Мысль народная в романе Л.Н. Толстого «Война и мир». Проблема роли народа и личности в истории.

Чтоб произведение было хорошо,

надо любить в нем главную,

основную мысль.

Так... в «Войне и мире» я любил

мысль народную

вследствие войны двенадцатого года...

(Л.Н. Толстой.)

Главная организующая мысль романа Л.Н. Толстого «Война и мир» (1862 - 1869 гг.) вынесена в его заглавие. Одно из значений слова «мир» — национальное единство, «общая жизнъ» в противовес смыслу слова «война», как разобщению, разъединению, эгоистическому самоутверждению. В мирной жизни, когда люди живут своими личными интересами, закон разъединения очевиден. Отсутствие общей правды, объединяющей людей, мучает любимых героев Толстого Андрея Болконского и Пьера Безухова («Что такое добро и что такое зло? Что надо любить и что ненавидеть? Для чего жить и что такое я?») Конечно, подлинная, единая жизнь людей, ее простое и общее содержание может раскрыться в событии бытовом и семейном, но особенно явно и очевидно - в событии историческом, каковым и является Отечественная война 1812 года. Во время войны 1812 года произошло объединение нации независимо от сословной принадлежности, пола и возраста, все были охвачены единым патриотическим чувством, которое Толстой назвал «скрытой теплотой патриотизма», проявлявшимся не в громких словах, а в поступках, часто бессознательных, стихийных, но по своим последствиям приближающих победу.

Таким образом, народ - это единение на основе нравственного чувства, которое глубоко спрятано в душе каждого человека и проявляется в тяжелую для родины пору. Следует отличать другое единство - толпу, связанную инстинктом найти виноватого и растерзать добычу (эпизод с расправой толпы над Верещагиным).

Толстой показывает отпадение от народа представителей «высшего света», людей, утративших внутреннюю связь с народом, имитирующих патриотические чувства. Их ложный патриотизм проявляется в высокопарных фразах о любви к родине и ничтожных делах. Жюли Карагина демонстрирует фальшивый патриотизм в письме к Марии Волконской: «Я имею ненависть ко всем французам, равно и языку их, который я не могу слышать, говорить... Мы в Москве все восторженный через энтузиазм к нашему обожаемому императору. Мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры...» Неумение грамотно выразить мысль по-русски выдает отсутствие «русской души» у представителей петербургской знати. «Трутневое население» армии в лице таких карьеристов, как Борис Друбецкой, Берг, старается извлечь из войны как можно больше выгод для себя. Чтобы угодить Кутузову накануне Бородинской битвы, Борис Друбецкой громко произносит патриотические фразы о готовности русских солдат погибнуть во имя победы («солдаты белые рубашки надели...»).

Отечественная война 1812 г. приобрела всенародный характер. Патриотическое чувство достигло своего высшего проявления в массовом героизме народа. Кульминация романа - Бородинская битва, в которой народ предстает как эпический герой-богатырь. Солнце, бьющее в глаза французам, как бы олицетворяло сочувствие и помощь природы русским воинам, защищавшим Москву. И «на всех лицах светилась та скрытая теплота... чувства», которое замечал Пьер и накануне сражения («Всем народом навалиться хотят»), и на батарее Раевского, где с каждой минутой сражения все сильнее и сильнее разгорался в людях внутренний огонь. Пьер чувствовал, что и в его душе «точно так же» разгорается этот огонь. Именно во время Бородинской битвы Пьер почувствовал счастье участия в общей жизни с народом («наш барин»). Бородинская битва стала вершиной и в жизни князя Андрея. Во-первых, его связь с солдатами полка, которым он командовал, была высоко оценена самими солдатами - «наш князь». Он стал примером непоказной стойкости, героического самопожертвования.

Солдаты проявили истинный героизм, до конца выполнив свой долг, ужаснув Наполеона, который впервые столкнулся с такой духовной стойкостью и непоколебимостью. «Чудесный, бесподобный народ!» - эти слова во славу русского солдата произнес Кутузов М., который во время жесточайшей битвы сумел силой своего духа поддержать дух армии и выиграть сражение.

