Оксфорд и Вестминстер, 1643 г.

Но новые события в Шотландии снова изменили все. Успехи королевского оружия в Англии вызвали у шотландских вождей справедливое опасение в том, что торжество Карла в Англии будет сигналом к утверждению его власти и в Шотландии. Но наиболее важным стимулом для вождей господствовавшей в этой стране партии, на которых имели большое влияние честолюбие и усердная пропаганда проповедников, было желание доставить победу их церковной системе, пресвитерианству, на всем острове. Истины христианства в епископальной Церкви казались им Ковчегом Завета в руках филистимлян. Короля нельзя было упрекнуть в несоблюдении обещаний, данных им шотландцам, но парламентская партия в Англии радовалась возможности шотландского вторжения и отправила в Эдинбург уполномоченных для заключения союза между шотландским «конвентом» – то есть парламентом, собравшимся без королевского указа – и уэстминстерским собранием.

Союз этот, как выражались его члены, был направлен против папистской и прелатской партии. На содержание шотландского войска должно было пойти уже захваченное имущество или то, которое еще будет захвачено у противников, которым была придана кличка «зловредных» (malignant). Шотландцы пошли на отчаянный шаг – их религиозный энтузиазм, искренний, потому что был полон самоотверженности, ослеплял их, не позволяя здраво рассудить, что и в лучшем случае, то есть при полном соединении Церквей в обеих странах, главная, властная роль будет на стороне Англии, а никак не Шотландии. Но до этого было еще далеко.

Верный королю магнат, граф Монроз, вооружил горных шотландцев. Главнокомандующий в Ирландии, граф Ормонд, тоже отправил в помощь королю несколько полков. Парламент выставил две армии: одной командовал граф Эссекс, другой – граф Манчестер. Король сделал довольно удачный ход, объявив, что парламент действует не добровольно, а насильно. Парламентская партия объявляла, со своей стороны, что король не свободен, а состоит во власти недобрых советников. При этом король воспользовался тем, что многие члены парламента бежали или были изгнаны из Уэстминстера. Он созвал их в Оксфорде и открыл там другой парламент, более многочисленный, нежели уэстминстерский: он состоял из 53 лордов и 175 членов Палаты общин, которые и открыли свои заседания в январе 1644 года.

Королевские войска в том же году одержали победу над Эссексом в южных и западных провинциях. Сам король, не будучи прирожденным воином или военачальником, обладал, однако, неплохими качествами воина: личной храбростью, рассудительностью, выносливостью, умеренностью и не тяготился походной жизнью.

Сражение при Марстонморе, 1644 г.

На севере принцу Рупрехту удалось освободить Йорк, осажденный английскими и шотландскими войсками. Но вместо того, чтобы избежать битвы в открытом поле, он увлекся своей отвагой и принял бой при Лонг-Марстонморе (июль 1644 г.), к западу от Йорка. С обеих сторон было по 20 000 человек. Парламентская армия состояла под командованием Томаса Файрфакса. «С вами ли Кромвель?», – спросил принц до начала сражения у одного пленного солдата из парламентского войска. Оливер Кромвель, о котором он осведомлялся, был самым известным из военачальников неприятельской кавалерии, тот, которому было суждено остаться победителем в этот день.

Оливер Кромвель

Этот человек, о могучей личности которого будет еще сказано ниже, состоял членом парламентов 1628 и 1640 годов. Теперь, в сорокатрехлетнем возрасте, он стал в ряды войск с решимостью человека, проникнутого своими религиозными убеждениями и сознанием правоты своего дела. Без всякого первоначального военного образования, но одаренный природной проницательностью, он угадывал, что главная сила «кавалеров» заключалась в высоко развитом в них чувстве рыцарской чести. В противовес этому он сумел пробудить в своем полку, составленном из местного населения графств «восточного союза», другой, еще более сильный, религиозный дух. Руководствуясь именно этими соображениями, назначал он и своих капитанов. Это настроение, обеспечивающее крепкую дисциплину, перенеслось из его отряда и на прочие.

Яростная атака королевской конницы разбилась об эти стойкие войска: «Господь обратил их в колосья, скашиваемые нашими мечами, потом мы смяли их пехоту нашей конницей и опрокинули все, что было перед нами». Сразу по окончании битвы Кромвель пишет одному полковнику, утешая его в потере сына: «Вы превозможете все через Того, Который дает нам силу: через Христа». Сам Кромвель тоже уже потерял сына в этой войне. Королевские войска потерпели тяжкое поражение, Йорк был в руках «круглоголовых», и Англия заключила с Шотландией тесный союз. Военными действиями распоряжался «комитет обоих королевств», в который входило по семь лордов и по четырнадцать общинных чинов с каждой стороны.

