Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Которой рукой? — рычит Риэлм.Содержание книги
Поиск на нашем сайте
— Не делай этого, Майкл, — говорит Роджер, — ты разоблачишь нас всех. Риэлм снова сильно бьет его по лицу, ломая нос, и на белую стену брызжет кровь. Которой рукой ты ее трогал? — кричит Риэлм. Когда Роджер не отвечает, Риэлм хватает обработчика за правую руку и выворачивает ее за спину, пока она не ломается, а Роджер не начинает вопить от боли. Риэлм отступает назад. Он в бешенстве, но при этом странно спокойный. Прибегает охрана, но вместо того, чтобы прижать Риэлма к полу, они что-то ему шепчут, пока он не соглашается и не позволяет им увести его. Но до этого он смотрит на меня через плечо и кивает, как будто между нами заключено соглашение. Наш секрет. Я вскрикиваю, шагаю назад, едва не палаю из ванной, но хватаюсь рукой за стену. Секреты — сколько их у нас с Риэлмом? И сколько из них я забыла? Все это уж слишком, все обрушивается на меня, и я начинаю рыдать. Я опускаюсь в ванну, и меня наполняет печаль и отчаяние. Плачу, а на меня льется холодня вода, я дрожу. Но не могу встать. Я не слабая, я знаю, что нет... но это уж слишком. Мне нужно выпустить все это наружу, потому что это уж слишком. Занавеска отъезжает в сторону, и я слышу, как выключается кран. Я все еще плачу, когда Риэлм обертывает полотенце вокруг меня и помогает мне вылезти из ванной. Ноги у меня подкашиваются, но когда я понимаю, что он здесь, что он трогает меня, я отталкиваю его. Ненавижу Риэлма за то, что он обманывал меня в программе — вел себя так, как будто он в том же положении, что и я, а это было не так. У него были воспоминания. Он знал Роджера. Но больше всего ненавижу его за то, что он был там, а Джеймса не было. Я поплотнее оборачиваюсь в полотенце, вытираю слезы и сердито смотрю на Риэлма. Лицо у него печальное, теперь он выглядит не озабоченно, а беззащитно, уязвимо. — Прямо сейчас ничего не хочу слушать, — говорю я как недовольный ребенок. Но я не позволю Риэлму манипулировать мной. Я чувствую, что это уже происходит. — Знаешь, как я в первый раз оказался в Программе? — спрашивает он, подойдя ко мне. Я всхлипываю.Меня удивляет его вопрос, а еще — его близость ко мне. Отхожу назад, ударившись о раковину. — Ты не рассказывал мне, — отвечаю я, — говорил, что не помнишь. Риэлм делает шаг вперед, я вздрагиваю, как будто он хочет коснуться меня, но он просто садится на край ванны. — Мне было шестнадцать лет, — тихо говорит он. — Оба родителя умерли, а сестра работала день и ночь. Я ее совсем не видел. Я тоже иногда работал, но по большей части курил и пил — заглушал боль так, как мог. Отчаяние было таким темным и глубоким, что просто съедало меня изнутри. Я начал представлять, что загниваю — что если меня разрезать, кровь потечет черная, зараженная. Он смотрит на меня. — И однажды я решил проверить. Я начинаю часто душать, до меня медленно доходит весь ужас. Принание уже слишком личное, его слишком больно слушать. На глаза наворачиваются слезы. — Сестра была на работе, девушки не было — несколько недель назад ее забрали в Программу. У меня не было ничего. Никого. Но я не искал утешения, Слоан. Я искал боли. Хотел, чтобы было больно. Хотел каждой клеточкой почувствовать свою смерть, хотел страдать. Так что я взял со стойки на кухне, из деревянного блока, зазубренный нож, пошел в ванную и запер дверь. Я стоял у раковины, наверное, около часа, смотрел на себя, на круги под глазами. И испытывал к отражению в зеркале такое отвращение. И потом... приставил нож к горлу и начал пилить. Смотрел так долго, как только мог, смотрел, как кровь течет по рубашке, как рвется кожа и соскальзывает нож, потому что у меня тряслась рука. Потом я начинал снова. Я прикрываю рот рукой, по щекам катятся слезы, а в мыслях я вижу, как это происходит. — Хватит, — говорю я. Но Риэлм как будто потерял рассудок. — Последнее, что я помню, — говорит он, — я подумал, что кровь была совсем не черной. Она была красной. Все было таким красным. Я очнулся в программе. Семьдесят три шва. Реконструктивная хирургия. Продолжительное лечение. Доктора говорили, что это было чудо. — Ты согласна? — спрашивает он, широко открыв карие глаза. — Ну что, хорош из меня пример для подражания? Гребаный вдохновитель. Никто не должен так страдать. Даже представлять это ужасно. Я шагаю вперед и обнимаю его, и мне жаль, что я не могу забрать боль. Риэлм обнимает меня