День другой, дерьмо все то же.

Первое, что я осознал, когда дверь за нами закрылась и исчезла - это то, что этот гребанный дом нисколько не изменился за восемь лет. А если принять в расчет тот факт, что он полностью сгорел и был заново отстроен уже другими владельцами, то совпадения слишком уж точные. Я видел все те же стены, покрытые белой известкой, деревянные прогнившие доски пола, прикрытые безвкусными ковриками, одинокую лампочку над головой, болтающуюся на длинном тонком проводе и огромные паутиновые шторы, напоминающие скорей о фильмах, об Индиане Джонсе, чем о заброшенном домике в глухой Сибири. Из небольшого коридора, в котором мы оказались, вело два прохода: один в кухню, второй в зал.

Я оглянулся на дверь и нисколько не удивился, что она полностью исчезла, оставив вместо себя кусок стены с отслаивающейся побелкой.

- Выпускать нас не хотят, - заметил я, с легкой улыбкой.

- Ой, мамочки. – Наташка в ужасе сжала руками рот.

- Тебе ли пугаться, Полторашка? – удивился я. – Вы с Саней полгорода проехали, удирая от торнадо из ворон и постреливая по ним между делом.

- Так убегать от ворон не так страшно, как исчезающие за нашими спинами двери, - промычала Наташка, не отрывая ладони ото рта.

- И то верно, - согласился Саня, оглядываясь. – Это уже немного из другой оперы.

Может они и правы, думал я, оглядывая то место, где когда-то была дверь. Видеть кучу летящих ворон не так страшно, как стену вместо двери через которую вы только что вошли. Если вихрь из ворон мозг еще может как-то рационализировать, то исчезнувшую дверь нет. Если признаться честно, то я не был этому удивлен. Прошлый раз дверь просто оказалась закрытой, но мы все равно смогли вырваться, на этот раз он решил не рисковать и вообще вычеркнуть дверь из уравнения. Ну что же, я бы на его месте поступил также.

Не успел я закончить мысль, как свет в доме быстро померк. Это не было похоже на то, как выключают свет – раз и все. Нет, скорее как одна из этих новомодных штучек, поворачивая которые вы приглушаете освещение. Или еще пример: вы видели записи видео в режиме интервальной съемки? Например, как день быстро перетекает в ночь? Это происходит за секунды: солнце пробегает по небосводу и вот уже на смену ему приходит луна. Что-то наподобие этого и произошло сейчас: свет стал быстро меркнуть, все увеличивая островки темноты в углах, пока тьма не накрыла нас полностью.

- Ой, ужас-то какой, - застучала зубами Наташка.

Ну что же, и тут я с ней согласен полностью. Нас видимо решили, как следует напугать, перед тем как подать на стол.

- Что произошло? – Стас вытащил биту и стал вертеться по сторонам в поисках ответа.

- Я думал, вы готовы к этому, - нахмурился я, видя растерянность своих друзей. – Серега, давай фонарики.

Серега стянул рюкзак и стал всем раздавать фонари, опасно размахивая ножом.

- Да разве к такому можно подготовиться? – ворчал он.

- Знаешь что, опусти ка ты эту хрень, пока кому-нибудь из нас глаз не выколол, - посоветовал я.

Зря я подумал, что они готовы к чему-то подобному. Я был в этом доме в прошлом и то, напуган до смерти, а старая развалина продолжает преподносить мне сюрпризы.

Я взял один фонарик и осветил им коридор; лампочка продолжала медленно раскачиваться над нашими головами из стороны в сторону. Восемь лет уже прошло, а чертова лампа все качается, задетая чьей-то длинной рукой. Я заглянул сначала в коридор, ведущий на кухню, от фонарика по стенам тут же разбежались удлиненные тени. На кухне все было, как и в тот день, когда я впервые ее увидел: все тот же стол, стулья и видимая часть гарнитура. Она словно сошла со страниц моих воспоминай, если бы их можно было превратить в фотоальбом. Что-то мелькнуло, на долю секунды преломив луч от моего фонарика и исчезло. Я промолчал.

Осветив зал, я обнаружил все те же жуткие картины с лишенными лиц людьми. Их не стало больше, но и меньше тоже не стало. Одна из картин так и лежала на полу рядом с разломанной рамкой. Но тут хоть никого не было. Никто не мелькал перед нами. В комнате было спокойно, если все происходящее сейчас вообще хоть как-то вяжется с этим словом. Я удивленно перевел луч фонаря в кухню и обратно и нахмурился.

- Что такое? – спросил Саня, от которого не могли скрыться и мельчайшие изменения в моем поведении.

