Наша домохозяйка: вручение Оскара. Часть 2.

 

С одним из моих музыкантов у меня была настоящая дружба. Миммо был итальянцем, точнее сказать, сицилийцем, и жил в Гамбурге. Он навещал меня, мы вместе писали песни, некоторые из которых я потом выпускал на своих альбомах. В то время у меня уже был контракт с Polydor, гамбургской фирмой, и, судьба распорядилась таким образом, что управляющего звали Гётц Кизо. Там я должен был записать пять альбомов.

Таким образом, Миммо позвонил мне однажды и спросил, не хочу ли я пару дней пописать вместе песни. Я согласился, и мы начали просматривать наш рабочий график. «Что там, через две недели?», спросил я. «Нормально», сказал Миммо. «Мммм, если я приеду в Кобленц, в четверг мне придётся ехать обратно, в Гамбург, у меня там важные дела». Мне это подходило. «Эй, Миммо, это неплохо. У меня в четверг тоже встреча в Polydor. Давай сделаем так: поедем вместе в Гамбург, а в пятницу вернёмся в Кобленц. Ты можешь заехать в понедельник, во вторник и в среду мы будем писать песни, в четверг поедем в Гамбург, в пятницу и в субботу можем продолжить работать», предложил я.

Миммо ответил: «Дело в том, что в четверг моя подруга хочет прилететь из Лондона в Гамбург. Как быть с этим?» «Давай она прилетит в среду во Франкфурт, в четверг побудет одна в моей квартире, а пятницу и субботу мы проведём вместе», звучало моё предложение. «Да, звучит отлично», сказал Миммо, «давай так и сделаем». 14 дней пролетели быстро, и в условленный понедельник Миммо отправился ко мне.

В тот день Фрау Хорнеманн пришла на работу позже обычного, и рассказала мне, что умерла её мать. Я был тронут, потому что я, разумеется, знал ту женщину, и выразил свои соболезнования. «Да», сказала Фрау Хорнеманн, «она была пожилой, и было понятно, что она скоро умрёт, но всё равно это очень большая потеря». «Когда похороны?», спросил я. «В четверг». «Оу, в четверг у меня встреча в Гамбурге, мы поедем туда с Миммо. Но я могу отменить эти дела, похороны для меня важнее», заявил я. «Нет-нет, пожалуйста, нет, у вас же дела. Похороны будут скромными, только родня и соседи», возразила Фрау Хорнеманн, «пожалуйста, поезжайте, это же Ваша работа. А я буду знать, что мысленно Вы будете с нами, на похоронах». С тяжелым сердцем я согласился.

Вечером в среду мы с Миммо поехали в аэропорт Франкфурта и встретили его подругу. Это была очень привлекательная темнокожая девушка с сексуальной фигуркой – при этом она была невероятно мила.

Вечером мы поехали в итальянский ресторан, а рано утром в четверг уехали. Было лето и было очень-очень жарко. Перед нашим отъездом, я объяснил подружке Миммо, что она может чувствовать себя как дома. Я рассказал ей, где находится супермаркет и ближайший бассейн. Из-за погоды, когда в тени до 35 градусов, этому совету она была особенно благодарна.

Наши с Миммо пути в Гамбурге разошлись. Мы договорились встретиться на следующее утро у меня в отеле, и вместе вернуться в Кобленц. Когда мы были в пути уже добрый час, Миммо сказал: «Бернд, слушай, ммммм, не уверен, что меня это касается», начал он издалека. «Касается что?», с любопытством спросил я. «Ну да, в общем, это, разрешал ли ты Фрау Хорнеманн устраивать у себя поминки?» «Что-что у меня делать???», спросил я в ужасе. Я дал по тормозам. «Ну, да, чтобы она устроила поминки у тебя дома», сказал Миммо. Я подъехал к ближайшему месту для отдыха, и буквально «приставил пистолет к груди Миммо»: «Давай рассказывай! Что тебе известно?»

