Разработка природных ресурсов на континентальном шельфе.

Из общих энергоресурсов Арктики в мировом хозяйстве доля России превышает 91 % по прогнозным ресурсам газа, и 71 % ­ по прогнозным ресурсам нефти.^[94] Эти данные наглядно иллюстрируют перспективные преимущества в разработке природных ресурсов Российской Арктики перед остальными странами в данном макрорегионе. Большая часть всех нефтегазоносных ресурсов Арктики располагается в офшорной зоне (открытое море), однако «львиная доля её подводных месторождений, по всей видимости, сосредоточена на относительном мелководье (шельфе) – на глубинах менее 500 метров».^[95] Так, шельфовые окраины (площадь российского арктического шельфа составляет 6,2 млн кв.км) представляются наиболее выгодными для разработки и в связи со значительным количеством сосредоточенных здесь ресурсов, и в перспективе относительной доступности. Говорить о планомерной разработке российского арктического шельфа представляется преждевременным, так как, во-первых, на данный момент хорошо изучены только шельфы морей Западной Российской Арктики – Баренцево, Печерское и Карское; во-вторых, к месторождениям, представляющим наибольший интерес, относят Приразломное (добыча нефти началась только в 2013г.) и Штокмановское (запланированные разработки не осуществляются до сих пор). Всё это, безусловно, не может служить показателем успешной работы российских нефте- и газодобывающих компаний по полномасштабному освоению арктического шельфа. Исследователи данной проблематики отмечают, что на арктическом шельфе РФ «разведанные запасы нефти составляют всего лишь 3,75% от начальных суммарных ресурсов нефти российских шельфов. Для газа и конденсата эти показатели составляют 7,85% и 4,28%, соответственно».^[96]

Так, Россия значительно уступает США и Норвегии, которые активно ведут добычу ресурсов на шельфе северных морей, по общему уровню реализации арктического потенциала. Исследователи из Центра сырьевой экономики РАНХиГС в качестве основных факторов успешной арктической ресурсной политики этих стран отмечают успешную налоговую политику и отсутствие государственной монополии на разработку арктических месторождений.^[97] Другие партнеры по макрорегиону ­ Канада и Дания (за счет Гренландии – автономии в составе страны) имеют опыт геологоразведки, но на данный момент не ведут добычи.

С учетом того, что разработки на шельфе советское правительство начало вести только в середине 1970-х гг. (в то время как США, Канада, Норвегия уже достаточно активно работали в макрорегионе с 50-хх гг.), а масштабные проекты такие как «Приразломное», запустили только в начале XXI века «в части освоения арктического шельфа наблюдается отставание на 30—40 лет по срокам и, соответственно, по технологиям и технике добычи и транспортировки нефти и газа с морских месторождений».^[98] В «Стратегии развития Арктической зоны»^[99] также отмечено, что одним из ключевых факторов риска в экономической сфере можно назвать отсутствие необходимых технологий для подводного бурения и добычи, пренебрегать которыми очевидно не стоит, о чем красноречиво свидетельствует имеющийся неудачный опыт аварийных ситуаций на месте разработок.^[100]

Далее существенно снижают шансы на эффективное освоение и использование потенциала арктического шельфа общая инвестиционная непривлекательность, связанная со сложностями в разработке (тяжёлые климатические условия, деструктивное воздействие льда на нефте- и газодобывающие платформы); неурегулированные делимитационные проблемы.

«Грядущий арктический бум – это не только бурение скважин и добыча полезных ископаемых. Хвойные таежные леса региона – 8% мировых запасов древесины, а северные воды способны обеспечить 10% мирового рыбного промысла. С помощью переоборудованных танкеров можно доставлять питьевую воду из ледников на Аляске в Южную Азию и Африку. Само по себе уникальное географическое положение Арктики – ценный актив. Если смотреть на вершину глобуса, данный регион связывает между собой наиболее успешные экономики мира^[101]», - отмечает один из основателей некоммерческой организации «Полярный круг» Скотт Борджерсон в своей статье.

Обостряет ситуацию усиленное внимание к ресурсному потенциалу макрорегиона со стороны самых разных государств, для чего традиционные полярные страны обновляют, а неарктических страны создают новые арктические геостратегии. Несомненно, поводом для подобной активной законотворческой деятельности послужила экономическая переоценка Арктического макрорегиона. Показательным является норвежский стратегический документ «Крайний Север – видение и стратегия», (2011 г.), где Арктика объявляется Норвегией своим главным приоритетом.^[102] Основной фокус стратегии направлен на освоение рыбных ресурсов и нефтегазоносных месторождений в Баренцевом море, а также на углубление и обновление сотрудничества с Россией, поскольку отношения с восточным соседом – основной фактор норвежской политики на Севере.^[103] В «Директиве по национальной и внутренней безопасности США» (2009 г.) подчеркивается, что «США имеют широкие и фундаментальные интересы в Арктическом регионе и готовы работать или независимо или вместе с другими государствами, чтобы эти интересы охранять».^[104] Такие страны как Япония, Китай, Южная Корея разрабатывают собственные арктические геостратегии, официально интерпретируя северную полярную область Земли как будущий резерв их экономического развития. Подобные геополитические трансформации заставляют Россию усиленно закрепляться в Арктическом макрорегионе за счет многовекторной национальной и международной политики.