Я не ответил и продолжал водить фонариком по кругу, оглядывая видимые комнаты и коридоры. Видите ли, я заметил одну странность – тьма не была абсолютной, она даже не была похожа на обычную ночную темноту. Я не знаю, как вам это правильно объяснить. Ну, например вы знаете, что происходит, когда наступает ночь, верно? Краски блекнут, все цвета становятся лишь оттенками серого, предметы мебели превращаются в черные туманные тени самих себя. Если ночь лунная, то вы видите свет, бьющий из окна, призрачный, бледный, но все же свет. Тогда ориентироваться в темной квартире становится проще. Если луны нет, то могут спасти уличные фонари, но это при условии, что вы живете на первых этажах. Во всех остальных случаях, вы слепо идете по квартире, надеясь на свою интуицию и память, что помогут вам найти дверь туалета и не налететь на угол стола. Иногда это получается, иногда нет, но дело не в этом, а в том, что даже привыкшие к отсутствию освещения глаза, не могут в точности различать объекты и все остальное, как всегда, начинает дорисовывать воображение.

Так что же было не так с домом? Несмотря на отсутствие света, он все равно был освещен. Я мог с точностью до мелочей описать все предметы мебели, что были видны мне на кухне. Я четко различал выступы каждого порога, и даже серые лица людей с картин и фотографий. Это была не реальная темнота. Я бы назвал ее кинематографической. Это очень похоже на освещение съемочной площадки: дом погружен в темноту, но снаружи он освещен десятками мощных прожекторов, что позволяют нам видеть на экране именно то, что мы видим – абсолютную темноту с хорошо различимыми объектами. Что-то подобное было и в этом доме, только за его пределами не пряталась бригада осветителей и съемочная группа во главе с недовольным режиссером.

- Да странно как-то, - ответил я брату.

- Тут все странно. Не уточнишь, о какой из странностей ты говоришь?

Я еще раз провел лучом фонаря по комнатам и затем направил его на своих друзей.

- Знаю, что сейчас скажу глупость, - медленно произнес я, в душе насмехаясь над собой, - и это самая большая ошибка всех героев и самое глупое клише кинематографа, но… - Я сделал свою любимую театральную паузу. – Нам надо разделиться.

Секунду стояла тишина, лица друзей выглядели белыми, как мел в свете фонариков, а затем Серега выкрикнул:

- Да вот уж с хрена лысого.

Никто даже не улыбнулся.

- Я понимаю, что это очень глупо, но так мы быстрее осмотрим первый этаж…

- Ты помнишь, что происходит с теми, кто отделяется от группы? – спросил Серега, задрав голову и скрестив руки на груди.

Я скривился.

- Вот-вот, - закивал он, проводя пальцем по шее. - Именно так – чирк и на тот свет.

- И черные всегда умирают первыми, - покачал головой Стас.

- И как это тебя-то касается? – Саня удивленно вскинул брови, посветив на друга.

- Ну, я смуглее вас всех.

Я закатил глаза к потолку и отметил про себя, что паутина исчезла. Декорации сменили, пока мы этого не видели, отвлекшись на темноту?

- Да-да, - вторила парням Наташка. – А девчонок ловят за ноги пока они одни и они вот так вот кричат. – Она завизжала, что было сил, размахивая руками.

Мы поспешили зажать ей рот.

- Тс-с-с, - зашипел я на нее.

- Не тсыкай мне тут, Андрей, я знаю, о чем говорю. – Наташка топнула ножкой и, сжав кулачки, уставилась на меня. – Девчонок ловят и убивают, но сначала насилуют. А иногда и убивают, а потом насилуют. Иногда и во время убийства насилуют или во время насилия убивают. В общем, что бы там ни было, меня сегодня точно изнасилуют.

Вот тут я уже не сдержался и тихо хмыкнул.

- Не волнуйся, малышка, мы не дадим тебя изнасиловать, - сжимая губы, чтобы скрыть улыбку пообещал я.

- Точно? – Наташка надула губки как капризный ребенок и скосила глаза.

- Точно-точно, мы никому не позволим. Только не кричи больше об изнасилованиях, хорошо?

- Хорошо, - согласилась девочка.

- Ладно, - кивнул я. – Предлагаю так: мы со Стасом идем и осматриваем кухню с комнатой за ней, а вы трое идете в зал. Когда закончите, осмотрите кладовую и коридорчик. Красную дверь пока не трогайте, идет?

Все согласно кивнули. Вот и хорошо, меньше мороки.

- Связь держим по рации, - продолжил я. – Когда закончите, сообщите. Встречаемся у вас перед красной дверью.

- А что там за этой дверью? – поинтересовалась Наташка, когда мы уже расходились по своим комнатам.

- Второй этаж, - ответил я.

- Второй этаж? – Лицо девочки стало белее извести на стенах. – Но ведь у дома всего один этаж.

- Ага, как же, - нервно усмехнулся я. – Не удивлюсь, если тут еще и подземная парковка есть.

