Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Меч в стране хеттов, палестине и ханаане, финикии и карфагене, иудее, на кипре, в трое и этрурииСодержание книги
Поиск на нашем сайте
За века до того, как евреи покинули дельту Нила, со стороны Азии с Египтом граничила великая империя, отражавшая Египет, как Новый Свет отражает Старый. Действительно, чем Кеми была для Запада, тем страна хеттов стала для Востока. Жителям берегов Нила этот народ был известен под именем хита, хетта или шета. Евреи со времен Авраама и до времен Негемии и Плена называли их «хитим», или «детьми Хетта». Охотничья надпись Тиглатпаласара (Тигулти‑пал‑Сира) I (1200–1100 гг. до н. э.) содержит упоминание ха‑ат‑те (хаттов) [281]. По ее словам, они обитают на «Верхнем Океане Заходящего Солнца». Греки перевели с еврейского Γή Χεττιείμ и назвали этот народ Χεττιίμ и Χεττεινί. Это έταîροι Κήτειοι (производное от кетея, или кетия Гомера (Одиссея. XI, 520), чей вождь Эврипил был убит «медью» (мечом), от которой многие погибли вокруг него «ради подарков женщине». Колыбелью этого народа, который заправлял в Западной Азии в XVIII и XVII веках до н. э., были степи между Оронтом и Евфратом. Иисус Навин представляет Господа говорящим: «От пустыни и Ливана сего до реки великой, реки Евфрата, всю землю Хеттеев; и до великого моря к западу солнца, будут пределы ваши» (1,4). В период своего наибольшего процветания хетты занимали все пространство между Египтом и Ассирией, на севере достигая Фригии и Киликии; на востоке – Месопотамии, а на западе – Средиземного моря. Они укрепляли, возводя стены, такие города, как «Тунеп, или Тунепа (Дафне), в стране Нахарайн» (последнее здесь, вероятно, обозначает Верхнюю Палестину – Арату (Арадус), Хамату (Хамат, верхний город); Хальбу, или Хилибу (Алеппо); Казантану (Гозантинис), Нишибу (Нисипис) и Патену, давшую подъем «Падан‑Араму», или «Батане». Их северной столицей был Каркемиш (греческий Иераполис и современный Яраблус), располагавшийся на Евфрате, недавно раскопанный; некоторые объясняют это слово как город (кар) Шемиша, бога страны Моав, другие – от имени «Кем», или «Чеммис», египетский аналог Пана. Этот город был захвачен Саргоном (717 г. до н. э.) и стал центром Ассирийской сатрапии. Священным городом хеттов был Кадеш («священный»), синоним Эль‑Коде, как арабы называют Иерусалим, и даже о Городе Давида говорилось (Иезекииль, 16, 3): «…отец твой – Аморей, и мать твоя – Хеттеянка». Хеттское племя распространилось до самых южных пределов Палестины; Геброн, одно из их поселений, было основано, как нам было сказано, за семь лет до Зоана («станции погрузки животных»), он же Сан или Танис, столица египетских «царей‑пастухов». Но намек, который содержит это название, должен был относиться к Сесострису‑Рамсесу II, который также сделал своей столицей Сан под именем «Пер‑Рамсес» («Дом Рамсеса»), не по изначальному строению царя Пепи из VI династии, который жил за тысячу лет до Авраама. Хеттами правило двенадцать «царей», возможно, сатрапов, над которыми главенствовал «Хита‑ сир», или верховный вождь. В Библии «царь хеттов» упоминается как присоединившийся к египтянам. Хотя евреям и было строго приказано уничтожить этот народ, их книги доказывают, что «хита» находились часто в близких отношениях со вторгнувшимися, как в случае с Урией Хеттом, одним из тридцати телохранителей Давида. Они поклонялись Ваалу Сутеху (Сутеку), богу войны, «человеку войны», эквивалентному Амуну, и его жене (Сакти, или активной энергии), Астарте‑Анате; также они поклонялись Таргате, Деркето или Атаргатису – это два сирийско‑греческих слова для обозначения одной и той же личности. Египтяне считали хеттов «великим народом», а их место обитания – «великой страной», почитая их, на самом деле, почти за равных; говорили