Тщетны были усилия прочих членов Верхней палаты – в Уэстминстере состоялся духовный съезд, и устав пресвитерианской Церкви, в шотландском духе, был признан господствующим. Но единство настроения было уже нарушено: вырастала новая сила в лице «независимых», которые считали опасным распространение пресвитерианского церковного строя на все государство и хотели перенести, более решительно, нежели пресвитерианцы, центр тяжести «Церкви» на отдельные религиозные общины, которым они присваивали почти полную независимость. Они полностью отвергали какой бы то ни было иерархический принцип.

На основании этого исчезало всякое различие между клиром и мирянами. Кромвель, издавна уже принадлежавший к этой партии, восстал против пресвитерианского взгляда, по которому миряне были лишены права проповеди. Почему запрещалось им говорить о том, чем сердце их было переполнено? Было очевидно, что такое воззрение дойдет до самых крайних требований и в политической сфере, и не остановится перед правами самой короны. Но пока эта партия была вынуждена преклоняться перед волей пресвитерианского большинства.

Переговоры, которые велись с королем в Уксбридже, не увенчались успехом, что еще более усилило влияние «независимых». Они преобладали в армии, и Кромвель поступил весьма ловко, внеся в Палату общин предложение, по которому ни один член парламента не мог занимать какой-либо военной или гражданской должности. Этот билль самоустранения, лучше сказать, самоотречения, казавшийся только выражением бескорыстия, послужил прежде всего тому, что граф Эссекс должен был уступить свое место «независимому» Томасу Файрфаксу. Для самого Кромвеля было сделано исключение на некоторое время, но весь состав армии был преобразован в свете нового постановления.

Битва при Назебае, 1645 г.

Решительная победа на поле битвы последовала в 1645 году. В начале этого года был казнен архиепископ Лауд, почти уже позабытый, но в начале войны действовавший в интересах короля. В Шотландии господствовала сильная реакция; Монроз одерживал победы на севере и в апреле взял Денди. Сам король занял в мае Лейстер, но в июне произошла пагубная для него битва при Назебае, к югу от Лейстера, в Нортгэмптоншире. Благодаря Кромвелю, командовавшему кавалерией на левом фланге армии Файрфакса, она завершилась полным поражением королевских войск после отчаянного их сопротивления.

Среди трофеев оказалась и тайная переписка короля, часть которой по распоряжению парламента была опубликована. Из этой публикации стало очевидно, что король,– и это неудивительно – делал все свои уступки лишь условно, в ожидании лучших времен. Понесенное им поражение усугублялось раздором, возникшим между его приближенными. Принц Рупрехт был вынужден сдать Бристоль, но окружение короля считало, что необходимости в этом еще не было. Офицеры были на стороне принца, но Карл жестоко упрекал его, и между ними произошла бурная сцена. Между тем положение дел ухудшалось с каждым днем. Королевские замки и крепости постепенно переходили во власть парламентских войск. Карлу, если он не хотел окончательно покориться парламенту, оставалось одно: удалиться в Шотландию, что советовал ему и французский посланник. Карл прибыл с небольшой свитой в шотландский лагерь (май 1646 г.). Но положение Монроза не было уже победоносным, а король ошибался даже в отношении свободы своих действий. Шотландцы оказали ему королевские почести, но он не мог поступать по своей воле и должен был поселиться в Ньюкасле на Тайне.

Карл I в Шотландии

Однако он не был совершенно бессильным и в этом положении, потому что с его личностью был связан основной вопрос, о самой короне, а также явный или тайный раздор между парламентами уэстминстерским и эдинбургским, между англичанами и шотландцами, и еще более между пресвитерианцами и независимыми, – любой из этих моментов мог предоставить ему случай к возвращению своей власти. Каждой из этих партий было выгодно присоединять к своему имени имя короны, хотя это и не могло привести к какому-либо законному разрешению царившей смуты.

Карлу нужно было не упустить этот случай и твердо держаться за него. Шотландцы требовали, чтобы он передал главное командование над армией, право над милицией, на несколько лет парламенту и ввел бы пресвитерианскую систему на десять лет. Переговоры по этим двум пунктам, особенно по последнему, оказались тщетными. Тогда шотландцы еще более сблизились с английским парламентом. Они не колеблясь выдали короля английской комиссии. Шотландский гарнизон в Ньюкасле был заменен английским.

С этой передачей с рук на руки было как-то некрасиво связано денежное дело: 400 000 фунтов стерлингов «недоимки», которую англичане обязывались выплатить шотландцам в два срока. Получив первую часть своих сребренников, они покинули английскую землю, а с февраля 1647 года начались переезды царственного узника. Сначала он был доставлен в Голмби.