за талию и притягивает к себе, коротко и часто дыша. -Иногда я жалею, что не получилось. В тот день я хотел умереть, но вместо этого врачи разобрали меня на части. Но это — еще не самое худшее, что я сделал, Слоан. Жаль, но эьто так. Я отхожу от него, смотрю на его лицо. Что это значит? Я высвобождаюсь из его обьятий, покрепче завязав полотенце. Внезапно я понимаю, что мы одни, а на мне только короткое белое полотенце, обернутое вокруг меня. Риэлм замечает мою руакцию и опускает глаза. Хотя мое лицо и распухло от слез, я беру себя в руки. Надо идти дальше, надо дороться. Может, я и в бегах, но по крайней мере, я жива. Я берусь за ручку двери в ванную, чтобы выйти. — Слоан, — тихо окликает меня Риээлм. Я оборачиваюсь, смотрю на него. — Если он не вернется, у тебя буду я. На глаза набегают слезы. — Риэлм... — Я люблю тебя намного больше, чем сможет полюбить Джеймс. Он говорит это так серьезно, и я понимаю, что он верит в это. Не могу заставить себя сделать ему больно, сказать то, что должна. Я поворачиваюсь и ухожу и молюсь, чтобы Джеймс и правда вернулся. И думаю, что это будет значить для Риэлма. Глава 6 Уже поздно. Я лежу в кровати, рядом с окном, потому что понимаю, что Риэлм имел в виду тогда, в другом доме — после Программы остается клаустрофобия. Во дворе включается свет, и я тут же вскакиваю, а в животе больно от страха. Я медленно отодвигаю занавеку и выглядываю наружу. На то, чтобы увидеть Даллас с Касом на лужайке, уходит секунда. Даллас смеется — и ее смех подлинный, искренний а Кас размахивает открытым перочинным ножом, как будто вышел из Вест-Сайдской истории. Улыбаюсь и я. Я засовываю руки в рукава свитера, ноги — в кроссовки и спускаюсь вниз. Когда я открываю заднюю дверь, они оба разворачиваются ко мне — Кас крепко держит нож, направив его ко мне. — Ты меня до чертиков напугала, — говорит он. Даллас закатывает глаза, и я думаю, не стоит ли пойти наверх, но спать уже не хочется. И уж точно я не хочу всю ночь лежать в кровати и думать. — Не возражаете, если я тут немного посижу? — спрашиваю я. — Конечно, давай, — говорит Кас. — Я как раз показываю Даллас приемы самообороны. Знаешь ли, — он оглядывается на нее, — она такая нежная и деликатная. — Заткнись, Кас, — говорит она, повязав дреды в высокий хвостик. — Как пить дать, я тебя уложу на лопатки меньше чем за пять секунд. Кас закрывает нож и снимает куртку, которую кидает мне. — О-о... — говорит он. — Я принимаю вызов. Слоан, хочешь поставить денег? Я смеюсь. — Уверена, Даллас выиграет. — Умница, — говорит Даллас и начинает пританцовывать, как будто она боксер. Вокруг нас — тишина, ночь, деревья, которыми все обсажено, защищают нас от взглядов соседей. На улице прохладно, но приятно. Я замечаю пенек и сажусь на него. Настроение у меня отличное. — Ну ладно, крошка, — говорит Кас, заправляя волосы за уши, — если будет больно, лучше не обижайся. Даллас притворно соглашается. — Да-да, Казанова. А если твое мужское достоинство потеряет способность размножаться, надеюсь, и ты не затаишь злобу. Кас опускает руки. — Эй, ты же не... Даллас подпрыгивает и сбивает его с ног. И тут же сильно бьет руками прямо в Каса. Он не успевает среагировать, валится на траву и стонет. Даллас садится на корточки рядом с ним. — Не слишком больно? — спрашивает она детским голосочком. Кас начинает смеяться, качая головой. Даллас протягивает руку, помогает ему встать. Даже хотя она только что надрала ему зад, они делают это снова и снова, и почти каждый раз Даллас побеждает. — Не хочешь размяться? — Даллас спрашивает меня. У нее под бровью грязь, там, где Кас пытался ударить ее снизу. — Спасибо, нет, — говорю я, поднимая вверх руки. — Лучше я с Касом поборюсь. — Эй! — говорит он, смеясь. Встает, стряхивает траву и грязь с джинсов, которые восстановлению не подлежат и садится на пенек рядом со мной. Пахнет от него землей и мылом. Даллас подходит к нам, растягивая руки и сгибая их за спиной. — Хотела сказать тебе, — говорит она, — я вышла на связь с инсайдером. В Программе все еще ищут Джеймса. Когда я слышу его имя и слово «Программа», я вся напрягаюсь. — Расслабься, — говорит Слоан, увидев, как я волнуюсь. — Это же хорошая новость. Это значит, что он на свободе. С Джеймсом все в порядке, он где-то прячется. Теперь нам осталось только выследить его. — С ним все в порядке? — спрашиваю я. Я слишком напугана, чтобы надеяться. — Похоже, что так, — говорит Даллас и дразнит, заставляя