Сомнамбула-2. Другая сторона Луны.

– Твари!

– Полюбуйтесь, товарищи, что пишут наши союзнички, тысяча протонных вихрей им в сопло!

 

«Возлюбленные братья и сестры!

Заблудшие овцы так называемого Объединенного Человечества!

Узники офисов, пленники «правительственных учреждений» и слепцы из «специальных служб»!

К вам обращаемся мы, братство «Танцоры вечности», преисполненные горячим желанием освободить вас от морального и физического гнета проклятой олигархии.

Преступной правительственной организации, которая ставит своей целью истребление высоких истин – как духовных, так и космических.

 

Данное сражение на Градусе Забвения показало полное военное и идейное превосходство борцов за обновление жизни над косными правительственными организациями. Нет и не может быть никаких сомнений в том, что будущее – за «Танцорами вечности»!

 

Офицер! Прекращай служить преступной олигархии так называемого Объединенного Человечества! Бери свой корвет, лети к нам, становись на сторону истины!

 

Боец! Не слушай своих офицеров, захватывай транспорт, присоединяйся к нам!

 

Гражданин! Саботируй работу государственных учреждений, не верь пропаганде продажных телеканалов, приветствуй новую веру!»

 

Первоклассный пилот, он имел крутой нрав и репутацию человека, который не раздумывая пускает в ход кулаки.

 

– Типичный случай так называемой брехни! Да что там брехни! Это брехня в квадрате! В кубе!

 

– Да, вот такую свинью подложили нам наши вроде бы союзники!

– Что же тогда говорить про врагов?!

 

Несмотря на победу, боестолкновения показали, что настало время тотальной мобилизации всех ресурсов Объединенного Человечества. На вопрос «Пушки или масло?» мы должны дать однозначный ответ: «Пушки!».

 

Казалось, одним этим взглядом он мог бы разнести безвинное полотнище на куски. А уж что сделал бы пилот с теми, кто эту статью написал!..

 

– «Боестолкновение завершилось убедительной победой вооруженных сил Объединенного Человечества!» – вы слышали? – Хороша победа! Да они еле ноги унесли! Буду теперь знать, что драп на четырех костях называется на языке правительственных СМИ «убедительной победой»!

 

Их союзники «Танцоры вечности» – редкостные сволочи! А уж про «Беллону» и говорить нечего. Но каждый из присутствующих верил: придет время и они поквитаются со всеми, кто так нагло лжет трудящимся Солсиса[3].

Максим давно заметил, что где Квалья – там и пиво. Иначе не бывает. В этот раз пилот притащил из камбуза на своем могучем плече сразу целую кегу.

– Однако, у вас и масштабы. Вы, голубчик, никак утопить нас решили? –

– Не волнуйтесь, доктор, молодежь вам поможет, – Квалья подмигнул Максиму.

– Конечно, поможем.

– Алкоголь – зло, а звездные борцы всегда отважно борются со злом!

 

Шутка была немудреной, но кают‑компания содрогнулась от хохота. После боя, после обидных и лживых статей и новостных сюжетов всем хотелось расслабиться.

 

«Пиво не водка, много не выпьешь».

 

Да, он, звездный борец Максим, был самым обычным молодым человеком, каких в Солнечной системе миллионы. Но девушки всегда награждали его самыми многообещающими улыбками…

 

Разве он, Максим, похож на кровожадного пирата? Разве кто‑либо из его товарищей похож? Все они борются за правое дело, а стало быть, не могут быть злодеями по определению.

 

Добыча шла хорошо. Тысячи тонн полезных ископаемых превращались в реальные деньги, чем помогали пиратскому (с точки зрения Объединенного Человечества) и освободительному (с точки зрения «Армии пробуждения») делу жить и побеждать.

 

«Троянцы – наш волшебный огород»

 

– Прекратить базар в эфир!

– Надеюсь, это наши.