 

 

Движение в кухне я заметил еще раз, пока предлагал свой план друзьям – быстрое смазанное движение, словно что-то качнулось перед дверью. Ну, по факту никакой двери не было, просто дверной проем и все, саму дверь видимо сняли. Мы шли вперед по короткому коридорчику, освещая его тусклыми лучами карманных фонариков. Эх, жаль, тогда еще не было светодиодных фонарей. Нет, ну в принципе они были, но достать их в нашем городе было крайне трудно. Был у меня конечно шахтерский фонарь дома – наверняка такой фонарь был во многих семьях, город-то все-таки угольщиков – но тащить его с собой я не стал, слишком уж он тяжелый.

Я рассказал Стасу, что видел движение, как только мы разделились. Он согласился, что это было лучшим вариантом идти сюда именно нам, но все равно лицо его оставалось крайне напряженным, а на кончике носа повисла капелька пота, не смотря на царившую в доме прохладу. Кстати, именно так же прохладно было в этом доме, когда я первый раз сюда попал. Тогда я списал все это на старость дома и царивший полумрак. В таких местах всегда прохладнее… как в подвале. Но теперь я заметил еще кое-что – этот холод был сродни тому, что вы ощущаете, спустившись поздно вечером к озеру или реке. Знаете этот влажный пробивающий кожу холодок, очень похожий на зимний морозец. Примерно то же самое я испытывал и сейчас.

Мы подошли уже к самой двери в кухню, когда движение повторилось еще раз. Что-то, пролетевшее мимо, рассеяло луч фонаря и на секунду преломило его. Я тут же выхватил свой револьвер и взвел курок, положив правую руку с оружием на левую с фонарем. Я видел это сотни раз в «Секретных материалах». Стас достал биту и посмотрел на меня. Я кивнул ему в ответ, и мы двинулись вперед.

Вошли мы быстро и тут же осмотрелись: Стас через биту перед своими глазами, я через мушку револьвера. В кухне никого не было, даже окна оставались непроницаемо черными, вопреки тому, что свет все равно как-то сочился сквозь них.

Я осмотрел комнату и опустил пистолет, сняв курок с боевого взвода и убрав его в кобуру. Стас опустил свою биту, но не стал убирать ее за спину.

- Так нам показалось? – спросил он.

- Не думаю, - ответил я, освещая фонариком потолок над нами. Стас проследил за моим взглядом.

Он в ужасе отшатнулся к стене и прижался к ней, не отрывая взгляда от свисающей с лампы петли, в которой корчился ребенок, тихо хрипя. Это был мальчик, судя по росту лет десяти. Он стал дергаться и раскачиваться в разные стороны, а потом затих. Его руки опустились, и тело стало раскачиваться само собой, ударяясь ногами то об окно, то об стену напротив. А через секунду оно исчезло, и на лампе остался висеть только старенький ремень.

- Какого хрена? – процедил Стас сквозь зубы.

- Кажется, мы видели последние мгновения жизни Пети. – Я задумчиво осветил ремень и прищурился.

- И ты так мать его просто об этом говоришь? – ужаснулся Стас.

- Знаешь, когда ты видишь покойника под столом в своей комнате, это тебя немного закаляет. – Я покачал руками возле своей груди, словно плескал на себя воду. – Делает тебя менее восприимчивым. Подготавливает к подобному, что ли.

- О, рад за тебя, - язвительно заметил мой друг. – Но я-то не был к такому готов.

- Да, - согласился я. – К такому я тоже не был готов.

Я огляделся по сторонам, освещая кухню фонариком, но кроме бардака и вывернутых настенных ящиков, которые в таком состоянии оставили еще Денис с Мишкой, ничего необычного не заметил. Хотя мне показалось, что беспорядок тут только усугубился за эти восемь лет.

- Это же мать его призрак! Призрак! – бормотал Стас, поднимаясь с пола.

- О, нет, не думаю.

- Что? – Он посмотрел на меня как на безумца. – Шестнадцать лет как мертвый ребенок бьется ногами о стену кухни дома, в котором мы, судя по всему застряли. Это, по-твоему, не проявление призрака?

- Ты не совсем прав, дружище. – Я снова посветил на лампу. Ремень исчез. – Это-то вроде эха смерти.

- Чего?

- Эхо смерти, - подсказал я. – Это что-то вроде небольшого явления, отрезка какого-то события в прошлом. Например, смерти человека. И призрак покойного вынужден переживать этот момент снова и снова и так до бесконечности.

- И… и… зачем он это делает?

- Сам он этого не делает, он вынужден это переживать в силу каких-то обстоятельств. – Я опустил фонарь и посветил на Стаса. – Вопрос в том, зачем нам это вообще показали?

- Ну… может, чтобы напугать нас?

- Вот это, - я ткнул пальцем в друга, - отличный ответ. Тебе страшно?

- Нет?! – как-то неоднозначно ответил Стас. – А тебе?

- Нет, пф-ф-ф, - я махнул на него рукой. - Что ты, вовсе нет.

Мы замолчали и улыбнулись друг другу, понимая, что напуганы, но не достаточно сильно, чтобы отступить или упасть на пол и начать звать мамочку.

