I. Выполните анализ речи В. Д. Спасовича по делу кронеберга.

Введение

Выполнение контрольной работы является необходимым условием для достижения цели курса «Судебное красноречие», состоящей в формировании у студентов системы знаний, умений и навыков, связанных с подготовкой и произнесением публичной судебной речи. Результаты выполнения контрольной работы должны свидетельствовать о степени овладения риторическими умениями и навыками, об уровне знаний, приобретенных студентами в ходе изучения дисциплины.

Контрольная работа предполагает риторический анализ одного текста и составление одной судебной речи. Тексты для риторического анализа и материалы для составления речей распределены по десяти вариантам. Каждый студент получает один вариант заданий.

Риторический анализ следует вести в соответствии с планом, опираясь на предложенный образец. Анализ текста имеет дидактическую направленность: пункты плана соответствуют основным разделам риторики (аргументация, композиция, тропы и фигуры), в ходе выполнения анализа студенту необходимо продемонстрировать теоретические знания по дисциплине.

Практическая часть контрольной работы заключается в составления текста обвинительной речи. Текст речи должен составляться на основе конкретных материалов – фабул реальных преступлений, изложенных в контрольных работах (имена и даты изменены). Хотя предлагаемые фабулы не могут заменить материалы дел, фактическая информация содержится в них в достаточном для создания текста количестве.

Выполнение контрольной работы направлено на формирование общекультурных и профессиональных компетенций студента, в частности на овладение студентом культурой мышления, развитие способности в письменной и устной речи правильно (логически) оформить его результаты; формирование готовности к практическому анализу логики различного рода рассуждений, овладение навыками публичной речи, аргументации, ведения дискуссий, полемики.

 

Требования к риторическому анализу текста

1. Анализ должен вестись в соответствии с планом.

2. В ходе выполнения анализа допустимо цитирование источника, но цитирование обязательно должно сопровождаться комментариями.

3. Анализ композиции должен отражать композиционную структуру анализируемой речи в виде развернутого назывного плана.

4. Анализ аргументации должен содержать точную формулировку тезиса и аргументов; формулировки аргументов необходимо пронумеровать, указав не менее пяти доказательств, использованных оратором.

5. При анализе риторических приемов (тропов и фигур) необходимо указать не менее семи изобразительно-выразительных средств.

Требования к речи

1. Речь не должна представлять собой повторение фабулы

2. В речи должен быть четко и однозначно сформулирован тезис, в защиту тезиса должны быть приведены аргументы (не менее пяти).

3. В речи должно быть представлено изложение фактических обстоятельств совершения преступления.

4. В обвинительной речи обязательно должна содержаться квалификация преступления.

5. Текст речи должен превосходить объем фабулы, как минимум, в три раза.

План и примерный образец риторического анализа

В качестве текста для анализа взята защитительная речь П.А. Александрова по делу Веры Засулич.

I. Тип речи и ее цель. Речь присяжного поверенного П.А. Александрова – выступление в защиту Веры Засулич, которая обвинялась в покушении на убийство петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова. Цель речи заключалась в том, чтобы добиться смягчения наказания в отношении подсудимой.

II. Композиция речи. Начало речи является примером вступления с ораторской предосторожностью. Дело Засулич имело явный политический смысл: потерпевшим по нему проходил петербургский градоначальник Ф.Ф. Трепов, покушение на него могло рассматриваться как террористический акт. В такой ситуации защитительная речь могла выглядеть как оправдание террора. По этой причине в начале речи защитник подчеркивает, что во многом согласен со стороной обвинения («Господа присяжные заседатели! Я выслушал благородную, сдержанную речь товарища прокурора, и со многим из того, что сказано им, я совершенно согласен; мы расходимся лишь в весьма немногом, но, тем не менее, задача моя после речи господина прокурора не оказалась облегченной»); цели минимизации расхождений со стороной обвинения в оценке действий подсудимой служит риторический вопрос: «Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление?»