 

– Дейтерид лития им в ухо! Да объясните мне кто‑нибудь, что за безобразие здесь творится?!

 

– Мать моя черная дыра! – Но откуда у них такая технология?

– Подозреваю, оттуда же, откуда у нас технология фотонного двигателя.

 

– Да что они вытворяют?!

– Самоубийцы!

– Психи!

 

Но, похоже, командир дисколета был полностью психически здоров, пребывал в трезвом уме и здравой памяти.

 

– Крученый бозон!

 

– Не нравится мне эта демонстрация.

 

– Не ожидал такой наглости от брата Молота

– Чего они добиваются?

– Я думаю, они преследуют две цели.

– Первая цель: политическая. Товарищ Альфа прав – это демонстрация силы. «Танцорам вечности» очень хочется убедить нас в своем военно‑техническом превосходстве. Вторая цель: узко практическая. Если мне не изменяет память, астероид, который они сейчас потрошат, полон желтой ртути. Ее там больше, чем под материком Ксанаду на Титане! И не удивительно, что «Танцорам вечности» хочется завладеть всем этим богатством одним махом. Зачем разведывать, зачем брать сотни проб на десятках небесных тел, делать тысячи спектральных анализов, когда можно просто прилететь и отобрать то, что уже разведано и проанализировано другими…

 

– Как это, в сущности, подло!

– Да, – это подло. Но они действуют по праву сильного. А это вещь, которая посильнее любой морали.

 

– Ворюги!

– Они заплатят за это! Желтая ртуть наша! Она принадлежит нам!

– Почему бы тебе не сказать это им, ворюгам?

– А и скажу! Скажу!

 

– Ради Семи Сил, умерьте эмоции!.. Пожалуйста, представьтесь!

– Хотел бы я знать, что будет, если я представлюсь?! Вы что, вернете нам нашу желтую ртуть?!

– Нет, не вернем. Но насколько лучше, когда все делается вежливо! Ведь наши организации – не враги. Мы – союзники, друзья.

– Хороши друзья! Друзья не воруют!

– Вы даже определенно правы! Но… Мы разве что‑то у вас воруем?

– Да вы издеваетесь!

– Это был наш астероид! Наша желтая ртуть! Я требую вернуть все, что вы сейчас выкачали из астероида, и немедленно покинуть сектор Троянцев Юпитера! Который – напомню! – является исконной территорией «Армии пробуждения»!

 

Любые документы, оформляющие права собственности на небесные тела, мы с вами считаем инструментами проприетарного закабаления, направленными на реализацию диктата кучки зажиревших олигархов!.. И именно по этой причине отказываемся признавать их правомочность!

 

– Вы ответите за это! Вы увидите, к чему приводит такое… такое поведение!

 

Максиму отчего‑то казалось, что он знает резкую, мужиковатую Ирину целую вечность. Несмотря на то, что в реальной жизни они были знакомы всего несколько недель… Впрочем, так ведь и бывает с настоящими друзьями?..

 

– Ты хочешь сказать, мы… нас допустят к пилотированию?

– И хочу, и скажу, – расхохотался Квалья. – Скорее! У нас из‑за приказа о спасательных шлюпках некомплект пилотов первой и высшей классности.

– Да здравствует некомплект!

 

– А можно вопрос?

– Можно Машку. Отставить! Что за вопрос?

– Что мы будем делать? Какие наши задачи?

 

– Точных данных о массе астероида у меня нет. – Поэтому гарантий никаких быть не может! Кому это не нравится, пусть убирается назад, в мир гарантий, ипотек, займов, прогнозов и прочего проприетаризма!

 

– Ирка! Ты лучшая! Завидую!

– «Завидую» в карман не положишь, и глотку им не промочишь. – С тебя дюжина красного пива! – Железно!

 

Нечестно осуждать кого‑то за то, что он – не ас!

 

– Ты чего повис, как груша

– Тебя уже все заждались!

– Давай к нам, не бойся!

– Не так страшен черт, как его малютки!

