Глава VI. Научные традиции и научные революции..

 

демонстрировать технологию производства предмета. Такая де­монстрация легко осуществима по отношению к артефактам (сде­ланные руками человека предметы и процессы). Можно показать, как делают, например, нож. Так же сравнительно легко проде­монстрировать последовательность операций какого-нибудь хи­мического анализа, решения математических уравнений.

Но показать технологию «производства» аксиом той или иной научной теории, дать «рецепт» построения удачных классифика­ций еще никому не удалось. Дело в том, что аксиомы, классифи­кации — это некие образцы продуктов, в которых глубоко скрыты схемы действия, с помощью которых они получены. Эти схемы действия, как правило, остались не вполне проясненными и для самого создателя аксиом, классификаций и т. д. Так, никто не знает, как Евклид создал свои «Начала», ибо он не дал никаких разъяснений по этому поводу. Он оставил потомкам готовый об­разец продукта, и теперь можно только пытаться реконструиро­вать процесс создания «Начал», в котором присутствовали как яв­ные, так и не поддающиеся реконструкции неявные предпосылки и знания, вплоть до религиозно-мистических.

Признание того факта, что научная традиция включает в себя наряду с явным также и неявное знание, позволяет сделать сле­дующий вывод. Научная парадигма — это не замкнутая сфера норм и предписаний научной деятельности, а открытая система, вклю­чающая образцы неявного знания, почерпнутого не только из сфе­ры научной деятельности, но из других сфер жизнедеятельности ученого. Достаточно вспомнить о том, что многие ученые в своем творчестве испытали влияние музыки, художественных произве­дений, религиозно-мистического опыта и т. д. Следовательно, уче­ный работает не в жестких рамках стерильной куновской парадиг­мы, а подвержен влиянию всей культуры, что позволяет говорить о многообразии научных традиций.

Каждая научная традиция имеет свою сферу применения и s распространения. Поэтому можно выделять традиции специаль­но-научные и общенаучные. Но проводить резкую грань между \ ними трудно. Дело в том, что специально-научные традиции, на которых базируется та или иная конкретная наука, например, физика, химия, биология и т. д., могут одновременно выступать и в функции общенаучной традиции. Это происходит в том слу­чае, когда методы одной науки, например биологии, применяют-

ся для построения теорий других естественных и даже обществен­ных наук. Как известно, в настоящее время многие теоретические и методологические принципы и установки биологии использу­ются при объяснении генезиса общества, отношения между пола-

ми и т.д.

Возникновение нового знания

Вопрос о том, как возникает новое знание в науке — главный в истории как зарубежной, так и отечественной философии на­уки. Выше было показано, как решал этот вопрос Т. Кун. С точки зрения отечественных философов науки — В. С. Степина и М. А. Розова, новое знание возникает благодаря существованию многообразия традиций и их взаимодействия. Прежде чем пока­зать, как в пространстве многообразия традиций возникает новое знание, рассмотрим, что имеется в виду, когда говорят о новаци­ях (новом) в науке.

Для уточнения понятия «новация» М. А. Розов выделяет не­знание и неведение. Незнание предполагает возможность сформу­лировать задачу исследования того, чего мы не знаем. В сфере незнания ученый знает, чего он не знает, а потому может сказать: «Я не знаю того-то», например, причины какого-то уже известно­го физического или культурного явления, каких-то уточняющих сущность явления характеристик и т. д. И когда причины и уточ­няющие характеристики явлений будут выявлены, можно гово­рить о появлении нового знания в науке. Это новое имеет своеоб­разную природу: оно является результатом целенаправленных, преднамеренных действий ученых. Куновское толкование пара­дигмы соотносится только с так понимаемым новым. Незнание позволяет ученому планировать познавательную деятельность, используя уже накопленные знания о существовании тех или иных явлений и предметов. Иначе говоря, новое здесь выступает как расширение знания о чем-то уже известном. Так, исследователи Марса вполне правомерно ставят вопросы о строении марсианс­кого грунта, о наличии воды, а следовательно, жизни на этой планете. В контексте наук о планетах вполне закономерно ста­вить вопросы такого типа, которые образуют сферу незнания.