Во вступлении же очень осторожно оратор говорит о том, как следует оценивать действия Трепова и проводит разграничение между объективной оценкой этих действий и тем, как их могла оценивать подсудимая: «Таким образом, в моем суждении о событии 13 июля не будет обсуждения действий должностного лица, а только разъяснение того, как отразилось это событие на уме и убеждениях Веры Засулич». Такие предосторожности необходимы оратору для того, чтобы ему самому не оказаться обвиненным в критике действий «должностного лица».

Вслед за вступлением анализируются причины совершения преступления. В целом в несколько упрощенной форме композиционная схема речи имеет следующий вид:

1. Вступление.

2. Предыстория преступления.

2.1. История жизни Веры Засулич: знакомство с Нечаевым; двухлетнее заключение без предъявления обвинения; ссылка.

2.2. Отступление о розгах как средстве наказания.

2.3. История наказания Боголюбова по приказу Трепова: восприятие наказания Верой Засулич; решение подсудимой выстрелить в Трепова.

3. Опровержение аргументации обвинения.

3.1.Состояние аффекта в момент совершения преступления.

3.2. Мотивы преступления.

4. Концовка.

Концовка речи содержит эмоциональный призыв к слушателям. Об усилении экспрессии в концовке свидетельствуют инверсия («призвать кару законную»), восклицание («Не задумывайтесь!»), период («Если этот мотив поступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественной безопасности нужно призвать кару законную, тогда – да свершится ваше карающее правосудие!») повтор однородных членов («Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратят возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок»).

III. Тезис и аргументация. Факт совершения преступления Верой Засулич не ставится под сомнение ни стороной обвинения, ни стороной защиты, поэтому для доказательства не используется статус установления. Доказательство ведется в статусе определения, т.к. спор между обвинителем и защитником касается квалификации действий подсудимой. Обвинение считает, что действия В. Засулич следует квалифицировать как покушение на убийство. Защита настаивает на том, что Засулич не стремилась к убийству: она преследовала цель привлечь общественное внимание к факту наказания розгами политического заключенного Боголюбова – выстрел в Ф.Ф. Трепова был для нее лишь поводом для того, чтобы вызвать общественный резонанс. Защитник квалифицирует действия Засулич как причинение тяжкого вреда здоровью, которое было совершено в состоянии аффекта. Таким образом, тезис, отстаиваемый защитой, звучит так: В. Засулич не покушалась на убийство Ф.Ф. Трепова. Тезису можно придать и другую формулировку: находясь в состоянии аффекта, В. Засулич причинила Ф.Ф. Трепову тяжкий вред здоровью.

Аргументы, используемые для доказательства тезиса.

1. В речи содержится подробная характеристика личности подсудимой, представляющая собой разновидность аргумента к человеку. Детализованный рассказ о годах, проведенных В. Засулич в Петропавловской крепости (где она содержалась без предъявления обвинения в течение двух лет) и в ссылке (куда она была отправлена также без предъявления обвинения), позволяет защитнику сформировать в сознании присяжных образ несправедливо пострадавшего человека, очень эмоционального, чуткого ко всякой несправедливости: «Не надо забывать, что Засулич – натура экзальтированная, нервная, болезненная, впечатлительная; не надо забывать, что павшее на нее, чуть не ребенка в то время, подозрение в политическом преступлении, подозрение не оправдавшееся, но стоившее ей двухлетнего одиночного заключения, и затем бесприютное скитание надломили ее натуру, навсегда оставив воспоминание о страданиях политического арестанта, толкнули ее жизнь на тот путь ив ту среду, где много поводов к страданию, душевному волнению, но где мало места для успокоения на соображениях практической пошлости». Ссылкой на особую «экзальтированность» подсудимой доказывается мысль о том, что в момент совершения преступления подсудимая находилась в состоянии аффекта. История жизни В. Засулич должна вызвать у присяжных жалость к подсудимой.

2. Защитник опровергает утверждение обвинения о том, что В. Засулич пыталась убить Трепова из мести. Защитник подчеркивает, что Боголюбов, наказание которого послужило причиной преступления В. Засулич, не был для нее близким человеком, она даже не была знакома с ним. Здесь используется аргумент, основанный на здравом смысле: мстить человек будет только за того, кто ему дорог. Кроме того, мысль об отсутствии у подсудимой желания отомстить подтверждается ее показаниями, согласно которым для нее были безразличны последствия выстрела.