 

Но Максима словно бы кто‑то заморозил. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Да чего там – даже заставить себя моргнуть ему было не под силу.

 

– Неужели никто не узнал красавца в иллюминаторе? Ну же, мужики! Каждый из вас наверняка неоднократно видел его на фотографиях!

 

– Так что же это за планета, а, коллеги?

 

– Если это не Уран – поставлю всем по паре красного пива.

– Ира, я уже всерьез подумываю о том, чтобы в вас влюбиться,

 

Происходящее казалось волшебством.

В известном смысле волшебством оно и являлось – высокотехнологичным волшебством, опирающимся на знания, пришедшие извне Солнечной системы.

 

– Ответ положительный. А теперь давай помолчим. Тут может так тряхануть, что откусишь язык – сам не поймешь как! Наши эскулапы его, конечно, пришьют, но, поверь, сделают они это без всякого удовольствия!

 

– Наберитесь терпения, товарищи. – Вы должны пройти инструктаж.

– Ну, так инструктируйте!

– Я, к сожалению, не уполномочен.

– Так и будем здесь стоять до вечера?

 

– Не знаю, какой из него мамонт, но поговорить он любит. – А вот товарища Дементьева, наоборот, не любит.

 

Ладно, ну их всех к монахам.

 

– Итак, вы на Уране. Если кто‑то забыл, что это такое, пусть обратится к справочнику. Напомню лишь, что на планете действуют три фактора, которые убивают мгновенно. Первый: давление. Пятьдесят атмосфер. Незащищенного человека превращает в натуральную котлету на косточке переломанного позвоночника. Второй: температура. Минус сто восемьдесят по Цельсию. Человек получает тяжелые ожоги, затем в течение нескольких минут наступает смерть. Третий: отсутствие кислорода, присутствие ядовитых газов. Атмосфера состоит из смеси водорода, метана и аммиака. Проще говоря: человеку тут дышать нечем. Один вдох в такой атмосфере – и вас больше нет. Прибавьте к этому ураганы, снежные бури, грозы, извержения подводных вулканов и особые виды сейсмической активности, которые мы называем моретрясениями.

 

– Мне здесь нравится все больше и больше!

– На Уране настолько отвратительно, что правительственным ищейкам в голову не придет нас здесь искать!

 

– Мы живем и работаем в похожих на подводные лодки помещениях, – продолжал Мамонт, – каждое из которых способно самостоятельно противостоять агрессивной внешней среде планеты. Но чтобы можно было строить и обслуживать космические корабли, всего этого мало. Поэтому над полыньями возведены купола из прозрачной пластической массы. Этот материал называется полираном. Полирановые купола обслуживаются колониями специальных наноботов… Впрочем, это уже детали. Для вас главное вот что: хотя под нашими куполами суровые условия Урана значительно смягчены, находиться вне помещений можно только в армирующих комбинезонах, теплой одежде, перчатках, очках и кислородных масках. Только так можно избежать обморожений и отравлений. Но главное, запомните: если купол треснет, у вас будет только полторы минуты, чтобы добежать до ближайшего входа в герметичное укрытие. Полторы минуты. Девяносто секунд.

 

– Разрешите вопрос?

– Только один.

– Правильно ли я понимаю, что за полторы минуты давление в потерявшем герметичность куполе достигнет пятидесяти атмосфер?

 

– Почти так. Если быть точным, за указанное время давление достигнет значения от тридцати двух до тридцати пяти атмосфер. За восемьдесят семь секунд до этого датчики вашего армирующего комбинезона диагностируют катастрофический рост давления. Сработает пневмосистема. Полости комбинезона заполнятся газом под высоким давлением. Биопластиковые мышцы создадут плотный корсет от шеи до пяток. Ваши уши будут герметично закрыты обжавшимся капюшоном. Глаза – защищены очками. Органы дыхания – маской. Благодаря этому вы не будете раздавлены давлением в десять, двадцать и даже тридцать атмосфер. Хотя очки врежутся вам в лицо с такой силой, что, скорее всего, рассекут кожу до кости. Но вы все еще будете живы. Однако на девяностой секунде давление превысит тридцать две атмосферы. И вот тогда у вас лопнет свод черепа. А это уже несовместимо с жизнью.