- И если дом хочет нас напугать, то зачем ему это? – На этот вопрос Стас не знал ответа, как и я сам. У меня были смутные подозрения, но я не хотел еще больше пугать друга, потому решил держать их пока при себе.

Мы осмотрели смежное помещение. Это была комната, которая служила хозяевам как склад продуктов. Тут стояли мешки с давно прогнившей картошкой, морковкой, свеклой, несколько банок с солениями, давно побелевшими с вздувшимися крышками. Содержимое некоторых банок взорвалось и выплеснулось наружу, превратившись в черные пятна склизкой дряни. В центре комнаты был люк, который вел в подвал. Он был закрыт, хотя я и не понимал, как его можно было закрыть изнутри? Если только тот, кто это сделал не остался там навсегда. Так вот откуда берутся покойники из подвала?

Но знаете? Даже если бы этот люк открылся, я бы туда не полез. Не полез и все тут. Страх перед покойниками из подвала уступал у меня только страхом перед акулами, которые в жизни не водились в наших водоемах, но каждый раз вызывали у меня чувство паники и заставляли держаться береговой линии.

Я достал рацию, когда мы вернулись на кухню и вызвал брата:

- Терри, прием как слышишь?

- Срань господня и пресвятая чаша для нее … - выдохнул мой брат с другого конца. – Ты чего так неожиданно-то? Мы тут чуть от страха коней не двинули. А Наташка так еще и лужу напрудила.

- И ничего я не напрудила. – Послышалось за голосом брата.

- Ты уж извини, я не знал, что вы такие трусишки.

- Да видел бы ты то, что видели мы, тоже бы пересрался.

- И что вы видели? – насторожился я.

- Идите сюда и сами посмотрите. Конец связи.

- Конец связи, - рассеяно ответил я, и мы со Стасом кинулись к нашим друзьям.

 

 

- И что мы должны были увидеть? – спросил я, разглядывая коморку, заваленную старыми и ржавыми садовыми инструментами.

- Я тебе клянусь, что тут был покойник. – Саня размахивал руками и поглядывал на Наташку с Серегой, те согласно кивали. – Когда мы закончили осмотр зала, то вышли сюда. Я сразу заметил, что дверь приоткрыта. Когда подошли ближе, то заметили движение. Знаешь, как это бывает? Словно там тьма переливалась!

Я кивнул, соглашаясь с братом, вспомнив как сам восемь лет назад, увидел в щели между стеной и этой дверью движение тьмы.

- Мы кинулись к двери не потому что, не боялись, а наоборот, потому что умирали от страха. – Брат поежился и обхватил себя руками. – Мы решили, что самый верный способ, это кинуться туда и поскорее все выяснить, так как пугает не сам объект страха, а неизвестность, ожидание того что произойдет.

Я снова кивнул. Мой не по годам взрослый брат все верно говорил.

- Я дернул дверь на себя, и она легко подалась. Как оказалось, за дверь держался мальчик. Он упал, не сумев совладать с моей силой, прямиков на инструменты и они воткнулись в него. – Саня стал указывать на инструменты и называть их. – Спиной на тяпку, плечами на грабли, горло пробила вот эта вот хрень в форме крюка. Крови было много. Он хрипел и корчился, а потом застыл. Но мы понимали, что это не человек, видели сквозь него.

Я осветил тяпку, грабли, «хрень в форме крюка», которая на деле тоже являлась тяпкой другой формы, и не заметил ничего подозрительного. Ну, разве что черные пятна на каждом инструменте, но таких полно и в моем дачном инвентаре. Они появляются со временем и называются - ржавчина.

- Ты мне не веришь? – Саня отчаянно опустил голову.

- Верю. – Я положил руку ему на плечо. – У меня нет оснований тебе не верить… учитывая, что мы сами кое-что видели.

- Видели? – встрепенулся он. – Что?

Я вкратце пересказал ему наше видение и поведал о запертой двери в подвал, но он проигнорировал вторую часть рассказа, его больше заинтересовала первая.

- Так значит, это называется эхо смерти? – Он задумчиво почесал подбородок, разглядывая каморку.

- Вроде так, я точно не помню, - кивнул я.

- Интересно, а зачем нам их показали?

- Мы со Стасом пришли к выводу, что для того чтобы нас напугать.

Саня обдумал мои слова и согласно кивнул:

- Если только для этого, то видимо, у него это неплохо получилось.

- Получилось, но недостаточно сильно, - поправил я брата.

- Почему? – Он заинтересованно поглядел на меня.

- Потому… ну, потому что ничего не произошло. – Я нерешительно развел руки. – Ну, если бы его план сработал, то мы бы что-то увидели или почувствовали. Может и сам хозяин бы явился. А так… ну сами видите.

- Да… да я согласен. - Саня затряс рукой, указывая на меня пальцем. – Согласен. Это похоже на правду.