Толстой говорит о «дубине народной войны», которая велась не по правилам военного искусства, в которой участвовало все население. Это и партизанские отряды Денисова и Долохова, организованные с благословения Кутузова, и стихийные партизанские отряды под предводительством старостихи Василисы или какого-то безымянного дьячка, которые с топорами и вилами уничтожали великую армию по частям.

Общенародное сопротивление врагу выразилось и в подвиге самопожертвования. Купец Ферапонтов в Смоленске призывает солдат грабить его же лавку: «Тащи все, ребята! Не доставайся дьяволам», - закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу... – «Решилась Рассея!... Сам запалю. Решилась...» Патриотизм Ферапонтова изображен как стихийное чувство, прорвавшее толстую кору купеческой жадности.

Ростовы под влиянием гуманного чувства Наташи оставляют в Москве все имущество, обрекая Наташу на участь невесты-бесприданницы, и отдают все подводы раненым, жертвуют своим имуществом. На алтарь победы были принесены жизни прекрасных людей - Андрея Болконского и Пети Ростова, чудесного мальчика, который накануне смерти видит сон о человеческом согласии. Образом Пети Ростова вводится еще один немаловажный мотив -мотив милосердия. Петя угощает пленного французского юного барабанщика изюмом. Эта сцена перекликается с призывом Кутузова пожалеть пленных: «…а теперь их пожалеть можно. Тоже и они люди». И это чувство милосердия к побежденному врагу - еще одна черта русского народа.

Образ народа дан Толстым в двух типах русского человека. Это Платон Каратаев и Тихон Щербатый.

Платон Каратаев — человек мира, воплощение «всего русского, доброго, круглого».

Тихон Щербатый - человек войны, самый полезный человек в отряде (именно полезный для войны). Благодаря таким людям, активным, бесстрашным, жестоким, была выиграна война. Однако симпатии Л.Н. Толстого на стороне Платона Каратаева. Именно Платон Каратаев вносит мир в души окружающих людей. Платон Каратаев совершенно лишен личного эгоизма, он ощущает себя частью общего. Он говорит как бы от имени народа («мы» вместо «я»), народными пословицами н поговорками, в которых выражена народная психология и философия - покорность божьему промыслу, судьбе, вера в лучшее: «не нашим умом, а божьим судом», «час терпеть - век жить». Любовь Каратаева к окружающим (Пьеру, французам, собачонке, даже к врагам) носит христианский характер. Но это не исключает патриотических чувств и у Платона, которые он выражает пословицами: «червь капусту гложет, а сам прежде того пропадает» или: «Москва, она всем городам мать».

Толстой своим произведением утверждает решающую роль народных мacc в истории, мужества, отваги и инициативы каждого участника сражения. Так, исход Шенграбенского сражения решил не Багратион, который не мог руководить всем ходом боя, а батарея капитана Тушина, личное мужество Тимохина, который с пьяной решимостью повел свою роту в атаку. Любое историческое событие складывается из стихийных бессознательных действий миллионов участников событий и не зависит от воли отдельной личности, которой приписывается руководящая роль. Царь, вождь, полководец - рабы истории, ярлыки исторических событий. Смешны люди, которые, по мнению Толстого, приписывают себе роль вершителей исторических событий. Таков Наполеон. Его антипод — Кутузов, мудрость которого заключается в том, что он понял закон о невозможности одному человеку управлять ходом истории, поэтому он дремлет на военных советах, где во всех деталях описывается ход предстоящего сражения: «Первая колонка марширует,… вторая колонна марширует...» Главная его забота - не мешать событиям развиваться естественно, уметь подчиняться необходимости (необходимость дать сражение под Москвой, необходимость оставить Москву). «Терпение и время» - таков девиз Кутузова. И только тот крупный исторический деятель может быть полезен, кто мудро чувствует настроение масс и ход исторических событий. Кутузов мудро чувствует это, он верит в победу России и говорит князю Андрею, что французы, как в прежнюю кампанию турки, «будут лошадиное мясо есть». И эту веру он внушает массам. Кутузов сознательно воздействует на дух армии: с тонким расчетом, что его слова станут известны армии, Кутузов говорит: «И с такими молодцами все отступать и отступать!» Во время Бородинского сражения фельдмаршал пытается поддержать боевой дух армии: приказывает сообщить сражающимся войскам о пленении Мюрата; сменяет командиров, требующих подкрепления, и посылает командиров, способных поднять боевой дух солдат, например Дохтурова, в самые опасные места сражения.