– Какая поэзия… – пробормотал пилот Мажаров.

 

– Что ты делаешь здесь, среди простых рабочих?

– Я пришла проведать тебя. Соскучилась.

– Ты?! Соскучилась по мне?!

– Да. Сейчас у меня совсем мало пациентов… Казимир Алексеевич называет это затишьем перед бурей.

– Но откуда ты узнала, что я работаю здесь?

– Мне брат сказал… Впрочем, какая разница?

 

– Танцевать я не умею, звездную джигу от сатурночки не отличаю… Да и в дискуссиях не силен! Я даже не знаю, что значит слово «проприетарный», которое все вы употребляете по десять раз на дню!

– «Проприетарный» означает… ну что‑то вроде «связанный с извлечением прибыли» и «зацикленный на частной собственности»… В плохом смысле. А танцевать не обязательно. Да и дискутировать тоже! Возьмем себе ананасового пива, посидим, расслабимся… Как ты насчет завтра – не занят?

– Завтра? Да!

– Да – в смысле занят?

– Нет, что ты. Завтра я совершенно свободен.

– Вот и чудненько!

 

Какие могут быть лососи, когда такие девушки приглашают на свидание? Скорей бы уже оно наступило – это завтра!

 

– Ну что, зайдешь на чай? – С братом тебя познакомлю…

При этих словах Максиму вдруг стало до обморока неловко.

Знакомство с братом – это же все равно что знакомство с родителями. А знакомство с родителями – ко многому обязывающая процедура. Чтобы решиться на нее, нужно быть уверенным: уверенным в себе, в отношениях, в совместном будущем…

Уверен ли он? Достоин ли этой прекрасной девушки с чувственными губами и глазами‑омутами?

– В следующий раз зайду, если ты не против. А сейчас мне пора возвращаться в дормиторий. Завтра утром на смену…

– Что ж, как хочешь.

 

Было видно, что она замерзла и устала: прогулка оказалась гораздо более продолжительной, чем они оба рассчитывали. В тот вечер Максим не решился поцеловать Соню. И на следующий тоже не решился…

– Не боишься за ней ухаживать?

– А почему я должен бояться?

– Ну как почему… Все‑таки ее брат…

– А что брат?

– Ну… Я бы опасался… Мало ли.

 

– Брату нужна моя помощь!

– Помощь? Он что, заболел?

– Нет. А что, по‑твоему, помощь нужна только больным?

 

«Да что же там за брат такой?!»

 

Так могло бы продолжаться и месяц, и два, и год. Максим был пассивен, Соня – молчалива, а брат все время находился где‑то рядом, но как бы в стороне. Этакий призрак из старинного фильма ужасов.

 

– Чувствую, купим скоро трехспальную кровать модели «Людвиг с нами».

 

– Ты, конечно, спросишь, отчего я не сообщил тебе эту благую весть по телефону вместо того, чтобы вторгаться в твой интим? А я отвечу, что по непонятной мне причине твой телефон уже три часа как выключен! Поэтому я приглашаю тебя… и твоего кавалера, конечно!.. к нам домой. Следует отметить пополнение в семействе ван Астенов парой‑тройкой рюмочек настоящего марсианского кальвадоса!

 

– А о чем они все пишут? То есть я хотел сказать, писали.

– Смотря кто.

– Да вот, к примеру, этот… Маркс?

– Ну как о чем? – О том, что капитализм – порабощает. А коммунизм – освобождает.

Частная собственность – плохо. Общественная – хорошо.

– Ну это‑то все знают… Совершенно очевидные вещи!

