Десталинизация в СССР (1950-е – начало 1960-х гг. )

 

5 марта 1953 г. умер И.В. Сталин. Отсутствие легитимных механизмов передачи власти, в течение более двух десятилетий сосредоточенной в руках диктатора, с его уходом вызвало затяжной кризис власти. Судьба страны решалась кучкой лиц, составлявших ближайшее окружение «отца народов» и боровшихся за его политическое наследство.

Соотношение сил между претендентами на власть определялось не только их постами, но и близостью к Сталину, и связями в высшем политическом руководстве. Из избранного после XIX съезда партии Бюро Президиума ЦК КПСС в составе 9 человек наиболее приближены к Сталину были трое - Г.М. Маленков, Л.П. Берия и Н.С. Хрущев. Именно они на первом этапе могли реально рассчитывать на раздел наследства ушедшего вождя. Причем, сначала Берия с Маленковым фактически противостояли Хрущеву. Борьба за власть сопровождалась перераспределением властных функций различными партийно-государственными структурами.

На состоявшемся в марте 1953 г. совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР членами Президиума ЦК КПСС были утверждены: Г.М. Маленков (Председатель Совета Министров СССР), Л.П. Берия (первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр внутренних дел), В.М. Молотов (первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр иностранных дел), К.Е. Ворошилов (Председатель Президиума Верховного Совета СССР). Н.С. Хрущев (Секретарь ЦК КПСС, с сентября 1953 г. - первый секретарь ЦК КПСС), Н.А. Булганин (первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр обороны), Д.М. Каганович (первый заместитель председателя Совета Министров СССР) и др. Занявший традиционно наиболее важный пост главы правительства – партийный аппарат был потеснен при И.В. Сталине репрессивными органами - Г.М. Маленков (вместе с Л.П. Берия) распоряжался самыми мощными рычагами власти. Председательствуя первые месяцы на заседаниях Президиума ЦК, он являлся и партийным лидером. Но страх перед Л.П. Берия, бесконтрольными действиями органов МГБ-МВД с целью устранения политических конкурентов привели к разрыву союза с Г.М. Маленковым, к изоляции и единому выступлению всех членов Президиума против Л.П. Берия. Успеху способствовали решительные действия Н.С. Хрущева, поддержка армии. 26 июня 1953 г. Л.П. Берия был арестован. В декабре того же года состоялся суд, вынесший ему смертный приговор. Произошла смена персонального состава карательных органов. Н.С. Хрущев, став первым секретарем ЦК КПСС, получил, таким образом, рычаги контроля над карательными органами, а отчасти и над другими общественными институтами.

Следующий этап борьбы за власть был связан с оттеснением Г.М. Маленкова. Эта задача облегчалась тем, что Г.М. Маленков потерял в лице Л.П. Берия важного союзника и восстановил против себя партийно-государственный аппарат (в связи с жесткой критикой бюрократизма, шокирующим заявлением о невозможности победы в ядерной войне). Занимаемый им пост Председателя Совета Министров утрачивал свое прежнее значение. Центр власти перемещался в секретариат ЦК КПСС, т.е. к Н.С. Хрущеву. В январе 1955 г. Г.М. Маленков был смещен со своего поста.

