]

Chart. Universitatis Parisiensis, t. III, p. 53—54.

13. Статуты факультета искусств Пражского университета

ПЕРВАЯ РУБРИКА

О способе чтения лекций

Также в год господа нашего 1367, в 20-й день апреля, магистры пришли к заключению, что лицами, читающими лекции, допускаются беспорядок и безобразие и многие ошибки, из-за чего студенты терпят большой убыток, а факультету и даже целому университету грозит великое поношение. Ибо каждый читал, что ему угодно и когда угодно, руководствуясь собственным произволом. И многие диктовали студентам сочинения, неисправленные и никому неведомые, содержащие множество ошибок, ложно приписывая их почтенным магистрам... Итак, члены факультета, желая пресечь вредное легкомыслие этих людей и преданно заботясь о пользе студентов, после тщательного обсуждения с единодушного согласия постановили, что каждый магистр может читать студентам собственные сочинения по любой книге, рекомендуемой на факультете искусств, сам лично либо при помощи достойного чтеца. Каждый из магистров сам лично либо при помощи чтеца может читать обучающимся сочинения других магистров, если только они составлены прославленным либо прославленными магистрами Пражского, Парижского или Оксфордского университетов; пусть только он заранее тщательно их проверит и назначит чтеца достойного и здорового.

ВТОРАЯ РУБРИКА

О ПРОМОЦИЯХ ( См. раздел третий, примечание 9. ) И ЭКЗАМЕНАХ ЛИЦ, ПРЕТЕНДУЮЩИХ НА ПОЛУЧЕНИЕ СТЕПЕНИ БАКАЛАВРА И МАГИСТРА, И ПОЛОЖЕНИИ ЛИЦЕНЦИАТОВ ( Там же, примечание 20. )