Договор на оказание правовых услуг

 

Договоры, которые адвокаты заключают с клиентами, направлены на оказание правовых услуг. Отнесение законодателем услуг и работ к одной группе объектов гражданских прав (ст. 128 ГК РФ) придает дискуссии о критериях разграничения услуг и работ особую значимость. Введение в Гражданский кодекс РФ главы 39 «Возмездное оказание услуг», казалось бы, должно было внести ясность в этот вопрос. Однако легального определения услуг, которое помогло бы разграничить соответствующие понятия как таковые, Кодекс не содержит. Поскольку в практике достаточно часто встречаются договоры об услугах и работах, которые действующее гражданское законодательство не выделило в самостоятельные главы (в том числе договор об оказании правовых услуг), вопрос о признаках и критериях, с помощью которых можно провести между ними грань, остается актуальным.

Согласно мнению большинства цивилистов в качестве такого признака работ, позволяющих отграничить их от услуг, принято называть овеществленный и отделимый от деятельности исполнителя результат. Этой точки зрения, в частности, придерживаются М.В. Кротов, Е.Д. Шешенин, Д.В. Мурзин, О.С. Иоффе и др. Полезный результат услуги согласно этой точке зрения заключается в действиях по ее оказанию и неотделим от самой деятельности.

Иной точки зрения придерживается А.Ю. Кабалкин, который полагает, что категоричность, с какой главным признаком оказания услуг признается отсутствие вещественной формы, не отвечает существу упоминаемых в п. 2 ст. 779 ГК РФ отношений. Такая точка зрения, как представляется, более соответствует действительному положению вещей. Например, результатом оказания услуг брокера, коммерческого представителя, патентного поверенного, агента, адвоката могут быть вполне овеществленные, материальные предметы (ценные бумаги, патенты, объекты недвижимости), отделимые от услугодателей и существующие в качестве самостоятельных объектов гражданских прав. Поэтому признак материальности и отделимости результата от работы исполнителя, присущий как подряду, так и некоторым отношениям по оказанию услуг, не может служить универсальным для отграничения этих правовых типов.

Ю.В. Романец, признающий возможность наличия такого результата в договорах об оказании услуг, полагает, что поскольку результату предшествуют не имеющие материального воплощения и составляющие вместе с ним единое целое действия, фактически продается «не сам результат, а действия к нему». При этом автор видит необходимость в специальном правовом регулировании юридических услуг, направленных на совершение юридически значимых действий, „имеющих значение юридических фактов“. Особенностью таких договоров, по его мнению, является то, что в них соединяются элементы и подряда, и возмездного оказания услуг, поэтому исполнителям платят за результат, а не за процесс. Таким юридическим услугам Ю.В. Романец отводит промежуточное место между услугами и подрядом.

Как представляется, правоотношения, в рамках которых такие услуги оказываются, имеют как внутренние, так и внешние отношения. Цель таких договоров (поручения, комиссии, агентирования) лежит за их пределами, на внешней стороне — во взаимоотношениях с третьими лицами. К этой цели (результату) направлена вся деятельность исполнителя. От ее достижения зависит вознаграждение исполнителя, а в противном случае — ответственность за неисполнение обязательства. Достаточно часто результат этой деятельности отделим и от процесса исполнения, и от личности исполнителя. Другие обязательства, вытекающие из правоотношений, имеющих только внутренние отношения (консультирование, обучение, уборка и т.п.), по большей части имеют целью саму деятельность, которая достигается по мере оказания данной услуги. Такого рода договоры составляют договоры об оказании услуг в чистом виде и подпадают под регламентацию главы 39 ГК РФ. Практика показывает, что договоры на оказание правовых услуг могут относиться как к первому виду договоров (где цель находится за пределами договора), так и ко второму виду (где цель не выходит за пределы внутренних отношений). Какова же юридическая природа такого договора и какими нормами ГК РФ он должен регламентироваться?

Ю.В. Романец, указывающий на наличие в договорах оказания юридических услуг элементов и подряда и возмездного оказания услуг, считает необходимым установление для них регламентации, отличной от регламентации обычных услуг (гл. 39 ГК РФ).

Вместе с тем автор делает исключение для юридических услуг по судебному представительству, полагая, что правовое регулирование таких услуг охватывается нормами гл. 39 ГК РФ.