они также и о почитании их богов. Как и их соседи из страны Кеми, хетты были пишущим народом. Памятники в стране Нила упоминают некоего «Кираб‑сара» (или «‑сира»), «автора Книг Вождя Хеттов»; решающим фактором здесь был папирус, или пергамент. Хеврон изначально назывался «Кирьят‑Сефер (Ка‑ рият‑Сефер)» – расположение книг. На промежутке между XVII и XIV веками до н. э. хетты были сильными противниками Кеми. Они отчаянно сражались против Тутмоса III (около 1600 г. до н. э.) в его сирийскую кампанию, когда «Александр Великий египетской истории» одолел вождя Кадета, построил крепость на границе с Ливаном и подчинил «Нахарайн». Тремя веками позже Кадет был взят Осиреем, или Сети I (1366 г. до н. э.). Несколько лет спустя была проведена великая кампания его сына [282], Рамсеса II, «который обновил Египет» и стал столь же знаменит, как и Сесострис Геродота [283]. Он чуть не был разбит в великой битве под «злым Кадешем» [284], но в конце концов ему удалось «сбросить врагов одного на другого вниз головой в воды Оронта». Уилкинсон показывает город с двойным рвом, через который было переброшено два моста; на дальней линии защиты, созданной впадающей в озеро рекой, выстраивалась в качестве резерва фаланга хеттов. «Удивительно богата, – утверждает Бругш, – великая панорама, представляющая схватку колесниц; в то время как Рамсес [285], изображенный в виде гигантской фигуры, бесстрашно сражается в самой гуще вражеских повозок, изумляя друзей и врагов, его доблестный сын, Прахиунамиф, главнокомандующий колесницами, ведет их в атаку на врага. Хеттских воинов сбросили в реку, и среди них – царя Хилиби (Алеппо), которого воины пытались оживить, подняв за ноги» [286]. Такова была битва, породившая первый эпос, «Песню книжника Пентаура». Война окончилась, когда Египтянин женился на дочери Хетта и подписал со своим тестем цивилизованный договор об отводе войск, который был выгравирован на серебряной пластине [287]. Однако около 1200 года до н. э. произошло еще одно вторжение под руководством Рамсеса III. Это «Рампсинитус» греков (сложный титул Рамессу‑па‑Нетер (Рамсес Божественный) оставил записи о своей «кампании Возмездия», которые покрывают одну сторону храма Медина‑Хабу; среди побежденных врагов упоминается «несчастный царь хеттов, взятый в плен живым». Позже хетты стали хорошо известны ассирийцам. Салманасар II (884–852 гг. до н. э.) отмечает «хеттов и город Петра» (Петор); он взял «восемьдесят девять городов страны хаматитов» и Римонидри из Дамаска. Тиглатпаласар II (745–727 гг. до н. э.) говорит о «городе Хаматти» (Хамат) и «Аруму» (Арамейский). Согласно Уилкинсону, хетты представлены на монументах как бритый народ со светло‑красной кожей. Одеждой их была длинная ассирийская роба до лодыжек; волосы курчавые, иногда покрытые высоким головным убором фригийского типа. Характерным элементом, который появляется и в их иероглифах, являются заостренные ботинки [288], что‑то вроде солеретов XVI века. В качестве вооружения у них были квадратные или овальные шиты, стеганые куртки и браслеты, защищавшие руки. Оружием их были луки, копья и короткие прямые мечи, какие сейчас применяют для рубки мяса, используемые в то время и их соседями‑ соперниками из долины Нила. Эти доблестные ханааниты были мастерами искусства войны. Армия их разделялась на пехоту и кавалерию. Последняя состояла из родовой элиты под названием «Тухир» («Тахир»?) («избранные») и отряда наемников под руководством «хир‑питов», то есть капитанов. Среди них были шар‑ данцы, сардонцы, обычно именуемые сардинцами; Бругш утверждает, что они были колхидцами, и выводит от них «сардинское белье». У них были рогатые шлемы и круглые щиты, копья и длинные мечи. Келау, пращники, кажется, были элитным подразделением, находившимся всегда