3. Подлинным мотивом совершения преступления была не месть, а желание привлечь общественное внимание к наказанию Боголюбова; себя, таким образом, подсудимая как бы приносила в жертву. Ее действия защитник рассматривает как «протест против поругания над человеческим достоинством политического преступника». Данная характеристика мотивов совершения преступления должна вызывать у присяжных уважение к подсудимой.

4. Положение, в котором находилась В. Засулич, позволяло ей убить Трепова, она могла выстрелить в упор в голову или в грудь, но не сделала этого, т.е. «ею не было предпринято ничего, чтобы выстрел имел последствием смерть».

5. Утверждение обвинения о том, что из двух револьверов В. Засулич выбрала тот, выстрел из которого мог быть более опасным, опровергается тем, что подсудимая при выборе оружия руководствовалась только его размерами: она выбрала револьвер, из которого был совершен впоследствии выстрел только потому, что он мог поместиться в карман.

6. После совершения преступления подсудимая не оказывала сопротивления и не пыталась снова выстрелить в Трепова, хотя такая возможность у нее была. Данное обстоятельство подтверждается показаниями всех свидетелей (за исключением самого Трепова, который, получив ранение, не мог адекватно воспринимать происходящее).

Приведенные аргументы свидетельствуют о том, что В. Засулич не покушалась на убийство Трепова. В ходе аргументации используются как нерациональные, так и рациональные аргументы. Аргументация является опровергающей (здесь опровергаются доводы обвинения) и поддерживающей (приводятся доводы в защиту иной квалификации действий подсудимой).

IV. Тропы и фигуры. Изобразительно-выразительные средства, или риторические приемы, в тексте многочисленны. В речи встречаются следующие тропы:

1. Развернутое сравнение: «Всякое должностное, начальствующее лицо представляется мне в виде двуликого Януса [1], поставленного в храме, на горе; одна сторона этого Януса обращена к закону, к начальству, к суду; она ими освещается и обсуждается; обсуждение здесь полное, веское, правдивое; другая сторона обращена к нам, простым смертным, стоящим в притворе храма, под горой. На эту сторону мы смотрим, и она бывает не всегда одинаково освещена для нас. Мы к ней подходим иногда только с простым фонарем, с грошовой свечкой, с тусклой лампой, многое для нас темно, многое наводит нас на такие суждения, которые не согласуются со взглядами начальства, суда на те же действия должностного лица». В этом сравнении содержится аллюзия, т.к. здесь «должностное лицо» сравнивается с фантастическим существом из римской мифологии – богом входов и выходов Янусом.

2. В тексте встречаются метафоры: «Не звуки цепей смущали душу, но мрачные своды мертвого дома леденили воображение; рубцы – позорные рубцы – резали сердце, и замогильный голос заживо погребенного звучал: “Что ж молчит в вас, братья, злоба, / Что ж любовь молчит?”»

Помимо метафор здесь приводится цитата из стихотворения М.Л. Михайлова, как и в случае с двуликим Янусом, здесь есть аллюзия.

3. Есть в тексте метонимии. Так, система наказания розгами обозначается единственным числом существительного «розга»:Да позволено мне будет, прежде чем перейти к этому известию, сделать еще маленькую экскурсию в область розги.

Я не имею намерения, господа присяжные заседатели, представлять вашему вниманию историю розги, – это завело бы меня в область слишком отдаленную, к весьма далеким страницам нашей истории, ибо история русской розги весьма продолжительна. Нет, не историю розги хочу я повествовать перед вами, я хочу привести лишь несколько воспоминаний о последних днях ее жизни.

4. В редких случаях в тексте появляется ирония: «Легко вообразить, как провела Засулич эти лучшие годы своей жизни, в каких забавах, в каких радостях провела она это дорогое время, какие розовые мечты волновали ее в стенах Литовского замка и казематах Петропавловской крепости. Полное отчуждение от всего, что за тюремной стеной. Два года она не видела ни матери, ни родных, ни знакомых». Выражения забавы, радости, розовые мечты употреблены здесь на в прямом, а в переносном – противоположном – смысле.

