Истинная цена победы (по повести Вячеслава Кондратьева «Сашка»)

" Люди Запада... сейчас знают о некоторых исторических событиях
в России больше, чем русская молодежь. Такая историческая глухота
привела к развитию поколений молодых, не знающих ни злодеев,
ни героев и поклоняющихся разве что звездам западной рок-музыки."

X. Смит

Чем дальше от нас война, тем больше осознаем мы величие народного подвига. И тем больше – цену победы. Вспоминается первое сообщение об итогах войны: семь миллионов погибших. Потом надолго войдет в оборот другая цифра: двадцать миллионов погибших. Совсем недавно названо уже двадцать семь миллионов. А сколько искалеченных, изломанных жизней! Сколько несостоявшихся счастий, сколько нерожденных детей, сколько слез материнских, отцовских, вдовьих, сиротских было пролито! Особо следует сказать о жизни на войне. Жизни, которая, естественно, включает в себя бои, но только к боям не сводится.

О быте войны рассказывает Вячеслав Кондратьев в повести "Сашка", которую "можно было назвать глубочайшим сущностным трагическим прозаизмом войны". 1943 год. Бои подо Ржевом. С хлебом плохо. Нечего курить. Нет боеприпасов. Грязь. Через всю повесть проходит основной мотив: почти полностью перебитая рота. Почти совсем не осталось однополчан-дальневосточников. Из ста пятидесяти человек в роте – всего шестнадцать, "Все поля в наших", – говорит Сашка. Вокруг ржавая, набухшая красной кровью земля. Но бесчеловечность войны не смогла обесчеловечить героя.

Вот он ползет, чтобы снять с убитого немца валенки. "Для себя ни за что бы не полез, пропади пропадом эти валенки! Но Рожкова жалко. Его пимы насквозь водой пропитались – и за лето не просушишь". Хочется выделить самый главный эпизод повести – историю с пленным немцем, которого Сашка, выполняя приказ, не может "пустить в расход". Ведь написано было в листовке: "Обеспечена жизнь и возвращение после войны". И Сашка обещает немцу жизнь: "Тех, кто спалил деревню, поджигателей этих стрелял бы Сашка безжалостно. Если б попались". А как в безоружного? Очень много видел Сашка смертей за это время. Но цена человеческой жизни не уменьшилась от этого в его сознании. Лейтенант Володько скажет, когда услышит историю о пленном немце: "Ну, Сашок, ты человек!" А Сашка ответит просто: "Люди же мы, а не фашисты".

В бесчеловечной, кровавой войне человек остается человеком, а люди – людьми. Об этом и написана повесть: о страшной войне и сохраненной человечности. Десятилетия не ослабили интереса общества к этому историческому событию. Время демократизма и гласности, осветившее светом правды многие страницы нашего прошлого, ставит перед историками и литераторами новые и новые вопросы. Не принимая лжи, малейшей неточности в освещении исторической наукой минувшей войны, ее участник, писатель В. Астафьев, сурово оценивает сделанное: "К тому, что написано о войне, я, как солдат, никакого отношения не имею, я был совершенно на другой войне. Полуправда нас измучила".

Эти и подобные, возможно, суровые слова приглашают обратиться, наряду с традиционными произведениями, к романам Астафьева "Пастух и пастушка", В. Гроссмана "Жизнь и судьба", повестям и рассказам Виктора Некрасова "В окопах Сталинграда", К. Воробьева "Крик", "Убиты под Москвой", "Это мы, Господи!", В. Кондратьева "Сашка" и другим.

"Это мы, Господи!" – произведение такой художественной значимости, что, по словам В. Астафьева, "даже в незавершенном виде... может и должно стоять на одной полке с русской классикой". Мы еще очень многого не знаем о войне, об истинной цене победы. Произведение К. Воробьева рисует такие события войны, которые не до конца известны взрослому читателю и почти незнакомы школьнику. Герои повести Константина Воробьева "Это мы, Господи!" и повести "Сашка" Кондратьева очень близки по мировоззрению, возрасту, характеру. События обеих повестей происходят в одних и тех же местах, возвращают нас, говоря словами Кондратьева, "в самое крошево войны", в самые кошмарные и бесчеловечные ее страницы. Однако у Константина Воробьева другой, по сравнению с кондратьевской повестью, лик войны – плен. Об этом написано не так уж и много: "Судьба человека" М. Шолохова, "Альпийская баллада" В. Быкова, "Жизнь и судьба" В. Гроссмана. И во всех произведениях отношение к пленным неодинаково.

В заглавии повести "Это мы, Господи!" слышится голос-стон измученных: "Мы готовы к смерти, к тому, чтобы быть принятыми тобой, Господи. Мы прошли все круги ада, но свой крест несли до конца, не потеряли в себе человеческое". В заглавии заложена и мысль о безмерном страдании, о том, что в этом страшном обличье полуживых существ нелегко узнать самих себя. О системе уничтожения людей, о нацистских злодеяниях с болью и ненавистью пишет К. Воробьев, Что дает силы бороться измученным, больным, голодным людям? Ненависть к врагам, безусловно, сильна, но она не основной фактор. Все-таки главное – это вера в правду, добро и справедливость. А еще – любовь к жизни.