улыбнуться: — Ну, теперь ты сменишь гнев на милость? Мою радость не передать словами. — Да, — говорю я со вздохом облегчения. — Конечно. Я парю от радости. Даже хотя Джеймса сейчас нет с нами, Даллас говорит, что это только вопрос времени. И я ей верю. Наконец-то, после всего, я ей верю. — У меня больше нет Лекарства, — признаюсь я. — Джеймс случайно забрал его. Мы оставили и его, и таблетку. Кас разворачивается ко мне с тревожным лицом. — Ты серьезно? — спрашивает он. — У тебя ее нет? Он и Даллас обмениваются взглядами, и мне приходит в голову, что я совершила ошибку, доверившись им. — Простите, что не сказала вам раньше, — говорю я. — Я не была уверена... — Слоан, — перебивает Даллас, — все нормально. Мы ведь терпели тебя не только из-за таблетки. Она замолкает. — Ну, может, сначала только из-за нее. Но теперь, черт — мы же почти как друзья. Она широко улыбается, и все напряжение пропадает. — А кроме того, — добавляет она, — Джеймс в любом случае скоро вернется вместе с Лекарством. А потом уж и решим, что делать. Кас соглашается с ней, и я так рада, что они не злятся. Раз уж на то пошло, это может заставить их искать Джеймса немного усерднее. — Ах да, — щелкает пальцами Даллас и смотрит на Каса, — у нас кончаются сбережения, а мне нужно хаплатить за кое-какую информацию. Улавливаешь, о чем я? Кас поднимает с травы бутылку воды и делает глоток. Мне не приходило в голову, что нам нужны деньги. В первый раз Даллас с Касом взяли то, что им оставила сестра Риэлма. Я не задумывалась над тем, откуда еще они берут деньги. — Я достану бабки, — устало говорит Кас. — Я же тебя раньше не подводил, правда? Даллас качает головой. — А откуда вы берете деньги? — спрашиваю я. Кас смотрит на меня искоса и делает еще один глоток. — Он никогда не говорит, — обьясняет Даллас. — Думаю, просто ворует, но, наверное, у всех нас есть свои небольшие секреты. И если мой маленький клептоман хочет позаимствовать у тех, кому повезло больше, да удет так. Мы хотя бы будем сыты. — Однажды мы поедим лобстера со стейком, — говорит он и ухмыляется. — Готовишь ты, — говорит Даллас. — А как же. Я не допущу, чтобы у тебя все сгорело. Мы все улыбаемся, но уже, наверное, три часа ночи. Я желаю доброй ночи Касу с Даллас и ухожу. Не думаю,что они будут еще драться. Думаю, что и ссориться не будут. Все это вызывает у меня к ним странное чувство симпатии. Их дружба так честна и открыта, и опять же, я вижу другую сторону Даллас. Это, вместе с новостями о том, что Джеймс не в Программе, что с ним все хорошо, придает мне надежду, что все будет хорошо. * * * Дни проходят медленно, спокойно. Однажды, ранним утром, я вижу, что Риэлм стоит у задней двери, а на его лице — широкая улыбка. Это так необычно, что я оглядываю кухню, а то, может, я чего-то не заметила. Я вижу, что нас тут только двое, кладу руки на бедра и смеюсь. — Что? — спрашиваю я, возвращая ему его улыбку. Вместо ответа Риэлм берется за ручку задней двери и открывает ее. Я выглядываю во двор и широко открываю глаза, а внутрь дует легкий ветерок, который пахнет травой. На нашем заднем дворе как минимум шесть оленей, и один из них совсем маленький. Они так прекрасны. Я делаю шаг в их сторону, а Риэлм прикладывает палец к губам. — Ш-ш... — говорит он и тоже поворачивается в их сторону. Я встаю рядом с ним, а он кладет мне руку на плечо. — Иногда так трудно помнить хорошее, — шепчет он. Олени щиплют деревья деревьев старого сада, а олененок лежит на траве. В утреннем свете все вокруг еще более красиво: такое зеленое, такое живое. Как может существовать эпидемия самоубийств, когда природа так прекрасна. Как в таком месте может случиться что-то ужасное? Я кладу голову на грудь Риэлма, и мы наблюдаем за оленями, растворившись в красоте, о существовании которой мы и забыли. — Вы что тут делаете? — зовет нас Кас. Один из оленей поворачивает голову, навострив уши. Кас совсем не тихо и не осторожно топает к нам. — Вот блин, — говорит он, показывая во двор. Два оленя тут же убегают, а остальные замирают, глядя в нашу сторону. — Может, нам убить одного и съесть? — спрашивает Кас. Фыркнув, я оборачиваюсь к нему. Риэлм цокает языком, снимая руку с моего плеча. Когда я снова смотрю во двор, оленей уже нет. Меня охватывает разочарование. Мне нравилось то чувство, которое давали мне олени; мне нравилось чувствовать себя ничтожной по сравнению с природой. Кас вздыхает, идет назад на кухню, роется в нижних