3) Обеспечение надежной охраны арктической границы, исключительной экономической зоны и внутренних морей и восстановление постоянного военного присутствия на Севере. На данный момент уровень милитаризации Арктики не выходит за пределы разумной достаточности. Однако использование военно-стратегического потенциала северных широт значимо для каждого из приполярных государств, и в частности для России, обладающей самой протяженной, а потому самой уязвимой береговой линией. Вся арктическая группировка Военных сил России сосредоточена почти полностью на Кольском полуострове, в то время как остальная береговая линия укреплена и охраняема крайне слабо. В связи с этим существующие риски базируются на а) возможности высадки десанта в стратегически важных, но не достаточно охраняемых зонах; б) удобных позициях акваторий северных морей, где могут располагаться подводные лодки с баллистическими ракетами и корабли системы противоракетной обороны (ПРО)^[105];в) более длительном пребывании военно-морских сил в Арктике в связи с уменьшением площади ледового покрова.

Всё это, хотя и косвенно, является веским поводом для дестабилизации ситуации в Арктическом макрорегионе, как и набирающие обороты силовые акции (военные операции США в 2008 г. ­ «Северный край», аналогичные канадские военные учения «OperationNanook» 2009 г.). Начиная с 2006 г. в Арктике заметно усилилась военная активность НАТО. В 2009 году, с 8 по 18 июня, норвежские силы участвовали в учениях НАТО под кодовым названием «LoyalArrow».^[106] Альянс регулярно проводит учения «Холодный ответ» («Cold Response») с участием основных родов войск большинства государств-участниц блока. Самым масштабным за последнее время стали учения «Холодный ответ 2012», где приняли участие 16,3 тыс. военнослужащих из 15 стран.^[107]

4)Устранение правовой неопределённости в отношении границ континентального шельфа Российской Федерации в Арктике. Сегодня в сфере правового регулирования Арктики сосуществуют два принципа – секторальный и конвенциальный, что дает различным заинтересованным политическим акторам, по-разному трактовать свои права на данную зону.

В 1920-х гг. пять собственно приарктических государств – Россия, США, Канада, Дания и Норвегия поделили арктические территории на пять полярных секторов. При этом на стороне России оказалось очевидное территориальное превосходство. Согласно этой концепции, «каждое прибрежное государство имеет суверенные права на разведку и разработку природных ресурсов прилегающего к нему континентального шельфа, хотя эти районы и не находятся под суверенитетом государств и не входят в состав государственных территорий».^[108] Однако секторальный принцип не нашел подкрепления на международно-правовом уровне, поэтому в настоящее время расстановка сил происходит фактически заново. Анализ Российской арктической стратегии, указа Президента РФ «О сухопутных территориях Арктической зоны», а также проекта федерального закона «Об Арктической зоне Российской Федерации»^[109] позволяет сделать вывод о том, что Россия не отказывается от секторального принципа, хотя в связи с ратификацией в 1997 году Конвенции ООН по Морскому Праву обязуется четко следовать нормам международного права. Чёткий, комплексный закон об Арктической зоне РФ до сих пор не принят, хотя его необходимость признается на уровне Совета Федерации.^[110] Однако в 2014 г. указом Президента РФ были определены границы сухопутной территории Российской Арктики, в то время как северные (внешние) арктические границы, до сих пор четко не очерченные, являются (согласно Конвенции) зоной регулирования международно-правовых институтов.

Для того чтобы утвердиться в рамках прежнего арктического сектора, некогда обозначавшегося на советских картах пунктирной линией от российских границ до самого Северного полюса, России необходимо развивать данную концепцию в рамках современной системы международного права, основываясь на указанной конвенции, которая уже приобрела в экспертных кругах титул «конституции морей и океанов».

Дело в том, что Конвенция ООН по морскому праву (п. 8 ст. 76 части VII) даёт права приарктическим государствам фактически устанавливать границы своих континентальных шельфов свыше зафиксированных 200 морских миль от исходных линий территориального моря в случае предоставления соответствующих данных в Комиссию ООН по границам континентального шельфа. ^[111] Так, Россия с 2001 года и вплоть до настоящего момента (август 2015 г. – подача обновленной заявки) ожидает подтверждения своей заявки на расширение зоны континентального шельфа за счет хребтов Ломоносова и Менделеева как геологических продолжений Сибирской континентальной платформы. Сопротивление США, Канады, Норвегии и Дании обоснованным претензиям РФ на данные территории значительно усугубляет ситуацию в макрорегионе.