Еврейская философия Средневековья

История средневековой еврейской философии начинается в VII в. Произведения еврейских философов написаны на древнееврейском и арабском языках (поскольку эти философы в рассматриваемую эпоху, по крайней мере до XII в., жили в странах арабоязычной культуры). Ниже публикуются в пе­реводе А. И. Рубина тексты двух наиболее значительных пред­ставителей еврейской философии средневековья — Ибн-Геби-роля и Маймонида.

ИБН-ГЕБИРОЛЬ

Соломон бен-Иегуда ибн-Гебироль (ок. 1021/1022 — ок. 1050 или 1070) — еврейский философ и поэт, живший в Испа­нии. Его главное философское сочинение — «Источник жизни» — было написано на арабском языке в виде диалога между учи­телем и учеником. На еврейских и арабских философов сред­невековья оно заметного влияния не оказало. В середине XII в. оно было переведено на латинский язык монахом Гун-дисальви, причем автор был назван Авицебронном (или Ави-цебролем). Под этим именем ибн-Гебироль приобрел большую известность и влияние среди европейских мыслителей, считав­ших его арабом. С ним полемизировал или воспроизводил его идеи ряд западноевропейских философов-схоластиков, в том числе Давид Динанский, Фома Аквинский, Роджер Бэкон, Дуне Скот (тексты которых читатель найдет ниже).

Настоящий перевод отрывков из «Источника жизни» осу­ществлен по древнееврейскому тексту, напечатанному (вместе с французским переводом) в книге: S. Mitnk. Melanges de Philosophie juive et arabe. Nouvelle edition. Paris, 1955. Этот текст представляет собой перевод на еврейский язык примерно одной трети всего арабского оригинала (до нас не дошедшего), воспроизводящий все существенное в содержании арабского

оригинала, в чем можно убедиться, сравнив его с полным ла­тинским переводом «Источника жизни», изданного Беймкером в серии «Beiträge zur Geschichte der Philosophie des Mittelal­ters», I, 2—4, 1892—1895.

ИСТОЧНИК ЖИЗНИ

КНИГА ПЕРВАЯ

[Предварительные замечания. — Идея всеобщей материи и всеобщей формы. — Различные виды материи]

1. Так как разумная часть — самая лучшая из ча­стей человека, то он в первую очередь должен стре­миться к познанию. Он должен больше всего стре­миться к познанию самого себя, дабы таким образом достигнуть познания других вещей помимо самого себя, ибо он сам, то есть его сущность, объемлет дру­гие вещи и проникает в них, так что они подпадают под его познавательные силы. Вместе с тем он должен стремиться к познанию конечной причины, ради ко­торой "он существует, дабы таким образом достигнуть высшего блаженства, ибо существование человека имеет конечную причину, ради которой он существует, так как все подчинено воле единого существа.

2. Воля есть божественная сила, творящая все и движущая всем, так что нет ни одной вещи, которая была бы независима от нее. Благодаря познанию и деятельности душа соединяется с высшим миром, ибо знание побуждает к деятельности, а деятельность от­даляет душу от противоположных вещей, портящих ее, и возвращает ее к ее природе и к ее сущности. Го­воря вообще, знание и деятельность освобождают душу от уз природы, очищают ее от мутного и темного в ней, и тогда она возвращается к своему высшему миру.

3. В бытии имеются всего три вещи, а именно: ма­терия вместе с формой, первая субстанция и воля, представляющая собой промежуточное звено между двумя крайними звеньями. То, что в бытии имеются только эти три вещи, объясняется тем, что не может быть действия без причины и без промежуточного звена между ними. Причина — это первая субстанция, действие — это материя вместе с формой, промежуточ­ное звено между ними — это воля. Материя и форма

подобны телу человека и его форме, которая представ­ляет собой связь его членов; воля подобна душе, а пер­вая субстанция — разуму.

4. То, что, познакомившись с искусством доказа­тельства, то есть с логикой, нужно изучать раньше всего и что нам полезнее всего изучать, — это сущ­ность души, ее силы, ее акциденции и все, что ка­сается ее и связано с ней; ибо душа — субстрат позна­ний; своими силами, проникающими во все, она пости­гает все вещи. Когда ты изучишь науку души, ты пой­мешь ее совершенство, ее бессмертие и ее способность проникать во все; ты будешь поражен ее сущностью, когда ты увидишь, что она в некотором роде носитель­ница всех вещей. Ты почувствуешь тогда, что ты сам объемлешь все то, что познаешь из существующих ве­щей, и что существующие вещи, которые ты познаешь, существуют некоторым образом в тебе самом. Когда почувствуешь, что ты сам объемлешь все то, что по­знаешь, ты увидишь, что ты в одно мгновение объем­лешь весь мир. Ты не мог бы это сделать, если бы душа не была и сильной, и тонкой субстанцией, кото­рая проникает во все вещи и есть восприемница всех вещей.