шкафах и достает оттуда тяжелую сковороду. Думаю, мысль об оленине все еще мелькает у него в голове, но сейчас он будет готовить жирные полуфабрикаты, которые достал на заправке. Денег у Каса все еще нет, но ни Риэлм, ни Даллас не давят на него. Хотя я вижу, что они нервничают. Ко мне подходит Риэлм. — Эй, — говорит он. — Не хочешь прогуляться? Погода просто отличная. Я смотрю на него. Впервые за долгое время мне спокойно. В таком красивом месте сложно долго сердиться. Я соглашаюсь и говорю Касу, чтобы оставил поесть, когда мы с Риэлмом вернемся. Светит солнце, но ветерок прохладный, и я обхватываю себя руками. Мы идем по широкой лужайке к ручью и к лесу за ним. По другую его сторону перед нами раскинулся мощный горный хребет, и под его сводами мы чувствуем себя в безопасности. На секунду я вспоминаю о том времени, когда мы с Риэлмом были в Программе. Он вывел меня погулять с ним в сад, и это так обнадежило меня. Напомнило, что есть мир, куда можно вернуться. Над мостом изогнулся маленький деревянный мостик, и мы с Риэлмом встаем посреди него, облокачиваемся о перила, смотрим на дом и на лес. — И что нам делать дальше? — спрашиваю я. — как долго нам жить тут? — Так долго, как получится. Он наклоняет голову, и я смотрю на него. — Мы всегда будем должны бежать, — говорит он. — Пока существует Программа, мы будем в опасности. Я знаю, что он прав, но его слова разрушают умиротворение этого момента. Я глубоко вздыхаю и снова гляжу на этот мир — как же мне хочется, чтобы так было всегда. — Хочу кое-что тебе рассказать, Слоан. — тихо говорит Риэлм, — но не знаю, смогу ли я. Мой взгляд лениво скользит по деревьям, но сердце начинает стучать. — Может, пора попробовать, — говорю я. Риэлм не удивил меня: я всегда знала, что он что-то скрывает. Но прямо здесь, сейчас, я боюсь того, что он скажет. Риэлм нагибается через перила, глядя на текущую воду. — Это касается Даллас, — шепчет он, — я знал ее до того, как мы оба попали в программу. Я сдвигаю брови, пытаюсь осмыслить то, что он сказал. Даллас встретила его уже после того, как вышла из Программы. — Что? — спрашиваю я. На лице Риэлма — боль, сожаление. — Она была моей девушкой до того, как попасть в Программу. Просто она не помнит. О, Боже, — говорю я, прикрывая рот рукой. Неужели Даллас не знает? Почему Риэлм не рассказал ей? — Слоан, — говорит он и берет меня за запястье, опуская руку. — После того, как я принял Лекарство и вернул воспоминания, я разыскал ее. Пытался защитить ее. — А почему ты ей не рассказал? Зачем притворяться, что вы только тогда познакомились? Ты что, манипулировал ей, зная подробности ее прошлого? — Нет, — тут же говорит он, но потом глубоко вздыхает и глядит вниз. — Ну, немного. Я делал то, что должен был делать. Ты ее не знала тогда. Она — не такая, как ты, Слоан. — Что это значит? — мне вдруг хочется защитить Даллас, а моя злость на Риэлма разрастается как снежный ком. — Она совсем не сильная. Конечно, она старается. Просто устраивает спектакль, — качает он головой. — Но она слабая. Даллас, может, и думает, что хочет вернуть воспоминания, но я тебе хоть сейчас скажу, что она с ними не справится. Ее паршивый отец, ее попытки самоубийства... а потом я. Знаешь, я был не лучшим парнем. — Думаю, ты ее недооцениваешь. — Ты ее не видела. Именно из-за меня Даллас и оказалась в Программе. Я хотел покончить с собой, я был зол, говорил ужасные вещи. Хотел расстроить ее — и расстроил. А потом... Он замолкает и, отвернувшись, смотрит на лужайку, прижав ладонь ко рту, как будто подавляя всхлип, собираясь с духом. — Что ты сделал? — шепчу я. — Я позвонил в Программу и сказал, чтобы они ее забрали. Я распахиваю глаза и резко, яростно набрасываюсь на него, бью всюду, куда могу ударить. — Ты сукин сын! — кричу я, стараясь сделать ему больно. Он принимает все удары, но скоро моим запястьям становится больно и руки устают. — Как ты мог? — из меня вырывается стон. Сердце болит за девушку, которой пришлось пережить так много. Никто не должен выносить так много. А он все это скрывал от нее. Я задумываюсь о том, на что вообще способен Риэлм. Я в изнеможении сажучь на мост. — Риэлм смотрит на меня. На щеке у него красная, опухшая царапина. — Когда я вернул воспоминания, — говорит он, — важнее всего для меня было найти Даллас. Когда я увидел, что с ней все хорошо, я был так рад. Я боялся, что она не выжила. Поверь, я ненавижу себя за то, что сделал. У нас сразу