Историческое событие не зависит от воли одного человека, все происходит от совпадения ста миллионов разнообразных случайностей. Через бесчисленные случайности пролагал себе дорогу ведущий закон - всеобщая воля, осуществлявшая цели провидения, мировую судьбу.

В войне 1812 года победил русский народ, объединенный общим чувством - «скрытой теплотой патриотизма». Это единство - мир народной жизни. Л.Н. Толстой показал, что именно народ является творцом истории; вдохновленный правой целью, он достигает истинного величия.

 

«Мысль семейная» в романе Л.Н. Толстого «Война и мир»

 

 

Чтоб произведение было хорошо,

надо любить в нем главную основную мысль.

Так в «Анне Карениной» я люблю мысль семейную,

в «Войне и мире» любил

мысль народную, вследствие войны 1812 года...

(Л.Н. Толстой.)

Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла, как и всегда, независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всяких возможных преобразований. (Л.Н. Толстой. «Война и мир».)

В романе Л.Н. Толстого «Война и мир» описана жизнь нескольких семей Ростовых, Болконских, Курагиных, Бергов, а в эпилоге еще и семей Безуховых (Пьера и Наташи) и Ростовых (Николая Ростова и Марьи Болконской) Семейная проблема поставлена Толстым в сцеплении с большими общественными историческими проблемами.

«Настоящая жизнь» семьи неразрывно связана с домом, усадьбой. Не случайно так подробно описан каждодневный быт Ростовых в московском доме, в Отрадном, а Болконских - в имениях Лысые горы и Богучарово. Искусственная же жизнь «сливок общества» протекает в петербургских салонах Элен Безуховой, Жюли Карагиной и подражающих им Бергов, у которых отсутствует подлинная семейная жизнь, налицо лишь ее имитация.

Семья Ростовых - идеальное гармоническое целое. Любовь связывает всех членов семьи (диссонансом здесь является холодная Вера). Она проявляется не в сентиментальной экзальтации чувств, а в чуткости, внимании, сердечной близости («Зорко одно лишь сердце» - Экзюпери). Старый граф охотно идет навстречу просьбе жены помочь другу детства, княгине Друбецкой, экипировать сына Бориса. И хотя граф находится в стесненных материальных обстоятельства, он просит управляющего принести 500 рублей новенькими ассигнациями. Трогательна и признательность графини, пытающейся стереть пятно от соуса с жилета графа.

У Ростовых все искренне, идет от души. Сцены именин в московском доме Ростовых, святочное веселье с ряжеными в Отрадном исполнены истинного веселья, радушия, гостеприимства, хлебосольства. Старый граф отплясывает с Марией Дмитриевной Ахросимовой, и все - от Наташи до дворовых, которые выглядывают из дверей, - с радостной усиленностью наблюдают эту сцену. В этот момент ощущается душевное согласие, царящее в доме Ростовых.

Любовь порождает доверие. Мы слышим молодые приглушенные голоса в диванной, где Наташа с Николаем, или Наташа с Соней, или Соня с Николаем ведут задушевные разговоры, мечтают, делятся своими секретами. А любимые минуты, когда Наташа в ночной рубашке пробирается в спальню к графине до прихода Ильи Андреевича из Английского клуба, чтобы перед сном пошептаться с матерью!

Родители воспитывают своих детей, отдавая им всю свою любовь. Они могут понять, простить и помочь. Так, когда Николенька проиграл сорок тысяч Долохову, он не услышал ни слова упрека от отца и смог заплатить карточный долг, хотя эта сумма грозила Ростовым разорением. И дети отвечают родителям своей заботой, вниманием, лаской. Ростов, сознавая свою вину, старается не только выплатить долг, он готов посвятить свою жизнь матери, так до конца и не оправившейся после гибели горячо любимого Пети. А Наташа своей любовью и самоотверженным уходом за матерью смогла спасти ее от смерти после трагического известия.