5. Знание — цель существования человека — это познание мира, как такового, и в особенности познание первой субстанции, которая есть его носительница и приводит его в движение. Познать истинную природу субстанции, отвлекаясь от вытекающих из нее дей­ствий, невозможно; но возможно познать ее существо­вание, отмеченное теми действиями, которые вытекают из нее. Познание истинной природы субстанции не­возможно потому, что она выше всякой вещи и бес­конечна.

6. Если все вещи имеют одну всеобщую материю, то отсюда с необходимостью вытекает, что она обла­дает следующими свойствами: она имеет бытие, суще­ствует сама по себе, имеет единую сущность, есть но­сительница различия и всему дает свою сущность и свое имя. Ей приписывают свойство бытия, потому что небытие не может быть материей того, что существует; ей приписывают то свойство, что она существует сама

по себе, ибо если бы всеобщая материя существовала благодаря другой вещи, то было бы невозможно, чтобы нечто продолжалось до бесконечности; ей приписывают единство, потому что мы требуем, чтобы для всех ве­щей существовала единая материя; она носительница различия, потому что различие находится в формах, а формы не существуют сами по себе; она дает всему свою сущность и свое имя, потому что, коль скоро она носительница всего, из этого с необходимостью выте­кает, что она находится во всем, а раз она находится во всем, то из этого с необходимостью вытекает, что она дает всему свою сущность и свое имя.

7. Различие между видимыми вещами находится в видимых формах, а различие между невидимыми ве­щами находится в невидимых формах, следовательно, различие имеется только в формах вещей. Но невиди­мая субстанция не имеет формы; это значит, что пер­вая всеобщая материя едина и не имеет различия. При­мерами могут служить серьга, кольцо и печать, сделан­ные из золота; их формы различны, но материя, носи­тельница этих форм, едина и ее сущность едина. Таким образом, вещи различаются по форме, а материя, их носительница, едина.

8. Если мы говорим, что всеобщая материя суще­ствует, то это значит, что она существует лишь в том случае, если к ней прибавляется духовная форма; но сама по себе она не способна к свойственному ей бы­тию, к которому она способна, только когда к ней при­бавляется форма; в этом случае она способна к акту­альному бытию. Тем не менее, хотя она и не может существовать без формы, она способна к другому бы­тию, а именно к потенциальному бытию.

9. Материя, так же как и форма, имеет четыре вида, а именно: особенную искусственную материю, особенную естественную материю, всеобщую есте­ственную материю — носительницу возникновения и материю сфер. Каждой из этих материй соответ­ствует форма, носительница которой — данная ма­терия.

10. Эти различные виды материи и формы, как бы они ни различались между собой, имеют общим то, что

все они принадлежат к материи и форме. В чувствен­ных вещах природы, и всеобщих, и частных, нет ни­чего, кроме материи и формы.

КНИГА ВТОРАЯ [О субстанции как носительнице телесности]

6. Чем тоньше вещь и чем чище ее субстанция, тем сильнее ее способность воспринимать и схватывать вещи. Разум обладает способностью воспринимать и схватывать все вещи в большей степени, чем то, что ниже его; отсюда следует, что его субстанция тоньше и чище, чем субстанции, находящиеся ниже его.

7. Так как разум не имеет отличительной формы, свойственной лишь ему, но в то же время всегда схва­тывает все формы, то отсюда вытекает, что формы всех вещей суть формы, свойственные его субстанции. Так как все формы суть формы для субстанции разума и вместе с тем различаются разумом, то отсюда выте­кает, что они различны по своей сущности.

10. Первая материя — носительница всех форм, так же как количество — носитель фигуры, цвета и других подобных акциденций, а субстанция — носительница количества. Отсюда становится ясно, что видимые вещи суть образы невидимых вещей. Ты поймешь, что все вещи, существующие в первой материи, суть в неко­тором отношении ее части, и ты увидишь, что первая материя включает их все и что среди этих вещей одни составляют части других. Ты представишь себе первую материю, носительницу всего, как книгу, испещрен­ную письменами, и ты увидишь, как сообразно со спо­собностями человека твой разум охватывает все вещи и витает над ними.