подле князя [289]. Боевым строем была регулярная фаланга, или колонна копьеносцев, как у египтян, и, хотя кавалерия включала в себя и всадников, «сила их была в колесницах». «Хеттизм» стал наукой последних лет после того, как импульс ему придала публикация «хеттских иероглифов», впервые обнаруженных в Хамахе, затем – в Алеппо. Две надписи на скалах с барельефами были обнаружены преподобным Е. Дэвисом (из Александрии) в Ибризе (Абриз), что в трех часах к югу от Эрегли, древней Кибистры великой Ликаонийской равнины. Находки в Каршемише добавили еще немного к этому скудному запасу; говорят, что в Британском музее есть хеттские печати. В «Трое» доктора Шлимана я увидел хеттский иероглиф на терракотовой печати. Средняя фигура справа – явно кулак, или перчатка, сложенная в виде кулака, – египетское обозначение руки. Я еще отмечу ликийскую монету и резную золотую вещь с Кипра. Три читаемых знака – голова быка, шапка и согнутая рука – видны на так называемой доисторической статуе Ниобы на горе Сипилус. Явно хеттской является и бронзовая таблица в музее М. Перетье, Бейрут. Современные исследования позволяют нам характеризовать искусство хеттов как смесь египетского с ассирийским, или скорее вавилонским, при значительной модификации и того и другого. Первое мы видим в двух сфинксах Эюба и крылатом солнечном диске, который был заимствован Месопотамией также из долины Нила. Барельефы и геммы Ассирии отражены в хеттском представлении человеческой фигуры, но рост обычно меньше, члены – толще и более округлены, мышцы не так выражены. В Богаз‑Кеуи многие божества стоят на животных; считается, что такое их положение характерно для раннего Вавилона [290]. Здесь также богини носят расписные короны, украшение Эфезийской Артемиды, из чего профессор Сойс делает выводы о ее хеттском происхождении. В Эюбе обнаружен двуглавый орел, который, как предполагается, будет прототипом древнего сильюканского и современного европейского чудовищ. Иероглифический словарь хеттов систематически родственен египетскому, как показывают примеры ботинка, перчатки (или руки), согнутой руки, боевого топора и короткого прямого тесака. Но до того как прочесть эти идеограммы, важно определить язык; вот тут и появляются трудности. Профессор Сойс отрицает, что хетты были семитами или говорили на семитском языке; в этом ему вторит мистер Боскауэн. Но первый со слабым успехом отстаивал и идею о том, что кипрское письмо было «не чем иным, как иероглифами Хамата». Мистер Хайд Кларк считает, что хеттский, этрусский и кипрский языки – родственные, и находит их письменные знаки на отдельных испанских монетах. Другие поддерживают идею о скифском (туранском) происхождении хеттов; в наше время появление таких идей неизбежно. Преподобный Данбар Хит смело объявляет хеттский язык семитским и делает храбрую попытку перевести их слоговое письмо [291]. Но в существующих условиях ничего толком сделать нельзя: еще не составлен даже полный список их иероглифов. Хетты были жителями материка, а вот побережье Средиземного моря – Сирию и Палестину – населяли семитские и родственные им племена. «Сирийя» обозначало «скалистую местность» – от Сура или Цура («скала»). Геродот (VII, 63) породил грустную путаницу, написав, что «народ, который греки называют сирийцами, варвары зовут ассирийцами». Слово «Ассирия» происходит от другого корня («Ашур»), которое предположительно обозначало «счастье» и применялось, как мы увидим, к одному из богов. Сирия – это иероглифическая Хар, Хару или Халу, «страна‑позади», т. е. находящаяся за Осирисом (Египтом), или север его, и Акарру или Ахару клинописи – оба слова этих происходят от «семитского» корня Ахр. «Палестина» (Сирия) – это всего лишь «страна филистимлян», Захи иероглифов и средневековая Филистина; этот