Миммо рассказал, что его подруга пошла купаться, и вернулась домой после полудня. У моего пентхауса была терраса, на которую можно было выйти через две раздвижные двери, и которые закрывались с внешней стороны задвижками. Подруга Миммо загорала, вероятно, только в сексуальном бикини, прямо на террасе, когда внезапно открылась моя входная дверь. Логично, что она не знала вошедшую женщину, которая сразу же пошла к буфету и стала накрывать на стол.

Вскоре, как я себе это представил, должно быть, Фрау Хорнеманн привела всю траурную церемонию ко мне в квартиру, сразу после похорон своей матери. Увидев друг друга, у них у обеих чуть не случился инфаркт. Фрау Хорнеманн ничего не знала о подруге Миммо, и, конечно, ситуация была ей в высшей степени неприятна. Опечаленные люди пришли в чужую квартиру, и вместо поминальных блюд увидели дочерна загорелую красавицу в бикини на террасе. Фрау Хорнеманн решила действовать. Чтобы её гости на МОЕЙ террасе не видели никаких незнакомок, она быстро решила закрыть раздвижную дверь и запереть её изнутри задвижками и опустить жалюзи – чтобы бедная девушка изнывала от невозможной жары. Через какое-то время подружка Миммо обнаружила себя, домохозяйка, не имея альтернативы, впустила её в квартиру, но заперла в комнате для гостей. Когда все траурные гости покинули МОЙ дом, на стол накрыли снова, потому что на ужин пришли ещё около 14 человек, которым, должно быть, пришлось по вкусу шампанское за мой счёт. Исчезло как раз восемь бутылок.

«Вот», сказал Миммо, «такая вот история». Если бы существовали сверхзвуковые автомобили, я бы сразу же купил себе такой. Я был вне себя, у меня просто не было слов. Я был расстроенным, злым, разочарованным, просто раздавленным! Тогда ещё не было мобильных телефонов, и я пытался дозвониться домой с каждого места для отдыха, я хотел поговорить с Фрау Хорнеманн. К сожалению, все попытки были безуспешными, линия постоянно была занята. Это делало мою злость ещё больше!

 

***

 

Через 4 часа, когда мы были уже почти в Кобленце, наконец-то я смог дозвониться. «Да, алло», ответила она. «Привет, Фрау Хорнеманн, это я». «Привет, Бернд, как у Вас дела?», хотела она знать. «У меня хорошо, а у Вас?», спросил я в ответ. «Ах, ну, как может быть после похорон матушки», вздохнула она. «Ммм», промычал я, «это по-настоящему грустно. Есть что-нибудь особенное? Вы мне ничего не хотите сказать?» «Нет, всё хорошо. Когда Вы вернётесь?», спросила она. «Если всё будет нормально, то через час. Пожалуйста, не уходите, я хочу Вас застать», был мой ответ.

Что за игра, в которую она играла. Не сказала ни слова. Она же должна была знать, что её поймают. Как можно скрывать реальность? Если бы она сказала: «Я сделала глупость, мне очень жаль, на меня нашло что-то», или что-то в этом духе, чтобы я мог понять, что она признаёт свою ошибку. Но нет, ничего подобного!

Когда я приехал домой, я вызвал её к разговору. Она утверждала, что ей было очень жаль, и что всё было совсем не так, как это выглядело. Ага, а как это тогда было? Посторонние люди пришли в мою квартиру на поминки за мой же счёт. О нет, Фрау Хорнеманн! Кувшин падает хорошо только до тех пор, пока он не разобьётся – а тут уже лежала 1000 осколков.

Я отобрал у неё ключ от квартиры и сказал, что в ближайшие дни я не желаю её видеть. Я дам знать.