15. Эта вещь иногда называется субстанцией, а иногда материей; отличие между субстанцией и ма­терией состоит в следующем: «материя» обозначает вещь, расположенную к принятию формы, но еще не принявшую ее, между тем как «субстанция» обозна­чает материю, уже принявшую форму и благодаря этой форме ставшую особенной субстанцией.

20. Ты поймешь тайну воли только после того, как познаешь всеобщность материи и формы; ибо это воля творит материю и форму и приводит их в движение. Учение о воле так относится к учению о материи и форме, как учение о разуме к учению о душе; в свою очередь учение о разуме так относится к учению о душе, как учение о материи и форме к учению о ра­зуме.

26. Первое единство, будучи единством по своей сущности, то есть будучи абсолютным единством, тво­рит единство, находящееся ниже его; так как послед­нее произведено первым и истинным единством, не имеющим ни начала, ни конца, не подверженным ка­ким-либо изменениям и не имеющим различия, то от­сюда вытекает, что единство, которое составляет отпе­чаток первого, то есть произведено им, имеет начало и конец, подвержено изменениям и имеет различие. Оно поэтому не похоже на первое истинное единство; оно множественно, имеет различия и подвержено измене­ниям, откуда вытекает, что оно способно делиться и занимать различные ступени. Чем больше единство приближается к первому истинному единству, тем бо­лее едина и проста материя, представленная в нем, и, наоборот, чем оно дальше от первого единства, тем оно множественнее и сложнее. Вот почему единство, со­ставляющее материю разума, едино и просто, оно само по себе неделимо и немножественно, хотя оно может быть делимо акцидентально. Это единство более про­стое и более единое, чем другие единства, составля­ющие другие субстанции, ибо оно находится у крайней верхней границы, у первого единства, создавшего его. 29. Способ, каким всеобщая телесная субстанция существует во всеобщей духовной субстанции, следует сравнить со способом, каким тело существует в душе: подобно тому как душа объемлет тело и есть его носи­тельница, так и всеобщая духовная субстанция объем-лет всеобщее тело мира и есть его носительница. И по­добно тому как душа сама по себе отделена от тела и соединяется с ним, не касаясь его, так и духовная суб­станция сама по себе отделена от тела мира и соеди­няется с ним, не касаясь его.

КНИГА ТРЕТЬЯ [О существовании простых субстанций]

6. Микрокосм, то есть человек, по своему порядку и по своему строению подобен макрокосму, то есть Вселенной. Субстанция разума, наиболее тонкая, про­стая и возвышенная из всех субстанций микрокосма, не соединяется непосредственно с телом, ибо душа и разум суть промежуточные звенья между ними обо­ими. Подобный же порядок должен существовать и в макрокосме; следовательно, наиболее простая и воз­вышенная субстанция не соединяется непосредственно с телесностью, то есть с субстанцией, носительницей категорий.

14. Если подумаешь о том, что простая субстанция бесконечна, если рассмотришь ее силу, изучишь ее способность проникать и погружаться в ту вещь, ко­торую она встречает и которая расположена воспри­нять ее, и проведешь сравнение между ней и телесной субстанцией, то найдешь, что телесная субстанция не может находиться везде, ибо она слишком слаба, чтобы проникать в вещи; но ты найдешь, что простая суб­станция, то есть субстанция всеобщей души, прони­кает в весь мир и погружается в него; подобно этому ты найдешь, что субстанция разума проникает в весь мир и погружается в него. Причина этого состоит в тонкости каждой из этих двух субстанций, в их силе и в их свете; вот почему субстанция разума погру­жается внутрь вещей и проникает в них. Это рассуж­дение дает еще более веское доказательство того, что сила бога — да прославится и освятится его имя! — проникает во все, объемлет все и действует во всем без вмешательства времени.

