О целительстве, ясновидении и астрологии

Собеседник: …Cверхъестественные способности «сиддхи», сэр, о которых говорят йоги. Например, способность читать чужие мысли, ясновидение…

 

У.Г.: Я не знаю, сэр. Никто ничего мне не доказал. Даже в случае с Кришнамурти; у моего сына был полиомиелит, и он предложил [помочь] целительными способностями. Он славился тем, что исцелил стольких людей. Я попросил его: «Если у вас есть такого рода способности, то поставьте его на ноги». И я потратил девяносто тысяч долларов [на лечение] и поставил его на ноги, чтобы доказать, что у Джидду Кришнамурти не было никаких целительных способностей. Но этот бедный парень [сын У.Г. - прим. пер.] умер от рака много лет спустя.

 

Собеседник: Но мы иногда слышим о проклятьях, «шапам». Если кого-то прокляли… Риши иногда проклинали [людей]…

 

У.Г.: Как риши может кого-то проклясть, скажите на милость? Если он духовный мерзавец, то он не может никого проклясть.

 

Собеседница: Это правда, У.Г.

 

У.Г.: Мне очень жаль, но вы пришли не к тому человеку, сэр. И задаёте всё те же вопросы. У вас нет вопросов, которые вы могли бы задать. У вас есть лишь ответы. Те ответы, которые они вложили [в вас], не являются столь удовлетворительными, и поэтому мы формулируем вопросы, чтобы быть уверенными в этих ответах. Или вы заменяете их на ответы, которые дал кто-то другой, у кого, как вам кажется, есть ответы. Я никогда не верил во все эти вещи. Меня окружали…

 

Я приводил вам Ледбитера в качестве примера. Я был с ним хорошо знаком, и он [якобы] обладал способностью ясновидения. И он также уверил Джидду Кришнамурти, что ничего не случится с его [братом]: «Учителя сохранят тебя живым». И заставил его поехать на юбилейный конгресс теософского общества в 1925-ом году. К тому моменту, как корабль достиг Египта, этот малый умер (бедный малый, брат). И Ледбитер… Я встретил его на вокзале после смерти Анни Безант. Он уезжал в Австралию и пожал руку моему деду… Мой дед давал много денег на всевозможные [благотворительные] цели. Он вступил в общество в том же году, в котором они переместили теософское общество из Нью-Йорка в Индию. Он давал столько денег.

 

Так вот, он пожал руку моему делу, мне и ещё двум друзьям на вокзале. «Я вернусь в декабре, чтобы успеть принять участие в конгрессе!» Он умер по дороге во Фримантл. А? Вы относитесь к этим людям очень серьёзно…

 

Собеседница: Вы не можете ничего сказать о будущем.

 

У.Г.: Будущее является лишь видоизменённым продолжением прошлого. Вот – настоящее. Но именно прошлое говорит вам, что это настоящее. И вы не получили, у вас нет того, что вы хотите, и поэтому вы хотите это в будущем. Будущее – это время. Требуется время. Если в этом хоть что-то есть, то это должно произойти прямо сейчас, немедленно. Так что это видоизменённое продолжение прошлого. Всё, что вы делали, чтобы создать настоящее (которое является лишь видоизменённым продолжением прошлого), будет тем же самым в будущем, но чуть-чуть видоизмененным. Поэтому я отверг всё это. Мне нужны доказательства, а не будущее.

 

Собеседник: А что же с чудесами Саи Бабы?

У.Г.: Он был преступником, сэр! Который из них: старый или молодой?

Собеседник: Молодой.

У.Г.: Молодой – преступник. Он послал стольких людей ко мне, после того, как забрал у них все деньги. «Там есть настоящий человек; идите, и он вам поможет.» Представляете? Он послал стольких людей ко мне.

Собеседник: Но в четырнадцать лет его ужалил какой-то скорпион, и с ним произошла трансформация…

У.Г.: Ничего. У моей бабки тоже были все эти способности, целительные способности. Все, кого ужалил скорпион, приходили к ней, и она…

Собеседница: Да, я слышала об этом. Раньше многие люди делали это.

У.Г.: Я хочу прямо сейчас!

Собеседник: Может быть поэтому… Быть может он находится в естественном состоянии, и поэтому…

 

У.Г.: Не в «естественном». Это крайне неестественное состояние – верить, что он аватар. Один из высокопоставленных людей в правительстве (его звали Пракаш) был большим преданным Саи Бабы. Потом он неожиданно решил: «Почему я должен работать ради всего этого?». И он решил стать астрологом; он стал очень известным астрологом. А до этого, он не мог выбрать между одним и другим, и работал в правительстве (занимал должность генерального аудитора или что-то в этом роде). И из любопытства он решил посмотреть [натальную] карту Саи Бабы и не нашёл ничего духовного в карте этого человека. И он ушёл прочь, больше не связывался с Саи Бабой.

