Геоэкономически активная бюрократия

 

В прежние времена дворяне охотно шли на войну, так как она служила для них чем-то наподобие «социального лифта», позволяющего сделать более быструю карьеру, чем это было бы возможно при службе в гражданских ведомствах. Но современные бюрократы, имеющие амбициозные цели, стремятся попасть в те департаменты, которые запускают проекты по поддержке экономической экспансии национального бизнеса в других странах, по той причине, что сегодня именно они открывают просторы для осуществления быстрой карьеры.

Пытаясь выявить субъектов действия в геоэкономических сражениях, Эдвард Люттвак пишет следующее: «Но в государствах, которые в наше время вовлечены в серьезные международные процессы, при условии, что обычные военные вопросы и задачи классической дипломатии уже потеряли свое прежнее значение, в среде бюрократов появились новые установки. Для европейских, японских и особенно — для американских бюрократов возможность заняться геоэкономикой является единственным замещением прежних сфер приложения усилий: военной и дипломатической карьеры. Только будучи вовлеченными в геоэкономический тренд они могут получить некоторое превосходство и власть и над теми, кто выбрал бизнес-карьеру, и над обычными людьми»[151].

Здесь стоит напомнить об уже упоминавшемся в начале данного раздела нашей статьи событии: о крушении или самороспуске Советского Союза; а также о том ударе, которое данное событие нанесло американскому военно-промышленному комплексу и многочисленной армии интеллектуалов, борющихся с «империей зла» более мягкими и не военными средствами. Можно предположить, что часть этих людей переквалифицировалась в «геоэкономистов», и можно также предположить, что они используют в новых типах противостояния некоторые из разработанных ими ранее средств борьбы и элементы прежнего опыта. Обычно цели и ориентиры для действия меняются проще и быстрее, чем изменение набора доступных к использованию средств и форм самоорганизации.

Наличие или отсутствие в стране бюрократии, способной мыслить геоэкономически, или (согласно концепции Люттвака) владеющей грамматикой grand strategy, определяет то, будет эта страна играть существенную роль в современных геополитических играх или нет. Какие же цели ставят перед собой бойцы геоэкономических войн и какое оружие они для достижения этих целей используют? Люттвак дает на этот вопрос следующий ответ: «Традиционно в международной политике целью войны

была защита своей территории, или захват и установление контроля над территориями других стран, или же — установление дипломатического контроля над правительствами иностранных государств. Цели стратегов геоэкономических войн иные, и они не сводятся к достижению максимально высокого уровня жизни для населения страны, а скорее ориентированы на завоевание превосходства в мировой экономике или в защите уже завоеванных позиций»[152].

В статье «От геополитики к геоэкономике» Люттвак пишет: «И, кроме того, государства могут получать и внутренние импульсы к конкурентному поведению на международной арене. Эти импульсы могут приходить со стороны собственных ведомственных и бюрократических структур. Чиновники будут соревноваться друг с другом в достижении карьерного успеха. Их амбиции могут распространяться и на сферу международных отношений, при этом их стратегии в отношении других стран могут быть как кооперативными, так и конфликтными (в зависимости от внутригосударственной или внутриведомственной конъюнктуры). На самом деле происходят и более существенные события: если говорить о Бюрократии с большой буквы, то можно сказать, что государства приводятся в движение амбициями бюрократии, чье стремление к самосохранению и самовозвышению приводит к появлению «геоэкономики», которая замещает отжившую себя и обветшалую геополитику»[153].

Арсенал средств, используемых для ведения геоэкономических завоеваний, достаточно широк. В него входят и традиционные схемы — установление таможенных тарифов; субсидирование отдельных отраслей национальной экономики; выдача льготных кредитов и налоговое регулирование, стимулирующее развитие приоритетных для страны направлений бизнеса; инвестиции в разработку новых передовых технологий и инноваций, — и новые типы вооружений. «В геоэкономике, как в войне, доминируют наступательные вооружения. И среди них наибольшее значение имеют вскормленные при государственной поддержке и на деньги налогоплательщиков программы исследований и стратегии развития R&D (R&D: research and development — исследования и развитие). В обычной войне артиллерия подготавливает почву для возможности захвата обстрелянных ею территорий пехотой, в геоэкономических баталиях R&D также играют роль артиллерии: они позволяют осуществить захват индустриальных территорий за счет достижения технологического превосходства над противником»[154].

Помимо традиционных средств достижения геоэкономического превосходства над странами-конкурентами имеются и менее знакомые широкой публике виды вооружений, которые были привнесены в сферу экономического противостояния из других практик, но о них речь пойдет ниже.