Помимо тропов в тексте встречаются фигуры. По структуре и функции их можно разделить на фигуры расположения и фигуры имитации. К фигурам расположения относятся:

1. Инверсии: «Рассмотреть эту жизнь весьма поучительно; поучительно рассмотреть ее не только для интересов настоящего дела».

2. Повторы однородных членов с повторяющейся частицей, усиливающей отрицание: «Но не было ни разъяснений, ни опровержений, ни гласа, ни послушания»». Повтор однотипно построенных синтаксических конструкций: «Отсутствие воздуха, редкие прогулки, дурной сон, плохое питание. Человеческий образ видится только в тюремном стороже, приносящем обед, да в часовом, заглядывающем, время от времени, в дверное окно, чтобы узнать, что делает арестант. Звук отворяемых и затворяемых замков, бряцание ружей сменяющихся часовых, мерные шаги караула да уныло-музыкальный звон часов Петропавловского шпица. Вместо дружбы, любви, человеческого общения – одно сознание, что справа и слева, за стеной, такие же товарищи по несчастью, такие же жертвы несчастной доли». В приведенном фрагменте повторяются однотипные назывные предложения, данный прием характерен для художественной литературы. Еще пример повтора однотипно построенных синтаксических конструкций: «Ее песня была теперь спета, ее мысль исполнена, ее дело совершено».

3. Анафоры: «Вот он, приведенный на место экзекуции и пораженный известием о том позоре, который ему готовится; вот он, полный негодования и думающий, что эта сила негодования даст ему силы Самсона, чтоб устоять в борьбе с массой ликторов, исполнителей наказания; вот он, падающий под массой пудов человеческих тел, насевших ему на плечи, распростертый на полу, позорно обнаженный несколькими парами рук, как железом, прикованный, лишенный всякой возможности сопротивляться, и над всей этой картиной мерный свист березовых прутьев, да также мерное счисление ударов благородным распорядителем экзекуции».

4. В следующем примере анафора сочетается с антитезой: «Человек, по своему рождению, воспитанию и образованию чуждый розги; человек, глубоко чувствующий и понимающий все ее позорное и унизительное значение; человек, который по своему образу мыслей, по своим убеждениям и чувствам не мог без сердечного содрогания видеть и слышать исполнение позорной экзекуции над другими, -- этот человек сам должен был перенести на собственной коже всеподавляющее действие унизительного наказания».

К фигурам имитации можно отнести:

1. Риторические вопросы: «Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление; кто будет отрицать то, что утверждает подсудимая, что тяжело поднимать руку для самоуправной расправы?»; «Что был для нее Боголюбов? Он не был для нее родственником, другом, он не был ее знакомым, она никогда не видала и не знала его. Но разве для того, чтобы возмутиться видом нравственно раздавленного человека, чтобы прийти в негодование от позорного глумления над беззащитным, нужно быть сестрой, женой, любовницей?»

2. Фигуры умолчания, обозначаемые психологическими паузами:«Она ждала, наконец, слова от правосудия. Правосудие... Но о нем ничего не было слышно»; «Раздался выстрел… Не продолжая более дела, которое совершала, довольствуясь вполне тем, что достигнуто, Засулич сама бросила револьвер, прежде чем успели схватить ее».

3. Прямую речь: « Была весна, пошли мечты о летней дачной жизни, которая могла казаться земным раем после тюремной жизни; прошло десять дней полных розовых мечтаний. Вдруг поздний звонок. Не друг ли запоздалый? Оказывается – не друг, но и не враг, а местный надзиратель. Объясняет он Засулич, что приказано ее отправить в пересыльную тюрьму. " Как в тюрьму? Вероятно, это недоразумение, я не привлечена к нечаевскому делу, не предана суду, обо мне дело прекращено судебною палатою и Правительствующим Сенатом ". – "Не могу знать, – отвечает надзиратель, – пожалуйте, я от начальства имею предписание взять вас"». Помимо прямой речи во фрагменте использован целый комплекс приемов, которые распространены в художественных повествовательных текстах.

4. Косвенную речь: «Какое, думала Засулич, мучительное истязание, какое презрительное поругание над всем, что составляет самое существенное достояние развитого человека, и не только развитого, но и всякого, кому не чуждо чувство чести и человеческого достоинства».

