Бдениям, а также о власти меланхолической жидкости организма, благодаря которой порой заставляют духов входить в человеческие тела

Порой не только у тех, кто спит, но и у тех, кто бодр­ствует в течение ночи, наступает определенное состояние сознания -— божественное, которое Аристотель называет восторгом или неким видом исступления и учит, что оно происходит от меланхолических жидкостей организма. Об этом он так говорит в своем трактате «О дивинации»: ме­ланхолики по причине своей серьезности гораздо более восприимчивы, быстро приобретают привычку и наиболее просто получают впечатления от небесных тел; а в «Про­блемах» он говорит, что сивиллы, вакханки, Никет Сира-кузский и Амон² были пророками и поэтами именно бла­годаря своей меланхолической комплекции. Таким обра-

¹ Знак совершенства — тот, в котором Луна является полной
в обычном лунном цикле.

² Амон почитался в Египте не только как бог солнца, но еще и как
мудрый, всеведущий бог. Любопытно, что слово «Амон» переводится
с коптского как «скрытый», «тайный» — оккультный.

зом, подобное исступление причиняется человеку именно меланхолическими жидкостями, а вовсе не тем, что назы­вают черной желчью, вещью столь скверной и ужасной, что ее сила, по словам врачей и физиков, способна отдать человеческие тела во власть злых духов. Итак, мы под­разумеваем здесь меланхолические жидкости организма, например естественную белую желчь. Когда она возбуж­дена, воспалена или разогрета, она приводит к исступле­нию, оно же ведет к знанию и дивинации, особенно если ей помогает какое-либо небесное влияние, прежде всего Сатурна, который, будучи холодным и сухим, как и сами меланхолические жидкости, влияет на него, увеличивает и сохраняет. Помимо этого, инициатор тайных размышле­ний и удаления от всех публичных дел, и наивысшая из всех планет, Сатурн всегда уводит человеческое сознание от внешних занятий, возвышает его, ссужает знанием и предвидением. Именно об этом говорит Аристотель в своих «Проблемах». Он говорит, что благодаря мелан­холии сумасшествие некоторых людей становится боже­ственным и позволяет им делать предсказания, а других превращает в поэтов. Также он утверждает, что все, кто добился какого-либо успеха в науках, в большинстве сво­ем меланхолики. Демокрит и Платон подтверждают это, указывая, что у некоторых меланхоликов ум бывает столь замечательным, что кажется скорее божественным, чем человеческим.

Есть много меланхоликов, которые на первый взгляд кажутся грубыми, равнодушными, непокорными, как, на­пример, Гесиод, Ион, халкидецТинних, Гомер и Лукреций,

272

Книга Магов

которые, неожиданно впав в исступление, становились поэтами и предсказывали столь удивительные вещи, что едва понимали их сами. И божественный Платон говорит, что многие пророки после приступов исступления не по­нимали того, что они написали, хотя в моменты этих при­ступов достигали высочайшего искусства¹.

Кроме того, говорят, что меланхолические жидко­сти столь сильны, что своей мощью приводят в тела людей небесных духов. Благодаря их присутствию и инстинкту человек как бы пьянеет и произносит нечто совершенно удивительное. Считается, что все это происходит из-за тройственности души, составленной воображением, рассу­дочностью и разумностью. Таким образом, когда разум по­давлен меланхолическими жидкостями, тело ничто не сдер­живает и все его члены раскрепощаются и захватываются воображением, становясь обиталищем подчиненных духов, через которых зачастую получают удивительные способно­сти во всех видах человеческого искусства; поэтому мы ви­дим, как совершенно невежественный человек внезапно становится блестящим художником или архитектором, или мастером в каком-нибудь другом искусстве. Но когда эти духи открывают нам будущее, они показывают то, что от­носится ко всевозможным изменениям элементов, — смену эпох, землетрясения, потопы, эпидемии, резню, наводне­ния, голод и т. п. Как мы читаем у Авла Гелия, жрец Кор-

В этом абзаце Агриппа целиком опирается на диалог Платона «Ион», особенно на его фрагмент 533d—535а. Однако любопытно отметить, что Платон говорит в нем не о меланхоликах, а о мелических поэтах, т. е. об авторах песенной лирики. См. Платон. Собр. соч. Т. 1. С. 376-377.

Агриппа Неттесгеймский. О тайной философии 273

нелий Патар [Patarus] перед битвой Цезаря и Помпея в Фессалии впал в исступление и предсказал время, ход и исход сражения.

Но когда разум становится полностью рассудочным, он оказывается обиталищем средних духов, через которых об­ретает знание и понимание природы и человека. Тогда мы видим, как человек неожиданно становится то философом, то врачом, то красноречивым оратором и предсказывает смену царств или времен и вещей, к этому относящихся, как делала сивилла у римлян. Если разум полностью по­гружен в понимание, он населен тонкими духами и откры­вает тайны божественного, а именно: Закон Божий, ве­ления Ангелов и то, что касается знания образов вечных и спасения души. Так, он предвидит вещи, зависящие от Божественного предзнаменования, например чудеса и не­обычные явления, рождение пророков и смену законов. Так, сивилла предсказала пришествие Иисуса Христа задолго до его появления. Также Вергилий, зная, что Христос уже близок, вспомнил предсказание сивиллы Кумской:

Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской, Сызнова ныне времен зачинается строй величавый, Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство, Снова с высоких небес посылается новое племя.

И немногим далее:

Если в правленье твое преступленья не вовсе исчезнут, То обессилят и мир от всечасного страха избавят. Жить ему жизнью богов; он увидит богов и героев Сонмы, они же его увидят к себе приобщенным. Будет он миром владеть, успокоенным доблестью отчей.

274

Книга Магов

Агриппа Неттесгеймский. О тайной философии

275

 

Затем он говорит о падении змея, о древе познания доб­ра и зла и пишет:

Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом...

И все-таки какие-то искры первородного греха оста­нутся:

Все же толика еще сохранится прежних пороков...

И, наконец, великой гиперболой умоляет младенца как отпрыска Бога, говоря о нем следующее:

Отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя! Мир обозри, что плывет под громадою выгнутой свода, Земли, просторы морей обозри и высокое небо. Все обозри, что вокруг веселится грядущему веку, Лишь бы последнюю часть не утратил я длительной жизни, Лишь бы твои прославить дела мне достало дыханья!¹

Существуют также определенные предсказания, нахо­дящиеся между естественной и сверхъестественной дивина-циями, как это бывает у умирающих и отягощенных старо­стью. Они часто знают то, что должно произойти, ибо, как говорит Платон, те, чьи чувства менее сильны, слышат луч­ше и проникают глубже в суть вещей и находятся ближе от места, куда должны уйти, и их путы уже как бы расслаби­лись, и, не столь сильно подчиняясь телу, они получают бо­лее легко свет божественных откровений.

¹ Вергилий Марон Публий. Буколики. Эклога IV. Ст. 4—7, 13-17, 24,31, 49-54.

Глава шестьдесят первая