– Это у нас в «Армии пробуждения» очевидные… А вот, к примеру, на Луне людей, кому это очевидно, едва ли наберется две сотни человек. Да и те, в основном, наши «кроты». То есть я хотел сказать, «верные».

 

– Неужели все так плохо?!

– Все еще хуже… Но сегодня мне не хотелось бы говорить об этом. Сегодня у нас праздник, не так ли?

 

Я думаю, сейчас вы находитесь в начале пути. И я желаю вам, чтобы этот путь был долгим и счастливым.

Максим и Соня переглянулись. В тот миг им обоим очень хотелось, чтобы пожелание Людвига сбылось…

 

Анекдоты были, чего уж там, откровенно бородатыми, но веселья это нисколько не портило – хмель компенсировал все.

 

– Но я всего лишь пилот, Людвиг! Ничему другому не обучен!

– Главное, Макс, это чистые помыслы, горячее сердце и всесокрушающее намерение победить. А обучить можно кого угодно и чему угодно. Когда я был маленький, мой отец работал зоопсихологом в океанариуме. Так он за полгода обучил еврокракена таблице умножения!

 

– А что за работа?

– Хорошая. Творческая. И очень нужная нашему делу.

 

– Телохранитель? Вы думаете, среди нас есть предатели? –

– К сожалению, такую возможность мы исключить не можем.

 

Это как с любовью. Можно хоть сутки напролет объяснять, а пока не полюбишь, не поймешь.

 

Он, конечно, разобрался, что к чему. Разобрался при помощи старого как мир «метода научного тыка».

 

– Да это не авиетка, а ковер‑самолет! Поглядеть только на летные характеристики!

– Зависает на месте и пятится как коптер, боком летает, на пятачке разворачивается… Я бы на такой полетала! А может и не смогла бы… Уж больно хитро там все в кабине… Ну, а я девушка простая, понимаю только «газ», «тормоз» и «огонь».

 

– Мы топочем как два слона, слышишь?

– А то! Полторы тонны каждый скафандр!

 

– Волшебно.

– Нравится? Ты бы с такой на танцы пошел?

– На танцы? Не‑ет. – С такой не на танцы, а в смертельно‑опасную атаку ходить надо. Или на похороны врага, я не знаю.

– Поразительно верное замечание!

– Угадай, как эту даму зовут?

– Ну… Я бы назвал ее Темперанс… Или Персефона… Должно быть какое‑то суровое и внушительное имя.

– Ее зовут Справедливость, Макс. В ее правой руке меч. А в левой – книга Закона. Того Закона, который выше законов человеческих. Того Закона, в глазах которого мы с тобой никакие не террористы, не экстремисты, а люди, несущие благо другим людям.

 

Мечты о встрече с ней сожгли мою прошлую, бессмысленную жизнь… Впрочем, там не о чем было жалеть… Ведь мечтать о Справедливости и значит жить полной жизнью…

 

Но… если вождь сказал надо, «Армия пробуждения» ответила – есть!

 

– Ты не представляешь себе, как я рад это слышать! Я уже Соньке все уши прожужжал рассказами об «одной женщине», с которой ей «следует познакомиться»!

 

– А у них же температура… итить ее по кругу! Тысяча градусов! И метан же! Кипит! Едкий, как дьявол! При давлении‑то! Сталь прогорает, как эта… как ее?..

 

– Конечно, к таким сюрпризам не привыкнешь… Но я понемногу начинаю! Все же пятое покушение, как никак.

 

И лишь когда Соня обвила его шею своими тонкими руками, на душе у Максима полегчало. Какая разница кто? Путь будут прокляты все загадки! Он любит и любим. Это – главное.

 

– Ну что, герой Галактики, оклемался?

– Я тебя едва в кабину затащил, между прочим…

– Я… Мне… Кому?.. – язык едва слушался Максима.