5. Несобственно-прямую речь, в которую переходит косвенная речь: «Да и какой же поступок приписывает Боголюбову газетное известие? Неснятие шапки при вторичной встрече с почетным посетителем. Нет, это невероятно, успокаивалась Засулич; подождем, будет опровержение, будет разъяснение происшествия; по всей вероятности, оно окажется не таким, как представлено».

Изобразительно-выразительные средства в совокупности с аргументами придают речи особую убедительность, речь оказывается способной воздействовать не только на разум, но на чувства слушателей. Благодаря удачному сочетанию рационального и эмоционального воздействия на присяжных и осторожности защитник смог добиться значительного смягчения наказания.

Вариант 1

Вариант 2

Вариант 3

Вариант 4

Вариант 5

Вариант 6

Вариант 7

Вариант 8

Вариант 9

Вариант 10

Учебно-методическое обеспечение дисиплины

Основная литература:

Ивакина Н. Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов). М., 2011.

Поповская Л. В., Лисоченко О. В. Риторика для юристов. Основы судебного красноречия. Ростов н/Д., 2012.

Стернин И.А. Практическая риторика. Учебное пособие для студентов учреждений высшего профессионального образования. М.: Академия, 2012.

 

Дополнительная литература:

Александров Д. Н. Риторика. Учеб. пособ. для вузов. М., 1999.

Волков А.А. Основы риторики: Учебное пособие для вузов. М., 2003.

Гаспаров М.Л. Античная риторика как система // Гаспаров М.Л. Об античной поэзии. СПб., 2000.

Граудина Л. К., Миськевич Г. И. Теория и практика русского красноречия. М., 1989.

Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М., 1998.

Ивин А.А. Теория аргументации. М., 2000.

Ивакина Н.Н. Профессиональная речь юриста. М., 1997.

Купина Н.А. Риторика в играх и упражнениях. Екатеринбург, 1999.

Леммерман Х. Учебник риторики. Тренировка речи с упражнениями. М., 1997.

Леонтьев А.А. Психология общения. М., 1997.

Михальская А.К. Основы риторики: Учебное пособие для учащихся 10-11 кл. общеобразовательных учреждений. М., 1996.

Никольская С.Т. Техника речи. М.,1978.

Поварнин С. Спор. О теории и практике спора. СПб.,1996.

Рождественский Ю.В. Теория риторики. М., 1999.

Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах ХIХ в. Тула, 1997.

Сопер Поль С. Основы искусства речи. М., 1992.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864–1917 гг. Л., 1991.

Чудинов А.П., Нахимова Н.А. Риторика и культура речи. Екатеринбург, 2002.

Уолтон Д. Аргументы Ad hominem. М., 2002.

Шуйская Ю.В. Аргументация в судебное риторике. М., 2008.

 

Оглавление

Введение. 3

Требования к риторическому анализу текста. 4

Требования к речи. 4

План и примерный образец риторического анализа. 4

Вариант 1. 9

Вариант 2. 12

Вариант 3. 14

Вариант 4. 16

Вариант 5. 19

Вариант 6. 22

Вариант 7. 26

Вариант 8. 29

Вариант 9. 31

Вариант 10. 34

Учебно-методическое обеспечение дисиплины.. 37

 

 

[1] Здесь и далее в тексте П.А. Александрова курсивом выделены риторические приемы – И.Г.

[2] При составлении заданий второй части использовались материалы издания: Шкредова Э.Г. Сборник задач по уголовному праву. Общая и особенная части: учеб. пособие. М.: Флинта, 2010.

Введение

Выполнение контрольной работы является необходимым условием для достижения цели курса «Судебное красноречие», состоящей в формировании у студентов системы знаний, умений и навыков, связанных с подготовкой и произнесением публичной судебной речи. Результаты выполнения контрольной работы должны свидетельствовать о степени овладения риторическими умениями и навыками, об уровне знаний, приобретенных студентами в ходе изучения дисциплины.

Контрольная работа предполагает риторический анализ одного текста и составление одной судебной речи. Тексты для риторического анализа и материалы для составления речей распределены по десяти вариантам. Каждый студент получает один вариант заданий.