- Кхм-кхм, - откашлялась Наташка. – Это все очень увлекательно, но мы тут стоим как придурки в полной темноте в доме, который хочет нас убить. – И затем добавила с безграничной нежностью в голосе, что нас напугала сильнее истерики: – Может, мы продолжим путь, мальчики?

- Эм, ну… да, - смущенно закивал я. – Давай.

Бросив осмотр каморки, мы всей пятеркой подошли к красной двери.

- А что за ней? – спросила Наташка шепотом.

- А хрен его знает, - ответил я так же шепотом.

- А почему ты шепчешь?

- Не знаю, а ты почему?

Наташка нахмурилась и одарила меня своим презрительным взглядом.

- Ну, ладно-ладно, не нагнетай, - попросил я. – Прошлый раз мы там нашли дверь.

- Дверь? – переспросила Наташка.

- Дверь, - ответил я.

- Дверь? – удивился Серега.

- Дверь, - кивнул я.

- Две-е-ерь? – изогнул брови Саня.

- Дв… да мать вашу, завязывайте, - взорвался я, уже в третий раз, попавшись на одну и ту же шутку.

- Э-э-э, а как же я? – Стас удивленно моргал глазами, смотря то на Наташку, что украла его фразу, то на меня.

- В большой семье еб… хм… клювом не щелкают, - заметил Серега.

- Мы потом придумаем, как вставить в эту бессмысленную словесную перепалку и Наташку и Стаса, идет? А сейчас давайте к делу. Сами ведь хотели, - пробурчал я, поглядывая на друзей.

Они кивнули.

- Так что там с дверью? - повторила свой вопрос Наташка.

- Я не знаю, - признался я. – Это странная дверь – ее никто не смог открыть кроме меня. Но нас не пустило во внутрь. Что-то вытолкнуло нас наружу. Нас всех. Но теперь нам предстоит войти и мне кажется, я знаю как.

- Как? – раздалось со всех сторон.

Я не ответил, только крепче сжал два металлических предмета в своем кармане. Да, все мы туда пройти не сможем, но это и не нужно. Хватит и двоих.

- Вы чувствуете? – внезапно заметил я изменение в воздухе.

- Что? – спросил Саня оглядываясь.

- Когда мы подошли к двери поближе? Вот тут? – Я показал на место, где стоял сам. – Вот тут. Чувствуете?

Ребята тоже подошли ближе и сосредоточились на своих ощущениях.

- Да, - воскликнула Наташка. – Какое-то движение воздуха… холодного воздуха.

Я кивнул. Через минуту уже все пришли к выводу, что действительно есть такое ощущение, но никто не смог предположить, что оно значит.

- Ладно, выясним по дороге, - предложил я и, не дожидаясь ответа, открыл дверь.

Меня встретила уже знакомая обстановка: белая каменная лестница, что круто уходила вверх, делала резкий поворот и шла еще выше на второй этаж. Слева от нас была небольшая, красная дверь, скорее похожая на узор на стене, но я ее проверять не стал. Я знал, что нам не туда, нам нужно выше.

Мы поднялись по ступенькам на второй этаж, которые и в этот раз мне показались излишне крутыми, и огляделись. Если честно я плохо помнил обстановку комнат на этом этаже, мы тогда были слишком напуганы, а все комнаты были как одна: книжные стеллажи, кресла, столы и множество полочек с сотнями снимков на них. То же самое мы увидели и сейчас.

- Обстановка – шик, - заметил Серега. – Надо взять на заметку и посоветовать маме, сделать так же.

- Книги? – поинтересовался я, не заметив сарказма в голосе друга.

- Снимки, - усмехнулся он.

Мы бродили наверняка несколько часов по этим одинаковым комнатам: дверь, за дверью дверь, за дверью дверь и так до бесконечности. Я смотрел на часы, но они показывали, что прошло менее минуты с того момента как мы переступили порог дома. Я решил, что сломались.

Мы ходили от комнаты к комнате и открывали двери. Затем делали то же самое и в следующей комнате и в комнате за ней. Потом кто-то, не помню точно кто, заметил, что иногда ощущение тяги в воздухе усиливается, и мы решили следовать за этим колебанием воздуха. И на самом деле, спустя полчаса, может меньше, может больше, ощутили, что ток усилился и теперь напоминал легкий ветерок.

Чем дальше мы продвигались вглубь бесконечного дома, тем отчетливее становилось ощущение движения воздушных масс и тем меньше оно на него походило. Мне даже стало казаться, что это вовсе никакой не ветер, а течение воды. Но как вода может течь там, где ее и в помине нет? Да и воду-то мы уж смогли бы отличить от дуновения ветра, верно?

Мы открыли очередную дверь и вступили в комнату, которую я тут же узнал – это в ней мы тогда, восемь лет назад, впервые услышали шаги хозяина дома. Я огляделся: все те же стеллажи, столы, снимки и только красное кожаное кресло с высокой спинкой отличало эту комнату от сотен таких же через которые мы уже прошли.