15. Так как субстанция этого мира есть чувствен­ное и сложное тело, то отсюда вытекает, что и отпеча­ток, производимый в нем духовной субстанцией, также должен быть чувственным. Этот отпечаток, однако, не абсолютно телесный и не абсолютно духовный, а есть нечто среднее между обеими крайностями; подобное этому мы видим в росте, ощущениях, движении, цве­тах и фигурах, которые, находясь в сложных субстан-

циях, воспринимают отпечатки простых субстанций; эти отпечатки не абсолютно телесны и не абсолютно духовны, ибо они воспринимаются чувствами. Из ска­занного нами вытекает, что все формы, воспринимае­мые чувствами в телесной субстанции, суть отпечатки разумной духовной субстанции; эти формы чувствен­ны по той причине, что материя, воспринимающая их, близка по своей природе к телесности и что эти формы в разумной и духовной субстанции более просты, чем в материи. Простая духовная субстанция сообщает свою форму и производит свои отпечатки в телесной суб­станции таким же образом, как солнце излучает свой свет, который погружается в воздух и проникает в него, не становясь, однако, видимым вследствие тон­кости воздуха, пока он не встретит твердого тела, ка­кова земля; тогда свет становится видимым для чув­ства, так как он не может проникнуть в части земли и распространиться в них, но останавливается у по­верхности тел, так что его сущность сжимается и его излучение усиливается. Таким же образом свет одних простых субстанций проникает в другие и сообщается им, не становясь видимым для чувства вследствие тон­кости и простоты каждой из этих субстанций; но, когда этот свет доходит до телесной материи, он ста­новится видимым для чувства вследствие плотности телесной субстанции... Простые субстанции, да и во­обще все деятельные субстанции совершают свои дей­ствия под влиянием первоначального действия воли, которое приводит все в движение и проникает во все. Так мы можем достигнуть понимания того, каким об­разом первоначальная сила и первоначальное действие проникают во все сущее, ибо если силы простых суб­станций, да и вообще всех существующих вещей сооб­щаются всему, погружаются и проникают во все, то с тем большим правом это следует утверждать относи­тельно силы первого действователя. Вот почему мы говорим, что первый действователь находится во всем и что вне его нет ни одной вещи.

16. Всякое действие исходит из духовной силы, а всякое восприятие — из телесной силы; таким обра­зом, если субстанция и действует, и воспринимает, то

она и духовна, и телесна; если же она отчасти дей­ствует, а отчасти воспринимает, то она отчасти ду­ховна, а отчасти телесна. Всякая субстанция, носи­тельница категорий, телесна, поэтому из нее не может исходить никакое действие.

29. Ощущающая душа превосходит растительную в том смысле, что она сочетается с формами тел, по­добными ей по своей тонкости, и снимает с тел их те­лесные формы, тогда как растительная душа соче­тается с субстанциями тел, ибо она подобна им по своей плотности, близка к ним и соприкасается с ними.

30. Деятельность ощущающей души состоит в том, что она чувствует формы плотных тел во времени, пе­ремещается в пространстве и издает голоса и звуки, но без порядка, который указывал бы на их смысл. Деятельность разумной души состоит в том, что она чувствует умопостигаемые и тонкие формы, движется среди умопостигаемых вещей вне времени и простран­ства и издает голоса и звуки в некоем порядке и в не­коей последовательности, указывающих на определен­ный смысл. Деятельность разума состоит в том, что он познает все умопостигаемые формы вне времени и пространства и не испытывает ни желания, ни потреб­ности в какой-либо другой вещи, кроме своей собствен­ной сущности, ибо ему свойственно полное совершен­ство.

40. Исследуй, каким образом свет сочетается с воз­духом, каким образом душа сочетается с разумом, а разум с душой, каким образом сочетаются и связы­ваются между собой различные части тела, а именно: фигура, цвет, количество и субстанция. Тогда ты при­дешь к заключению, что соединение акциденции с те­лом, соединение акциденции с душой и соединение души с телом доказывают связь духовных субстанций между собой. Другое доказательство этого: чем тоньше становится тело, тем сильнее становится его связь с душой.

44. Если ты хочешь получить представление об устройстве Вселенной, то есть всеобщего тела и духов­ных субстанций, объемлющих его, то разбери анало­гичное ей устройство человека. Аналогия эта заклю-