Она позвонила мне через пару дней, вся в слезах, и попросила прощения. Мне было жаль её, и честно говоря, несмотря на все её «косяки» и непростительные истории, за эти годы я привык к ней. Но моё доверие к ней было утрачено окончательно и назад пути не было. С того момента она работала в моей квартире только в моём присутствии. Ключ я ей больше не отдал.

 

***

 

Примерно через 3 месяца, когда настал «длинный» уик-энд, по случаю праздника 3 октября, она спросила меня, не могу ли я дать ей двухдневный отпуск, чтобы она могла уехать со своим гражданским мужем. Я, конечно, не возражал и отпустил её.

Мы условились, что во вторник она приедет снова и будет работать, и, потому как у неё теперь не было больше ключа от квартиры, открыть ей должен был я. Вторник прошёл, но Фрау Хорнеманн не появилась. А-ха, подумал я, возможно, она заотдыхалась, и поэтому приедет завтра. Затем прошли и среда, и четверг, и пятница – но Фрау Хорнеманн всё не было. В субботу у меня зазвонил телефон. На другом конце провода был её отец, который был уже очень пожилым, и который меня спрашивал, где же его дочь. Я этого и сам не знал. Я рассказал ему, что она хотела уехать на пару дней, и с тех пор я не слышал о ней ничего. Так прошли и суббота и воскресенье и понедельник. Во вторник, уже спустя неделю, в мою входную дверь позвонили. На экране домофона я увидел двоих мужчин в униформе, и открыл дверь. «Добрый день, господин Андерс, полиция Кобленца, разрешите войти?», спросил один из полицейских.

«Да, разумеется», сказал я, не имея ни малейшего представления, чего хотят эти два человека. «Чего-нибудь выпьете?», спросил я. Я не такой человек, который при виде полиции сразу впадает в ступор. У меня к ним уважение. Здоровое уважение. Они такие же люди, как и другие, которые делают свою работу, а я тот, кто знает свои обязанности перед обществом, но, также, и свои права. Что со мной должно случиться? Я всегда пытаюсь вести себя соответственно общественным нормам. «Нет, спасибо», ответил один из них, «перейдём к делу. Работает ли у Вас Фрау Хорнеманн?» «Да», ответил я, «Что-то случилось?», хотел я знать. «Мы этого не знаем. Вы, вероятно, последний, кто видел Фрау Хорнеманн живой». «Что?», воскликнул я, «что значит – видел живой?» «Ну, да, она пропала. Нас вызвали, мы открыли её квартиру, почтовый ящик был полон и её никто не видел уже неделю. В квартире валялась гора непрочитанной почты», пояснили мне полицейские.

Я должен был сперва сесть. Что ещё опять задумала Фрау Хорнеманн? Я рассказал полиции, что знал, они меня поблагодарили и ушли. О Боже, Фрау Хорнеманн, что с вами приключилось???

Через два дня она позвонила, как ни в чём ни бывало. Я начал её расспрашивать. «О, Бернд, знали бы Вы, что случилось. Я была в пути со своим знакомым, и мы попали в автоаварию». «Автоаварию?», спросил я уже слега нервно. «Да, в автоаварию, и я четыре дня провела в больнице», дерзко заявила она. «Четыре дня? Больница? Ага», заметил я саркастически, и дальше: «Скажи-ка, Фрау Хорнеманн, а как называется та больница, в которой вы лежали?» Тишина на другом конце провода. «Ах, чёрт, да как же она называлась? Что ж такое? Вот, бывает, что ничего не могу вспомнить», промямлила она. «Фрау Хорнеманн, Вы пролежали четыре дня в больнице и не можете потом вспомнить её название?» Я был взбешён. «Знаете что», сказал я дальше, «я просто думаю, что нам пора завязывать это. Вы никогда не изменитесь, а у меня нет больше желания слушать Ваше постоянное враньё. Хватит! Вы живите своей жизнью, а я буду жить своей, но без Вас. Всего хорошего!» На этом я закончил разговор и совместную работу с Фрау Хорнеманн.

 

Глава 22.