народ, возможно, связанный с гиксосами, жил на востоке от Египта и построил Пелусиум – «город филистимлян». За филистимлянами жили финикийцы – купцы и торговцы, путешественники, исследователи и колонизаторы – «англичане древности». Когда Геродот говорит, что финикийцы пришли с «Эритрейского моря», под ним обычно понимается Персидский залив, где острова Тирос (или Тилос) и Арадус принято считать прародителями одноименных средиземноморских поселений. Принято считать, что слово «Финикия» происходит от cpoivi£, что опять же может быть просто переводом египетского слова «кефет», «кефту», «кефт» или «кефа» – «пальмовое дерево». Но еще не решен вопрос о том, являются ли финикийцы «фенех» [292]памятников мусульманского Эль‑Фениш. Мариэтт‑паша считал слово «Пуной», «Пени» происходящим от «Пун» или «Пунт», под которым он понимал страну Сомали. Геродот полагал, что «пунт» означает, как и в понимании большинства, противоположный арабский берег [293]. Так, «ворота Пунта» – это мифическое Красное море (примордиальное?), где красный Тифон и красный дракон Ann или Апап (Апофис) сражались против белого бога Гора – прототипа Бальдура Красивого. Финикийцы наложили на мир свой отпечаток. На протяжении многих поколений Средиземное море было «Финикийским озером». Это позволяло их купцам и мореплавателям разнести цивилизацию из Египта и Ассирии на самый далекий Запад. Финикийцы были мировыми курьерами. Их «круглые корабли», или торговые суда, и вытянутые боевые корабли заплывали далеко на север и юг Атлантики. Топографический список Тутмоса III показывает густонаселенную страну, и, как утверждает Мариэтт‑паша, карта Ханаана, составленная из примерно ста пятнадцати иероглифических названий, является предположительно картой Земли Обетованной, созданной за двести семьдесят лет до Моисеева Исхода. Среди городов – Дебеху, ныне Ваалбак [294], «город Ваала»; Тум‑саху, ворота Тума, заходящего солнца, ныне Дамаск; Биарут (Бейрут); Кериман или Горный Кармель, и Йопу, Йоппа, или Яффа. В египетской «Ярутана» мы видим Иордан, а «Шабатуан» – это «река Саббатис» Плиния и Иосифа Флавия [295]. Главные города Финикии, Тир и Сидон, были необычайно роскошными, хранилищами богатства Востока, еще в 1500 г. до н. э. историки в основном приписывают все самые тонкие произведения искусства либо сидонцам, либо богам. Восточный берег «внутреннего моря» был центром цивилизации, школой высокой культуры, которая добавляла красоты необходимым и полезным техническим продуктам; и его искусства и ремесла стали образцом для подражания даже для прародителя‑Египта. Лишь несколько найденных нами надписей свидетельствуют об их литературе – но нет ничего более трогательного или более поэтического, чем эпитафия Эшмуназара, царя сидонского: «Разлученный с плодом моей жизни, моими мудрыми и храбрыми сыновьями, овдовевший, дитя одиночества, я лежу в этой гробнице, в этой могиле, в построенном мною месте» и т. д. Финикия передала Греции и Риму не только свою письменность, но и своих богов. Малакбел, например, явно был Малик Кабир, «Великий Царь», отец кабиров, святых‑покровителей страны пальм и пеласгов; это божество соответствует египетскому Пта, богу‑демиургу, обозначаемому скарабеем, символ, распространенный в Финикии не меньше, чем в стране Нила. Мелькарт же, которого Нонний считает вавилонским Солнцем, был богом города; западнее он превратился в Геракла, этрусского Эркля; последний был важным коммерческим персонажем в Финикии. Мелькарт – это Оршол по Селдену («De Diis Syrius» [296]), который считает это имя происходящим от «Ур» – «свет» [297]. Еще один сирийский народ, часто упоминаемый в египетских памятниках, – шайретана. Они населяли страну, расположенную на реке и на озере или море. Из защитного вооружения шайретана носили тугие