 

Он был близким другом Чандрасекара. В один прекрасный день он пришёл к ним в гости, и Сугуна уговорила его посмотреть мою [натальную] карту. Он сказал: «Если я скажу что-то, что вам не понравится или расстроит, то я не хочу смотреть карту и вас расстраивать.» Но Сугуна его уговорила: «Мы не расстроимся; вы можете говорить всё, что хотите.» Они дали натальную карту, и он посмотрел. «Подобной карты нет нигде во всём мире!» И тогда он выдал толкование, весьма поразительное толкование. Оно там, в папке, [вместе со] всеми толкованиями всех астрологов, Нади-чтениями*, и гаданиями по руке. Но я не хотел, чтобы это помещали на веб-сайте, потому что у людей может сложиться впечатление, что я верю во всё это. Астрологи меня развлекают, и только по этой причине я прошу их читать мою натальную карту, смотреть мою руку. Просто для развлечения. И я не верю в хиромантию, не верю в астрологию, не верю ни во что. В этом ничего нет, и я всё это отвергаю. Я даю им много денег, потому что они зарабатывают себе на жизнь. Триста, четыреста, пятьсот рупий, и они счастливы прочесть мою карту. Это огромный том. (О Боже!) Нади-чтения. Некоторые из этих вещей нельзя отмести [так просто]. Только Нади-чтения.

 

Собеседник: У вас есть новое Нади-чтение, У.Г.?

У.Г.: Когда-нибудь я найду новое. Мы испробовали их все во всём мире. Хироманты, лучшие хироманты… Все их толкования хранятся у Джули. Толстая книга. Для меня это развлечение.

Собеседник: Да, я знаю.

У.Г.: Я тоже являюсь своего рода астрологом, не так ли?

Собеседник: Да, верно. Что там с будущим?

У.Г.: Давай. О Боже! Ты приближаешься к долине Напа.

Собеседник: Долине Напа? Я всегда был.

У.Г.: Ты будешь проживать постоянно в долине Напа. Но почему ты потерял все эти деньги? Ты где-то их прячешь. Посмотри на свою линию судьбы. У тебя просто поразительная линия судьбы!

Собеседник: Она связана с деньгами?

У.Г.: Конечно. Ты видишь?

Собеседница: Да, она поразительная.

У.Г.: Где ты прячешь деньги?

Собеседник: Скажи мне.

У.Г.: Это ты скажи мне. Ну? Но твоя линия головы уходит к луне, и это означает, что ты окажешься в твоём любимом месте, в долине Напа. Давай, деньги.

Собеседник: «Выкладывай.» (Смеётся.)

У.Г.: За толкование. Моя правнучка – гадает по руке.

Собеседник: Ваша правнучка гадает по руке?

У.Г.: Боже, она изумительна!

Собеседник: Я видел её. Как её зовут?

У.Г.: Мегана. И она тоже является своего рода хиромантом, но она гадает только за деньги. Что происходит?

 

Нью-Йорк, ноябрь 2005-ого года.

 

«Я просто обычный человек»

Собеседник: Вы сами говорите, что вы наткнулись на нечто необыкновенное. И вы говорите, что прошлому пришёл конец, страху пришёл конец (за ислючением простых физических ощущений).

 

У. Г. Кришнамурти: Я не называю себя «необыкновенным человеком».

 

Собеседник: Нет, но вы называете «необыкновенным» то, на что вы наткнулись.

 

У. Г.: Оно сказало мне: «Ты просто обычный человек; твоё желание быть необычным человеком ни на чём не основано, не имеет никаких оснований вовсе». И вы не станете тем «необычным человеком»; вы не станете мной и всеми этими учителями. Вы можете быть собой. Чем вы являетесь, вы никогда не узнаете. Всё, что вы знаете о себе, вы знаете в свете того, что они нам наговорили! Когда всё это выброшено из вашей системы, то нет никакой возможности узнать, с чем вы остались. (Вот и всё, что я говорю.) «Вот это я», – вы никогда не сможете себе этого сказать! И это уже не имеет для вас никакого значения; вы вовсе не будете задавать эти вопросы. То, что осталось, уже проявляется [само]. Я просто указываю на то, что вам никогда не удастся стать кем-то другим. Пока вы пытаетесь быть кем-то другим, вы никогда не будете собой.