Новый виток борьбы был связан с развертыванием Н.С. Хрущевым разоблачения преступлений И.В. Сталина и его окружения, массовой реабилитацией репрессированных, резкой критикой диктаторских методов управления страной, определенных как «культ личности Сталина». Эта политика не могла быть последовательной и тесно переплеталась с борьбой за власть. Сам Н.С. Хрущев был продуктом системы, которую пытался реформировать, в т.ч. был лично причастен к репрессиям, да и общество в целом не было готово к радикальным переменам, выходящим за рамки существовавшей идеологической парадигмы. Тем не менее, деятельность Н.С. Хрущева вызывала противодействие ближайших соратников Сталина. Выступление Н.С. Хрущева на XX съезде партии с докладом «О культе личности и его последствиях» 25 февраля 1956 г. послужило толчком для сплочения «твердых» сталинцев и других членов руководства, не довольных чрезмерным сосредоточением власти в руках Н.С. Хрущева, создавшим угрозу для их собственного положения. В июле 1957 г. борьба перешла в прямое противостояние, в результате которого большинство членов Президиума ЦК приняло решение о смещении Н.С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Однако Н.С. Хрущева поддержала значительная часть обновленного аппарата ЦК партии, а главное - армия, возглавляема Г.К. Жуковым, и КГБ. На созванном с их помощью Пленуме ЦК КПСС (22-29 июня) действия сталинистов были определены как фракционные, группа - антипартийной. Г.М. Маленков, Л.М. Каганович, В.М. Молотов, Д.Т. Шепилов были выведены из состава ЦК и Президиума ЦК, Н.А. Булганину вынесен выговор, а затем он был смещен с поста Предсовмина СССР. Впервые за многие десятилетия не узкий круг членов Президиума, а Пленум ЦК КПСС выступил в роли решающей инстанции. Тем, самым было закреплено перемещение центра власти в партийные структуры. Этому способствовало и смещение в октябре 1957 г. с поста министра обороны и выведение из руководящих органов партии сильной и популярной в армии и народе личности Г.К. Жукова, имевшее цель обезопасить стоявших у партийно-государственного руля от потенциального соперника.

В дальнейшем власть все более концентрировалась в руках Первого секретаря ЦК. Однако партийная номенклатура, быстро консолидируясь и набирая силу, претендовала на самостоятельную политическую роль. Это было невозможно при многочисленных попытках Н.С. Хрущева реформировать тоталитарную систему, создававших угрозу благополучию и надежности положения партийно-государственной бюрократии. Партийные функционеры разных уровней не могли простить Н.С. Хрущеву и разоблачения сталинских преступлений, ложившихся пятном на большинство высших руководителей партии и государства, на систему в целом.

Многие из действительных противников непоследовательной, но в доминанте антисталинской политики Н.С. Хрущева были до времени в тени. Более того, ряд из них был выдвинут на высшие партийные и государственные посты именно Н.С. Хрущевым. В мае 1960 г. членами Президиума ЦК КПСС были избраны А.Н. Косыгин, Н.В. Подгорный, Д.С. Полянский; в апреле 1962 г. - А.П. Кириленко; в июне 1963 г. Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный были избраны секретарями ЦК КПСС. Особенно быстро продвинулись при Н.С. Хрущеве. А.Н. Шелепин, из рядовых членов ЦК ставший членом Президиума, и Л.И. Брежнев, к октябрьскому (1964 г.) Пленуму ЦК являвшийся вторым секретарем ЦК КПСС. Все эти люди были в дальнейшем причастны к смещению Н.С. Хрущева и изменению его политического курса, совершив поворот на «полусталинский» путь укрепления тоталитарно-бюрократической системы. Причины и механизм для своего смещения сформировал сам Н.С. Хрущев, восстановивший против себя бюрократию (как раньше Г.М. Маленков) и создавший в июне 1957 г. прецедент обращения к пленуму ЦК как инструменту борьбы за власть.

Смерть диктатора открыла новый период в истории страны, получивший название «оттепели». Ключевым событием этого противоречивого периода был XX съезд КПСС, однако, процессы обновления начались уже весной 1953 г. Уже в марте 1953 г. по инициативе Г.М. Маленкова был осторожно, но недвусмысленно поставлен вопрос о необходимости «прекратить политику культа личности». Тогда же были сокращены некоторые звенья партийно-государственных структур, ЦК КПСС стал превращаться в коллективный орган. В апреле-мае были реабилитированы все осужденные по недавним «делам» («врачей», «ленинградскому», «мингрельскому»). В сентябре 1953 г. был принят Указ Верховного Совета СССР, предоставивший Верховному суду СССР право пересматривать по протестам Генерального прокурора решения бывших коллегий ОГПУ, «троек» НКВД и «особого совещания» при НКВД – МГБ - МВД СССР.

В 1953-1955 гг. в обстановке внутрипартийной борьбы преодолевались наиболее одиозные последствия сталинщины в партийной, государственной и общественной жизни (восстановление роли пленумов ЦК, укрепление законности, реабилитация значительной части репрессированных). Были смещены руководители карательных органов, осужденные в 1953-1954 гг. за массовые репрессии по сфабрикованным «делам», восстановлен прокурорский надзор за следственными органами госбезопасности, ликвидированы особые внесудебные органы (Особые совещания при МВД СССР). В 1955 г. МГБ было преобразовано в соответствующий комитет при Совмине СССР с одновременной значительной сменой кадров.