Наташа, как и Петя, вбирают в себя все лучшие черты «ростовской породы». Наташа - идеал гармонического согласия с миром. Ее отличают сердечная чуткость, поэтичность, музыкальность, интуитивность - то, что Толстой называет «умом сердца», а главное - талант жизни, способность по-детски радоваться людям, природе (вспомним лунную ночь в Отрадном, зимние святки с ряжеными, сцену охоты), интенсивно проживать каждую минуту жизни, вполне отдаваясь радости и так же безудержно погибая от горя (болезнь и попытка самоубийства в связи с изменой князю Андрею).

Ростовы - простые люди (по первоначальному замыслу они и должны были носить фамилию Простые). Жизнь сердца, мудрая интуиция, отсутствие умствования, честность и порядочность определяют их взаимоотношения и поведение.

В отличие от них Болконские - гордые. Это аристократы в лучшем смысле.

На первый взгляд, отношения в семье Болконских трудные, лишенные сердечности и понимания. Старый князь - деспот, мучает свою дочь бесконечными придирками, уроками геометрии, кричит на нее и унижает. Княжна Марья боится отца. Князь Андрей вынужден отложить женитьбу на Наташе на целый год по требованию отца. Однако внутренне и.отец и дети очень близки друг другу, и это истинное - любовь - проявляется в минуту душевного потрясения («Давайте плакать вместе», - говорит, обнимая отца, княжна Марья при получении известия о гибели князя Андрея). Перед смертью старый князь хочет видеть только дочь, а княжна потом долго будет мучиться, что побоялась войти к умирающему отцу.

Отличительная черта Болконских — высокая духовность, «гордость и прямая честь». Старый князь, честолюбивый сподвижник блистательных генералов екатерининской эпохи, друг Кутузова, — государственный человек. Он, служа Екатерине, служил России. Не желая приспосабливаться к новому времени, которое требовало не служить, а прислуживаться, он добровольно заточил себя в имении.

Главные добродетели человека - ум и деятельность, пороки - лень и суеверие. Жизнь старого князя — непрерывная деятельность. Это писание мемуаров, воспроизводящих славную эпоху Екатерины II, физическая работа, управление имением и воспитание детей. Князь Андрей уважает и высоко чтит своего отца. Отец смог воспитать в нем высокое понятие о чести. «Твоя дорога - дорога чести», - напутствует он сына. Человек чести, князь Андрей проявил себя как образцовый офицер в кампании 1805 г., безукоризненно выполняя обязанности штабного офицера, проявляя личную отвагу и храбрость в Шенграбенском и Аустерлицком сражениях; он стал героем Бородинского сражения, жертвуя своей жизнью в ситуации, требовавшей величайшего напряжения душевных сил и воли.

И Ростовы, и Болконские — патриоты, своим поведением во время Отечественной войны они выражают народный дух. Князь Николай Андреевич умирает, потому что его сердце не выдержало позора отступления русских войск и сдачи Смоленска. Убитая горем Мария Волконская, как духовная наследница отца и брата, гордо отвергает предложение французского генерала о покровительстве и уезжает из Богучарова. Ростовы жертвуют своим имуществом, отдавая подводы раненным на Бородинском поле солдатам и платят самым дорогим - гибелью Пети. О близости Ростовых к народу можно было догадаться, наблюдая сцену охоты, где все равны - и граф, и ловчий Данила; народную пляску Наташи в доме дядюшки; близость семьи Ростовых к народным обычаям (святки, ряженые). Аристократы Болконские лишены той патриархальной простоты, которая свойственна московскому барству. Но Отечественная война объединила дворян и крестьян общим чувством любви к родине. Недаром князя Андрея солдаты его полка называют «наш князь».

Отечественная война, как кризисная ситуация, выявила главные, существенные черты каждой семьи. Семья Курагиных в мирной жизни представала во всей ничтожности своего животного эгоизма, бездушия, корыстолюбия, безнравственности, стремления использовать людей как средство для достижения своих целей (желание князя Василия выгодно женить своих детей: неосуществленное намерение женить Анатоля на самой богатой невесте Марье Волконской и удавшаяся интрига с женитьбой самого богатого жениха графа Пьера Безухова (40 тысяч крепостных!) на Элен). Толстой уподобляет князя Василия хищнику, который инстинктом чувствует добычу.