Неведение, в отличие от незнания, можно высказать только в форме утверждения «я не знаю, чего не знаю». Действительно,

Основы философии науки

Глава VI. Научные традиции и научные революции...

 

трудно представить ситуацию, когда кто-то бы из ученых ставил задачу открыть то, что никому до сих пор не было известно. Так, в античности никто не знал о квантовой механике, а потому Де­мокрит, например, в принципе не мог поставить вопрос о спине электрона. Или другой пример. Когда астрофизики не знали ни­чего о «черных» дырах, никто из них не мог поставить вопрос об их существовании. Только когда этот феномен был открыт, воз­никла возможность говорить о нем в терминах незнания: «Я не знаю того-то и того-то, что относится к данному феномену».

Итак, целенаправленный, запрограммированный поиск абсо­лютно неизвестных еще никому явлений и процессов просто не­возможен. Не существует и метода поиска таких явлений, ибо не известно, что и где искать. Нельзя построить исследовательскую программу открытия того, не знаю чего. Абсолютное неведение находится за пределами возможности целеполагания ученого, ибо он не знает, чего не знает, не знает, что ему искать.

И, тем не менее, ученые выходят в сферу неведения и делают открытия таких явлений, процессов, о которых никто до этого не догадывался. Многие из таких открытий являются провозвестни­ками научных революций, т.е. принципиальных сдвигов в науке (о научных революциях см. ниже).

Как же преодолевается неведение, т.е. как совершаются от­крытия принципиально нового в науке? Сразу же скажем, что и незнание и неведение преодолеваются только в рамках научных традиций. Относительно незнания это понятно и выше было по­казано, что традиция помогает ученым наращивать знания о пред­метах, процессах и явлениях, известных традиции. Но как объяс­нить роль традиций в возникновении принципиально нового зна­ния, т. е. такого знания, которое нельзя получить целенаправлен­ными действиями, совершаемыми в рамках данной традиции? Такого рода объяснение дает отечественный философ М. А. Розов, предлагая несколько концепций. Рассмотрим некоторые из них.

Концепция «пришельцев». Смысл этой концепции прост: в ка­кую-то науку приходит ученый из другой научной области. Не связанный традициями новой для себя науки, «пришелец» начи­нает решать ее задачи и проблемы с помощью методов своей «род­ной» науки. В итоге, он работает в традиции, но примененной к новой области. Как правило, успех сопутствовал тем ученым, которые совершали «монтаж» методов той науки, в которую «при-

шелец» внедрился, и той, из которой он пришел. На примере Па-стера М. Розов показал, что успех ученого был обусловлен ком­бинированием традиций химии и биологии.

Концепция побочных результатов исследования. Работая в тра­диции, ученый иногда случайно получает какие-то побочные ре­зультаты и эффекты, которые им не планировались. Так произош­ло, например, в опытах Л. Гальвани на лягушках. Заметить не планируемые, а потому непреднамеренные побочные эффекты уче­ный может только в силу их необычности для той традиции, в которой он работает. «Необычность» требует объяснения, что пред­полагает выход за узкие рамки одной традиции в пространство совокупности сложившихся в данную эпоху научных традиций.

Концепция «движения с пересадками». Побочные результаты, непреднамеренно полученные в рамках одной из традиций, буду­чи для нее «бесполезными», могут оказаться очень важными для другой традиции. М. Розов так характеризует эту концепцию: «Раз­витие исследования начинает напоминать движение с пересадкой: с одних традиций, которые двигали нас вперед, мы как бы переса­живаемся на другие». Именно так открыл закон взаимодействия электрических зарядов Кулон. Работая в традиции таких наук, как сопротивление материалов и теория упругости, он придумал чув­ствительные крутильные весы для измерения малых сил. Но за­кон Кулона мог появиться только тогда, когда этот прибор был использован в традиции учения об электричестве. Открытие Ку­лона — результат перехода ученого из одной исследовательской традиции в другую.

Рассмотренные примеры получения нового научного знания свидетельствуют о важнейшей роли научных традиций. Можно сказать, чтобы сделать открытие, надо хорошо работать в тради­ции. Новаций не бывает вне традиций.