Причины начавшейся либерализации были противоречивы и разноплановы. Среди них и явное перенапряжение общества в связи с состоянием постоянной мобилизованности страны на борьбу с внутренними и внешними «врагами», обозначившиеся признаки истощения экономики и особенно сельского хозяйства, разоренного форсированной индустриализацией и восстановлением промышленности. Немалую роль сыграли и корпоративные интересы партийно-государственной бюрократии, с одной стороны, опасавшейся накопления в обществе социального горючего материала (нищета широких слоев населения, особенно сельского, жившего на грани голода; огромная сфера лагерной экономики и лагерного рабства, которая приобрела взрывоопасные размеры и т.д.); с другой, негарантированной от возобновления массовых репрессий в собственной среде при сохранении просталинского режима.

Неоспоримо в этом процессе значение конкретных политических деятелей, осознавших необходимость перемен и наложивших на них печать своей индивидуальности. Особенно яркую роль в период «оттепели» сыграл Г.М. Маленков, а затем Н.С. Хрущев, который не только пошел дальше Г.М. Маленкова в политических преобразованиях, но и, в известной мере, вышел за объективно сложившиеся пределы возможных для того исторического момента перемен.

Звездным часом этого политического деятеля было выступление на XX съезде КПСС с докладом «О культе личности и его последствиях», перевернувшим общественное сознание, раскрывшим, пусть частично, правду о преступлениях Сталина. При всей мировоззренческой ограниченности оценок доклад произвел такое действие в умах членов партии, а затем (несмотря на секретный, закрытый характер) и широких слоев народа, что возвращение к репрессивному режиму сталинского типа было уже невозможно. Вместе с тем, разоблачение сталинщины осуществлялось в рамках прежней коммунистической парадигмы, а потому не только не затрагивало сущности тоталитарно-бюрократической системы, но и в определенной мере скрывало ее социальную природу, сводя все пороки системы к культу личности.

Либерализация проявилась также в сфере государственного строительства. Происходило расширение прав союзных республик в экономической и правовой сферах. В феврале 1957 г. были восстановлены автономии балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов, упраздненные в период сталинских репрессий (права поволжских немцев и крымских татар восстановлены не были). Рост социальной активности отразил процесс возникновения различных общественных организаций, многообразных форм общественного самоуправления (работавших, впрочем, под партийно-государственным контролем). В 1957 г. произошла реорганизация ВЦСПС, что привело к расширению прав первичных организаций, сокращению штатного аппарата. Новая общественно-политическая атмосфера особенно повлияла на молодежь и вызвала во второй половине 1950-х гг. новый всплеск коммунистического энтузиазма: освоение целины, молодежные стройки по «комсомольским путевкам» и т.д.

В атмосфере общественного подъема прошел XXI съезд КПСС, констатировавший, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу. Выводом из этого тезиса стало утверждение, что страна вступила в период развернутого строительства коммунизма. XXII съезд КПСС, состоявшийся в октябре 1961 г., развивая идеи предыдущего съезда, принял третью Программу КПСС – программу строительства коммунизма. Идеологически окрашенные задачи Программы, переведенные на язык конкретных планов, которые предстояло реализовать в течение 10-20 лет (достижение превосходства в производстве продукции на душу населения над ведущими капиталистическими странами, ликвидация тяжелого физического труда, достижение изобилия материальных и. культурных благ) уже тогда выглядели нереальными для страны, которой еще только предстояло завершить раннеиндустриальную стадию развития. Однако коммунистический романтизм и связанная с ним социальная мифология еще оставались доминантой общественного сознания в начале 1960-х гг. Нацеленность на высокий уровень жизни, на демократизацию общества, в том числе на перерастание государственного управления в общественное самоуправление, придавало второе дыхание командно-административной системе, порождая новые иллюзии у широких слоев народа, обновляя веру в «светлые идеалы», провозглашенные правящей партией. Общественный подъем выразился, в частности, в развертывании социалистического соревнования, многочисленных трудовых починах, шедших снизу, однако вскоре выхолощенных бюрократией.