У. Г. Кришнамурти «Ум – это миф». Выдержки.

У. Г. Кришнамурти

В.: Значит, вы воспринимаете чужие страдания, но сами свободны от них, так?

 

У. Г.: Страдание — это переживание, а здесь нет переживаний. Жизнь устроена не так, что она отдельно, а вы отдельно. Жизнь — это единое движение, и все, что я могу о ней сказать, может только запутать, дезориентировать вас. Вы не есть «кто-то» или «что-то», вы не какой-то отдельный предмет, окруженный другими предметами. Единое движение — не нечто, что ты можешь пережить.

 

В.: Но мысль о том, что можно жить, не переживая, звучит иррационально для ума.

 

У. Г.: То, что я говорю, вступает в противоречие с вашей логикой. Вы используете логику, чтобы поддерживать эту разделяющую структуру, вот и все. Ваши вопросы — это опять мысли, они являются реакциями. Все мысли — это реакции. Вы отчаянно защищаете эту броню, этот щит из мыслей, и боитесь, что движение жизни вдребезги разобьет ваши границы. Жизнь подобна реке в половодье, затопляющей берега, стремящейся вырваться из своих пределов. Ваша мыслительная структура и физиология ограниченны, но сама жизнь не ограничена ничем. Поэтому свобода причиняет боль телу; мощнейший выброс энергии, который происходит при этом, причиняет боль телу, взрывая каждую клетку. Вы даже представить себе не можете, что это такое. Поэтому мои слова могут только дезориентировать вас, независимо от того, как я это скажу.

В.: Мы не можем перестать надеяться, что у наших проблем есть какое-то решение.

 

У. Г.: Ваши проблемы продолжаются из-за того, что вы наизобретали ложных решений. Если нет ответов, то не может быть и вопросов. Они взаимозависимы — ваши проблемы и решения всегда идут рука об руку. И, поскольку вы хотите воспользоваться какими-то ответами, чтобы положить конец своим проблемам, эти проблемы продолжаются. Все эти решения, которые предлагают вам всевозможные святые, психологи и политики, — никакие не решения. Это очевидно. Если бы существовали настоящие ответы, проблем бы не было. Они могут только вдохновлять вас на еще большие потуги, чтобы вы еще больше медитировали, культивировали смирение, стояли на голове и все такое прочее. Это все, что они могут. Учитель, гуру или лидер, который предлагает решения, тоже фальшивка, вместе со своими так называемыми ответами. Он не выполняет честную работу, а торгует всякой дешевкой на рынке. Если вы отбросите свои надежды, страхи и наивность и посмотрите на этих людей глазами бизнесмена, вы увидите, что у них нет ничего стоящего, да и не будет никогда. Но вы все равно продолжаете покупать эти фальшивки, потому что вам их предлагают «знающие люди».

 

В.: Так зачем же вы тогда вообще говорите?

 

У. Г.: Я не вижу ничего привлекательного в том, чтобы быть асоциальным. Я просто не даю людям то, чего они хотят. Когда они понимают, что не получат того, чего хотят, они, конечно же, уходят. И когда они уходят в последний раз, я с удовольствием добавляю: «Вы нигде этого не получите». Когда люди приходят, чтобы поговорить, они вдруг сталкиваются с самим безмолвием. Поэтому каждый, кто приходит, потом становится безмолвным. Если он не может выносить безмолвие и настаивает на том, чтобы разговаривать и обсуждать что-то, ему придется уйти. Но если вы остаетесь надолго, вы замолчите, и не потому, что безмолвие более убедительно или более рационально, чем вы, а потому, что само безмолвие заставляет замолкать такие импульсы. Это безмолвие сжигает все. Сжигает весь опыт. Поэтому беседы с людьми не утомляют меня. Это энергия, благодаря которой я могу говорить целый день, не ощущая ни малейшей усталости. В течение стольких лет я говорил с таким огромным количеством людей, и это никак не отразилось на мне. Все, что говорили они и я, сгорело без следа. К сожалению, у вас все по-другому.

 

В.: Нам не нужны незначительные переживания, мы хотим свободы…

 

У. Г.: Какая разница, найдете ли вы эту свободу, это просветление, или нет. «Вас» уже не будет, так что «вы» не сможете насладиться результатом. Что хорошего может принести вам это состояние? Оно заберет все, что у вас есть. Потому-то его и называют дживанмукти, прижизненное освобождение. При жизни существа тело умирает, но, каким-то образом пережив смерть, остается живым. Это не счастье и не несчастье. Там нет счастья. Вы этого не хотите, не можете хотеть. Вы хотите обладать всем, но там вы все потеряете. Вы хотите обладать всем, а это невозможно. Религии обещают вам сады и розы, но вам достаются только шипы.