Карьеризм и корыстолюбие - вот что движет поступками князя Василия. У князя и княгине Курагиных отсутствует естественное чувство любви к своим детям. Князь Василий признается в этом Анне Павловне Шерер («У меня нет шишки родительской любви»), а мать прямо завидует счастью дочери. Дети Курагиных, лишенные родительской любви, нравственного воспитания, обнаруживают духовное убожество и нравственное уродство. Для Элен и Анатоля главное в жизни — удовлетворение своих низменных желаний. Элен, не терзаясь угрызениями совести, а напротив, считая себя правой, изменяет Пьеру то с Долоховым, то с Друбецким, с принцем, с посланником и т. д., играет неблаговидную роль, устраивая свидания Анатоля с Наташей. Наташа привлекала Анатоля не своим душевным богатством, а просто как свеженькая девочка, которую он может походя погубить (ведь он уже женат на польке). Там, где Курагины, всегда пустота, зло и порок.

Полная их оторванность от народной жизни проявилась во время войны 1812 г. Все та же салонная жизнь, разговоры о патриотизме, штраф за французские словечки, щипание корпии, которая так и не доходила до раненых. То же угодничество, лакейство, спекуляция на патриотизме (петербургская знать, желая угодить императору, распространяет мнение о том, что Бородинская битва - подарок Александру I ко дню рождения).

Однако и семью Курагиных постигло несчастье. Потерял ногу во время Бородинского сражения, а впоследствии и умер Анатоль Курагин. Ведь во время войны гибнут не только самые лучшие.

Толстой показывает, сколько, горя, потерь несет война, изображает войну как противоестественное состояние, «событие, противное всей... человеческой природе».

В эпилоге романа показаны два счастливых брака. Семью Безуховых Толстой рисует идиллически. Семейную жизнь Наташи и Пьера одобрил бы Платон Каратаев. Это народный идеал семьи, основанный на взаимном полном подчинении супругов друг другу, но с отчетливым разграничением сфер влияния. Вне дома Пьер имел право делать только то, на что давала согласие Наташа; дома же Наташа подчинялась малейшему желанию Пьера. Весь мир Наташи - в семье, детях, муже. Других интересов, по мнению Толстого, у нее не должно быть. Таково назначение женщины. Взаимопонимание Пьера и Наташи Толстой объясняет силой интуитивного понимания близкого человека, не благодаря единству мыслей, обмену мыслями, а «таинственным путем». В семье Ростовых тоже разграничены функции мужа и жены. Николай — хороший хозяин, опора семьи. Графиня Марья вносит в семью свою доброту и нежность, высокую духовность, которая светится в ее глазах и которая так привлекла Николая Ростова. Ее христианское стремление служить ближним ограничивалось служением близким: отцу, брату, племяннику, теперь — мужу, детям. Душевная доброта Николая Ростова проявляется в отношении к самым близким людям. Так что семья Ростовых зиждется на любви, которая делает брак Николая Ростова и Марьи Волконской счастливым.

ДВА ИМПЕРАТОРА

С первых страниц "Войны и мира" мы слышали о Наполеоне. Он занимал воображение гостей Анны Павловны Шерер; о нем спорили, его ненавидели, им восхищались... Потом мы видели его на поле Аустерлица, над раненым князем Андреем, и еще раз — в Тильзите, когда из узурпатора и врага Александра I он превратился в его царственного брата. Мы знаем, что он был героем и олицетворением французской революции для Пьера, чудовищем — для светских дам и французских эмигрантов, что князь Андрей преклонялся перед его военным гением и блестящей судьбой...

Мы слышали о Наполеоне и видели его глазами героев романа. Но только в третьем томе мы увидим его глазами Толстого — и этот Наполеон — новый, неожиданный для нас, потому что Толстой видит его не так, как Пьер или князь Андрей, не так, как Анна Павловна и ее гости, и не так, как видели его Пушкин и Лермонтов.