чается в следующем: тело человека подобно всеобщему телу, а приводящие его в движение духовные субстан­ции подобны всеобщим субстанциям, приводящим в движение всеобщее тело; те из духовных субстанций, что занимают более низкую ступень, повинуются выс­шим и подчиняются им; так продолжается до тех пор, пока движение не доходит до субстанции разума. Ты найдешь, что разум управляет этими субстанциями и господствует над ними; точно так же ты найдешь, что все субстанции, приводящие в движение тело чело­века, происходят от разума и повинуются ему, а он их господин и судья. — Все это служит к тому, чтобы раскрыть тебе великую тайну и важную истину, кото­рая состоит в следующем: движение низших всеобщих субстанций совершается благодаря движению высших субстанций, то есть по той причине, что они подчи­нены им и повинуются им, пока движение не доходит до самой высшей субстанции; таким образом, ты най­дешь, что все субстанции подчиняются этой послед­ней, повинуются ей и слушаются ее, исполняя ее по­веления. Мне вообще кажется, что строй частной души подобен строю Вселенной. — Таков путь достижения нашей цели — высшего счастья и истинного наслаж­дения.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ [О материи и форме в простых субстанциях]

8. Мы уже раньше показали, что низшее истекает из высшего; отсюда следует, что чувственные сферы истекают из умопостигаемых сфер, откуда в свою оче­редь следует, что умопостигаемые сферы составлены из материи и формы, подобно тому как из материи и формы составлены чувственные сферы. Отсюда ясно видна невозможность того, чтобы духовная субстан­ция была только материей или только формой, и необ­ходимость того, чтобы она была составлена из той и другой.

14. Всякая низшая субстанция, как мы уже ска­зали, есть форма для той субстанции, которая нахо­дится выше ее; всякая высшая субстанция есть мате­рия, носительница низшей субстанции; этот последо-

вательный ряд продолжается и дальше, пока он не дойдет до первой материи, абсолютно простой. Отсюда вытекает, что первая материя, которая есть носитель­ница всего, едина. Но так как было доказано, что вся­кая субстанция, служащая материей для находящегося ниже ее, есть в то же время форма для находящегося выше ее, то отсюда вытекает, что, хотя все субстраты суть материи, служащие субстратами (а это значит, что более тонкие среди субстанций служат субстратом для более грубых), они в то же время суть формы, но­сительница которых — первая материя... Отсюда выте­кает, что различие субстанций происходит исключи­тельно благодаря форме, а не благодаря материи, ибо форм множество, между тем как материя едина.

15. Итак, первая материя, носительница всего, едина, ибо она объединяет в себе и материи чувствен­ных вещей, и материи умопостигаемых вещей, так что все они становятся одной материей. Но если все имеет одну материю, то отсюда следует, что ее свойства на­ходятся во всем; и действительно, если ты исследуешь все субстанции, то найдешь, что во всех них находятся свойства и отпечатки первой материи; так, например, тело — это субстанция, которая есть носительница мно­жества различных форм; но природа и чувствующие души суть носительницы еще большого числа различ­ных форм, ибо именно они запечатлевают свои формы в телах; носители наибольшего числа различных форм — это разумная душа и разум, ибо они заклю­чают в себе все формы... Если ты вдумаешься в это, то есть исследуешь, каким образом, по мере того как субстанция занимает более высокую ступень и прибли­жается к верхнему пределу, эти свойства проникают в субстанции и простираются в них, существуют и утверждаются в субстанции, то для тебя станет оче­видно, что эти свойства истекают из более высокой сферы, происходят от первой всеобщей материи, кото­рая охватывает все субстанции, объемлет их и дает им свое имя и свое определение. Если ты примешь во внимание еще и то, что все многообразные вещи стре­мятся к объединению, то для тебя станет ясно, что ма­терия, которая есть носительница всего, едина; ибо

эти многообразные части не стремились бы к объедине­нию, если бы целое, содержащее и утверждающее их, не было единым.

22. Форма есть совершенный свет, материя проти­воположна ей; однако, чем более тонкой становится материя и чем выше она поднимается, тем в большей степени субстанция подобно разуму и душе становит­ся более знающей и более совершенной благодаря свету, проникающему в нее, и, наоборот, чем ниже спускается материя, тем более плотной она становится из-за удаленности ее от света, распространяющегося в ней, и из-за множественности своих частей. Нечто подобное происходит и с воздухом: чем больше он уда­ляется от нас, тем труднее нашей зрительной спо­собности проникать в него и достигать видимых форм, находящихся за ним, из-за удвоения и умножения воздушных слоев, вследствие чего воздух овеще­ствляется и образует препятствие между нашей зри­тельной способностью и видимым предметом, и, наобо­рот, чем больше воздух приближается к нам, тем легче наша зрительная способность проникает в него и раз­дирает его. То же происходит и со светом, проникаю­щим в плотную материю: чем ниже она расположена, тем плотнее она, так что свет не может полностью проникнуть в нее. То же можно сказать о различных частях всеобщей материи: свет не может так легко проникнуть в ее нижние части, как он проникает в ее верхние части.