кирасы из наложенных металлических пластин, надеваемые поверх короткой куртки, и обвязывавшиеся вокруг запястья наручи; шлемы их имели рога по бокам и венчались навершием с шаром и острием. Оружием их были дротики, длинные копья и острые мечи. Токкари, их соседи, также носили в качестве оружия нападения копья и большие заостренные ножи или прямые мечи. У народа ребо были луки и длинные прямые мечи с очень острыми концами. То же самое относится и к народу ру‑тенну, или рот‑н‑н, которые часто упоминаются в списках на памятниках. Они, кажется, подразделялись на два: ру‑тенну‑хир (верхний ру‑тенну) – это явно был народ Келесирии, а рутены, или лютены, упоминаются в связи с Ненией (Ниневией), Шинаром (Сингаром), Вавилоном и другими местами Восточного Нахарайна (Месопотамии). Мы не знаем ничего о финикийском мече, кроме того, что содержится в легенде о загадочном египто‑аргивском герое, Персее. Согласно Геродоту (II, 91), его квадратный храм был в Панополисе‑Чеммисе в фиванском номе: здесь почитателям показывались его сандалии, двух футов в длину, – и страна процветала, где бы он ни появлялся, как и в том случае, когда видела Эль‑Хизр, зеленый стяг ислама. Греки, которым мы не обязаны доверять, считают его сыном Юпитера и «акризской служанки (Данаи)», а персы, согласно грекам, объявили своего сына Персея героем, давшим имя их стране, наследником хакманских или ахеменидских царей. Главных подвигов за ним числится два. В испанском Тартессе, или в Ливии (Геродот. II, 91), он убил, с помощью «волшебного зеркала», данного ему Афиной, Горгону Медузу, эту старую голову Тифона, из чьей шеи родились Пегас и Хрисаор [298]. На финикийской Йоппе (Яффе) [299]он убил морское чудище и спас Андромеду, чье имя звучит подозрительно похоже на «Анат». В обоих этих предприятиях герой использовал оружие небесного происхождения, harpe Кроноса, которым тот орудовал в своем единоборстве с Тифоном. Гигант или злой бог отобрал его у доброго бога, которого ныне держит пленником в пещере; и он не восстановился, пока плененный не был освобожден Тутом‑Гермесом. Греки зовут этот меч harpe [300]– это явно то же самое имя, что и финикийское «хе‑ реба» или еврейское «херев»; в то же время описание его как falx acuta (острый серп) идентифицирует его с египетским клинком хопш. Персей совершил два своих подвига таким же образом, как Геракл сразил Лернейскую гидру; а Меркурий отрубил голову Aprycy (falcato ense) с помощью harpen Cyllenida [301]. Эта легенда оказалась весьма благодарным полем деятельности для комментаторов. Ее героя связывали с Ио, Белусом и Египтом; а ведь он явно родственен кипрскому Персею и финикийскому Резефу [302](что означает «огонь» или «молния»). Изначально эта схватка – вечная борьба добра, света, тепла и радости с их противоположностями. Она начинается с Озириса и Тифона, переходит в Ассирию, где бог солнца Бел нападает на морское чудище Тиамат со своим мечом сапара, или хопш. В Персии он становится Хормуздом (Ахурамазда) и Ахриманом (Анграманус); у евреев это битва Бела и Дракона; у греков – между Аполлоном и Пифоном. Это единоборство продолжает и св. Патрик [303], навсегда изгнавший из Ирландии змея; и в конце концов оно проявляется в виде «боя святого Георгия со Змеем». Это последнее проявление египетской мифологии Римская католическая церковь рассматривает как апокриф, и неудивительно. Драконы не существуют, и никогда не существовали, разве что в качестве доисторических чудовищ; более того, путешественникам в Сирии показывают несколько гробниц «Мара Джуриуса», каппадокийца, святого, культ которого распространился из Диосполиса‑Лидды по всему миру. Во время правления Юстиниана Тезеум Афинский посвящался «Святому Георгию Каппадокии», и на Кипре храмов у него было не меньше, чем у Венеры. Он попал в английский календарь, когда Генрих II женился на Элеоноре, дочери Вильгельма Аквитанского, крестоносца, выбравшего своим святым покровителем «flos Sanctorum». Он до сих пор является крестным отцом ордена Подвязки, учрежденного в 1350 г. Эдуардом III; и большинство рыцарей из ныне существующих орденов носят орден Подвязки на золотом медальоне и отмечают его праздник в Виндзоре 23 апреля. Один шаг в продвижении святого был отслежен М.