- Вы все же добрались, - раздался голос, идущий из темноты в комнате. – Он говорил, что это сработает, говорил, что ты придешь.

От неожиданности мы все вскрикнули и отшатнулись, а Наташка завопила, что было мочи:

- Помогите, насилуют!

- Тише, тише, - успокоил ее Саня. – Никто тебя не насилует.

Я пригляделся и увидел то, чего не заметил сразу – в тени красного кресла сидел маленький человек с большим носом и безумным взглядом. Я потерял контроль над собой, как только увидел его лицо. Ничего не смог с собой поделать, мое тело все решило за меня. Я кинулся вперед и со всего хода врезал ему коленом в лицо, в единоборствах этот удар прозорливо назвали – «flaying knee».

Голову Азада откинуло на кресло. Он скатился ниже, отплевывая кровь и постанывая, но так ничего и не сказал, даже не попытался мне ответить.

Я присел над ним и схватил за грудки. Лицо его было разбито. Мое колено рассекло ему кожу над левым глазом, сразу под бровью, рассекло кожу на скуле и поставило ссадину на переносицу. Все раны кровоточили, превратив левую часть лица парня в кровавую маску.

- Где она? – взревел я, тряся его со всей силы.

Он только выплюнул кровь на пол и отвел взгляд. Знаете, я, конечно, мог его трясти еще минут двадцать, и он даже мог бы мне сказать то, что я хотел услышать, но зачем терять драгоценные минуты? Я ведь и так знал где она. Да и вы знаете тоже, верно? Она могла быть только в одном месте.

- Ублюдок, - выдохнул я, отталкивая его и поднимаясь на ноги. – Ты даже прозвища «чурка» не достоин. Или хач… как там вас. У них хоть достоинство есть. Понятие чести…

Я отвернулся и пошел к друзьям. Азад поднял на меня взгляд и закричал в спину:

- Ты думаешь, я этого хотел, а?

Я остановился и оглянулся в пол-оборота.

- Думаешь, я хотел угрожать девчонке, м? Тащить ее сюда? Думаешь, я полное ничтожество?

- Да, меня посещали такие мысли, - ответил я, все еще не глядя на него.

- Я хотел только поквитаться с тобой за… за отца…

- Ты сам во всем виноват, идиот, - закричал я, обернувшись и вновь ринувшись к нему. – Ты сам решил, что можешь зарабатывать и быть независимым от папы, чтобы он и тебя взял в свой бизнес, о котором ты ни сном, ни духом.

- Может быть и так… - прошептал он.

- Что? – проорал я ему на ухо.

- Может быть и так! – заорал он в ответ и снова сплюнул кровь. – Ты это хотел услышать? Ты за этим сюда явился? Хотел убить меня?

- Ты не прав. – Я поднялся и посмотрел на него сверху вниз. – Я здесь чтобы спасти девчонку.

Азад опустил голову. Вся спесь сошла с него, даже форма вопросительного знака куда-то делась. Теперь он больше напоминал старуху у разбитого корыта.

- Ты знаешь, что он погиб? – пробормотал Азад сквозь слезы.

- Кто? – спросил я, хотя и знал уже ответ.

- Мой отец. Он разбился на своей машине, убегая от погони.

- Он был дерьмовым человеком, - ответил я и Азад поднял на меня полный ненависти взгляд. – И судя по всему, он был дерьмовым отцом.

Я наклонился и добавил очень тихо, чтобы только он это слышал:

- Но мне все равно жаль.

Сказав это, я направился к последней двери в моем путешествии длиною в восемь лет.

- Я не хотел этого, - просипел Азад за моей спиной. – Может я и ублюдок, но я бы никогда не тронул девчонку.

Я положил руку на ручку двери и прислушался к его словам.

- Это он заставил меня. Он велел мне притащить ее сюда, иначе он убил бы меня и моего отца. – Азад рассмеялся и утер глаза. – Он не сдержал свое обещание. Сохранил мне жизнь, а отца… это он его убил… через меня. Я видел, как горела его машина. А теперь и наша очередь пришла.

Я открыл дверь.

- Мы все здесь сдохнем! – прокричал он нам вслед.

Может и так может, и нет. У меня были другие планы.

Длинный темный коридор встретил нас слабым мерцанием нескольких десятков свечей. Желтые обои с изображением каких-то геральдических символов были скрыты непроницаемой тьмой, кроме лишь тех участков, где на стенах висели старинные канделябры с тремя подсвечниками. Слабые огоньки свечей трепетали, ощущая то же течение воздуха, что и мы. Тени, отбрасываемые нашими телами, разбегались по стенам и начинали жить своей жизнью. Они то пускались в дикий пляс, то вдруг замирали и убегали к нам за спины. Я старался на них не смотреть, я знал, чего они добиваются, но не собирался поддаваться страху. Только не сейчас.

