Процессы секуляризации в истории России.

Одной из важнейших характеристик истории является процесс секуляризации - постепенного, но неуклонного роста влияния в обществе светской культуры, науки, разума, десакрализации всех сфер жизни.

Идеология Просвещения рассматривала человека прежде всего как "человека разумного". "Просвещенный" человек способен, полагаясь на собственный разум, на науку, устроить свою жизнь на разумных и справедливых началах. Перед ним открывается перспектива безграничного прогресса, ведущего в "царство разума". При этом возникает вопрос о том, как следует разумному индивиду относиться к поклонению Богу или богам, как правильно оценить существующие традиционные формы веры и их реальное значение в его жизни, в жизни общества. Свободный от традиций и предвзятости объективный взгляд на религию в ее социальном аспекте возникает в условиях, когда само общество начинает изменяться, когда в процессе социальных изменений, происходящих в европейском обществе в Новое время и эпоху Реформации, сами перемены в обществе ставят под вопрос представления о его "богоустановленности", о священности, незыблемости устоев существующего в нем порядка.

 

Секуляризация была связана в европейской истории с возвышением буржуазии, служила основой для характеристики процесса, который неизменно привлекал внимание социологов, начиная с Дюркгейма и Вебера, и представлялся основополагающим в становлении современного мира.

На протяжении Нового времени начиная с XV-XVI вв. отчетливо выражена тенденция уменьшения влияния религии - и в жизни общества, и в жизни отдельного человека. Секуляризация -процесс освобождения различных сфер общественной жизни от контроля духовенства как социальной группы и церкви как института или моральной силы; уменьшение религиозного влияния и усиления светского начала ведут, по выражению М. Вебера, к "расколдованию мира", "обмирщению" социума.

Впервые слово "секуляризация" в этом контексте было произнесено в 1646 г. на переговорах, предшествовавших заключению Вестфальского мира после Тридцатилетней войны.

Речь шла об удовлетворении материальных претензий победивших держав за счет конфискации монастырских владений - секуляризации церковного имущества в пользу победителей. Отчуждение в пользу светского государства земель и другой церковной собственности довольно широко практиковалось европейскими монархами в XVII- XVIII вв. (в России - Петром I и Екатериной II), но наиболее радикальным было принятое по предложению Талейрана Национальным собранием Франции 2 ноября 1789 г. решение: "Все церковное имущество находится в распоряжении нации". Это означало конфискацию церковного имущества, закрытие монастырей. Легитимность действий, ущемлявших всевластие церкви, обосновывалась идеей народного суверенитета: народ самовластен, своей волей он устанавливает политические и гражданские порядки и свободы, а не получает их из рук церкви или от имени Бога.

Впоследствии понятие секуляризации приобретает более широкое значение - она воспринимается как фактор, формирующий современную культуру и современное общество в качестве светской культуры и светского общества. События, произошедшие в Венецианской республике в начале XVII в., могут служить наглядным примером секуляризации, установления светского контроля в делах, которые ранее считались прерогативой церкви.

Решающий импульс развитию процесса секуляризации в России был дан Петром I в связи с предпринятой им попыткой модернизации России.

Он осуществил секуляризацию церковного устройства, заменив Святейшего Патриарха "Святейшим синодом" - правительственным учреждением, в составе общей государственной администрации осуществлявшим внешнее управление церковью. Высшее церковное учреждение было превращено таким образом в государственное и управление церковью при его посредстве было передано в руки государственной власти. Обер-прокурор Синода, со временем ставший членом Государственного совета и Комитета министров, в решении самых важных церковных дел пользовался неограниченной властью, какой не было никогда и у патриарха. В 1764 г. была осуществлена полная секуляризация духовных имуществ: "семь восьмых всех доходов с церковных имений были конфискованы и обращены на государственные надобности". "Светское житие", секуляризация быта сначала затронула лишь привилегированные слои российского общества. Однако изменения в культуре быта были лишь одним из симптомов трансформации всего российского культурного универсума - постепенного перехода от древнерусской культуры к культуре Нового времени, русской классической культуре XIX в. Главным содержанием этого перехода была секуляризация культуры, ее "обмирщение". Результатом процесса секуляризации было разделение единой до того русской культуры на светскую, секулярную, которая укоренилась в центре культурной и общественной жизни, и религиозную ("духовную"), ушедшую на периферию национально-исторического развития.

Секуляризация - одна из главных сил, которые сформировали современную культуру и общество. Она утверждала тот светский дух, который присущ современному человеку, который сегодня живет в секулярном обществе.