– Только я тебя умоляю, не спрашивай «что это было?», «кто это был?», «сколько времени прошло?» Меня тошнит от всего этого. Мой тебе совет: просто забудь и никогда не вспоминай. Не смог следовать правилам один и два, руководствуйся хотя бы правилом номер три! Через минуту начнет действовать нейростимулятор из моей личной аптечки. Придешь в норму. Мы полетим назад, на Уран. И все будет как раньше. Понял?

 

– Превосходно. Я лично сейчас буду обедать своей уткой под вишневым соусом. Потому что устал, как автопогрузчик… А ты можешь просто наслаждаться теплом и покоем… И мой тебе совет: включи какую‑нибудь музыку поэнергичнее.

 

«В бодром теле здоровый дух, однако, – переиначил Максим древнюю поговорку. – Что ж, значит все важные решения мне придется принять в одиночку…»

 

«С момента начала руления, в ходе всего полета и вплоть до посадки с окончанием руления воздушно‑космического судна, командир воздушно‑космического судна является старшим начальником на борту с правом внесудебной расправы и принятия любых решений вплоть до самоуничтожения воздушно‑космического судна. Таким образом, в указанный период власть командира воздушно‑космического судна на борту является абсолютной, превосходящей полномочия любых представителей законодательной, исполнительной или судебной власти».

 

Он был прекрасен и могуч. Он был исполнен силы. Той особенной, трудно определимой словами силы, которая зовет на подвиг и двигает армии навстречу победе.

 

– Грозовой фронт? А подать‑ка его сюда!

 

Человеку даны глаза, чтобы видеть, а уши – чтобы слышать.

 

Кстати, Мамонт просил передать тебе, чтобы ты составил краткое, но внятное пособие по пилотированию «Колибри».

– Прямо сейчас?

– Прямо позавчера… Да не смотри ты на меня так! На следующей неделе открывается оптимальное окно для перелетов к Сатурну. Я тебе грубо намекну: это значит, что мы начинаем войну. Поэтому все ближайшие дни работать придется по двадцать пять часов в сутки. И ты, считай, еще хорошо устроился: набросаешь три странички таблиц для «Колибри», а потом до отлета из Оазиса будешь не спеша изучать «Барракуду», свою новую матчасть. А вот мы, простые звездные борцы, будем в спешке готовить «Справедливый» к первому боевому походу. Боевые системы дооборудовать, припасы грузить…

 

– Сразу вопрос. – Если все это понимаешь ты, почему это не понимают в «Беллоне»? Ведь тамошние аналитики явно не хуже наших, и правительственные войска давно уже сумели бы найти базу «танцоров».

–А как? Как найти? – с хитрым прищуром ответил вопросом на вопрос товарищ Дементьев.

– Ну, как‑как… – Квалья огляделся по сторонам, ища поддержки у других пилотов. – Развесить несколько десятков спутников, выпустить сотни авиеток, хорошенько прочесать экваториальную область Сатурна…

– Никакие сотни и даже тысячи авиеток, дорогой Роберто, не гарантируют тебе обнаружения хоть чего‑то в этом адском вареве аммиачных и метановых облаков. Прими также во внимание чудовищные размеры области поиска: триста восемьдесят тысяч километров в длину, пятнадцать тысяч – в ширину. Также имей в виду, что иное облако на Сатурне имеет размеры с пол‑Луны. И эти огромные облака, как правило, непрозрачны для радаров из‑за бешеной грозовой активности. Любое подобное облако может жить годы и даже десятки лет! Перемещаясь вместе с атмосферными потоками, такое облако способно эффективно укрывать дрейфующий под ним Аэрополис от всех средств орбитального наблюдения! Прибавь ко всему этому тот факт, что в атмосфере Сатурна нет никакой физической возможности вести поисковые мероприятия при помощи аэрокосмических аппаратов! И ты поймешь, что все традиционные подходы «Беллоны» к поискам объектов вражеской инфраструктуры в случае с Аэрополисом не могут дать ровным счетом ничего!