Когда мы замерли перед дверью с золотым шариком ручки, я повернулся к остальным и произнес:

- Войдем только я и Саня. Остальные ждите здесь. Или еще лучше, идите в ту комнату с Азадом.

Я и сам не заметил, как впервые произнес его имя правильно.

- Вот уж нифига, - вставил Стас. – Мы пройдем весь этот путь вместе с вами.

Я знал, что они будут возражать, и знал, что начнет именно Стас – наш здоровый, молчаливый и скромный страж.

- Нет, этот путь мы пройдем вдвоем, - покачал я головой. – Да и к тому же вы не сможете открыть дверь, вас она не пустит.

- Это почему же? – прищурился Серега.

- Что принадлежит этому миру не может существовать в другом. Что принадлежит другому, не сможет существовать в этом, - прошептал я очень тихо.

- Что? – переспросил Серега.

- Не обращай внимания и просто поверь мне, - попросил я. – Все поверьте. Мы справимся, но нам понадобится ваша помощь. Ждите нас в той комнате, хорошо?

Наверное, понадобилось еще несколько минут, чтобы убедить друзей вернуться обратно и отпустить нас. Но все же они согласились, приняв во внимания мои доводы, что они не смогут открыть эту дверь и пройти через нее. Затем последовали слезы Наташки, что повисла на нас и скупые мужские объятия. Мы простились на всякий случай и пожелали друг другу удачи, а затем с печалью смотрели, как фигуры друзей медленно исчезают во тьме коридора.

Кода хлопнула дверь на другом конце, Саня повернулся и улыбнулся мне.

- Я знал, что в конце мы будем только вдвоем, - произнес он.

- Верно, брат, всегда вдвоем. – Я взял его руку, и он сжал мою в ответ.

Достав из кармана штанов два серебряных песо по одному за каждый год работы на Папашу, я протянул один брату.

- Плата за вход, - пояснил я.

- Так и думал, что в этом весь смысл. – Он покрутил монету и присвистнул. – Вроде дорогая.

- Жизни дороже, - ответил я, не добавив лишь, что жизнь Гретель дороже. – Но дело не только в них. Монеты лишь плата за вход. Они бы не смогли войти.

- Почему?

- Что принадлежит этому миру… - прошептал я и повернул ручку двери.

 

 

«This is the main event of the evening»

На этот раз не было никаких видений, никаких вращающихся сфер и языков молний и боль не пронзала мою голову. Я просто повернул ручку и слегка приоткрыл дверь, в темный коридор просочилось тусклое свечение с той стороны. Кончиками пальцев я легонько толкнул ее, и дверь со скрипом отворилась. Не было больше никакой тьмы и потоки ветра не подхватывали наши тела. Мы стояли с братом, взявшись за руки, и разглядывали мир по ту сторону, не решаясь сделать первый шаг.

Серый грязный туман окутал наши ноги, приветливо приглашая пройти внутрь и стать частью мертвых земель. Я провел по нему рукой, и туман послушно расступился, слегка закрутившись кольцами. Мне это напомнило ощущение от табачного дыма, когда медленно проводишь пальцами перед собой, пытаясь его отогнать. Ты ощущаешь его упругое сопротивление, словно ты трогаешь живое существо, а не банальные продукты горения. Это был не просто туман, он жил своей жизнью, был единственным живым обитателем этого гиблого места.

Я ступил на испещренную глубокими трещинами землю и поднял облако пыли. Подошва высоких ботинок наполовину ушла в мягкую труху. Я будто бы вступил в великое пепелище. Мой брат нервно осмотрелся и шагнул следом за мной. По его лицу я понял, что испытывает он те же противоречивые чувства, что и я.

- В этом месте все давно мертво, - прошептал он, боясь «потревожить мертвых».

Он был прав – в этом месте все давно мертво. На безжизненной земле росли безжизненные сухие деревья, напоминающие руки покойников, торчащие из земли. Под серыми пустыми небесами, навсегда лишенными солнечного света, бродили туманные фигуры, не имеющие ни формы, ни очертаний. В глубоких трещинах земли медленно копошилась тьма. Мир укрытый плотным одеялом серого тумана существовал и не существовал одновременно, и не надо было никому объяснять, что это за место. Не надо было объяснять нам, что это за место. Только один мир из всех, что мы знаем, о котором мы столько читали, был так пропитан отчаянием и безнадегой.

Мы сделали еще шаг.

- Нет-нет-нет, - прошипел низкий зловещий голос, породивший громкое эхо, разлетевшееся над мертвым миром.

Туман расступился лишь слегка, чтобы нашему взгляду предстали несколько книжных стеллажей, два красных кресла и круглый столик между ними, стоявшие на потрескавшейся земле – типичная обстановка каждой комнаты. Только тут комнатой был весь мир. Кожа высокого кресла заскрипела и из него поднялась высокая черная маслянистая фигура, очень напоминающая человека окунувшегося в бочку с нефтью.

