Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Подобном, неподобном, покое, движении,

Поиск

РАВЕНСТВЕ

§ 1. Коль скоро всепричине приписывается и вели­чина и малость, тождество и инаковость, подобие и несходство, покой и движение, то рассмотримте, по­скольку нам доступно, и эти изображения божествен­ных имен.

§ 2. «Великим» бог именуется в его собственном

величии...

Это величие беспредельно, бесколичественно и не-исчетно: его превосходство выражается в безусловном и преизбыточествующем излиянии необъятного ве­ликолепия.

§ 3. «Малым» же или «тонким» он называется по­тому, что ускользает от всякого веса и измерения и беспрепятственно все проникает. В самом деле, малость является основным началом всего, ибо никогда не встретишь чего-либо, чему не было бы присуще поня­тие малости. Малость приписывается богу в том смысле, что он во всем и через все беспрепятственно распро­страняется...

Эта малость не количественна и не качественна: она неограниченна, беспредельна, неопределенна, всеобъ­емлюща, сама же необъемлема.

§ 4. Тождество же сверхсущностно является веч­ным, непревратным, самопребывающим в том же са: мом состоянии, всем одинаково присущим. Оно само по себе и в самом себе утверждено и безукоризненно пребывает в совершеннейших границах сверхсущност-ной тождественности: неизменно, нешатко, неуклон­но, неизменяемо, несмешанно, невещественно, особен­но просто, непринужденно, неприращенно и неума-

ленно.

§ 5. Инаковость же присуща богу потому, что он над всем промышляет и, все спасая, всем во всем ста­новится.

§ 6. Если же кто называет бога как тождественного

подобным, так как он совершенно, всецело, постоянно и нераздельно себе самоподобен, то нам не следует


считать непочтительным божественное имя подоб­ного.

Однако богословы утверждают, что бог, как таковой, будучи превыше всего, не схож ни с чем, хотя его по­добие и уделяется всем тем, кто обращается к нему и кто в меру сил подражает тому, кто превыше всякого определения и разумения, а сила божественного подобия такова, что обращает всякую тварь к ее при­чине.

§ 9. Но, прославляя неподвижного бога в качестве движения, мы должны совмещать это с богоподобными словами. Прямолинейность [его движения] должна по­ниматься как непоколебимость и неуклонность исхож-дения энергий, из которого все рождается; спиралеоб-разность же — как постоянное исхождение и про­изводительное состояние и, наконец, кругообразность означает тождество средних и крайних, соединение об­нимающих и объемлемых [элементов], равно как и обра­щение к нему тех, кто от него отпал.

ГЛАВА XIII О СОВЕРШЕННОМ И ЕДИНОМ

§ 1. Теперь же остается... перейти к наиболее зна­чимому из имен. Ибо богословие приписывает всепри­чине одновременно вообще все [свойства], славя ее как единое...

Она распространяется одновременно на все и за пределы всего посредством неисчерпаемых даров и беспредельных энергий. Кроме того, ее называют со­вершенной и потому, что она, будучи всегда совершен­ной, не терпит ни приращения, ни умаления, так как всем в себе самой преобладает, хотя и преизливается в едином, неустанном, тождественном, преизобильном и неоскудеваемом источании, посредством которого со­вершенствует все то, что совершенно, и исполняет его своим собственным совершенством.

§ 2. «Единое» же означает, что бог предобладает всем под одним видом в одном единстве и является причиной всего, не покидая своего уединения, ибо нет


такого существа, которое не было бы причастно един-

ству...

И никакая множественность не существует без ка­кого-либо участия в единстве... Без единства не было бы множества, но без множества единство бы осталось, так как единица предваряет всякое числовое развитие. И если бы предположить, что все соединилось со всем, то эта всеобщность составила бы полное единство.


ВИЗАНТИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ


В отличие от современной ей европейской средневековой философии византийская философия характеризовалась значи­тельно лучшим знанием античного философского наследия (поскольку Византия в отличие от Западной Европы не знала перебоя в культурной преемственности). К тому же подавляю­щая часть античного философского наследия была написана на греческом языке, который был государственным языком Византии. Вместе с тем здесь, в условиях сильной централи­зованной власти, имело место значительно большее, чем в За­падной Европе, давление христианской догматики на фило­софскую мысль.

В нижеследующих отрывках византийская философия представлена именами Иоанна Дамаскина, Михаила Пселла и Иоанна йтала. Все эти отрывки подобраны и переведены с греческого С. С. Аверинцевым.