Были и иные проявления общественной активности, отнюдь не вписывающиеся в рамки идеологических установок системы. В октябре 1959 г. вспыхнуло и было подавлено полуторотысячное восстание рабочих «Казахстанской Магнитки», в июне 1962 г. расстреляна семитысячная демонстрация в Новочеркасске. Параллельно появлялись первые ростки инакомыслия среди интеллигенции. Впрочем, оба оппозиционных системе потока - и стихийные народные выступления, и деятельность инакомыслящей интеллигенции в основном не выходили на политический уровень, к тому же друг с другом не пересекались. Однако они создавали элемент нестабильности системы, которая, разоблачив преступления сталинщины, при малейшей угрозе своему существованию действовала теми же методами.

Новый экономический курс, связанный с именем Г.М. Маленкова, выразился в перенесении приоритетов с тяжелой промышленности на легкую и на сельское хозяйство, жилищное строительство. В сельском хозяйстве намечались мероприятия по повышению урожайности, включению фактора заинтересованности колхозников, и лишь в этом ряду распашка целинных и залежных земель. Но после прихода Н.С. Хрущева к власти акцент сместился на освоение целины в уповании на быструю отдачу «ударных» мероприятий. Не прошел и курс на существенное перераспределение капиталовложений между отраслями в пользу отраслей группы «Б», который на январском Пленуме ЦК КПСС (1955 г.) был поставлен в вину Г.М. Маленкову. Однако различия экономической политики не могли быть кардинальными и ограничивались жесткими рамками коммунистической идеологии (государственная «социалистическая» собственность, централизованное планирование, недопустимость частного интереса). Многочисленные реформаторские эксперименты сводились в период «оттепели» в основном к государственным программам и реорганизации управленческих структур.

В 1954 г. ЦК КПСС и Советом Министров СССР было принято постановление, направленное против разбухания управленческих штатов, ведомственности, бюрократизма. В соответствии с ним было упразднено 200 главков и отделов министерств, десятки трестов, сотни снабженческих организаций. В 1956 г. был увеличен процент отчислений по отдельным видам налогов в республиканский бюджет. Ряд министерств из союзных реорганизован в союзно-республиканские. К 1956 г. в ведение республик было передано около 15 тыс. промышленных предприятий. Политику децентрализации венчала реформа, обозначенная постановлением февральского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством». В нем ставилась задача ликвидации отраслевых министерств и создания территориальных советов народного хозяйства. Однако реформа носила административный характер, ограничиваясь перемещением функций оперативного руководства на уровень совнархозов. Она не внесла качественных изменений в условия хозяйствования. Эффект ее оказался спорным. Опыт замены отраслевого принципа управления на территориальный показал, что без существенного реформирования хозяйственного механизма обеспечить качественные сдвиги в экономике невозможно.

В середине 1950-х - начале 1960-х развитие основных отраслей народного хозяйства было весьма динамичным. Несмотря на снижение темпов развития к концу 1950-х гг., в 1956-1958 гг. темпы развития промышленности составили 10-15% против планового задания 7,6%. Особенно быстро развивалось машиностроение. В годы семилетки (1959-1965 гг.) удвоились основные промышленные фонды, рывок совершила химическая промышленность. Вместе с тем, снизились темпы развития легкой и пищевой промышленности. Это было связано с отставанием сельского хозяйства. Сыграли роль нарушение принципа материальной заинтересованности колхозников, ограничение подсобного хозяйства, волюнтаризм в управлении (кукурузная кампания и т.д.).

В социальной сфере обозначились крупные позитивные сдвиги: быстро росли заработная плата и потребление товаров. В 1964 г. впервые были введены пенсии колхозникам. Жилой фонд страны вырос за годы семилетки на 40%.

Либерализация благотворно повлияла на развитие духовной сферы. В 1958 г. было введено обязательное восьмилетнее образование. Существенно увеличился выпуск специалистов из высших учебных заведений. Росло число научных учреждений. В 1957 г. было решено создать на Востоке страны крупный научный центр - Сибирское отделение Академии наук СССР. В Дубне в 1956 г. был создан крупный международный исследовательский центр - Объединенный институт ядерных исследований. В 1957 г. на космическую орбиту был выведен первый советский спутник, построен первый в мире атомный ледокол «Ленин». В 1961 г. состоялся первый в истории полет человека в космос. Радиовещание охватило всю страну. В 1958 г. число телевизоров достигло 3 млн. против 200 тыс. в 1953 г. Научно-технические достижения «хрущевской эпохи» заложили основу для достижения в последующем военно-стратегического паритета с США.