Чудесный жребий совершился,

Угас великий человек, —

писал Пушкин в год смерти Наполеона, за сорок лет до начала работы Толстого над "Войной и миром". Пушкинский Наполеон — "под шляпой с пасмурным челом, с руками, сжатыми крестом" — властитель дум целого поколения, романтический герой. Таков же он у Лермонтова: "на нем треугольная шляпа и серый походный сюртук", "на берег большими шагами он смело и прямо идет, соратников громко он кличет и маршалов грозно зовет..."

Таким представляли себе Наполеона князь Андрей и Пьер, таким знала его поверженная Европа. У Толстого он, на первый взгляд, тоже такой: "Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: "Vive 1'Empereur... На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе". (Курсив мой. — Н.Д.)

Таков Наполеон Толстого 12 июня 1812 года — в день, когда он приказал своим войскам переходить реку Неман и тем самым начал войну с Россией.

Но уже через несколько строк Наполеон станет другим, потому что для Толстого он прежде всего — воплощение войны, а война есть "противное человеческому разуму и человеческой природе событие".

В третьем томе Толстой не станет скрывать своей ненависти к Наполеону, он даст волю сарказму, будет зло издеваться над человеком, возбуждавшим обожание тысяч людей. За что Толстой так ненавидит Наполеона?

"Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения... Человек сорок улан потонуло в реке... Большинство прибилось назад к этому берегу... Но как только они вылезли, они закричали: "Виват!'", восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми".

Все это не нравится Толстому — более того, возмущает его. Наполеон допускает, чтобы люди бессмысленно погибали в волнах из преданности ему. Наполеон позволил себе привыкнуть к мысли, что он — почти божество, что он может и должен вершить судьбы других людей, обрекать их на гибель, делать их счастливыми или несчастными... Толстой знает: такое понимание власти всегда приводит к преступлению, всегда несет зло. Поэтому он ставит перед собой задачу развенчать Наполеона, разрушить легенду о его необыкновенности.

 

Первая наша встреча с Наполеоном состоялась на берегу Немана. Вторая — в Вильне, в том самом доме, где еще четыре дня назад жил Александр I. Наполеон принимает посланца русского царя в той самой комнате, откуда его отправлял Александр.

Толстой описывает Наполеона без малейших искажений — точно таким, каков был император Франции в 1812 году, когда ему исполнилось сорок три года. "Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах... Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который всегда имеют живущие в холе сорокалетние люди". (Курсив мой. — Н.Д.)

Все — правда. И круглый живот, и короткие ноги, и толстые плечи. Именно таким был в 1812 году, этот прежде легкий, худощавый человек. Но тысячи людей не замечали, не хотели видеть в нем ничего некрасивого — он был для них кумиром, полубогом. Даже физический недостаток Наполеона: когда он волновался, у него начинала дрожать левая нога, даже это представлялось особенностью, выделяющей его среди других людей и потому прекрасной.

Толстой ничего не искажает, но многое подчеркивает. Он несколько раз говорит о "дрожанье икры в левой ноге Наполеона", еще и еще раз напоминает о его толщине, "короткой фигуре". Ничего необыкновенного не хочет видеть Толстой. Человек, как все, в свой срок погрузневший; просто человек, позволивший себе поверить, что он не такой, как другие люди. А из этого вытекает еще одно свойство, ненавистное Толстому, — неестественность. В портрете Наполеона, вышедшего навстречу посланцу русского царя, настойчиво подчеркнута его склонность делать себя: он только что причесался, но "одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба" — это была известная всему миру прическа Наполеона, ей подражали, ее нужно было сохранять. Даже то, что от него пахло одеколоном, вызывает гнев Толстого, потому что означает, что Наполеон очень занят собой и тем впечатлением, которое он производит на окружающих.

"Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это". (Курсив Толстого.)

Таков Наполеон Толстого. Не только не величественный, но смешной и нелепый в своем убеждении, что история движется его волей, что все люди не могут на него не молиться. Вместо героической и трагической личности, какую мы видели у Пушкина и Лермонтова, — круглый человечек с пухлыми маленькими руками (а у Лермонтова — "могучие руки"), не в походной форме, известной всему миру, а в нарядном мундире, пахнущий одеколоном...