Риторический анализ следует вести в соответствии с планом, опираясь на предложенный образец. Анализ текста имеет дидактическую направленность: пункты плана соответствуют основным разделам риторики (аргументация, композиция, тропы и фигуры), в ходе выполнения анализа студенту необходимо продемонстрировать теоретические знания по дисциплине.

Практическая часть контрольной работы заключается в составления текста обвинительной речи. Текст речи должен составляться на основе конкретных материалов – фабул реальных преступлений, изложенных в контрольных работах (имена и даты изменены). Хотя предлагаемые фабулы не могут заменить материалы дел, фактическая информация содержится в них в достаточном для создания текста количестве.

Выполнение контрольной работы направлено на формирование общекультурных и профессиональных компетенций студента, в частности на овладение студентом культурой мышления, развитие способности в письменной и устной речи правильно (логически) оформить его результаты; формирование готовности к практическому анализу логики различного рода рассуждений, овладение навыками публичной речи, аргументации, ведения дискуссий, полемики.

 

Требования к риторическому анализу текста

1. Анализ должен вестись в соответствии с планом.

2. В ходе выполнения анализа допустимо цитирование источника, но цитирование обязательно должно сопровождаться комментариями.

3. Анализ композиции должен отражать композиционную структуру анализируемой речи в виде развернутого назывного плана.

4. Анализ аргументации должен содержать точную формулировку тезиса и аргументов; формулировки аргументов необходимо пронумеровать, указав не менее пяти доказательств, использованных оратором.

5. При анализе риторических приемов (тропов и фигур) необходимо указать не менее семи изобразительно-выразительных средств.

Требования к речи

1. Речь не должна представлять собой повторение фабулы

2. В речи должен быть четко и однозначно сформулирован тезис, в защиту тезиса должны быть приведены аргументы (не менее пяти).

3. В речи должно быть представлено изложение фактических обстоятельств совершения преступления.

4. В обвинительной речи обязательно должна содержаться квалификация преступления.

5. Текст речи должен превосходить объем фабулы, как минимум, в три раза.

План и примерный образец риторического анализа

В качестве текста для анализа взята защитительная речь П.А. Александрова по делу Веры Засулич.

I. Тип речи и ее цель. Речь присяжного поверенного П.А. Александрова – выступление в защиту Веры Засулич, которая обвинялась в покушении на убийство петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова. Цель речи заключалась в том, чтобы добиться смягчения наказания в отношении подсудимой.

II. Композиция речи. Начало речи является примером вступления с ораторской предосторожностью. Дело Засулич имело явный политический смысл: потерпевшим по нему проходил петербургский градоначальник Ф.Ф. Трепов, покушение на него могло рассматриваться как террористический акт. В такой ситуации защитительная речь могла выглядеть как оправдание террора. По этой причине в начале речи защитник подчеркивает, что во многом согласен со стороной обвинения («Господа присяжные заседатели! Я выслушал благородную, сдержанную речь товарища прокурора, и со многим из того, что сказано им, я совершенно согласен; мы расходимся лишь в весьма немногом, но, тем не менее, задача моя после речи господина прокурора не оказалась облегченной»); цели минимизации расхождений со стороной обвинения в оценке действий подсудимой служит риторический вопрос: «Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление?»

Во вступлении же очень осторожно оратор говорит о том, как следует оценивать действия Трепова и проводит разграничение между объективной оценкой этих действий и тем, как их могла оценивать подсудимая: «Таким образом, в моем суждении о событии 13 июля не будет обсуждения действий должностного лица, а только разъяснение того, как отразилось это событие на уме и убеждениях Веры Засулич». Такие предосторожности необходимы оратору для того, чтобы ему самому не оказаться обвиненным в критике действий «должностного лица».

Вслед за вступлением анализируются причины совершения преступления. В целом в несколько упрощенной форме композиционная схема речи имеет следующий вид:

1. Вступление.

2. Предыстория преступления.

2.1. История жизни Веры Засулич: знакомство с Нечаевым; двухлетнее заключение без предъявления обвинения; ссылка.

2.2. Отступление о розгах как средстве наказания.

2.3. История наказания Боголюбова по приказу Трепова: восприятие наказания Верой Засулич; решение подсудимой выстрелить в Трепова.