 

– Все дело в том, товарищ Квалья, что в отличие от «Беллоны» мы не связаны по рукам и ногам космическим природоохранным кодексом, более известным как Книга Тысячи Запретов! Мы можем запросто позволить себе подорвать в нижнем кольце Сатурна множество чистых термоядерных зарядов, не выпрашивая разрешения у ста сорока пяти бюрократов и не извиняясь в прямом эфире перед двумя сотнями телеканалов. Мы, мол, не хотели! Но обстоятельства нас вынудили! Мы все компенсируем! Посадим два миллиона березок на Равнине Бессмысленности!

 

К счастью, над обоими юнгами был поставлен надежный боцман – Прокопыч, личность в «Армии пробуждения» легендарная. В отличие от большинства звездных борцов, был он человеком немолодым, ему давно перевалило за шестьдесят. Свой богатый жизненный опыт Прокопыч без стеснения распылял вокруг себя в виде прибауток, поговорок, анекдотов и прочих «вот был у нас один случай»…

 

– Высота двести восемьдесят… – Нет зазора… Нет зазора… Сплошное покрытие, мать его… Ни просвета, ни привета… Высота двести пять… Высота сто восемьдесят… Проходим крутой гребень… Хороший такой гребешок проходим… Высота девяносто…

 

– Да твоим лидаром только орехи колоть! У меня в голове свой лидар имеется. А заодно и радар тоже! Если я говорю пятьдесят, значит пятьдесят!

 

– Ярковат фейерверк… Как бы не клюнул нас теперь жареный петушок в самые десять «же»!

 

– Отставить панические настроения!

– Ох, ты, начальник, етить твою в корень!

 

– Прокопыч! Какая‑то тварь нас радаром пощекотала! Срочно найди нам полынью покрупнее! Будем нырять!

– Да вот тебе и полынья! – Азимут сорок влево. Дистанция – полтора.

– Размеры?

– Хорошая, крупная! Четыреста на сто пятьдесят. С вазелином должны пролезть!

 

– Не хлюзди. – У нас на Фобосе как‑то случай был… Один ас наш, Чебаков была его фамилия, царствие ему небесное, на своей авиетке в старую дюзу от крейсера пролетел. Там запас по габаритам был – хорошо если метр. А у тебя в этой полынье – метров сто лишних!

 

– Ну, устыдил, устыдил, сдаюсь.

 

– Уже поковылял, мать их за ногу. – И не стыдно им старого больного человека от работы отрывать?

 

– Кэп, а кто нападает – ублюдки или уроды?

 

– А‑а, буржуи. Копеечники, рог им в рот. – Били мы ту «Белонну». Помню, в сорок втором годе на единице брали транспортник… Как его бишь? «Мадлен Олбрайт» вроде. Люстра такая, семь рожков. И тут «Белонна» подскочила. Девять корветов. А у нас три борта, мать его. Да‑а, жаркое было дельце. Когда у них два корвета на ходу осталось, эти клоуны предложили взять их в плен! С последующим выкупом, ясное дело.

 

– Ур‑роды! – с чувством произнес Шляпа.

– И что, взяли?

– Ну, щас! – Сожгли к солнечной матери. С врагами трудового народа у нас разговор короткий.

 

«В «Беллоне» они бы хрен попели… Хоть гимн, хоть что… Потому что у этих в «Беллоне» дисциплина… Правила всякие… А у нас все можно – хоть пой, хоть танцуй», – подумал Максим.

 

«Не до ощущений сейчас… Надо выполнить задание».

 

– Так, Шляппо, Чечеткин, а теперь делай раз – проверяй скафандры. Делай два – мину на пандус. Делай три – взрыватели на боевое. Делай четыре – мину за борт…

 

– Когда уже эти дуры закончатся?