же возникла особенная связь. Она очень уязвима, особенно для меня. — И потом она рассказала мне о Роджере, о том, что он сделал с ней. Он закрывает глаза. — Ты не представляешь, как может давить такая вина. Я снова начал выводить ее из себя. Я не могу не обижать ее, Слоан. Я хочу защитить ее, но даже не могу защитить ее от самого себя. — Тогда просто оставь ее в покое, — говорю я. — Разве это — не самое лучшее, что ты можешь сделать? Ты ей до сих пор небезразличен, Риэлм. — А я люблю тебя. У меня в животе все скручивается из-за его слов. Он жесток с Даллас, ну а я-то тут при чем? — Не обвиняй меня в этом. Тебе вообще не нужно было говорить ей это, если ты знаешь о вашем общем прошлом. И знаешь, как она отностится к тебе. Это было жестоко. Он улыбается печальной и одинокой улыбкой. — Но разве ты не делаешь точно так же, когда речь идет о Джеймсе? — спрашивает он. — Разве мы не в одной лодке? Его слова шокируют меня. Я вскакиваю на ноги. Я что, делаю именно так? Разве я такая жестокая? Я отхожу назад, а Риэлм качает головой и тянется ко мне. — Подожди, Слоан, — говорит он, — прости. Я не хотел расстроить тебя. Я понимаю — вот что я пытаюсь сказать. Я понимаю насчет тебя и Джеймса — что ты всегда выберешь его. И просто говорю, что точно так же всегда выберу тебя. Риэлм точно нездоров. С ним всегда было так, или он медленно погружается в депрессию? Я отхожу к дому, вырываю руку из его руки. — Ты чокнутый, — говорю я. — Держись подальше от меня. И от Даллас. Риэлм хочет идти за мной, но увидев мое лицо, останавливается. Опирается о перила и смотрит, как я ухожу. Внезапно мне очень хочется найти Джеймса. Я не могу рассказать даллас о Риэлме — не думаю, что смогу нанести ей такую травму. Но попрошу ее помочь мне найти Джеймса. И потом мы уедем подальше отсюд. Я бегу к дому, бегу подальше от Риэлма. Как всегда, бегу назад, к Джеймсу. * * * Когда я захожу в дом, там тихо. Сковородка, в которой готовил Кас, отмокает в раковине, а на столе стоит миска с китайской лапшой. Я все равно не могу есть — только не после того, что я узнала. Даллас в гостиной нет, но мне нужно найти ее. Нам нужно найти Джеймса и убираться отсюда. Я поднимаюсь наверх, чтобы собрать вещи, и мне кажется, что даллас все еще спит. Поднимаюсь по скрипучей лестнице и когда открываю дверь в спальню, у меня перехватывает дыхание. У окна стоит Джеймс и смотрит во двор. Я вижу, как он поднимает плечи, когда я вхожу, но он не оборачивается. Даже хотя его не было всего несколько дней, он как будто изменился. Мне хочется видеть его лицо, но в то же время, я боюсь того, что увижу. Может, он еще злится из-за Риэлма? Или думает, что я бросила его? — Я только что видел тебя на мосту, — тихо говорит он. — Тут красиво. Совсем как в Орегоне. Как дома. Я вот-вот расплачусь, но только всхлипываю и собираюсь с духом. — Ты нашел нас, — говорю я, вспоминая слова Риэлма. Он сказал, что если Джеймс любит меня, он найдет меня. Надеюсь, это правда. Джеймс оборачивается и глядит на меня ярко-голубыми глазами. — А ты думала, что не найду? — спрашивает он. — ты знаешь меня слишком хорошо, чтобы понять, что я так просто не сдамся. Я уехал, чтобы не убить твоего дружка, но потом кое-что случилось. Я просто рад, что Даллас оставила след. Я так волнуюсь, и пальцы у меня трясутся так сильно, что я сжимаю руки перед собой. — Я волновалась за тебя, — говорю я. Джеймс кивает и лезет в карман, откуда достает пластиковый пакетик. -Мне нужно вернуть это тебе, — говорит он тихо. — Я думал о том, чтобы принять его, но не мог. Просто засомневался. — Я рада, — говорю я, — мне так много нужно рассказать тебе и, если честно, сомневаюсь, что в ближайшем будущем ты или я примем лекарство. Джеймс растерянно глядит на таблетку и снова кладет ее в карман, но ни о чем меня не спрашивает. Он опускает глаза, сгорбившись. У меня внутри все холодеет. — Что случилось? Джеймс поднимает глаза. — Мой папа умер. Я ахаю — шок такой, что нельзя передать словами. Бросаюсь к нему, и мне все равно, хочет он меня или нет, и крепко обнимаю его. Джеймс уже потерял мать, а теперь... отца. Джеймс теперь сирота. Теперь он по-настоящему один. Он слабо обнимает меня за талию. Я встаю на цыпочки и шепчу ему на ухо: — Мне так жаль, Джеймс. Он обнимает меня крепче и держит в обьятиях, слегка покачиваясь от горя, которое он держит в себе. Я должна была быть с ним, а вместо этого позволила Риэлму мной манипулировать. Я подвела