Истина заключается в следующем: чем вещь чище, тем лучше она сохраняет свойство своего вида, тем сильнее она и более видима; но если в ее состав вхо­дит нечто чужеродное, то она становится менее проз­рачной и чистой. Так же обстоит дело и со светом, распространяющимся в материи: если он абсолютно чист и свободен от материи, то он более совершенный и более сильный; подобным же образом если он сме­шивается с более прозрачной частью материи, то он лучше сохраняет свойство своего вида, он сильнее и прочнее, чем когда смешивается с более грубой частью материи. Из этого явствует, что изменение света, рас­пространяющегося в материи, имеет своей причиной

исключительно материю, а не свет сам по себе. Это можно сравнить со светом солнца, когда он смеши­вается с темнотой, или же с прозрачной и белой тканью, облекающей черное тело: вследствие преобла­дания черного цвета не видна ее белизна. С этим можно сравнить, например, свет, проникающий через три оконных стекла: второе стекло получает меньше света, чем первое, а третье — меньше света, чем вто­рое. Ясно, что причина этого не в том, что свет сам по себе слаб, причина этого — оконные стекла, которые, будучи телесны и плотны, образуют препятствие, ме­шающее распространению света.

31. Свет, распространяющийся в материи, излу­чается другим светом, находящимся выше материи, то есть светом, находящимся в сущности деятельной силы; я имею здесь в виду волю, заставляющую форму переходить из потенциального состояния в актуаль­ное... Свет, распространяющийся в воздухе, составляет ничтожную величину по сравнению со светом, находя­щимся в самом солнце, а в таком именно отношении находится форма материи к форме воли. Формой на­зывается не первый свет, а только второй, ибо второй имеет своей носительницей материю и служит ей фор­мой, между тем как первый свет не имеет никакого носителя и, следовательно, ничему не служит формой.

КНИГА ПЯТАЯ [О всеобщей материи и всеобщей форме]

1. Цель этой пятой книги — говорить о всеобщей форме и всеобщей материи, рассматривая их незави­симо друг от друга, а также изложить учение о сущ­ности каждой из них и о значении, которое следует им приписать; это послужит нам как бы лестницей, по ко­торой мы сможем подняться до познания воли и пер­вой субстанции.

7. Мы можем представить себе, что тот способ, ка­ким форма сочетается с материей, напоминает тот спо­соб, каким свет сочетается с воздухом или каким мело­дия, то есть движение, сочетается с голосом, ибо и

свет, и звук сочетаются со своей материей, не будучи ограничены сами по себе.

25. Низшее должно служить веществом для на­ходящегося выше его, ибо высшее действует на на­ходящееся ниже его. Вот почему ученые говорят, что только первый разум полностью соответствует представлению об истинной форме; они называют его деятельным разумом.

26. Чем больше форма спускается вниз и овеще­ствляется, тем лучше она воспринимается чувством; та­ков, например, цвет, который из всех форм наиболее доступен для чувства.

29. Невозможно дать дефиницию всеобщей материи и всеобщей формы, ибо нет рода, который был бы выше их и мог бы послужить основой для их дефиниции.

40. Остановись в своем уме у границы творения — я хочу сказать: там, где начинается соединение мате­рии с формой, — и представь себе субстанцию, не име­ющую ни начала, ни конца, — это и есть субстанция творца, да будет благословенно его имя! Представь себе, далее, что все духовное и телесное бытие суще­ствуют в субстанции творца так, как, согласно твоему представлению, какое-нибудь понятие существует в душе. Тогда ты увидишь, что сила творца, то есть его воля, существует во всем бытии.

41. Материя существует в знании божества о ней, подобно тому как земля существует в центре неба; форма блистает над ней и погружается в нее, подобно тому как свет солнца блистает в воздухе и над зем­лей и разливается по ним. Эта форма называется све­том, потому что слово, из которого истекает форма, есть свет, то есть умственный свет, а не чувственный; говоря иначе, подобно тому как природа света состоит в том, что он обнаруживает и показывает форму вещи, после того как она была скрыта, так и форма, когда сочетается с материей, обнаруживает вещь, после того как она была скрыта; таким образом, именно благо­даря ей вещь и существует.