Фигура повернулась к нам и медленно зашагала навстречу, сутулясь и странно переставляя ноги: сначала левую далеко вперед, а затем подтягивала к ней правую. Худые крючковатые руки были поджаты к груди, лицо скрывал капюшон являющийся частью длинного балахона, такого же маслянисто-черного цвета. И только когда она подошла к нам ближе, мы поняли, что как балахон был частью тела существа, так и капюшон был продолжением его лысой головы, лишенной лица. Кроме желтых длинных клыков мы ни увидели ничего: ни глаз, ни носа, ни даже губ. Оно чем-то походило на снимки, заполнившие собой каждую комнату дома.

- Попрош-ш-шу вас. – Существо вытянуло руку ладонью вверх.

Мы с братом не глядя друг на друга достали свои монеты и опустили в ладонь существа, где они тут же исчезли как в старом добром фокусе с исчезающей монетой. Существо, хрипло смеясь, провела пальцами у нас под носом, демонстрируя, что плата принята. Именно тогда мы и увидели, что каждый длинный палец венчает не менее длинный и острый коготь. Хотя выглядело это так, словно каждый палец просто истончался и заострялся к концу, потому как понять где заканчивается палец и начинается коготь, было невозможно.

- И это что все? – разочарованно крикнул я, когда существо отвернулось и потопало к своему креслу.

Оно остановилось и оглянулось на меня. Если это лицо могло излучать недоумение, то это было, то самое выражение.

- Ты и есть хозяин этого дома? Ты убивал людей годами? Ты заставлял целый город погружаться в транс, когда тебе надо? Ты? – Я даже не пальцем, пальцами всех рук указывал на существо.

- Чувствуеш-ш-шь разочарование? – спросило существо.

- Немного, - признался я, опуская голову.

- Отчего же?

Я взглянул на хозяина дома и понял, что он смотрит на меня, не знаю как, но смотрит. Может и не глазами, как мы привыкли, может он смотрит на меня как-то по-другому, как-то совсем по-своему. Может он и видит меня по-другому, кто знает?

- Открыв эту дверь, я ждал ответов… даже нет… - Я задумался на секунду, а затем продолжил. – Я ждал разгадок тайн бытия, рождения и смерти, истоков сотворения мира. Я ждал новых вопросов, в конце-то концов. Но то, что я увидел…

Я медленно покачал головой и существо рассмеялось. Это был мерзкий смех, пугающий: смесь тихого хрипа и змеиного шипения.

- Это неверное суждение. – Существо протянуло длинный палец и указало им на меня. – Вы ш-ш-шли сюда, не зная куда идете. Вы ш-ш-шли сюда, ведомые иллюзиями заполнивш-ш-шими пробелы в ваш-ш-ших маленьких головках. Вы ш-ш-шли сюда, теш-ш-шась напрасными надеждами, и были неправы.

Существо опустило палец и спросило:

- Почему?

Мы с братом переглянулись.

- Потому что в этом мире нет надежды, здесь нет направлений и нет иллюзий, - ответило оно за нас. – Здесь некуда больш-ш-ше идти.

Оно снова рассмеялось, а затем внезапно вскинуло обе руки в воздух на уровень плеч.

- О, я знаю, - воскликнуло оно. – Мы сыграем с-с-с вами в игру. Я обожаю игры. Я буду задавать вам вопрос-с-сы, а вы будете на них отвечать. Правильный ответ продлит ваши жизни, не правильный – укоротит. Все прос-с-сто.

Я посмотрел на брата, и он легонько кивнул.

- Хорошо, - ответил я. – Но позволь мы зададим вопрос, перед тем, как согласимся.

- Я могу на это пойти, - кивнуло существо.

- В чем твоя мотивация?

- Мотивация? – существо приложило пальцы к подбородку, словно раздумывая над словами, но так как подбородка практически не было, то по факту оно приложило пальцы к длинным клыкам.

- Почему ты играешь с нами? Почему ты привел нас сюда?

- Мотивация – с-с-скука. – И снова этот ужасный скрипучий смех-шипение. – А теперь…

- Погоди ка, - возмутился мой брат. – А как же я? Я свой вопрос не задавал.

- У вас был один вопрос, и вы его задали! – проревело существо.

- Нет, мой брат сказал, что мы зададим вопрос, но этот вопрос не был моим, его задали не мы, а он. – Саня пожал плечами. – Справедливо, если я тоже задам свой. Он будет не таким масштабным, честно.

Существо поскрежетало зубами, вращая безглазой головой, но все же согласилось:

- Хорошо. Давай свой вопрос.

- Почему ты иногда шипишь, а иногда нет? – спросил Саня.

Я удивленно посмотрел на него, а он просто пожал плечами: почему бы и нет?

- А ты попробуй это контролировать, когда у тебя нет губ! – взревел хозяин дома, роняя черные как нефть слюни.