ИОАНН ДАМАСКИН

Иоанн Дамаскин (ок. 675 — ок. 750) — византийский бого­слов и поэт Иоанн Мансур из Дамаска — знаменует собой историко-философскую веху: завершение патриотической эпохи и начало схоластической. Историческая ситуация в Византии, сложившаяся к VIII в., требовала перехода от свободной и фрагментарной спекуляции в платоновском духе к аристотелев­ской логической систематизации. Церковное вероучение было выработано; требовалось обработать и формализовать его, соотнеся с ним тезисы античной философии и данные отдель­ных наук. Уже Леонтий Византийский (ум. в 543 г.) ставил на место патриотического умозрения метод скрупулезного рас­членения понятий и отыскания нового понятия; Иоанн Да­маскин впервые перенес этот метод на все содержание хри­стианского вероучения, предвосхитив этим «Суммы» Фомы


Аквинского. Главный труд Иоанна — «источник знания»; он распадается на две части — аристотелиански окрашенную «Диалектику» и «Точное изложение православной веры». «Точ­ное изложение православной веры» было еще в XII в. пере­ведено на латинский язык Бургундионом из Пизы и послу­жило моделью для поздней схоластики (в частности, для Петра Ломбардского, Альберта Великого и Фомы Аквинского). «Источник знания» в целом был важнейшим авторитетом и для мыслителей Древней Руси, Грузии и других христианских стран. Иоанну принадлежат также полемические сочинения по актуальным богословским вопросам, проповеди и стихотворные гимны. Приводимые ниже отрывки из различных произведений Дамаскина, расположенные по возможности тематически, пере­ведены по названному изданию /. Migne (Seria greca, t. 94—95) С. С. Аверинцевым.

[ШЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЙ ФИЛОСОФИИ] Философия есть познание сущего, поскольку оно сущее, то есть познание природы сущего. И еще: фи­лософия есть познание вещей божественных и челове­ческих, то есть видимых и невидимых. Далее, фило­софия есть помышление о смерти, как произвольной, так и естественной. Ибо о жизни можна говорить в двояком смысле: во-первых, это естественная жизнь, которой мы живем; во-вторых, произвольная, которой мы страстно привязываемся к настоящей жизни. Так же двояка и смерть: во-первых, естественная, то есть отделение души от тела; во-вторых, произвольная, ко­гда мы проникаемся презрением к настоящей жизни и устремляемся к будущей.

Далее, философия есть уподобление богу. Уподо­бляемся же мы богу через мудрость, которая есть ис­тинное познание блага; и через справедливость, кото­рая есть нелицеприятное воздаяние каждому должного; и через праведность, которая превышает меру справед­ливости, иначе говоря, через доброту, когда мы благо­детельствуем нашим обидчикам. — Философия есть ис­кусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всякого искусства. Через нее изобретается всякое искусство и всякая наука... Далее, филосо­фия есть любовь к мудрости; истинная же мудрость есть бог. А потому любовь к богу есть истинная философия.


Разделяется же философия на умозрительную и практическую. Умозрительная в свою очередь делится

на богословие, фисиологию и математику; практиче­ская же — на этику, домостроительство и политику.

Умозрительная часть упорядочивает знание. К бо­гословию принадлежит уразумение бестелесного и не­вещественного, прежде всего бога, невещественного по самой своей сущности, а затем ангелов и душ. Фисио-логия есть познание вещей телесных, непосредственно данных, каковы животные, растения, камни и прочее того же рода. Математика же есть познание вещей, ко­торые сами по себе бестелесны, но усматриваются в телах, каковы числа и звуковые сочетания, а также [геометрические] фигуры и движение светил... Все это занимает среднее положение между телесным и бесте­лесным...

Практическая же часть философии толкует о до­бродетелях. Она упорядочивает нравы и учит, как распоряжаться собственной жизнью; если она предла-

гает законы одному человеку, она именуется этикой; если целой семье — домостроительством; если городам и землям — политикой («Диалектика», 3, pg 94, 534В-535В).

[О СУЩЕМ, СУБСТАНЦИИ И АКЦИДЕНЦИИ]

Сущее есть общее имя всего, что есть, и оно под­разделяется на субстанцию и акциденцию. Субстанция есть более важное начало, ибо имеет свое существова­ние в себе самой, а не в другом. Акциденция же есть то, что не способно существовать в себе самом, а со­зерцается в субстанции. Субстанция есть под-лежащее, как бы материя вещей... Так, медь и воск — субстан­ция, а фигура, форма и цвет — акциденция. Тело есть субстанция, цвет его — акциденция, ибо не тело нахо­дится в цвете, а цвет в теле; не душа в знании, а зна­ние в душе... Не говорят «тело цвета», а «цвет тела», не «душа знания», а «знание души», не «воск формы», а «форма воска». Притом же цвет, знание и форма из­меняются, а тело, душа и воск пребывают теми же самыми, ибо субстанция не меняется...