3. Опровержение аргументации обвинения.

3.1.Состояние аффекта в момент совершения преступления.

3.2. Мотивы преступления.

4. Концовка.

Концовка речи содержит эмоциональный призыв к слушателям. Об усилении экспрессии в концовке свидетельствуют инверсия («призвать кару законную»), восклицание («Не задумывайтесь!»), период («Если этот мотив поступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественной безопасности нужно призвать кару законную, тогда – да свершится ваше карающее правосудие!») повтор однородных членов («Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратят возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок»).

III. Тезис и аргументация. Факт совершения преступления Верой Засулич не ставится под сомнение ни стороной обвинения, ни стороной защиты, поэтому для доказательства не используется статус установления. Доказательство ведется в статусе определения, т.к. спор между обвинителем и защитником касается квалификации действий подсудимой. Обвинение считает, что действия В. Засулич следует квалифицировать как покушение на убийство. Защита настаивает на том, что Засулич не стремилась к убийству: она преследовала цель привлечь общественное внимание к факту наказания розгами политического заключенного Боголюбова – выстрел в Ф.Ф. Трепова был для нее лишь поводом для того, чтобы вызвать общественный резонанс. Защитник квалифицирует действия Засулич как причинение тяжкого вреда здоровью, которое было совершено в состоянии аффекта. Таким образом, тезис, отстаиваемый защитой, звучит так: В. Засулич не покушалась на убийство Ф.Ф. Трепова. Тезису можно придать и другую формулировку: находясь в состоянии аффекта, В. Засулич причинила Ф.Ф. Трепову тяжкий вред здоровью.

Аргументы, используемые для доказательства тезиса.

1. В речи содержится подробная характеристика личности подсудимой, представляющая собой разновидность аргумента к человеку. Детализованный рассказ о годах, проведенных В. Засулич в Петропавловской крепости (где она содержалась без предъявления обвинения в течение двух лет) и в ссылке (куда она была отправлена также без предъявления обвинения), позволяет защитнику сформировать в сознании присяжных образ несправедливо пострадавшего человека, очень эмоционального, чуткого ко всякой несправедливости: «Не надо забывать, что Засулич – натура экзальтированная, нервная, болезненная, впечатлительная; не надо забывать, что павшее на нее, чуть не ребенка в то время, подозрение в политическом преступлении, подозрение не оправдавшееся, но стоившее ей двухлетнего одиночного заключения, и затем бесприютное скитание надломили ее натуру, навсегда оставив воспоминание о страданиях политического арестанта, толкнули ее жизнь на тот путь ив ту среду, где много поводов к страданию, душевному волнению, но где мало места для успокоения на соображениях практической пошлости». Ссылкой на особую «экзальтированность» подсудимой доказывается мысль о том, что в момент совершения преступления подсудимая находилась в состоянии аффекта. История жизни В. Засулич должна вызвать у присяжных жалость к подсудимой.

2. Защитник опровергает утверждение обвинения о том, что В. Засулич пыталась убить Трепова из мести. Защитник подчеркивает, что Боголюбов, наказание которого послужило причиной преступления В. Засулич, не был для нее близким человеком, она даже не была знакома с ним. Здесь используется аргумент, основанный на здравом смысле: мстить человек будет только за того, кто ему дорог. Кроме того, мысль об отсутствии у подсудимой желания отомстить подтверждается ее показаниями, согласно которым для нее были безразличны последствия выстрела.

3. Подлинным мотивом совершения преступления была не месть, а желание привлечь общественное внимание к наказанию Боголюбова; себя, таким образом, подсудимая как бы приносила в жертву. Ее действия защитник рассматривает как «протест против поругания над человеческим достоинством политического преступника». Данная характеристика мотивов совершения преступления должна вызывать у присяжных уважение к подсудимой.

4. Положение, в котором находилась В. Засулич, позволяло ей убить Трепова, она могла выстрелить в упор в голову или в грудь, но не сделала этого, т.е. «ею не было предпринято ничего, чтобы выстрел имел последствием смерть».