Где же правда? Чей Наполеон настоящий? Оба настоящие. И даже не оба, а десятки, может быть, сотни Наполеонов, описанных разными писателями, историками, мемуаристами, похожие и непохожие друг на друга, — все настоящие.

В Наполеоне был и тот великий человек, герой, была та неповторимая личность, какую видели в нем его солдаты, генералы, влюбленные в него писатели, был и тот самовлюбленный человек, какого написал Толстой. В каждом из нас живет не один человек, в нашем "я" борется несколько начал, и в крупных людях эта борьба острее и заметнее.

Литература не протокол, она не может и не должна быть вполне объективной. Кроме исторической личности, которую описывает автор, в книге всегда видна и личность автора: Пугачев в "Капитанской дочке" открывает нам не только Пугачева, но и Пушкина, как Кутузов в "Войне и мире" — не только Кутузова, но и Толстого. Толстой видел Наполеона так, а не иначе, потому что у него была своя теория войны, свое понимание истории — их—то мы начинаем постигать, вглядываясь в описанных им исторических деятелей.

Мы помним, каков Александр I у Пушкина. Мальчиком — лицеистом он дерзко смеялся над всевластным царем: "Под Аустерлицем он бежал, а в двенадцатом году дрожал". Зрелый Пушкин — после смерти Александра I, после декабрьского восстания — напишет знаменитые четыре строки; каждое слово в них продумано, выверено целой жизнью:

Властитель слабый и лукавый

Плешивый щеголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда.

У Толстого Александр не такой. Мы помним его на смотре войск перед Аустерлицем: молодой, красивый, возбуждающий поклонение офицеров... И даже после разгрома Аустерлица — растерянный, но величественный, и по-прежнему Николай Ростов обожает его, и в Тильзите толпа бежит за ним, преклоняясь и восхищаясь; у него прекрасные голубые глаза, он весь — величие, и невозможно себе представить, чтобы о нем можно было сказать: "плешивый щеголь"!

Но с первых же страниц третьего тома "Войны и мира" император Александр начинает напоминать пушкинскую характеристику. Раньше мы видели Александра, как и Наполеона, глазами героев романа — прежде всего влюбленного в него Николая Ростова. Теперь мы смотрим на царя с другой точки зрения — глазами Толстого.

В то самое время, как войска Наполеона стояли на берегу Немана, ожидая только приказа, чтобы начать войну, "русский император... более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга... Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне".

Когда пришло известие о переходе войск Наполеона через русскую границу, Александр I был на бале. Мы прочли первые две главы, видели Наполеона в походном сюртуке, сидевшего на берегу Немана, и людей, гибнущих в волнах, и всю громаду французской армии; мы уже поняли серьезность происходящего — начиная читать третью главу, мы с трудом заставляем себя вернуться в призрачный мир, окружающий русского царя: "веселый блестящий праздник"; графиня Элен Безухова со своей "тяжелой, так называемой русской красотой", ее "блестящие обнаженные плечи, выступавшие из темного газового с золотом платья". И царь, который, заметив Элен, удостоил ее танцем, и Борис Друбецкой, не спускающий глаз с царя... Трудно представить себе все это, зная, что пушки Наполеона уже глядят своими жерлами на город, где танцует Элен, и французская кавалерия скачет по русской земле, и движутся пехотинцы...

"Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле", — сказал Александр I Балашеву и настаивал, чтобы эти слова непременно были переданы Наполеону. Александр гордился этими словами, но умный Балашев не передал их: "какое —то сложное чувство удержало его". Ведь и сам Александр не написал этих слов в письме, отправленном с Балашевым, потому что еще надеялся помириться и предотвратить войну.

Толстой не называет русского царя "плешивым щеголем", но и у него он "властитель слабый и лукавый". Сказать красивую фразу он может, а войска к войне не готовы, окружающие царя люди заняты своей карьерой; армия состоит из трех частей, не имеющих общего главнокомандующего, и царь колеблется, не знает, принять ли на себя это звание.

Правда все это или Толстой намеренно сгустил краски, а на самом деле Александр I не был так беспомощен и легкомыслен?

Известие о войне действительно застало царя на бале. Но ведь от Толстого зависело, сказать об этом читателю или показать Александра не в этот день, а, скажем, назавтра, когда он совещался с генералами. Это тоже была бы правда, но писатель выбрал ту правду, которая помогла ему подтвердить свое понимание истории.