Потому определение субстанции таково: субстанция есть вещь самосущая и не нуждающаяся для своего бытия в другом. Акциденция же есть то, что не может существовать в самом себе, а имеет свое бытие в дру­гом. Бог и все его творения суть субстанция; впрочем, субстанция бога сверхсубстанциальна. Но есть и суб­станциальные качества («Диалектика», 4, pg94,535 С —

537В).

Все сущее либо сотворено, либо не сотворено. Если сотворено, то, безусловно, подвержено переменам; ибо, коль скоро оно через перемену получило бытие, оно, безусловно, остается подвластным переменам и либо гибнет, либо произвольным действием становится иным. Если же не сотворено, то по необходимости также, бе­зусловно, неизменяемо: ведь у вещей, бытие которых противоположно, образ бытия и свойства также проти­воположны. Но разве кто-нибудь станет нам возражать, если мы скажем, что не только все сущее, чувственно нами воспринимаемое, но и ангелы изменяются, ста­новятся иными, различным образом движутся; да, это так, вещи умопостигаемые, как-то: ангелы, души и демоны — изменяются по воле своей, преуспевая в добре и удаляясь от добра, напрягаясь или ослабляясь, а прочие вещи изменяются через рождение и распад, увеличение или уменьшение, или через изменение свойств, или через пространственное перемещение. Итак, все подверженное изменениям, безусловно, со­творено. Все сотворенное, безусловно, сотворено кем-то. Творцу же необходимо быть несотворенным; ибо если он сотворен, то, безусловно, кем-то, и так далее, пока не дойдем до чего-то несотворенного. Но если творец не сотворен, то он, безусловно, неизменяем. К кому же может относиться сказанное, как не к богу? («Точное изложение православной веры», I, 3, pg 94, 796).

[БОГ КАК БЕСКОНЕЧНОЕ БЫТИЕ, ЕГО НЕПОЗНАВАЕМОСТЬ И ОТНОШЕНИЕ К МИРУ] Бог объемлет в себе все бытие как некая безбреж­ная и беспредельная пучина сущности («Точное изло­жение православной веры», I, 9, pg 94, 836В),

624


Одно лишь божество неописуемо, ибо оно безна­чально, бесконечно и всеобъемлюще, само же не объ-емлется никаким постижением, ибо оно одно непости­жимо и беспредельно, никому неведомо и созерцаемо самим собой («Точное изложение православной веры», I, 13, pg 94, 853В).

Количество или конечно, или бесконечно. Конечное есть то, что может быть измерено или исчислено; бес­конечное же в силу некоей преизбыточности превосхо­дит всякую меру и всякое число («Диалектика», 49, pg 94, 625D - 628А).

Един бог, едино первоначало всех вещей, и нет иного; едино сверхбожественное божество, едина сверхсущностная сущность, сверхблагое благо, пучина беспредельной и безграничной сущности («О правом образе мыслей», I, pg 94, 1424В).

Бог не есть ничто из того, что есть: не потому, что он не есть, а потому, что он превыше всего сущего и превыше самого бытия («Точное изложение православ­ной веры», I, 4, pg 94, 800В).

Бог привел все из не-сущего в бытие: одно, как-то: небеса, землю, воздух, огонь и воду — из не-бывшего прежде вещества; другое — из этих уже созданных им веществ, как-то: животных, растения и всякое семя, ибо повелением творца эти последние были созданы из земли, воды, воздуха и огня («Точное изложение пра­вославной веры», II, 5, pg 94, 880А).

[ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ]

Сотворил бог человека... как бы некий второй мир: малый — в великом («Точное изложение православной веры», II, 12, pg 94, 921 А).

Человек есть малый мир: ведь он наделен как ду­шой, так и телом и представляет собой средину между умом и материей; он связует собой зримое и незримое, чувственное и умопостигаемое творение («О двух во­лях во Христе», 15, pg 95, 144В).

Душа есть сущность живая, неразложимая, бесте­лесная, по природе своей незримая для телесных очей,


бессмертная, наделенная разумом и умом, фигуры не имеющая; она пользуется телом как орудием; телу же сообщает жизнь, возрастание, чувства и спо­собность рождения, обладая умом не как чем-то отлич­ным от себя, а как чистейшей своей частью («Точное изложение православной веры», II, 12, pg 94,

924В).