доверие Джеймса. Мы все это могли бы пережить вместе, но уже слишком поздно — ничего не вернешь. Потом Джеймс несколько раз судорожно вздыхает, потирает красные глаза и оглядывает меня. — Ты так похудела, — говорит он, а его голос печален. — У меня небольшой стресс. Он кивает, как будто понимает и с отсутствубщим видом начинает крутить локон моих волос. — Когда я уехал, — тихо говорит он, — я планировал уехать на несколько часов, остыть, вернуться и заборать тебя от него. От Риэлма. В какой-то момент я сообразил, что еду назад, в Орегон. Просто хотелось вернуться домой. Хотелось, чтобы у нас все было как раньше. Я остановился на заправке и попросил позвонить. Я позвонил папе. В глазах у Джеймса стоят слезы, а его горе передается и мне. Даже хотя его отец и винил меня в том, что Джеймс убежал, он все равно был его отцом. Я снова шепчу, как мне жаль, но Джеймс как будто не слышит меня. — Папа не ответил, — продолжаетон. — И у меня появилось нехорошее предчувствие. Так что... я позвонил тебе домой. — Ко мне домой? Джеймс кивает и выпускает из рук мой локон. — Даже не знаю, зачем. Я это сделал не думая — просто... знал номер. И говорил с твоим отцом. — С папой? — вскрикиваю я. Я скучаю по родителям. Несмотря ни на что, я скучаю по ним и то, что Джеймс потерял своего отца, заставляет меня еще больше хотеть вернуться к ним. — Он сказал мне, что мой папа умер на прошлой неделе. Службы не было, потому что не было семьи, чтобы похоронить его. Так что его тело забрало государство. Я... — Джеймс начинает хрустеть пальцами, чтобы собраться с силами. — Я бросил отца, Слоан. Он умер совсем один. Я прикрываю рот рукой, стараюсь не плакать. Вот почему, когда я зашла в комнату, мне показалось, что Джеймс изменился. Больше он не ведет себя дерзко и самоуверенно. За последние несколько дней он попрощался со старой жизнью. И окончательно подрос. Его жизнь изменилась навсегда. — Твой отец спрашивал о тебе, — говорит Джеймс. — Я сказал ему, что с тобой все хорошо что ты не больна. И что когда-нибудь мы снова вернемся домой. Я зажмуриваю глаза. У меня по щекам катятся слезы. — Он сказал, что надеется на это, — продолжает Джеймс, — и попросил меня позаботиться о тебе. Я смотрю на Джеймса, и у меня ноет сердце. — И ты обещал, что позаботишься? Он улыбается. — Да, я сказал, что сделаю все, чтобы с тобой все было хорошо. И я говорил серьезно, Слоан. Потом, поговорив с ним, я развернул машину, потому что понял, что никогда не уйду от тебя. Ты — семья, которая у меня осталась. Мне не хватает слов — тех самых слов, которые бы показали Джеймсу, как я люблю его. Мы — семья. — Думаешь, мы и правда когда-нибудь вернемся домой? — Сделаю все возможное, — говорит он и подходит ближе. Кладет ладонь мне на шею, пальцем поглаживая меня по подбородку. Я так хочу, чтобы он поцеловал меня, но он не делает этого. — А как ты нашел нас? — спрашиваю я. — Как Даллас добралась до тебя? — Надо сказать, — смеется он, — что она чертовски хороша. Наверное, она попросила своих людей искать кадиллак Escalade. Сначала я получил записку, которая привела меня в обшарпанный мотель. Я отставал от вас на несколько дней. Владелец был натолько любезен, что сообщил мне, что ты ночевала в одном номере с высоким темноволосым парнем с ужасным шрамом на шее. Джеймс опускает руку. Я чувствую приступ вины и тут же стараюсь все объяснить. — Ничего такого не было. — Если бы я думал, что что-то было, меня бы здесь не было, — говорит Джеймс. — Вы с ним друзья. И мне приется с этим считаться. Джеймс замолкает, сует руки в карманы джинсов. — В мотеле, — продолжает он, — Даллас оставила путеводитель по озеру Тахо. А дальше оставалось только найти фургон. — Когда я приехал, меня впустил Кас — и он был, мягко говоря, чертовски удивлен. Он показал мне твою комнату, и когда я выглянул из окна, увидел тебя на мосту. В глазах Джеймса появляется печаль. — Я тебе сказал однажды, что не ревнивый, но только если речь не идет о Майкле Риэлме. Но это уже моя проблема, не твоя. Я лучше буду доверять тебе. Хотя я и рада, что Джеймс разобрался в своих чувсвах, он пропустил очень много. — Я дала Риэлму понять, что мы не моем быть вместе, — говорю я, — он скрывал от меня ужасные вещи, обманывал нас всех. По-моему, он нездоров, Джеймс. Все, что я хочу — чтобы мы уехали отсюда. Джеймс не может скрыть своей радости — на его губах появляется легкая улыбка. — Утром и уедем. Он хватает подол моей