Ч. Клермонтом‑Ганно [304], ориенталистом, чья археологическая проницательность не превзойдена даже его деятельностью. На группе барельефов в Лувре показан Гор с ястребиной головой, сидящий верхом и в римской униформе, пронизывающий своим особым копьем («хаматум», или шипоконечным) шею крокодила Тифона, Сета, Дагона [305], Пифона – Дьявола. Это позволяет предполагать, что Гор и Персей, святой Патрик и святой Георгий – одно и то же лицо. Меч Эреба еще не был обнаружен в Финикии, но Уилкин‑ сон утверждает, что прекрасные мечи и кинжалы, которые находят в могилах древних бриттов, явно не принадлежат к греческому или римскому типу, они – финикийской работы. Карфагенские же мечи, однако, откапываемые в Каннах, сейчас находятся в Британском музее [306]. То, что эти нации – родственные, понятно по Пенулусу, или Плавту, и по таким именам, как Дидо (форма имени Давид) и Элисса (Эль‑Иса, царствующая женщина); по Сихеусу, который происходит от того же корня, что и Заччеус; по Ганнибалу и Гасдрубалу (в которых содержится корень «Ba'al»), и по «суффетам» – магистратам, которые являются иудейскими «шофетим», или судьями. Наемные армии Карфагена, чьи победы впервые упоминает Геродот, были вооружены мечами из меди, бронзы и олова; Мейрик также упоминает латунь; одаренный в высшей степени богатым воображением генерал Вэлленси сравнивает его с металлом Доуриса или «ирландской латунью». Доктор Шлиман в «Мотье в Сицилии» находил карфагенские наконечники стрел из бронзы, пирамидальной формы и без зазубрин («хами»); в Микенах он обнаружил тот же стиль. Ликийские мечи, возможно, напоминали египетские хопши; то же самое относится и к сицилийским коротким кривым мечам. Сицилийцы вооружались также сариссами – это длинное копье, от шестнадцати до двадцати футов длиной, которое позже использовали народ Эпира и македонцы в своей фаланге. Оно противопоставляется «лариссе», европейскому средневековому копью, и «нариссе», которую использовали норрены. Самое интересное, что мы практически не знаем, мечи каких размеров и форм использовались древними евреями. Шекели и тому подобные предметы находят в порядочных количествах, а вот оружия или защитного вооружения древние евреи, этот «железный народ в железном одеянии», не оставили нам ни единого экземпляра. Это тем более любопытно, что говорится, что меч хоронили вместе с его хозяином [307]. И хотя нас уверяют (Быт., 4, 22), что Тубал‑Каин, сын Ламеха и Зиллы, был первым кузнецом, но прямого упоминания о железном оружии среди евреев вплоть до Исхода мы не встречаем. Гезениус предлагает считать Ту‑ бал‑Каина «гибридной формой», «шлачный кузнец» от персидского «Тупал» (шлак) и «Кани» («Faber» – кузнец). Его отождествляли с Пта, Бил‑Каном (Ассирия), Вулканом и Малакбелом; и лишь незнание индуизма не дало средневековым комментаторам найти его в лице Вишвамитры, бога‑ ремесленника из индуистского пантеона. Маэстро Визани (1588 г.), известный фехтовальщик, приписывает изобретение меча Тубал‑Каину; кажется, нужно датировать этого достойного человека концом бронзового века или началом железного. Необоснованные претензии на первенство в этом изобретении выдвигают все древние народы; и вряд ли честно было бы полагаться в качестве доказательства на утверждение Бохарта о том, что «Judaei semper mendaces; in hoc argumento potissimum