Противоречивые процессы происходили в области литературы и искусства. С одной стороны, были реабилитированы репрессированные при Сталине деятели культуры, несколько расширились рамки «дозволенного», наблюдался расцвет публицистики, подготавливавшей общественное сознание для крупных перемен. Но с другой, писатели за острые критические произведения обвинялись в «очернительстве социалистической действительности» (В.Д. Дудинцев «Не хлебом единым», А.Я. Яшин «Рычаги», Д.А. Гранин «Собственное мнение» и др.), погромной критике подвергались деятели искусства за произведения, не понравившиеся Хрущеву или партийным «руководителям культуры». Таким образом, несмотря на несомненные позитивные сдвиги, тоталитарная система продолжала жестко контролировать духовную сферу.

«Оттепель» не могла не отразиться и на внешней политике СССР. Некоторому изменению международной обстановки способствовал и приход нового политического руководства в США (Эйзенхауэр, Кеннеди). В результате, хотя холодная война и продолжалась, были предприняты попытки, если и не к преодолению конфронтации, то к изменению механизмов, некоторому снижению ее уровня. Наряду с юридическим оформлением военно-политического блока европейских стран «социалистического лагеря» (Организация Варшавского Договора), противостоявшего НАТО, СССР выступил с рядом масштабных инициатив по разоружению, используя в качестве дипломатического аргумента крупные односторонние сокращения вооруженных сил. В 1958 г. был объявлен односторонний мораторий на ядерные испытания. Однако адекватного отклика у Запада эти инициативы не вызвали. Дело заключалось не только в декларативности выдвигавшихся СССР проектов, но и в недоверии к нему со стороны Запада, особенно возросшем после прямого военного вмешательства в Венгрию в 1956 г. Не менее серьезным кризисом были события 1961 г. в Германии, когда была возведена «берлинская стена». Последовавший затем «карибский» кризис, поставивший мир на грань ядерной катастрофы, довел конфронтацию между СССР и США до небывалой остроты. Вместе с тем, «ракетный кризис» дал опыт взаимодействия правительств двух крупнейших ядерных держав в условиях жесткого столкновения интересов, позволил выработать механизм поиска компромиссов. После этой кульминации «холодной войны» начался медленный процесс улучшения отношений между странами Востока и Запада. Но разрядке мешало то, что распад колониальной системы и образование множества независимых стран «третьего мира» сопровождался попытками СССР установить в них влияние прокоммунистических режимов. В целом в середине 1960-х гг. произошла определенная стабилизация послевоенного мира и снижение международной напряженности.

 

Литература

Аксютин Ю.В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. [Текст] / Ю.В. Аксютин. - М.: РОССПЭН, 2004.

Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. ХХ съезд КПСС: новации и догмы [Текст] / Ю.В. Аксютин. - М.: Политиздат, 1991.

ХХ съезд КПСС и его исторические реальности / Под общ. ред. В.В. Журавлева [Текст]. - М.: Политиздат, 1991.

Зубкова Е.Ю. После войны: Маленков, Хрущев и «оттепель» [Текст] / Е.Ю. Зубкова // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства - М.: Политиздат, 1991.

Пыжиков А.А. Опыт модернизации советского общества в 1953-1964 годах: общественно-политический аспект [Текст] / А.А. Пыжиков. - М.: Гамма, 1998.

Пыжиков А.В. «Хрущевская оттепель» [Текст] / А.В. Пыжиков. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

 

К глобальному кризису

 