– Чего дуры‑то? В каждой из этих мин столько искусственного интеллекта, что не понятно, кто из нас умнее… Я вон в школе едва квадратные уравнения решал… А эта фигня чертова наверняка систему из тысячи дифур[4]может… За доли секунды…

 

– Эй, товарищи по борьбе! – Мы в отстающих. Нельзя ли побыстрее?

– Так это в первую очередь к тебе относится, голубчик. – Крутишь носом все время – эта полынья не годится, тут чересчур людно, там спутниками‑шпионами воняет, а здесь слишком накурено…

– Так ведь воняет же!

 

– Вредно быть таким вредным.

– Вот и результаты, ешкин кот. Все уже отдыхают, а мы мордуемся!

 

Казалось, что с Максимом разговаривает дешевый цифровой будильник, неожиданно осознавший себя как личность.

 

– Да где же он?.. А‑а‑а, во‑о‑от где… Явился не запылился, ядрен бозон… Ну что же, слушай пеленг и дистанцию…

 

– Парни, мы в деле! Все мины за борт!

 

– Красиво прет! – Жаль, у нас таких штуковин нету… Не то мы бы всей Солнечной вмиг показали, что такое пробуждение от, итить его налево, потребительского сна…

 

До подрыва мин осталась ровно минута. Надо было уходить. Уходить на полной тяге, на всех миллионах лошадиных сил, на всех гигаваттах и тераджоулях, какие только можно было выжать из старой доброй «Барракуды».

 

«Собакам – собачья смерть!»

 

– Мужайтесь, братья!.. Мы с вами!.. С вами – все люди справедливости, все враги прогнившей олигархии!

 

– Капитанская должность? Этого я, пожалуй, не потяну. – Тут надо культуру… Соображение, манеры… А я что? Вырос без мамы, всю жизнь на верфях трудился… Спину гнул, чтобы дармоедов своих – Сашку и Пашку – поднять… Мне бы что‑нибудь попроще… Погоди‑ка, – вдруг насторожился Прокопыч. – А что это он, дисколет‑то наш? Погибать не собирается, что ли?

 

– Уходит, гад!

– Не может быть!

– Гнида!

– Если все пойдет по худшему варианту, ты просто погибнешь. Потому что идти на «Барракуде» против дисколета это все равно, что идти с зубной щеткой на разъяренную самку еврокракена.

 

– А это что за бледная поганка по правому борту?!

 

– Товарищи, – взволнованно обратился Максим к экипажу.

– От лица командования поздравляю вас. Мы нашли Аэрополис…

– Ура! – рявкнули юнги, а боцман загнул такую лексическую конструкцию, от которой даже немало повидавший на своем пилотском веку Максим восхищенно улыбнулся.

 

На самом деле не матюги Прокопыча вызвали его улыбку. А ожидаемая радость товарища Альфы – и Сони. Вот ради чего стоило жить. Вот ради чего стоило умереть.

 

Если этот дурацкий дирижабль попытается резко дернуться в сторону, его попросту разберет на куски турбулентностью. Максимум, что он может – ну уйдет километров на десять‑двадцать в глубину… Но мы его и там достанем!

 

– Ну, давай же,

– Ну, рыбка моя…

– Зараза!! Да чтоб ты сдохла!

 

Судьба сурова, брат. – Прощайтесь.

Прощайтесь?!

Максим вздрогнул. Получается, что Прокопыч, Степ и Шляпа станут смертниками, «экипажем в один конец»?! Они погибнут, а он спасется? Неужели какие‑то переговоры стоят этого?

 

– Парень. Старый боцман совершенно точно угадал настроение своего капитана. – Не казни себя. Это война. Так всегда было и всегда будет, ядрен бозон. Давай, делай, что должно. А мы потихоньку попробуем поковыряться в кишках нашей «Барракуды». Верно, хлопцы?

– Верно!

У Максима защемило сердце. Он понимал, что слышит их голоса в последний раз.

– Ребята.

– Не надо слов, кэп! – Выпей там за нас. И когда будешь тискать девчонку, вспомни, что мы тоже любили это дело. Пока!