5. Утверждение обвинения о том, что из двух револьверов В. Засулич выбрала тот, выстрел из которого мог быть более опасным, опровергается тем, что подсудимая при выборе оружия руководствовалась только его размерами: она выбрала револьвер, из которого был совершен впоследствии выстрел только потому, что он мог поместиться в карман.

6. После совершения преступления подсудимая не оказывала сопротивления и не пыталась снова выстрелить в Трепова, хотя такая возможность у нее была. Данное обстоятельство подтверждается показаниями всех свидетелей (за исключением самого Трепова, который, получив ранение, не мог адекватно воспринимать происходящее).

Приведенные аргументы свидетельствуют о том, что В. Засулич не покушалась на убийство Трепова. В ходе аргументации используются как нерациональные, так и рациональные аргументы. Аргументация является опровергающей (здесь опровергаются доводы обвинения) и поддерживающей (приводятся доводы в защиту иной квалификации действий подсудимой).

IV. Тропы и фигуры. Изобразительно-выразительные средства, или риторические приемы, в тексте многочисленны. В речи встречаются следующие тропы:

1. Развернутое сравнение: «Всякое должностное, начальствующее лицо представляется мне в виде двуликого Януса [1], поставленного в храме, на горе; одна сторона этого Януса обращена к закону, к начальству, к суду; она ими освещается и обсуждается; обсуждение здесь полное, веское, правдивое; другая сторона обращена к нам, простым смертным, стоящим в притворе храма, под горой. На эту сторону мы смотрим, и она бывает не всегда одинаково освещена для нас. Мы к ней подходим иногда только с простым фонарем, с грошовой свечкой, с тусклой лампой, многое для нас темно, многое наводит нас на такие суждения, которые не согласуются со взглядами начальства, суда на те же действия должностного лица». В этом сравнении содержится аллюзия, т.к. здесь «должностное лицо» сравнивается с фантастическим существом из римской мифологии – богом входов и выходов Янусом.

2. В тексте встречаются метафоры: «Не звуки цепей смущали душу, но мрачные своды мертвого дома леденили воображение; рубцы – позорные рубцы – резали сердце, и замогильный голос заживо погребенного звучал: “Что ж молчит в вас, братья, злоба, / Что ж любовь молчит?”»

Помимо метафор здесь приводится цитата из стихотворения М.Л. Михайлова, как и в случае с двуликим Янусом, здесь есть аллюзия.

3. Есть в тексте метонимии. Так, система наказания розгами обозначается единственным числом существительного «розга»:Да позволено мне будет, прежде чем перейти к этому известию, сделать еще маленькую экскурсию в область розги.

Я не имею намерения, господа присяжные заседатели, представлять вашему вниманию историю розги, – это завело бы меня в область слишком отдаленную, к весьма далеким страницам нашей истории, ибо история русской розги весьма продолжительна. Нет, не историю розги хочу я повествовать перед вами, я хочу привести лишь несколько воспоминаний о последних днях ее жизни.

4. В редких случаях в тексте появляется ирония: «Легко вообразить, как провела Засулич эти лучшие годы своей жизни, в каких забавах, в каких радостях провела она это дорогое время, какие розовые мечты волновали ее в стенах Литовского замка и казематах Петропавловской крепости. Полное отчуждение от всего, что за тюремной стеной. Два года она не видела ни матери, ни родных, ни знакомых». Выражения забавы, радости, розовые мечты употреблены здесь на в прямом, а в переносном – противоположном – смысле.

Помимо тропов в тексте встречаются фигуры. По структуре и функции их можно разделить на фигуры расположения и фигуры имитации. К фигурам расположения относятся:

1. Инверсии: «Рассмотреть эту жизнь весьма поучительно; поучительно рассмотреть ее не только для интересов настоящего дела».

2. Повторы однородных членов с повторяющейся частицей, усиливающей отрицание: «Но не было ни разъяснений, ни опровержений, ни гласа, ни послушания»». Повтор однотипно построенных синтаксических конструкций: «Отсутствие воздуха, редкие прогулки, дурной сон, плохое питание. Человеческий образ видится только в тюремном стороже, приносящем обед, да в часовом, заглядывающем, время от времени, в дверное окно, чтобы узнать, что делает арестант. Звук отворяемых и