рубашки, притягивает к себе. Я обнимаю его за шею и встаю на цыпочки, а наши губы соприкасаются. — Я сдаюсь, Слоан, — шепчет он. — Я — весь твой. Я чувствую боль, удивительно прекрасную боль в сердце, и целую его. Губы у него мягкие и теплые, даже хотя его щетина и колет меня. Он не торопит меня, хотя, я думаю, мы оба сгораем от желания. Его поцелуи медленные, сосредоточенные. Мы падаем на кровать и, не торопясь, наслаждаемся друг другом — раньше мы никогда так не делали (или я просто не помню). Он осыпает поцелуями мое тело, и с каждым его стоном мое сердце замирает. Джеймс вернулся — по-настоящему вернулся. И вместе мы начнем новую жизнь. * * * В полдень мы с Джеймсом все валяемся в кровати, а я рассказываю ему о том, что он пропустил. Я рассказываю об Артуре Притчарде, Келлане. Мы говорим о появившихся у меня воспоминаниях и крови из носа. Я даже рассказываю ему о Даллас и Риэлме. Джеймс все это слушает, информации для него явно слишком много. Но он справляется лучше, чем я ожидала. Он по-настоящему вырос. — Ну, и что подумает Майкл Риэлм о моем возвращении, как считаешь? — спрашивает он. — Ну, наверное, сердце у него будет разбито. Я немного сочувствую ему, но снова напоминаю себе о том, как Риэлм обошелся с Даллас. Что бы я с ним ни сделала, это не будет так жестоко. — Ну, в этом случае, — говорит Джеймс и улыбается сам себе, — не могу дождаться, когда же увижу его. Глава 7 За обедом улыбается только Кас. Ну, кроме Джеймса, который жует вяленую говядину из магазина, как будто это лучшее, что он ел в своей жизни. Перед тем, как спуститься, он побрился и принял душ и сейчас с удовольствием закидывает в себя еду — не то, что в прошлый раз. Я, наверное, переоценила степень его зрелости. Джеймс время от времени гладит меня по ноге. Мы сидим рядом, и он то и дело шепчет мне на ухо, как сильно он скучал. Я хочу сказать ему, чтобы он перестал сыпать соль на раны, но молчу. Завтра мы уезжаем, а это и нужно было сделать в первую очередь. Я хочу попросить Даллас поехать с нами, но не уверена, оставит ли она Каса. Все равно я предоставлю ей этот шанс. — Так где ты был? — спрашивает Кас и достает из сумки вяленую говядину. Настала ночь, и за окнами черным-черно и все усыпано звездами. Потом я хочу посидеть и посмотреть на них, насладиться последней ночью в Тахо, перед тем, как мы уедем неизвестно куда. — Хотел вернуться в Орегон, — говорит Джеймс. — Напугался до чертиков, когда увидел рекламный щит с моей красивой рожей. Даллас усмехается. — Водители, наверное, отвлекаются на тебя. — Так и есть, — отвечает Джеймс. — Туристы выстроились в очередь, делают снимки. Пробки на дорогах. Я знал, что я — лакомый кусочек. Кончилось тем, что я пару дней пожил в палатке, а потом нашел ваш след. Было довольно одиноко. Хотя я нашел своего духа-покровителя. Он ухмыляется. — Это петух. — Заткнись, — смеюсь я и толкаю его в плечо. Джеймс продолжает рассказывать нелепые истории, но молчит обо всем, связанном с его отцом. Он хочет оставить это в секрете, что я уважаю. Даллас, похоже, обрадована возвращением Джеймса, и я не чувствую, что ее интерес угрожает мне. Не то, что раньше. Риэлм сидит за другим концом стола, о чем-то задумался. Даллас поглядывает на него, хотя она явно так зла на него, что не хочет начинать разговор. Мне до боли обидно от того, что я знаю подробности ее жизни, которых не знает она. Может, глубоко внутри она чувствует, что любила Риэлма? И не слишком ли я жестоко поступаю, что не рассказываю ей об этом? Риэлм, как будто прочитав мои мысли, отставляет в сторону стакан и смотрит на Даллас, пока она не оборачивается к нему. — Можно поговорить с тобой? — спрашивает он. — Нет, — фыркает она. Поворачивается к Джеймсу, но Риэлм быстро хватает ее за руку, напугав ее. — Мне нужно поговорить с тобой, — говорит он более настойчиво. Кас, с другого конца стола, сердито смотрит на Риэлма. — Брось, чел, — говоритон серьезно, — оставь ее в покое. Они обмениваются тяжелыми взглядами, но Риэлм не сдается. — Не могу, — говорит он, а его губы растягиваются в злобной усмешке. — И это не твое дело, Казанова. Ни она, ни Лекарство. Думаешь, я не заметил, что ты ищешь таблетку? Кас вскакивает, опрокинув чашку со стола — она со звоном катится по полу. Мы тоже подскакиваем — реакция Каса удивила нас. Все как будто в кино про Дикий Запад. Джеймс напрягается, как будто готов полезть в драку. Даллас совершенно растеряна. Как немного хватил