Как и любой реформатор, Н.С. Хрущев был весьма уязвим: ему приходилось изменять систему, опираясь на ее же собственные ресурсы. Готовность общества к переменам была весьма ограничена и жесткими рамками идеологической парадигмы «строительства коммунизма», и организационно (монополия партийно-государственных структур - опоры консерватизма, отсутствие каких-либо институциональных альтернатив), и социально (отсутствие в обществе влиятельных социальных групп, заинтересованных в демонтаже тоталитаризма). Отчасти поэтому многочисленные реформаторские начинания Н.С. Хрущева не шли дальше попыток «очищения социализма» от последствий сталинщины, возвращения к идеологическим первоистокам Октябрьской революции в их новой интерпретации, модифицирования системы управления в рамках командно-административного механизма. С точки зрения партийной элиты Хрущев выполнил свою задачу, обеспечив возвращение центра власти в партийные структуры, вернув номенклатуре ее значимость и избавив от страха репрессий. Однако, окрепнув, партийная бюрократия была заинтересована в большей стабильности. Непростительны, с ее позиций, были не только разоблачения сталинских преступлений, но и реорганизация системы управления, ущемлявшая права партаппарата, попытки ограничить срок пребывания на руководящих должностях. Недовольство в армейских кругах вызвал Н.С. Хрущев сокращением вооруженных сил (с ликвидацией многих высокооплачиваемых должностей). Особым предостережением правящей элите стали венгерские события 1956 г., вызвавшие опасения их повторения в СССР. Уязвимость Н.С. Хрущева повышали и некоторые его личные качества (импульсивность действий, непродуманность многих решений). Основания для недовольства были почти у всех слоев населения. Это облегчило для партийной номенклатуры задачу устранения Н.С. Хрущева с руководящих постов, что и было осуществлено на Октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС по уже отработанному самим Хрущевым сценарию «дворцового переворота».

Период оттепели был сильным ударом по тоталитарной системе, сталинизма. Однако реформаторский потенциал общества оказался недостаточным для окончательного отхода от тупиковой ветви мирового развития, более того, даже для сохранения либеральных хрущевских прорывов. Откат, по сути, был неизбежен. Но это был откат к сталинизму без И.В. Сталина, без массовых репрессий, а значит, к системе с подорванными идеологическими и «инструментальными» конструкциями. Откат означал ее стабилизацию, с неизбежностью ведущую к загниванию и распаду. Эти процессы и составили социальную суть 1970-х - середины 1980-х гг.

Вместе с тем, консервативный курс установился не сразу. Он имел как бы краткий переходный период, когда Л.И. Брежнев, избранный Генеральным секретарем ЦК КПСС, формировал свою команду, устранял политических конкурентов, в том числе «крайних» сталинистов. Л.И. Брежнев стал выразителем интересов партийного аппарата и связанного с ним мощного слоя хозяйственной бюрократии. Особую роль в утверждении консервативного курса сыграли события в Чехословакии 1968 г. Даже в умеренных реформах советская партократия усмотрела угрозу тоталитарной системе, своим интересам и осуществила вооруженное вторжение в ЧССР. Внутри страны реформационная составляющая, выраженная, прежде всего, в экономической реформе 1965 г., стала резко свертываться, ужесточились репрессии против инакомыслящих.

Система, во многом основывавшаяся на вере в идеологические стереотипы, превращенные в социальные ценности, развенчанием собственных лидеров подрывала свои основы. Со свертыванием «оттепели» завершилась эпоха «коммунистического романтизма», переросшая в период тоталитарного лицемерия, раздвоения общественного сознания. Таким образом, система утратила два своих важнейших стимула, на которых держалась экономика: глобальный страх перед репрессиями – с уходом Сталина, энтузиазм – со свертыванием оттепели и утратой либеральных иллюзий и романтической веры. Оставалось голое принуждение к труду, которое не могло быть достаточно эффективным без террора сталинщины. Именно это обстоятельство заставляло руководство страны, невзирая на консервативные взгляды, сохранить преемственность реформационного поиска в сфере экономики, пытаться совместить командно-административную систему с элементами экономического стимулирования.

Вместе с тем, вскоре после смены высшего партийного руководства началось закручивание «идеологических гаек». Выдвигается формула перманентного обострения идеологической борьбы двух систем, преемственная тезису 1930-х тт. (обострение классовой борьбы по мере продвижения к социализму). Проводятся акции устрашения интеллигенции, начало которым положило судебное преследование в 1965-1966-е гг. писателей Ю.М. Даниэля и А.Д. Синявского. Обществу ясно давали понять, что идеи XX съезда уходят в прошлое. Однако это вызвало ответную реакцию, породив целое движение инакомыслящих, духовно готовившее общество к более радикальным преобразованиям в будущем. Ко второй половине 1960-х гг.; восходят истоки правозащитного движения (А.С. Есенин-Вольпин, А.С. Гинзбург, В.К. Буковский, И.Я. Габай и др.). К 1966-1967 гг. относятся первые выступления академика Сахарова А.Д. в защиту репрессированных. Правозащитное движение вскрывало преступные действия властей, в том числе нарушение общепризнанных норм, подписанных СССР документов ООН и т.д.