42. МИЛЛЕНАРИЗМ (лат. millenium – тысячелетие), хилиазм, учение о «тысячелетнем царстве» – периоде в тысячу лет, в продолжение которого сатана будет скован, а святые мученики будут царствовать вместе с Христом, в награду за свою святость став участниками «первого воскресения», как это было обещано в Откр 20:1-7. Это место из Апокалипсиса истолковывалось по-разному. Милленаристы, или премилленаристы, учили, что второе пришествие Христа будет до установления тысячелетнего царства, когда верующие восстанут из мертвых в первом воскресении, чтобы царствовать со Христом на земле на протяжении тысячи лет. Эта точка зрения была распространена в древней церкви, ее придерживались многие раннехристианские писатели (Папий, Юстин Мученик, Ириней, Тертуллиан). Папий, опираясь на еврейскую апокалиптическую традицию, описывал тысячелетнее царство как эпоху всеобщего изобилия, когда каждая виноградная лоза будет иметь по 10 000 ветвей, и каждая виноградная гроздь будет давать по 25 мер вина, и из каждого зерна пшеницы будет произрастать по 10 000 колосьев. Однако Ориген (ум. ок. 254) отвергал буквальное понимание тысячелетнего царства, предпочитая истолковывать его аллегорически. После окончания эпохи гонений на христиан Августин (354–430) отождествил Царство Божье с церковью, утверждая, что тысячелетнее царство уже наступило. Хилиастические ожидания оживились с приближением конца I тысячелетия н.э., поскольку предполагалось, что за ним наступит завершающая эпоха человеческой истории, соответствующая «седьмому дню творения», или «субботе». Сторонники этого взгляда ссылались на слова из 2 Петр 3:8: «у Господа один день, как тысяча лет».В эпоху Реформации и позднее милленаристские взгляды были распространены достаточно широко, однако они так и не были закреплены в официальном вероучении основных христианских церквей и деноминаций. Множество раз назывались конкретные даты второго пришествия Христа и начала тысячелетнего царства, однако все они оказывались ложными. Тем не менее, не смотря на все эти различия в понимании тысячелетнего царства, христианскую церковь в целом объединяет упование на второе пришествие Христ

- тип религиозного движения, часто политико-религиозного, основанного на вере в неминуемость радикального социополитического преобразования сверхъестественным вмешательством — например, возвратом Мессии и наступлением нового тысячелетнего (отсюда и термин) золотого века. В средние века и в ранний период нового времени в Европе такие движения объединяли главным образом обездоленных и неимущих (см. Кона, 1957). Этот пример повторялся в других местах; в североамериканских индейских танцорах-призраках, в связанном с ними явлении грузовых культов. Все подобные движения можно считать предполитическими ответами на культурное разрушение, которое одновременно может вызывать не только формы. Однако в равной мере многие современные политические движения интерпретировались как содержащие элементы милленаризма, обещая коренные социальные и экономические преобразования, для немедленного выполнения которых нет никаких средств.

43. Славой Жижек в книге "Хрупкий Абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие". ставит вопрос о том, как относиться к "возвращению религиозного измерения" в эпоху постмодернизма. Вместо традиционного для "воинствующего материализма" в прошлом яростного отрицания христианского наследия и преемственной связи с ним марксизма Славой Жижек предлагает крутой поворот: вместо того чтобы принимать защитную стойку, "нужно сказать: да, от христианства к марксизму ведет прямая линия наследования; да, христианство и марксизм должны быть по одну сторону баррикады, вместе сражаться с рвущимся в бой неоспиритуализмом. Подлинное христианское наследие слишком драгоценно, чтобы оставлять его на съедение фундаменталистским выродкам". Долговременной перспективой остается секуляризация общественной жизни, которая не равнозначна вытеснению религии или, тем более, попыткам ее насильственного разрушения, а выражается в изменении характера взаимодействия между религией и обществом в результате тех процессов, которые определяют главные направления современного мирового развития. Секуляризация - сложный и еще недостаточно изученный процесс. Ее исследование до сих пор преимущественно велось на основе анализа общественного развития в его западном варианте. На этой основе вырабатывались методы, понятия, оценки. Между тем секуляризация развивается в специфических формах в каждом конкретном обществе в зависимости от его особенностей, включая и конфессиональные. понятие секуляризации дает достаточно прочную основу для анализа роли религии в современном мире и ее перспективы на будущее. Этот анализ, в принципе, исключает идеологизированный подход. Он основывается на выявлении реальных функций и возможностей религии в контексте главных тенденций мирового развития, содержание которых составляет переход к более высокому, глобальному уровню человеческой организации, рождение "планетарного сознания" и нового мирового сообщества. Религия в этом контексте выступает как один из типов объединения людей в сообщества наряду с национальными, местными, региональными и пр. Анализ показывает, что религиозные сообщества - не самые сильные из числа факторов, которые могут способствовать преодолению кризисных ситуаций и решению мировых проблем. Традиционно они были источниками духовности и морали, поддерживали позитивные и осуждали негативные социальные установки, действия, ценности. В то же время они благословляли войны и преследования, поддерживали разрушительные силы. Религиозные сообщества сегодня еще более разобщены, чем государства. Многие из них претендуют на исключительность в определении истинных путей, которыми должно идти человечество. И сегодня конкуренция, конфликты, даже войны, деструктивные формы поведения характеризуют взаимоотношения как различных групп внутри религий, так и между религиями, а также - их отношения к нерелигиозным, светским движениям. В современном мире они зачастую представляют устаревшие верования, мало связанные с борьбой за справедливость, мир и изобилие. Традиционные стратегии религий ныне, по сути, бессильны разрешить мировые проблемы и являются скорее частью этих проблем, нежели их решением. Отсюда вовсе не следует, что противодействие угрожающим тенденциям мирового развития предполагает "искоренение религии". Скорее оно диктует необходимость достаточно радикальной трансформации организованной религии. Не следует сбрасывать со счетов заключенный в ней потенциал: основу культурных ценностей, разделяемых большинством религий, составляют такие универсальные понятия, как любовь, надежда, мир, справедливость.