47. Движение всего движущегося направляется к единству и совершается благодаря единству; дока­зывает это то, что все движущееся движется только

для обретения формы, а форма есть не что иное, как отпечаток единства. Единство — это благо; следова­тельно, движение всех вещей совершается только для достижения блага, которое и есть единство. Другое до­казательство этого: ни одна из существующих вещей не желает быть множественной, все они желают быть единым; следовательно, все они жаждут единства.

48. Под влечением и любовью мы необходимо по­нимаем стремление прилепиться к любимому предмету и соединиться с ним; а так как материя стремится соче­таться с формой, то отсюда вытекает, что ее движение совершается из любви к форме и влечения к ней. То же можно сказать обо всем, что движется в поисках формы.

49. Ты скажешь: если движение материи для обре­тения формы совершается только вследствие ее влече­ния к первому существу, то между ними обоими долж­но существовать подобие, ибо влечение и сочетание имеют место только между существами, подобными друг другу. Я отвечу тебе так: между материей и пер­вым существом имеется подобие только в том смысле, что материя получает свет, содержащийся в сущности воли, что направляет материю к воле и вызывает вле­чение к ней. Но материя движется не для того, чтобы достигнуть сущности воли, а для того, чтобы достиг­нуть формы, исходящей из воли.

56. Существуют три источника знания и три корня его: первое знание — это знание о материи и форме; второе — это знание о действующем слове, то есть о воле; третье — это знание о первой субстанции. Кто овладел этими тремя общими знаниями, тот имеет зна­ние о всякой вещи, насколько это возможно для спо­собности человеческого ума; после того как он приобре­тет эти знания, ему нечего больше искать, так как в них содержится все.

57. Различие между движением и словом таково: слово — это сила, разлитая в духовных субстанциях и сообщающая им знание и жизнь; движение — это сила, разлитая в телесных субстанциях и сообщающая им действие и страдание. Слово, то есть воля, после того как оно создало материю и форму и сочеталось с ними, подобно тому как душа сочетается с телом, разли-

вается среди них, пребывает с ними и пронизывает их сверху донизу.

72. Из всего сказанного ясно, что в сотворенных ве­щах нет ничего, кроме материи и формы; ясно также, что движение есть сила, истекающая из воли, а воля есть божественная сила, которая пронизывает все, по­добно тому как свет пронизывает воздух, душа — тело, а разум — душу.

73. Ты должен напрягать все силы, дабы понять сущность всеобщей материи и всеобщей формы, рас­сматривая каждую независимо от другой, понять, ка­ково отличие, присущее форме, каким способом форма сообщается материи и полностью проникает в нее, как она пробегает по всем субстанциям, сообразно с различ­ными занимаемыми ими ступенями; ты должен отделять материю от формы, форму от воли и волю от движения, отмечать в своем уме различие между одними пред­ставлениями и другими, применяя правильное опре­деление. Когда ты получишь основательное знание обо всем этом, твоя душа очистится, а твой ум прояс­нится, проникнет в мир разума и ты охватишь своим взором всеобщность материи и формы. Материя со все­ми формами, заключенными в ней, будет для тебя как бы открытой книгой; ты будешь рассматривать знаки, начертанные на ней, созерцать умственным взором ее фигуры, и тогда ты начнешь понимать и то, что кроет­ся за всем этим. Цель всего этого — познание мира божества, который обладает абсолютной величиной, ме­жду тем как все, что находится под ним, ничтожно мало по сравнению с ним. К этому возвышенному зна­нию ведет двоякий путь: сначала нужно приобрести знание о воле, которая охватывает материю и форму, то есть знание о высшей силе, свободной от всякой примеси материи и формы; затем, дабы достигнуть по­знания этой силы, целиком отличающейся и от мате­рии, и от формы, следует сочетаться с силой, облечен­ной в материю и форму; при помощи этой силы сле­дует подниматься ступень за ступенью, пока не дой­дем до начала и источника этой силы. Избегание нами смерти и соединение с источником жизни — вот плод, который мы соберем на этом пути.

74. Если ты. спросишь, какими средствами мы мо­жем добиться исполнения этой возвышенной надежды, то отвечу: отрешись от чувственных вещей, погрузись в умопостигаемые вещи и соединись с тем, кто дарует благо; ибо, если ты так будешь поступать, то он обра­тит на тебя свой взор и сотворит для тебя благо, ибо он источник благодеяния. Да будет он благословен!