Движение диссидентов не было многочисленным, но, несмотря на расправы властей (от судебных преследований, принудительного помещения в психлечебницы здоровых людей до высылки за границу) представляло моральную и идеологическую угрозу системе.

В 1960-е гг. происходит ужесточение цензуры. Многие талантливые писатели были лишены возможностей публиковать свои произведения, кинофильмы оставались на полках. С конца 1960-х гг. стали подвергаться гонениям ученые и научные направления, видевшие средства разрешения экономических проблем в переходе к рыночным отношениям. В различные годы гонениям подвергались историки (т.н. новое направление – П.В. Волобуев, К.Н. Тарновский, М.Я. Гефтер и т.д.), представители других гуманитарных дисциплин, расходившиеся в своих концепциях с идеологическими установками партийного руководства. Практически исчезла критика «культа личности»; прекратилась реабилитация жертв сталинских репрессий.

Развитие консервативных тенденций характеризуется движением от ХХIII к последующим съездам – ХХIV, XXV, XXVI. Съезды проходили под знаком парадности. Теория все больше открывалась от социальной практики. Проблемы нарастали и углублялись, но решительных шагов для их решения не предпринималось.

Политическая система сохранила свою преемственность с властными институтами предшествующих десятилетий. Важнейшим аспектом этой преемственности было отрицание принципа разделения властей, парламентаризма, политический монополизм и превращение партийных структур в надгосударственные на всех уровнях управления обществом. Фактически партия сама превратилась в элемент государственной структуры. Представительные органы в 1970-е гг. имели декоративное значение.

Исполнительный аппарат продолжал законодательствовать, плодить бесчисленные инструкции и приказы. Он же фактически командовал и судом. К концу 1970-х гг. только в управлении народным хозяйством накопилось до 200 тыс. различных приказов, инструкций, других подзаконных актов, опутавших своими сетями хозяйственных руководителей.

В такой системе именно процессы, происходившие в партии, во многом определяли общественное развитие. Однако и в КПСС началось свертывание либеральных начинаний Н.С. Хрущева. Отмена норм обновления руководящих кадров создавала благоприятные условия для всевластия и бесконтрольности партийной номенклатуры в центре и на местах. Поощрялось и утверждалось единомыслие и «единогласие». Звания, ордена и прочие внешние аксессуары призваны были восполнить отсутствующий в массах авторитет Л.И. Брежнева и других партийных руководителей.

Партия, являясь становым хребтом тоталитарной системы, продолжала наращивать свое влияние в обществе. В 1970-е гг. практически не осталось предприятий и строек, колхозов и совхозов, учреждений и учебных заведений, в которых не было бы первичных парторганизаций. Число членов партии выросло с 12,4 млн. в 1966 г. до 19 млн. в 1985 г.

Фантастическая задача построения материально-технической базы коммунизма в течение двух десятилетий (к началу 1980-х гг.) уже во второй половине 1960-х гг. стала стыдливо и тихо «забываться»: слишком велик был разрыв между воспарившей теорией и социальной практикой. Идеи программы партии, принятой при Н.С. Хрущеве, о развернутом строительстве коммунизме даже сусловскими идеологами были признаны как нереальные. Однако идеологический вакуум должен был быть чем-то заполнен, социальные реалии теоретически объяснены, перспективы и основные ориентиры очерчены. Средством разрешения идеологических трудностей стала концепция развитого социализма, благодаря которой коммунизм отодвигался в неопределенное будущее, но в то же время фиксировались достижения на этом пути в настоящем, продвинутость относительно «незрелого» социализма предшествующим десятилетий. Существующие в обществе недостатки и кризисные явления объяснялись в рамках этой концепции несовершенством социализма по сравнению с коммунизмом. Они трактовались как результат неизбежных противоречий, возникающих в единоборстве старого и нового. Коммунистическая перспектива не отрицалась, но отодвигалась на неопределенно далекий срок. Эта концепция оказалась очень удобной, так как позволяла строить долгосрочные программы и отвлекать внимание от сегодняшних проблем. XXIV съезд КПСС (1971 г.) констатировал, что в СССР построено развитое социалистическое общество. XXV съезд КПСС (1976 г.) декларировал, что КПСС стала партией всего народа, оставаясь партией рабочего класса.