через край, особенно если учесть, что они просто друзья. И я не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет Лекарство. — Пойдем, выйдем, — рявкает Кас. Сначала я думаю, что он напрашивается на драку, но Риэлм мрачно кивает. Кас, не говоря Даллас ни слова, выходит, захлопнув за собой заднюю дверь. Риэлм стоит на месте, но Даллас не смотрит на него. Он обходит стол, коснувшись моего плеча. Ни Джеймс, ни Даллас не замечают этого. Я смотрю на Риэлма и гадаю, что тут происходит. Он правда хочет извиниться перед Даллас? Или просто злится, потому что вернулся Джеймс? Даллас чертыхается и встает из-за стола. — Ну он и козел, — злобно говорит она. Она бы не стала разговаривать с Риэлмом, но одной его фразы было достаточно, чтобы испортить ее в остальном хорошее настроение. Риэлм говорил, что она психически нестабильна, но очевидно, что и его тоже можно обвинить в этом диагнозе. У Даллас серьезные проблемы, в которые он не имеет права вмешиваться. И, как будто в доказательство этому, Даллас швыряет миску со своей говядиной об стену и несется наверх. Джеймс смотрит на меня, подняв брови. — А это что было? — спрашивает он. — Даллас и Кас, что... — Они оба отрицают это, — говорю я. Просто друзья. В любом случае, я готова уехать отсюда. Им нужно Лекарство, не мы. Упомянув о нем, я вспоминаю, что мы оставили таблетку в спальне. После того, что произошло, я чувствую паранойю. И хочу все проверить. — Пойдем наверх, — говорю я. Джеймс не шутит, потому что видит мою подозрительность. Мы вместе поднимаемся наверх, и я сразу же проверяю маленький внутренний карман вещмешка. Таблетка еще там, я ее положила вместе с визиткой Келлана Томаса, чтобы не потерять. — Что происходит? — спрашивает Джеймс, закрыв дверь и усевшись на кровать. — Что, мятежники хотели забрать Лекарство себе? Я качаю головой, пытаюсь сообразить, из-за чего же так волнуюсь. — Нет, по крайней мере, не в открытую. Они хотят, чтобы до него не добралась Программа. Наверное, именно Артур Притчард был опасен, но, может, я ошиблась насчет него. Теперь решать нам. Я снова вспоминаю о докторе и надеюсь, что смогу связаться с ним снова. Если он осознает все риски, связанные с Лекарством, может быть, он придумает какой-нибудь другой способ борьбы с Программой. Может, у этой истории будет хороший конец. — Можно посмотреть на пару секунд? — спрашивает Джеймс. Я поднимаю на него глаза и киваю. Достаю пластиковый пакетик и забираюсь на кровать. Джеймс ложится рядом и я даю ему пакетик и кладу голову ему на плечо. Прочитав через прозрачный пакетик карточку, он начинает поглаживать пальцем таблетку. — Лекарство, достатотчно опасное, чтобы убить нас, — говорит он. — Вот так оборот. Я закрываю глаза и вспоминаю то, что говорила Даллас. Она бы заставила Джеймса принять лекарство. А Риэлм заставил бы меня. Они оба считали, что рискнуть стоит, и теперь, когда Джеймс потерял все... мне интересно, правы ли они. — Если захочешь принять ее, я пойму, — говорю я. — Я знаю, что если ты хочешь вернуть воспоминания, ты достаточно силен, чтобы справиться с депрессией. Особенно сейчас, когда твоего папы нет. Джеймс поворачивается и целует меня в лоб. — Все, что мне нужно, у меня есть, — шепчет он. — А если есть шанс, что доктора, кто-нибудь, смогут понять, как с помощью этой таблетки в будущем спасать людей, нам стоит приберечь ее. Он улыбается. — И как, черт возьми, получилось, что мы держим в руках судьбы мира? Я смеюсь. — И не представляю себе. Джеймс кладет таблетку в карман своих шорт, поворачивается и обнимает меня. Он гладит мои волосы, а я провожу рукой по шрамам на его предплечье — поименам, которые забрала Программа. — Мы защитим Лекарство от Программы, — шепчет он. — Утром мы уедем далеко отсюда, пока все это не закончится. Даже заведем щенка. — Двух, — говорю я, хотя и понимаю, что мы снова играем в домохозяйство. Я не возражаю. Когда твоя жизнь превратилась в малобюджетный боевик, ты мечтаешь о скучной жизни в пригороде. О том, как все будет легко и просто. Я чувствую резкую боль в висках, вздрагиваю и касаюь того места. Вспоминаю, что случилось в прошлый раз, когда воспоминание всплыло наружу. Но боль уходит так же быстро, как и пришла. Так что я ничего не говорю о ней. Я просто устраиваюсь поудобнее и медленно засыпаю.
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-10; просмотров: 113; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.223.241.235 (0.014 с.) |