Люттвак указывает на тот факт, что лишь немногие страны имеют достаточно активные политические стратегии и бюрократические структуры, ориентированные на ведение геоэкономических войн. И далеко не всегда это крупные индустриальные страны, в некоторых случаях маленькие, но активные государства создают в своих пределах подходящие условия: повышая уровень образования, оказывая поддержку инновациям, создавая организационную, финансовую и правовую инфраструктуру. Но в любом случае качество бюрократии имеет очень большую роль. Каждая геоэкономически активная страна имела свою историю и свою схему выращивания бюрократии, способной к ведению геоэкономических битв.

Как уже упоминалось выше, Соединенные Штаты в период Второй мировой войны смогли использовать опыт своего национального бизнеса, преуспевшего в «научной организации производства»[155], для разработки «методов научного ведения войны», в котором уже преуспели американские и английские военные. И все эти навыки в годы «холодной войны» были успешно конвертированы в «методы бесконтактного ведения войны» в условиях, когда невозможно вступление в открытые боевые столкновения с противником, поскольку тот обладает ядерным оружием. На разработку оружия и методов ведения «холодной войны» Америка потратила слишком большие объемы бюджетных средств для того, чтобы по ее окончаний выбросить все эти технологии в утиль. Скорее всего, американской элитой делалось все возможное для их конвертации в новые средства, для защиты национальных интересов в изменившихся условиях — в ситуации, когда в логике организации международных отношений произошел сдвиг: от геополитики к геоэкономике.

Америка — это либеральная страна, поэтому проблему привлечения профессиональных кадров в области решения геоэкономических задач она решает путем создания получастных-полугосударственных научно-исследовательских или общественных структур, наделенных особым статусом (think tanks и др.). Работники этих структур могут быть более или менее связаны с государственными службами: при определенных обстоятельствах они переходят на государственную службу или наоборот — уходят с государственной службы на работу в эти особые струк

туры. Специалисты, с одной стороны, могут привлекаться для работы в государственных органах на временной основе для ведения какого-либо локального проекта; с другой стороны — могут уходить с государственной службы, завоевав необходимый авторитет, накопив связи и полезный опыт, в получастные структуры на руководящие должности. Таким образом, поддерживается постоянная связь чиновников с научными, экспертными и профессиональными сообществами, а поэтому у властных элит имеются ресурсы для мобилизации профессиональных команд при решении сложных задач, в том числе и задач по проведению геоэкономических «военных операций».

В сравнении с США Франция — это социалистическая страна, поэтому кадровые вопросы в ней решаются на высшем государственном уровне. Во Франции существует особая система подготовки представителей будущей государственной элиты. Есть специальные школы, производится многоуровневая селекция наиболее подходящих кандидатов. Кроме того, у Франции имеется практика «выращивания национальных чемпионов»: в каждой значимой для страны сфере бизнеса или экономики французская бюрократия старается вырастить сильную компанию, способную выдерживать конкуренцию на международной арене. Традиционно в ряды высших чинов французской бюрократии и на высокие посты в престижных компаниях стараются попасть выходцы из дворянских семей, которым при этом приходится конкурировать как с представителями богатых семей французского бизнеса, так и с талантливыми и амбициозными молодыми людьми из обычных семей, окончившими престижные вузы (Les Grandes Ecoles) и особые школы подготовки национальной бюрократии (Национальная школа администрации: «ЕНА»).

В России каких-либо понятных и продуманных механизмов попадания талантливых и амбициозных людей в среду властных элит не наблюдается. В том числе и для тех, из кого могла бы вырасти геоэкономически активная бюрократия. Несмотря на то, что, так же как и в западных странах, военная и традиционная дипломатическая карьеры уже не являются путем, по которому можно пройти в ряды национальных элит, в России не появилось новых сфер для реализации этих амбиций. В нашей стране еще не сформировалось практики, предназначенной для отстаивания ее геоэкономических интересов. В России не создано новых путей и «социальных лифтов» для попадания во властные элиты и на высокие посты в бюрократической системе новых людей, обладающих новыми типами профессионализма. По этим причинам даже в том случае, если у российских властных элит вдруг появятся свои геоэкономические цели, и они захотят всерьез играть в геополитические игры, им будет трудно найти исполнителей для реализации своих замыслов. Наверное, именно поэто

му, рассуждая о геоэкономически активных странах, Люттвак упоминает о Великобритании, Соединенных Штатах, Франции, Китае и даже об Израиле, но не о России.

 

«Территориальная зависимость» государств