По тому же пути пошла и судебная практика, регламентируя фактически любую деятельность, связанную с правовой помощью, в соответствии с нормами гл. 39 ГК РФ (оказание правовых услуг по судебному представительству, консультирование по правовым вопросам в письменной и устной формах, подготовка проектов договоров, заявлений, жалоб и других документов правового характера).

Между тем такая квалификация договоров по оказанию правовых услуг не соответствует Федеральному закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» ни в прежней редакции Закона, действовавшей до 2005 г., ни в действующей его редакции.

Так, согласно п. 2 ст. 25 Закона в прежней редакции адвокаты должны были заключать с доверителями договор поручения на судебное представительство, а также на представление интересов клиентов в органах государственной власти, органах местного самоуправления и в отношениях с физическими лицами. Иные виды юридической помощи (опрос владеющих необходимой информацией лиц; собирание и представление документов и предметов; привлечение на договорной основе специалистов) адвокаты обязаны были осуществлять на основании договора возмездного оказания услуг.

Статья 25 Закона в действующей редакции не определяет конкретный вид договора из тех, которые поименованы в ГК РФ. Само же название статьи — «Соглашение об оказании юридической помощи» — не предопределяет правовой характер этой помощи.

Согласно определению, содержащемуся в п. 2 ст. 25 Закона, «соглашение» представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу. Разумеется, такое общее определение, как „гражданско-правовой договор“, ничего не говорит о его принадлежности к какому-то определенному виду договоров. Вместе с тем, учитывая уже сложившуюся судебную практику, можно предположить, что „гражданско-правовой договор“ и впредь будет признаваться договором возмездного оказания услуг независимо от характера оказываемых услуг. Не противоречит ли такое понимание природы правоотношений, складывающихся в адвокатской практике, одному из основополагающих принципов гражданского права — принципу диспозитивности?

Отвечая на поставленный вопрос, следует, по-видимому, исходить из возможности заключать как договоры, предусмотренные и не предусмотренные законом (п. 2 ст. 421 ГК РФ), так и договоры, содержащие элементы различных договоров, так называемые смешанные договоры (п. 3 ст. 421 ГК РФ). Поэтому, как представляется, участники соглашения об оказании правовой помощи вправе сами решать (в определенных пределах), какой по своей правовой природе договор они намерены заключить.

Традиционно договор с адвокатом, содержащий обязательства исключительно по судебному представительству, вписывался в рамки договора поручения. Это соответствовало требованиям закона и сложившейся многолетней практике. В отличие от гражданского законодательства характер таких поручений не претерпел каких-либо существенных изменений за последнее десятилетие. Поэтому по-прежнему такие действия адвокатов соответствуют характеру действий поверенных, а сами соглашения об оказании правовой помощи вписываются в предмет договора поручения и поэтому не должны регулироваться нормами гл. 39 ГК РФ в силу требования закона (п. 2 ст. 779 ГК РФ).

Договор с адвокатом, предусматривающий как услуги по судебному представительству, так и услуги по консультированию и составлению правовых документов (абонентское обслуживание), скорее всего, следует квалифицировать как договор смешанный, регламентация которого осуществляется согласно ст. 421 ГК РФ правилами о различных договорах в соответствующих частях.

Договор же, в предмет которого входят услуги правового характера, предполагающие и юридические действия (судебное представительство), и фактические действия (консультирование клиента, ведение переговоров с его контрагентами, осуществление переписки и т.д.), при том, что все вышеуказанные действия подчинены четко установленной в договоре цели — урегулирование конкретного спора путем его исполнения (уплата долга) либо путем новации или мирового соглашения, влекущих за собой прекращение правоотношения между клиентом и третьим лицом, вполне вписывается в конструкцию агентского договора.

Однако, несмотря на очевидное многообразие договоров о правовой помощи, судебная практика толкует их исключительно как договоры возмездного оказания услуг. В качестве примера такого понимания договоров о правовой помощи можно привести одно из судебных дел, описанных Ю.В. Романцом в работе «Система договоров в гражданском праве России».