 

В.: Мы функционируем неестественным образом?

 

У. Г.: Забудьте об идеальном обществе и идеальном человеке. Просто взгляните на то, как вы функционируете. Это важно. Именно культура помешала организму полностью реализовать свою уникальность. Она навязала людям эту неправильную вещь — идеального человека. Все проблемы порождаются разделяющим человеческим сознанием. Оно не принесет в этот мир ничего, кроме жестокости. Поэтому два гуру или спасителя никогда не соглашаются между собой. Каждый стремится проповедовать что-то свое.

 

В.: Что же заставляет нас прислушиваться к вам? Зачем нам знать то, что вы можете поведать?

 

У. Г.: Вы пришли сюда за тем же, зачем ходите и ко всем остальным, — за ответами. Вы верите в то, что, если вы будете знать мою историю, вы сможете повторить то, что произошло со мной. Вам всю жизнь промывали мозги, и теперь вы можете хотеть только имитации чужого опыта. Вы думаете, что сможете повторить то, что произошло со мной, вот и все. Это и было мотивом для вашего прихода сюда. Это не может повториться путем активизации чего-то там или передачи. Это не новый подход к этой религиозной чепухе. Это нечто абсолютно другое. Оно не имеет отношения ко всей этой романтической, духовной, религиозной бредятине. Когда вы переводите то, что я говорю, на язык религии, вы упускаете суть. Религия, Бог, Душа, Блаженство, мокша — всего лишь слова, идеи, которые позволяют сохранять в неприкосновенности вашу психологическую структуру. Когда этих мыслей нет, остается простое, гармоничное физиологическое функционирование организма. Я могу описать, как функционирует этот организм, потому что вы своим вопросом поставили такую задачу. Ваши вопросы создали условия для того, чтобы этот ответ прозвучал. Итак, он описывает себя, но это не то, как он функционирует. Он функционирует в состоянии незнания. Я никогда не задаю себе вопрос, как я функционирую. Я никогда не сомневаюсь в своих действиях ни до, ни во время, ни после того, как они произошли. Разве компьютер задает вопросы о том, как он функционирует?

 

В.: Но у компьютера нет чувств, нет души, нет духовного измерения. Как вы можете сравнивать?..

 

У. Г.: Вы не сможете вписать меня в эти религиозные рамки. Любая попытка с вашей стороны вписать то, что я говорю, в религиозные рамки, приведет к тому, что вы упустите суть. Я вовсе не один из ваших святых людей, которые говорят: «Я завис, висите со мной». Весь этот вздор — это форма безумия.

 

В.: Мне кажется, я начинаю понимать вас интеллектуально…

 

У. Г.: Как, вы начали понимать то, что я вам говорю? Это что, шутка? Вы говорите, что понимаете меня интеллектуально, как будто можно понимать как-то еще. Ваше интеллектуальное понимание, в которое вы столько вложили, не дало вам ровным счетом ничего. Вы упорно культивируете интеллектуальное понимание, зная при этом, что оно ни разу вам не помогало. Это поразительно. Когда вы перестаете надеяться и пытаться понять, жизнь наполняется смыслом. Ваша жизнь, ваше существование, обладает огромной ценностью. Все ваши представления о любви, благословениях, бесконечном блаженстве и покое только блокируют эту естественную энергию существования. Как мне до вас донести, что то, что я описываю, не имеет абсолютно ничего общего со всей этой религиозной чепухой? Вы видели катафалки, которые перевозят трупы, и все равно вы не можете представить себе свою собственную смерть. Это невозможно, вы не можете получить опыт собственной смерти. Это действительно нечто. Не надо накидываться на меня со всей этой фигней. Все, что прикасается к этому, мгновенно сгорает, такая здесь энергия. Духовные люди — самые бесчестные люди. Я обращаю ваше внимание на фундамент, на котором построена вся духовность. Я подчеркиваю, что духа нет. А раз нет духа, то все разговоры о духовности — это бред. Вы не сможете войти в свое собственное бытие, пока не освободитесь от всего, связанного с концепцией «я». Чтобы на самом деле быть самим собой, весь ложный фундамент духовной жизни должен быть разрушен. Это не значит, что вы должны стать фанатичными или жестокими, сжигать храмы, крушить идолов, уничтожать священные книги, подобно банде вандалов. Вовсе нет. Это огонь внутри вас.

 

В.: Философы часто говорят о «сейчас», независимом от прошлого и будущего. Есть ли на самом деле вечное настоящее?