Правит душой и плотью ум; ум же есть чистейшая часть души («Точное изложение православной веры»,

III, 6, pg 94,1005В).

Тело и душа созданы вместе, а не так, что одно раньше, другое позже, согласно измышлениям Ориге-на1 («Точное изложение православной веры», II, 12,

pg94,921A).

МИХАИЛ ПСЕЛЛ

Византийский политический деятель, философ и ученый-энциклопедист Михаил Пселл (1018—1096) писал по вопросам философии, теологии, филологии, математики, астрономии, ме­дицины, грамматики, права и других дисциплин. С него начи­нается линия поздневиаантийского платонизма, идущая через Итала к Плифону. В сочинениях Пселла причудливо переме­шаны компиляция и оригинальное творчество, рационализм и мистика, устремление к античным истокам и лояльность к цер­ковному учению. Он иронизирует над монахами, предающими Платона анафеме, но спешит заявить, что отбирает из сокро­вищницы языческой мысли только сообразное с богословием, «как это делали Григорий и Василий, великие светочи церкви» (Pg 122, 765 А —В, пер. Е. Э. Гранстрем). Он может трезво рассуждать о необходимости отыскивать не метафизические, а естественные причины вещей, — если бог есть «конечная причина» землетрясений, то их «ближайшая причина» все же природа (Pg 122, 765 А — В), — а затем возвращаться к неопла­тонической мистике единого. Он может издеваться над магией, составляя в то же время специальный трактат о магических свойствах драгоценных камней. Эта противоречивость Пселла — зеркало противоречивости всей византийской философии, стояв­шей под знаком духовного двоевластия античной и библейской

традиций.

Очень важна роль Михаила Пселла в истории логики: он работал над проблемами логической символики и мнемоники (его- «логический квадрат» был усвоен через схоластику евро­пейской мыслью), над вопросом о равносильности предложе­ний, над приемами отыскания «среднего термина» в связи с задачей нахождения посылок и т. п.

Перевод отрывка сделан по названному выше 122-му тому греческой патрологии С. С. Аверинцевым.


РАЗНООБРАЗНЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ

61.. О материи. Материя есть вещь, если можно так выразиться, нематериальная, ибо она скрыта от чувст­венного восприятия и доступна лишь мысли. Она есть последняя ступень в иерархии бытия, не имеет ни формы, ни вида, ни фигуры; это несущностная сущ­ность и бессубстанциальная субстанция. Ведь если отнять у тел их качества, отношения, состояния, мо-'дусы, движения*, изменения и все прочее, то останется материя (Pg 122, 725).

73. Есть ли материя благо? Философ Платон в «Ти-мее» объявляет материю как бы матерью и кормилицей при рождении благих вещей, соучастницей творческого акта; но в речах элейца он рисует материю первопри­чиной мирового неустройства. В то же время в диалоге, называемом «Филеб», он утверждает, что материя про­исходит от бога, содержит в себе бога и поэтому есть благо. — Однако философ Прокл полагает, что материя не есть ни добро, ни зло. Поскольку это низшая сту­пень в иерархии бытия, далеко отстоящая от благого первоначала, она не есть благо; однако же в качестве причины творческого акта ее приходится признать бла­гом; в итоге он полагает материю между добром и злом и именует ее необходимостью (Pg 122, 732—733).

ИОАНН ИТАЛ

Иоанн Итал (2-я половина XI в.), ученик Михаила Пселла и его преемник в сане «консула философов», в отличие от своего учителя вступил в прямой конфликт с церковной орто­доксией: его учение было официально предано анафеме на церковном соборе 1082 г. В православном Синодике на первое воскресенье великого поста Иоанну Италу было вменено в вину отрицание воплощения бога-логоса и принятие платоновской доктрины об идеях, отягощенное признанием предвечности идей и материи:

«...Пытающимся диалектическими словесами оспаривать естество и положение о преестественном новом делении двух естеств: бога и человека — анафема... Учащим о безначальной материи и идеях или о бытии, собезначальном содетелю всех и богу, и что небо, земля и прочие творения — присносущны и безначальны и пребывают неизменными, — анафема.