Между банком и коллегией адвокатов был заключен договор, в соответствии с которым коллегия адвокатов приняла на себя обязанность выполнить работу по взысканию денежных средств с заемщика в пользу банка во внесудебном порядке. Банк обязался уплатить коллегии адвокатов вознаграждение в размере 10% суммы взысканных средств. В порядке исполнения поручения коллегия выполнила работу, направленную на погашение кредитной задолженности: были проведены переговоры, составлены проекты мировых соглашений, договоров об урегулировании долговых обязательств. В результате проделанной работы банк и заемщик подписали договор об урегулировании долговых обязательств и заемщик перечислил банку сумму долга.

Коллегия адвокатов предъявила иск о взыскании с банка вознаграждения за выполненную работу в размере 10% уплаченной заемщиком суммы.

Суд первой инстанции в иске отказал, сославшись на то, что заключенный между банком и коллегией адвокатов договор является обязательством поручения. Договор поручения предполагает обязанность поверенного совершить юридические действия. Поскольку договор об урегулировании долговых обязательств был подписан руководителем банка, а не поверенным, коллегия адвокатов, не совершившая юридических действий, не вправе требовать вознаграждения.

Кассационная инстанция решение отменила и иск удовлетворила. При этом она исходила из того, что между истцом и ответчиком был заключен не договор поручения, а договор возмездного оказания услуг. Предметом договора являлось оказание фактических услуг, выражающихся в проведении переговоров с должником, составлении проектов мировых соглашений и договора об урегулировании долговых обязательств. Поскольку фактические услуги были оказаны, банк обязан выплатить договорное вознаграждение.

В приведенном примере отчетливо просматривается, что договор, заключенный коллегией адвокатов и банком, имел посреднический характер. Фактически его целью было изменение правового положения банка по отношению к третьему лицу, несмотря на то что в предмет обязательства коллегии адвокатов юридические действия не входили. Между тем фактические действия посреднического характера (маклерский договор) вполне могут составлять предмет отдельного агентского договора, которому, так же как и договору поручения и договору возмездного оказания услуг, отведено самостоятельное место в ГК РФ. Поэтому, как представляется, соглашение об оказании правовой помощи, предусматривающее только фактическое посредничество, по своей правовой природе может относиться к агентскому договору. К такому выводу позволяет прийти и анализ положений, содержащихся в ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которой в качестве существенных условий такого соглашения наряду с вознаграждением адвоката (п. 3) названы порядок и размер компенсации расходов адвоката (п. 4). Это свидетельствует о том, что адвокаты действуют по поручениям и за счет своих клиентов.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что юридическая природа договора на оказание правовых услуг может быть различной, как различны сами услуги: фактические и юридические действия, а также их комбинации в контексте определенных целей. Поэтому деятельность по оказанию правовых услуг может быть опосредована различными видами гражданско-правовых договоров. Ограничительное же толкование правовых форм, в которые облекаются взаимоотношения адвокатов и их клиентов, как это сложилось в судебной практике, не только создает практические трудности, поскольку понуждает адвокатов заключать сделки с дефектом каузы, но и создает предпосылки для искаженного понимания правовой природы договоров поручения, возмездного оказания услуг и агентирования.

Оказание юридических услуг

Правовые или юридические услуги — равнозначные термины для официальных документов и практики. Согласно словарям, их следует рассматривать как коммерческую, негосударственную или государственную деятельность профессиональных юристов по оказанию помощи толкования, использования, соблюдения законов, которая была бы направлена на защиту интересов обратившихся граждан.

Общие правила оказания юридических услуг прописаны в 39 статье Гражданского Кодекса РФ. Однако они в свое время вызвали двоякое толкование, из-за чего в сентябре 1999 года вышло информационное письмо Высшего Арбитражного Суда. Именно в нем содержатся объяснения, касающиеся предмета Договора на оказание правовых услуг. Так, Договор считается заключенным только в том случае, когда в его перечне зафиксированы все действия или последовательность таковых, которую обязуется осуществить юрист.

По статье 779 Гражданского Кодекса оплата услуг специалиста возможна только после завершения указанных в Договоре действий, отказ от оказанных услуг считается недопустимым. Если они были произведены не в полном объеме, то в силу вступает статья 424, которая предусматривает оплату в соответствии с учетом фактически завершенных (оказанных) услуг.