МАЙМОНИД

Маймонид (Моисей бен Маймун, 1135—1204) — еврейский средневековый философ, теолог и ученый. Родился в Кордове, в столице Испанского арабо-марокканского халифата, получил религиозно-иудаистское образование. Преследование евреев в Испании заставило Маймонида покинуть город Кордову, а за­тем и страну. В 1165 г. Маймонид поселился в Каире, столице египетского халифата, и в 1187 г. стал лейб-медиком султана Салах-ад-Дина (Саладина). Здесь Маймонид написал на араб­ском языке свое главное философское произведение — «Путе­водитель заблудших» (1190), которое еще при жизни автора было переведено на еврейский язык («Мойре невухим», 1204), а еще позже, в Европе, и на латинский язык. В целом это произведение представляет собой попытку примирения филосо­фии Аристотеля с положениями иудаизма. Оно состоит из трех частей. Первая из них рассматривает проблему антропомор­физма, поскольку единый древнеиудейский бог Яхве (Иегова) представлен в Ветхом завете в образе человека, а также дает изложение и критику философско-теологического учения при­верженцев ортодоксального богословия — калама (в особен­ности мутакаллимов). Вторая содержит доказательства суще­ствования бога, обсуждает проблему материи и формы, сущ­ность божественного творчества, стремится дать философское осмысление пророчества, которому отведена столь важная роль в писании (особенно в Ветхом завете). Третья посвящена рассмотрению взаимоотношений бога и мира, божественного провидения, проблеме зла, свободы воли, здесь содержится попытка рационализации моральных предписаний, содержа­щихся в Торе, священном писании иудаизма.

Приводимые ниже тексты заимствованы из первой части «Мойре невухим». 71-я и 72-я главы этого произведения, яркие и типичные для средневековой натурфилософии и космологии, опубликованы в «Приложении» к книге С. Н. Григоряна «Из истории философии Средней Азии и Ирана VII—XII вв.». М., 1960.

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ЗАБЛУДШИХ

ВВЕДЕНИЕ

Цель этого сочинения и подобных ему творений со­стоит в том, чтобы согласовать Тору с истинной нау-

кой. Я ставлю себе целью просветить набожного чело­века, в душе которого укоренилась вера в истинность нашей Торы и который добросовестно исполняет свои обязанности в поведении и в делах веры, но в то же время глубоко изучил философские науки. Человече­ский разум влечет его к себе; однако он считает труд­ным принять как разумное учение, основанное на до­словном толковании Торы и считающее правильными те значения, которые он или другие дают равнозвуч-ным, но разнозначным словам, иноречиям и смешанным терминам. Это приводит его в смущение и тревогу. Ес­ли он будет руководиться своим разумом и откажется от мнений, основанных на этих выражениях, то он бу-деть считать, что отверг основные принципы Торы; ес­ли же он будет придерживаться мнений, основанных на этих выражениях, так что он не будет следовать сво­ему разуму и откажется от его руководства, то он уви­дит, что нанес ущерб и вред своей вере. Ибо он тогда останется при тех причудливых представлениях, кото­рые вызвали у него страх и боязнь, причинили муче­ния и внушили великую смуту.

Это сочинение ставит себе и другую цель. Оно стре­мится объяснить некоторые очень темные иносказания, встречающиеся в книгах пророков, причем в них не указано, что они суть иносказания. Невежественные и поверхностные читатели понимают их дословно и не видят их скрытого содержания. Если эти выражения принимать дословно, то даже образованный человек ис­пытает великое замешательство; но он почувствует се­бя освобожденным от своих сомнений, если мы ему объясним смысл иносказания или же обратим его вни­мание на это. Вот почему сие сочинение называется Путеводителем заблудших.

Я не считаю, что сие сочинение устранит все сомне­ния у внимательного читателя, но утверждаю, что оно устранит большую часть великих сомнений, в нем воз­бужденных. Пусть образованный человек не требует от меня, чтобы всякий раз, как коснусь какого-нибудь предмета, я полностью исчерпал его, и пусть он не на­деется на это; пусть не ожидает того, что, излагая смысл какого-либо иносказания, я дам полное объяс-

нение всех его частей. Такое полное изложение невоз­можно даже тогда, когда изучение ведется путем во­просов и ответов; тем более оно невозможно для пи­шущего книгу, ибо в этом случае он рискует стать ми­шенью для всякого чванного глупца, который направит в него стрелы своего невежества...