 

У. Г.: Желание получить как можно больше опыта составляет ваше «настоящее», которое рождается из прошлого. Вот перед вами микрофон. Вы смотрите на него. Можете ли вы смотреть на него, не вспоминая слово «микрофон»? Инструмент, который вы используете, чтобы смотреть на микрофон и испытывать его переживание, — это прошлое, ваше прошлое. Если вы это видите, никакого будущего нет. Все достижения, которых вы можете желать, находятся в будущем. Единственная возможность привести в действие будущее находится в настоящем моменте. К сожалению, в настоящем моменте действует прошлое. Ваше прошлое создает ваше будущее; в прошлом вы были счастливы или несчастны, глупы или умны, а в будущем вы будете воплощать прямо противоположные качества. Когда прошлое не действует, никакого «настоящего» нет, ибо то, что вы называете «настоящим», — это повторяющееся прошлое. В подлинном состоянии «здесь и сейчас» прошлое не действует, и, следовательно, нет и будущего. Не знаю, понимаете ли вы меня… прошлое может жить и сохранять непрерывность только благодаря тому, что мы стремимся повторять один и тот же опыт снова и снова. Из-за этого жизнь становится скучной. Жизнь стала скучной, потому что мы превратили ее в набор повторяющегося. Вот и выходит, что то, что мы по ошибке называем «настоящим», на самом деле не что иное, как повторяющееся прошлое, которое создает воображаемое будущее. И так устроены все ваши цели, ваши искания, ваши надежды.

 

В.: Если бы можно было видеть вещи такими, какие они есть на самом деле…

 

У. Г.: Об этом не может быть и речи. Вы не можете видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Вы никогда не оставляете никакой сенсорный сигнал, никакое ощущение, без интерпретаций. Вы обязательно должны ухватить его и проинтерпретировать с точки зрения уже известного вам. Вы счастливы или несчастны только тогда, когда у вас есть знание и переживание счастья или несчастья. Поэтому, прежде чем испытать что-то, это должно существовать в рамках уже известного. Круговорот известного набирает инерцию внутри вас. Оно заинтересовано только в своем продолжении. Нет никакой «сущности», никакого «я», которое могло бы продолжаться, есть только движение мысли, самоповторяющаяся разделенность. Оно механистично. Что бы вы с ним ни делали, это только добавляет ему инерции.

 

В.: Есть ли вообще хоть какая-то высшая цель?

 

У. Г.: Так называемая «высшая цель» — как горизонт. Чем ближе вы подходите к нему, тем дальше он отодвигается. Цели, как и горизонта, на самом деле нет. Это проекция вашего страха, и он отодвигается по мере того, как вы к нему приближаетесь. Как его догнать? Никак, это невозможно. И все же именно желание заставляет вас двигаться; не важно, в каком направлении, желание есть желание.

 

В.: Кажется, я начинаю видеть, что…

 

У. Г.: Вы слепы. Вы ничего не видите. Когда вы действительно впервые увидите и осознаете, что нет никакого «я», которое нужно было бы реализовать, нет никакой личности, которую нужно было бы облагораживать, нет никакой души, которую нужно было бы освобождать, это будет страшным шоком для вас. Вы все вложили в это — в душу, ум, личность, или как вы там это называете — и вот оно взорвалось, рассыпалось, как миф. Вам тяжело взглянуть на реальность, на ваше истинное положение. Один только взгляд — и с вами будет покончено.

 

Ваши традиции душат вас, но вы, к сожалению, ничего не делаете с этим. На самом деле вам нравится, когда вас душат. Вам нравится бремя культурного хлама, мертвые отбросы из прошлого. Все это должно отвалиться само, естественным образом. Оно просто отваливается, и вот вы уже не зависите от знания, оно становится для вас всего лишь полезным инструментом для адекватного функционирования в этом мире.

 

Желание должно исчезнуть. Когда вы желаете освободиться от того, чего нет, это и есть то, что вы называете «страданием». Желание освободиться от страдания и есть страдание. Других страданий просто нет. Вы не хотите быть свободными от страдания. Вы только думаете о нем, не делая ничего. Ваши бесконечные размышления об освобождении от страданий только дают больше поводов для страдания. Размышление, думанье не кладет конец страданию. Страдание есть, пока вы продолжаете думать. На самом деле нет никаких страданий, от которых надо освобождаться. Размышления о страдании и борьба со страданиями и есть страдание. Поскольку вы не можете перестать думать, а думанье — это страдание, вы будете страдать всегда. Вам никуда от этого не деться, выхода нет…

у. г. кришнамурти