...При помощи иных мифических образов переделывающим от себя самих нашу образность, и принимающим платонически идеи как истинные, и говорящим, что самосущная материя


отделяется от идей, и открыто отметающим самовластие содё-теля, приведшего все от не-сущего к бытию и как творца, гос-подственно и владычески положившего всему начало и ко­нец, — анафема... Эллинским и инославным догматам и уче­ниям, введенным вопреки христианской и православной вере Иоанном Италом и его учениками, участниками его скверны, или противным кафолической и непорочной вере православ­ных, — анафема» (пер. А. Ф. Лосева по изданию Ф. Успенского «Синодик в неделю православия». Одесса, 1893, стр. 14, 16, 18). Это не вполне ясное свидетельство крайне интересно. Трудность состоит в том, что сохранившиеся произведения Иоанна Итала часто противоречат ему и рисуют мыслителя гораздо более ортодоксальным христианином. По-видимому, взгляды Итала были уже и внутри себя противоречивыми (как это верно относительно его учителя Пселла), причем наиболее лояльные аспекты его мировоззрения реализовались в его текстах, а наиболее радикальные — в устном учении; очевидно, что и тексты прошли в рукописном предании некий «цензур­ный» отбор, оставивший только менее опасные для ортодоксии сочинения. Наконец, следует считаться и с тем, что не все написанное Италом и сохранившееся в традиции опубликовано. Приведенный ниже отрывок взят из книги: «Иоанн Итал. Сочинения» (Тбилиси, 1966, стр. 208—209). Перевод с грече­ского С. С. Аверинцева.

О ТОМ, КАКИМ ОБРАЗОМ МЫ ВОСКРЕСНЕМ С ПРИСУЩИМИ НАМ ПЛОТНЫМИ МАТЕРИАЛЬНЫМИ

ТЕЛАМИ

По вопросу, вызвавшему у тебя недоумение, — должны ли тела наши векреснуть со своей настоящей материей и формой — я имею сказать следующее.

Если любая телесная вещь состоит из материи и формы, то одно из них первенствует, а другое уступа­ет: первенствует форма, уступает же материя (ибо каждая вещь отличается от всех других по своей фор­ме); ведь очевидно, что вещь есть то, что отличает ее от всех других. Так, человек именуется человеком не по своей материи, ибо не она отличает его от быка или от коня, а [форма]: «живое существо, разумное, смертное», и это есть то, благодаря чему он человек. Потому мате­рия именуется у старых философов не-сущее 1. Но то, что есть не-сущее, — как может оно быть человеком, или конем, или другим существом того же рода? Нет, коль скоро было показано, что материя — это не-су­щее, а форма — сущее, то человек на самом деле есть


форма, и форма есть то, что пребывает в нас с самого зарождения и до полного распада неизменным и устой­чивым, в то время как материя в нас не остается преж­ней, например ногти или волосы. Но, расставшись с прежней материей, мы остаемся теми же, в то время как с утратой формы мы не остаемся теми же; мате­рия все время распадается, но мы не подвергаемся рас­паду, пока пребывает форма. Но если распад постигнет последнюю, то равным образом произойдет и распад нас самих, ибо мы суть форма.

Таким представляется мне решение и для вышеназ­ванного вопроса. Ведь в льва, в пса или в любое дру­гое животное переходит не наша форма, а, без сомне­ния, наша материя, которую размышление представило как не-сущее. Но коль скоро форма пребывает той же самой и пребудет и тогда, а к тому же окажется и ка­кая-нибудь материя, готовая воспринять эту форму, очевидно, что форма не станет другой из-за смены материи. Поскольку же показано, что материя есть не-сущее, а форма — сущее, также и смена постигнет только не-сущее, но никоим образом не сущее. Послед­нее же есть сущность и сущностность всякой вещи, как то было сказано. Итак, наши тела воскреснут, и нет никакой помехи этому, коль скоро налична не замкну­тая в их пределах материя.


АРМЯНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Начало философской мысли в Армении восходит к древ­нейшим временам. По античным источникам армянский царь Тигран II и его сын Артаваад (I в до н. э.) покровительство­вали философам, ученым и поэтам. Армения стала в дальней­шем одной из первых стран, принявших христианство в каче­стве государственной религии (в самом начале IV в.). После того, как выдающийся ученый и мыслитель Месроп Маштоц в 405 г. создал армянскую национальную письменность, на армянском языке появились многие литературно-художествен­ные и научно-философские произведения. Особое значение имело то обстоятельство, что в V—VI вв. на армянский язык были переведены важнейшие труды античных философов и ученых — Аристотеля, Платона, Зенона, Филона Александрий­ского и др. Некоторые из этих трудов сохранились только в армянском переводе (в том числе «Определения» Гермеса Трисмегиста, «Апология» Аристида, некоторые трактаты Фи­лона Александрийского).