Квинтэссенцией теоретических установок брежневской администрации стала принятая в 1977 г. Конституция СССР - Конституция «развитого социализма». В 6-й статье она закрепила монопольное положение КПСС в политической системе, определив партию как руководящую и направляющую силу общества, ядро его политической системы.

Шлифовка идеологии тоталитаризма сопровождалась постепенным разложением общества сверху донизу, начиная с утверждения двойной морали, двойных стандартов жизни - официальных и реальных и кончая сращиванием партийно-государственной номенклатуры с преступным миром. Все более иллюзорной становилась и одна из основных задач, провозглашенных идеологией, - обеспечить превосходство в экономическом соревновании с капиталистической системой. Единственная область, в которой был достигнут успех ценой гигантского напряжения сил и ущерба жизненному уровню народа, была военная: в 1970-е гг. был обеспечен военно-стратегический паритет СССР и США.

Еще в начале 1960-х гг. специалисты, а затем и хозяйственные руководители пришли к выводу о необходимости глубоких экономических реформ. Новое руководство вынуждено было пойти на хозяйственную реформу (1965 г.), суть которой заключалась в усилении экономических рычагов, расширении самостоятельности предприятий. Сокращалось число директивно планируемых показателей, в распоряжении предприятий оставлялась доля прибыли, провозглашался «хозрасчет». Одновременно был восстановлен отраслевой принцип управления промышленностью. Реформа дала импульс развитию экономики, несколько повысив темпы роста производства в восьмой пятилетке. Однако, будучи непоследовательной уже в замысле и еще более выхолощенной в ходе реализации, реформа свертывается. В 1970-е гг. происходит неуклонное скатывание советской экономики и стагнации. От восьмой (1966-1970 гг.) к одиннадцатой (1981-1985 гг.) пятилетке неуклонно снижались основные экономические показатели, темпы роста валового общественного продукта (они по официальным, завышенным данным, составили соответственно 42%, 36%, 23%, 19%).

Особенно неблагоприятным выглядело экономическое развитие СССР на фоне мировой экономики. Развитые страны Запада переходили в 1970-1980-е гг. к новому информационному (постиндустриальному) обществу, характеризующемуся резким увеличением роди непроизводственной (особенно образовательной) сферы, индивидуализацией потребления. В отличие от аграрного и индустриального общества, где главным богатством был «осязаемый» капитал (земля, фабрики и т.д.), на эту роль все более начинают претендовать знания, информация. В промышленности происходит свертывание «традиционных отраслей» (добывающая промышленность, металлургия, некоторые сферы машиностроения и т.д.). Осуществляется переход к ресурсосберегающим технологиям, наукоемким производствам (микроэлектроника, информатика, робототехника, новые материалы, биотехнология), тогда как СССР по-прежнему осуществлял расширенное воспроизводство индустриальной структуры с упором на традиционные отрасли. Экстенсивный характер развития советской экономики резко ограничивал возможности решения социальных задач. Доля средств, шедших на социальные нужды, из-за нараставших экономических трудностей, продолжавшейся концентрации, средств в тяжелой и военной промышленности, снижалась. В частности, удельный вес капиталовложений в жилищное строительство (к общему их объему), сократился с 17,7% в 1966-1970 гг. до 15,1% в 1981-1985 гг. С начала 1970-х гг. в СССР перестала увеличиваться средняя продолжительность жизни и. начала расти детская смертность. К началу 1980-х гг. СССР находился лишь на 35 месте в мире по продолжительности жизни и на 50-м - по уровню детской смертности.

Конечно, в годы «застоя» произошел заметный сдвиг в повышении благосостояние советских граждан. Тем не менее, доля фонда зарплаты в национальном доходе, созданном в промышленности на Западе, составляла 60-80% (в США в 1985 г. - 64%), а в СССР в 1985 г. – 36,5%. По уровню потребления на душу населения СССР занимал лишь 77-е место.