(с этого момента можно не читать!) Самобытных богословских учений, возникновения различных "частных теологий" (теология прогресса, теология работы, теология революции, "черная" теология, теология феминизма и др.). При этом, если раньше основатель нового учения вместе с тем выступал и в качестве творца нового конфессионального направления христианства (Лютер – лютеранство, Кальвин – кальвинизм, Елена Уайт – адвентизм седьмого дня и др.), то ныне теология универсализуется. В частности, работы католических богословов активно используются православными, а работы протестантских теологов изучаются в других христианских конфессиях. Во-вторых, происходит десакрализация священных книг: они выступают уже как культурно-историческое явление, литературно-исторические памятники, а не как неприкасаемые святыни, где за каждым словом прячется какая-то Божественная истина, таинственный код. При их изучении применяются историко-критические и герменевтическое методы современного научного познания. К Библии стали подходить уже как к сакрализованному отражению истории, культуры и мировоззрения древних людей. Попытки утвердить последнее (в частности, стремление найти в Библии какой-то "сокровенний код" и др.) остается "гласом вопиющего в пустыне" или превращается в забавный голливудский сюжет. Вместе с тем, исчезает доверие к теологической основе истории и её христианской интерпретации, поскольку, если есть Божественная власть над ней, то как можно объяснить массовое уничтожение людей в войнах, концлагерях и при природных катаклизмах, разрушение человеком экологического баланса природы? Все это размывает традиционное понимание Бога как "основы бытия", Промыслителя и Благодетеля. В-третьих, если в первые столетия истории христианства живым воплощением Бога на Земле представал Иисус Христос, то со времени Отцов Церкви это воплощение перенесли уже и на Церковь – хотя и на "мистическое тело", но по-земному несовершенное. Потом дело пошло дальше: авторитет Церкви подменили авторитетом клира, почитаниемсвященства, более того – ее административной верхушки. В эпоху постмодерна появилась тенденция гуризации религии, наделения лидеров христианских сообществ (да и не только христианских) какими-то сверхъестественно санкционированными признаками, особой благодатью. Это чрезвычайно четко проявляется в современном харизматизме, каждое из течений которого обожествляет своего пастора-основателя. В-четвертых, параллельно с обозначенным выше, в глазах верующих священнослужители, церковные иерархи и Церковь как религиозная организация теряют свой былой авторитет. Верующие в массе своей не признают наличия в них каких-то особых сакраментальных прав, относятся к ним как к обычным людям, наделенным лишь функцией организаторов или координаторов. Духовное восприятие Бога исключило потребность не только в духовенстве, но и в специально оборудованном помещении для молитвы: если Бог всюду, то и молиться Ему можно где бы то ни было. В-пятых, происходит размывание церковной организации как Богом установленного, сакрального учреждения, идет необратимый процесс дробления, дифференциации существующих религий. Институциональная религиозность все больше напоминает религиозный супермаркет – "иди и выбирай". В-шестых, переход от моноцентризма к полицентризму, когда полицентрический ("многополярный") мир демонстрирует в концептуальной и аксиологической сферах "радикальный плюрализм", который в контексте развития веры означает наступление конца гомогенной конфессиональной среды. С точки зрения Ганса Кюнга, это не только предусматривает решение экуменической проблемы внутри христианства и снятие межрелигиозных коллизий на основе "максимальной открытости относительно других религиозных традиций", но, вместе с тем, дает "новый шанс для религии" в понимании ее места и роли в культурном плюрализме мировоззренческих парадигм. В-седьмых, Церковь отстраняется от её естественных забот о духовном спасении верующих, спасении когда-то, потом и где-то в потустороннем мире, и переориентируется на повседневные проблемы общества. Религия стремится проникнуть и влиять на несвойственные ей сферы жизни (политику, коммерцию, благотворительность, светское образование, масс-медиа и т.п.), вследствие чего происходит размывание собственно религиозного, на религию переносятся все жизненные проблемы, а в конечном итоге она теряет свою сакральность.