Одним из направлений философской мысли средневековой Армении в эпоху раннего феодализма (IV—IX вв.) стала пат­ристика, в частности апологетика — философия отцов армяно-грегорианской церкви, обосновывавших христианское вероуче­ние в борьбе против ересей и языческих религиозных пред­ставлений' (особенно зороастризма). В дальнейшем, когда армянская церковь отказалась принять постановление Халке-донского собора (451 г.) о двух природах Христа и отошла от вселенской церкви, армянская патристика стала уделять боль­шое внимание обоснованию доктрины монофизитизма (учения о единой, только божественной природе Христа). Однако ре­шающее значение в процессе формирования армянской фило­софии имело эллинофильское направление, ориентировавшееся на произведения и идеи греческих философов. Оригинальные труды и переводы деятелей этого направления сыграли боль­шую роль в формировании светской, научной философии и в


разработке армянской философской терминологии. В V—VII вв. особенно влиятелен был неоплатонизм. Кроме этих течений в армянской философской мысли средневековья существовало направление, которое можно назвать естественнонаучным. Представители этого направления стремились примирить античную науку и философию, как и достижения армянских ученых с положениями христианского вероучения.

Значительное распространение в эпоху развитого феода­лизма получило номиналистическое направление.

Читатель найдет на нижеследующих страницах некоторые образцы армянской философской мысли средневековья (V— XIV вв.), почерпнутые из произведений виднейших предста­вителей указанных направлений. Большая часть приводимых ниже фрагментов публикуется в русском переводе впервые. Переводы сделаны на основе рукописей, хранящихся в Ереване в фондах «Матенадарана» — Института древних рукописей. Составление раздела, вступительных очерков и перевод текстов с древнеармянского принадлежат С. С. Аревшатяну.

ЕЗНИК КОХБАЦИ

Видный философ, церковный деятель и переводчик Езник Кохбаци — наиболее яркий представитель апологетики и Арме­нии. Родился в 80-х годах IV в. в селе Кохб (отсюда и про­звище Кохбаци, Кохбский). Был учеником и сподвижником изобретателя армянского алфавита М. Маштоца, вместе с ним перевел с греческого на армянский язык Библию и целый ряд трудов догматического и научно-философского содержания. Его перу принадлежит философский трактат «Опровержение ересей» (или «Опровержение лжеучений»), один из древней­ших памятников армянской философской мысли. В нем дается философское обоснование христианской догматики и разверну-- тая критика языческих философских теорий древности и «еретических» учений, распространенных в христианском, мире в эпоху раннего феодализма. Признавая бога началом и ' причиной всего сущего, Езник в то же время выступает против фатализма и отстаивает учение о свободе воли.

Умер Езник приблизительно в 450 г. в сане епископа Баг-ревандского.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ ЕРЕСЕЙ

Сущность единого [бога] непознаваема, и природа его непостижима. Исследовать его невозможно, ибо он недоступен знанию. Признание же его бытия дости­гается не исследованием, а верой. Сущность всевыш­него вечна и безначальна, и бытие его не зависит ни


от кого. Никто не находится выше него как его причи­на, от которой он получил бы начало своего бытия. Ибо нет никого, кто был бы раньше него, и никого, по­добного ему, после него, и ни одного сподвижника, равного ему, и никакого сущего, противоположного ему, никакого противоположного бытия и никакой сущности, которую он использовал бы как сырье для нужд своих, и никакого вещества, из коего он создал бы то, что должен был создать.

Он сам причина всего того, что возникло из ниче­го, — верхнего неба и всего того, что находится под ним: и видимого, состоящего из воды, неба и земли, и всего того, что образовано из нее и находится в ней. От него произошло все, а сам он — ни от кого. Он дал на­чало существованию и бестелесным невидимым созда- · ниям, и видимым телесным существам, каждому в свой

черед... Удивительно не только то, что он из небытия обра­тил не-сущее в сущее и из ничего обратил ничто в нечто, но и то, что он без ущерба и нерушимо хранит

создания...

Он источник добра. Все созданные им существа — разумные и неразумные, мыслящие и немыслящие, го­ворящие и бессловесные — созданы им прекрасными. И установил он, чтобы разумные и мыслящие суще­ства всеми [своими] положительными качествами тво­рили добро, но не прекрасное, ибо он сам дарователь прекрасного, а источником добродетели он сделал сво­бодную волю.