Наполеон и Александр I — разные люди, разного типа властители. Но оба они, по мнению Толстого, несут людям зло тем, что считают себя вправе решать судьбы народов.

Наполеон посылает свои полки в Россию, Александр в это время танцует на бале и произносит громкие фразы — но оба они, считает Толстой, ничего не определяют в движении истории, потому что она движется не волей императоров и полководцев, а обычной повседневной жизнью народа. Власть обоих императоров только мешает естественной жизни народа.

Мы далеко не во всем можем согласиться с философией истории, созданной Толстым. Но в его теории есть нечто очень привлекательное. Если история складывается из отдельных поступков отдельных людей, то каждый человек несет громадную ответственность за все, что происходит на земле, — каждый, а не только Наполеон и Александр I. Значит, и Пьер и князь Андрей, и Наташа решали судьбу своей страны, значит, и каждый из нас решает ее своей жизнью.

 

Бородино

Описание Бородинской битвы занимает двадцать глав третьего тома "Войны и мира". Это — центр романа, его кульминация; решающий момент в жизни всей страны и многих героев книги. Здесь скрестятся все пути: Пьер встретит Долохова, князь Андрей — Анатоля; здесь каждый характер раскроется по — новому, и здесь впервые появится громадная сила: народ, мужики в белых рубахах, — сила, выигравшая войну.

Но, верный своему методу, Толстой не станет описывать войну от себя, смотреть на нее своими глазами. Он выберет самого, казалось бы, непригодного для этой цели героя, ничего не понимающего в военном деле Пьера — и его непредубежденным взглядом заставит нас смотреть на великое сражение при Бородине.

Чувства, овладевшие Пьером в первые недели войны, станут началом его нравственного перерождения, но Пьер еще не знает об этом. "Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее..." Он впервые ощутил себя не одиноким, никому не нужным обладателем огромного богатства, но частью единого множества людей. Решив ехать из Москвы к месту сражения, Пьер испытал "приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем—то..."

Это чувство естественно рождается у честного человека, когда над ним нависает общая беда его народа. Пьер не знает, что то же самое скоро испытает Наташа, что князь Андрей в горящем Смоленске и разрушенных Лысых Горах ощутил то же; что многие тысячи людей разделяют эти новые для него чувства.

Утром 25 августа Пьер выехал из Можайска и приближался к расположению русских войск. Уже встречались ему многочисленные телеги с ранеными, и один старый солдат спросил: "Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы?"

В этом безнадежном вопросе вовсе не только безнадежность; в нем то же чувство, владеющее Пьером: самая жизнь сейчас не так важна, как главное: доколе же отступать?

И еще один солдат, встретившись Пьеру, сказал с грустной улыбкой: "Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят... Нынче не разбирают... Всем народом навалиться хотят, одно слово — Москва. Один конец сделать хотят". А знакомый Пьеру доктор спокойно подсчитывает: "Завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо..."

Если бы Толстой показал день накануне Бородинской битвы глазами князя Андрея или Николая Ростова, мы не могли бы увидеть этих раненых, услышать их голоса, ужаснуться трезвым подсчетам доктора. Ни князь Андрей, ни Николай не заметили бы всего этого: они оба — профессии — овальные военные, привыкшие и к потерям, и к голосам солдат. Но Пьеру все внове, его не искушенное зрение остро; глядя вместе с ним мы начинаем понимать и его, и тех, с кем он встречается под Можайском: "удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор который приятно откинуть в сравнении с чем — то..."

И вместе с тем все эти люди, каждый из которых может завтра быть убит или изувечен, — все они сегодня живут, не думая о том, что их ждет: с удивлением смотрят на белую шляпу и зеленый фрак Пьера, и смеются, и поют, и подмигивают раненым...

"Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков — ополченцев с крестами на шапках, и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что —то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою... Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков... подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты".

Название поля и деревни рядом с ним еще не вошло в историю: офицер, к которому обратился Пьер, еще путает его: "Бурдино или как?" — другой поправляет: "Бородино". Но на лицах всех встреченных Пьером люде<