Те из созданий, кои, по мнению некоторых, пре­красны, произошли от доброго творца. Так думают, на­пример, языческие греки, персидские маги и еретики. Доброму началу они противопоставляют некую злую сущность, называемую ими хюлэ, что обозначает мате­рию. Мы первым долгом скажем им в ответ, что богом-благодетелем не создано ничего злого и нет ничего зло­го, что было бы злым по природе, и что нет творца порочных вещей, а есть [творец лишь] добрых...

То, что движется и изменяется, не есть самодовлею­щая сущность; оно создано кем-то и создано из чего-то или же из ничего. А то, что движет всеми, само не дви-


жется и не изменяется, ибо оно сущность самодовлею­щая и совершенно неподвижная...

Мир подобен колеснице, запряженной четверкой ло­шадей — теплотой, холодом, сухостью и влажностью, и имеется еще тайная сила, подобная вознице, который покоряет и держит эти противоположности в мире и согласии...

Все видимое телесно, а невидимое бестелесно. И одни из телесных вещей имеют плотное тело, дру­гие — разреженное... Итак, все, что ощущается или воспринимается нашими органами чувств или каким-то образом воздействует на них, есть телесное, а все, что не воспринимается органами чувств,, есть бестелесное. Тонка стихия света, но, поскольку она воспринимается глазом, она телесна. Тонка стихия воздуха, но, по­скольку она своим холодом действует на наше тело, она телесна. Тонка стихия огня, однако она телесна, поскольку своей теплотой действует на наше тело. Та­кова же стихия воды, которая тоньше [материи] тя­желых вещей и плотнее, чем стихия легких ве­щей...

О, как немощен должен быть рок и бессильно пред-, определение, если воры и разбойники могут нарушить его, когда, напав, лишают [невинных] достояния и жиз­ни. Если события происходили бы по предопределению, то не нужно было бы, чтобы цари выносили смертный приговор, а судьи пытали и казнили убийц. Между тем, наказывая их, они подтверждают, что грешники совершают грех не по предопределению, а по науще-нию [собственной] злой воли.

И если захватчик нападает на страну, чтобы гра­бить и убивать людей, что же, не должны ли они со­бирать войско и составлять полки для изгнания захват-чика из страны? Что же, пусть разрешат это ему, говоря: если предопределено роком, чтобы захватчик опустошал страну, зачем нам идти против судьбы? Однако люди, составляя войско и изгоняя врага из страны, показывают, что убийства происходят не по предопределению рока, а по наущению злой воли за-хватчика, который, вторгнувшись, алчно разрушает страну, грабя ее достояния и богатства.


ДАВИД АНАХТ

Давид Анахт (Непобедимый) (V—VI вв.) — крупнейший армянский философ эпохи раннего феодализма, наиболее вид­ный представитель неоплатонизма в Армении. Учился в Алек­сандрии у греческого философа Олимпиодора. По возвращении в Армению развернул широкую научную деятельность и зало­жил основы светской философской мысли, отстаивал дости­жения древнегреческой философии, в частности учения Пла­тона и Аристотеля. Основной труд Давида — «Определения философии» — направлен против скептицизма и релятивизма Пиррона и Кратила. Гносеология Давида испытала влияние теории познания перипатетической школы и содержит ряд материалистических положений.

Кроме «Определений философии» перу Давида принадле­жат три философских сочинения — «Анализ «Введения» Пор-фирия», «Толкование «Категорий» Аристотеля» и «Толкование «Аналитики» Аристотеля». Все труды Давида, кроме послед­него, сохранились и в греческом варианте. Два его труда изданы в русском переводе С. С. Аревшатяна — «Определения философии» (Ереван, 1960) и «Толкование «Аналитики» Ари­стотеля» (Ереван, 1967).

ОПРЕДЕЛЕНИЯ ФИЛОСОФИИ

Всякое сущее должно быть рассмотрено четверояко: существует ли сущее? что есть сущее? какова сущность сущего? для чего существует сущее?

Эти вопросы действительно достойны изучения, ибо некоторые из вещей, как, например, козлоолень и ара-лез', не имеют существования, поскольку они созданы [лишь] нашим мышлением, а некоторые вещи имеют существование. Из вещей, обладающих существовани­ем, одни имеют сомнительное бытие, как, например, надзвездное небо и антиподы, ибо мы сомневаемся — существуют ли таковые или нет. Другие же вещи имеют несомненное бытие, как, например, человек, ло­шадь, орел, которые существуют достоверно...

Хотя божественное само по себе непознаваемо, од­нако, созерцая его творения и создания, а также упо­рядоченное движение мира, мы постигаем творца по­средством мышления и умозрения. Незримое легко по­знается через то, что зримо...

Необходимо знать, что определение возникло от подражания границам сел и земельных наделов, ибо


предки [наши], чтобы избежать двух крайностей — из­лишества и недостатка — установили границы, дабы пользоваться своим и не трогать чужого. Подобно этому и определение, отграничивая данный предмет, отделяет его от других [вещей]...

Философия — мать мудрости, искусств и всех наук, от нее рождаются и берут начало все искусства и науки...

Познание бывает общим или частным, основанным на знании причин или не основанным на нем. Имеется всего четыре [вида познания]: опыт, опытность, искус­ство, научное знание.

Опыт есть [частное] знание единичной вещи, не ос­нованное на знании причин, как это, например, бывает, когда кто-то, зная какое-нибудь лекарство^ только ис­пользует его, не зная причины, почему нужно приме­нять его.

А опытность есть общее знание, не основанное на знании причин, как это, например, бывает у многоопыт­ных врачей, которые, зная множество лекарств, не зна­ют причин их действия. Опытность есть также запоми­нание и неосознанное запечатлевание в человеке мно­гократно и одинаково повторяющихся явлений. Так, многоопытный врач применяет лекарства, запоминая и запечатлевая в себе их многократное и одинаковое действие.

А искусство есть общее знание, основанное на зна­нии причин, или же искусство есть способность, сопря­женная с воображением, ибо искусство есть определен­ная способность и знание...

Когда мастер, желая что-нибудь создать, присту­пает к делу, он создает первым долгом в самом себе представление о вещи, а потом только выполняет ее. А природа никогда предварительно не создает в себе представления [о вещи].

Искусство есть также выработанный опытом круг благоприобретенных понятий, цель которых — достиже­ние чего-то полезного в жизни.

Научное знание есть всеобщее, безошибочное и неизменное знание, ибо наука безошибочно пости­гает предметы познания. Научное знание есть также


безошибочное знание сущности вещей, знание природы этих вещей, ибо наука познает природу вещей такой, какая она у познаваемой вещи...

Следует знать пять познавательных способностей: ощущение, воображение, мнение, размышление, разум.

Ощущение есть частичное знание данной вещи... А воображение есть частичное знание об отсутствующей вещи... Мнение же бывает двух родов: основанное на знании причин и не основанное на нем. Мнение, не основанное на знании причин, это такое мнение, как, например, когда кто-то, не зная причины, утверждает, что разумная душа бессмертна. А мнение, основанное на знании причин, это такое мнение, когда известны и причины бессмертия... А размышление есть знание все­общего, основанное на знании причин...

Исходя из этого следует знать, что из ощущений рождается опыт, из мнения, не основанного на знании причин, — опытность. Опытность рождается также из ощущения и воображения. Из размышления и мнения, основанного на знании причин, рождается искусство, а из размышления и разума рождается научное знание...

Философия делится на теоретическую и практиче­скую, поскольку в нас самих существуют теоретиче­ское и практическое начала... Философия имеет целью украсить человеческую душу, а человеческой душе свой­ственно обладать двоякой силой — теоретической и жи­вотной. Теоретическая сила — это разум, размышление, мнение, ощущение, воображение, о которых мы сказа­ли выше. А животная сила обладает волей, способно­стью выбора, благорасположением, гневом и вожделе­нием. Поэтому и философия делится на две части — на теоретическую и практическую, дабы посредством тео­ретической части украсить познавательную силу души, а посредством практической—животную, так как прак­тическая часть философии учит нас не совершать чего-нибудь под влиянием гнева и не вожделеть к чему-ни­будь неподобающему... Для теории подлежащим, яв­ляется все сущее, а для практики — только человече­ские души...

Все сущее есть подлежащее для теории в целях по­знания, оно имеет троякое бытие: или оно материально


по предметному и мысленному бытию, как, например, дерево, камень и все остальное из обозреваемого нами, так как они и предметно, и мысленно имеют материаль­ное бытие, ибо невозможно познать камень или дерево без материи; или сущее нематериально и по предметно­му, и по мысленному бытию, как, например, бог, ангел, разум, душа, ибо они и предметно, и мысленно имеют нематериальное бытие, так как невозможно признать материальными бога, или ангела, или разум, или душу. Сущее, наконец, имеет предметно материальное бытие и мысленно нематериальное бытие, например формы, которые предметно материальны, ибо треугольник, квадрат или другие формы не могут существовать без м<



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-08-10; просмотров: 273; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.137.181.194 (0.017 с.)