mentiuntur liberalissime» [308]. Однако есть масса очевидных свидетельств тому, что финикийцы и презренные ханааниты были высококультурными народами, в то время как евреи таковыми не были. Последние ни разу не упоминаются в египетских иероглифах [309]. Даже основав свое княжество в суровых и бесплодных высотах Иудеи, в своих технологиях они продолжали зависеть от соседей. Золото было во времена Давида столь распространено, что он мог собрать тысячу миллионов фунтов (сто тысяч талантов золота и миллион талантов серебра) на постройку Храма, однако при этом мудрому царю Соломону пришлось искать резчиков по дереву даже среди плотников. В Иудее не было ни наук, ни искусств, ни архитектуры, ни скульптуры, ни живописи, ни мозаики, ни даже кулинарии. Великий храм, преемник Моисеевой молельни, представлял собой по большей части работу Хирама из Тира, которого Геродот называет Сиромусом, Диус – Хиромусом, он же Менандр и Иозефус. Возможно, это династическое имя, как «Хаарам» Священный. Другой ученый знаток оружия объявляет, что первым оружием, упомянутым в иудейском Священном Писании, является пламенеющий Меч Херувима (Быт., 3, 24). В ассирийских памятниках словом «керуби» («черуб», которое происходит, как и арабское «карруб», от «карб» – «близость», «подобие», «родство») обозначают фигуры колоссов, символизирующие Силу Добра и охраняющие ворота дворцов. Охраняя от вторжения Зла, они нашли дорогу к Эдемскому саду, который стали оберегать от грешников и незваных гостей. «Пламенеющий меч», который «оборачивался всюду, охраняя древо жизни», представлял собой двухклинковый меч, «хелидонский» по представлениям греков, и служил талисманом. Тиглатпаласар I сделал из меди один из таких вилкообразных мечей, исписал его известиями о своих победах и поместил как трофей в одной из своих крепостей. Но меч из Книги Бытия, возможно, является оружием – символом Меродаха, вавилонского бога и планеты Юпитер. Этот вращающийся диск представлял, как арийская ваджра, молнию, или «удар грома», которой наши классики вооружили Зевса‑Юпитера; чрезвычайно поэтическое описание этого приводится в древнем аккадском гимне. В нем среди других эпитетов меч именуется «литту» (или «литу»), что буква за буквой является тем же самым, что и первое из слов еврейского словосочетания, означающего «пламенеющий меч» («лахат [310]ха‑хереб»), также это может означать и «сжигающее разрушение». Ф.М. Ленорман предположил, что истинное значение этого слова – «волшебное чудо». Но с большей уверенностью можно придерживаться мнения о мече в форме диска, что соотносится с колесами в представлении Иезекииля (гл. 9, 10). В халдейской битве Бела и Дракона мы опять же видим великий пламенеющий меч, крушащий все вокруг, когда бог сражается им против дракона. Так и египтяне задолго до того изображали солнечного бога в славе солнечных лучей – самый подходящий символ – и его врага, Апофиса, Змея из Книги Бытия, которого он сокрушает, чудовищную рептилию, ощетинившуюся гребнем из четырех клинков мечей, похожих на тесаки, символизирующих разрушение. Евреи заимствовали свою металлургию, как и все свои изначальные науки, из Египта. М. де Гоге отмечал, что они были не лишены знания технологий, если способны были сжечь золотого тельца и растереть металл (возможно, с помощью соды) до состояния порошка, который можно было растворить в воде и выпить – aurum potabile («питьевое золото»). Евреи называли меч «херев», и слово это около двухсот пятидесяти раз встречается в Ветхом Завете. Корень его, как и арабский «хрб», означает «терять», «быть потерянным», а существительное обозначает любое расточение [311]. Чаще всего слово это обозначает меч; в других же случаях – нож. Так, у Иезекииля (5, 1) мы видим: «Возьми себе острый нож («херев»); возьми себе лезвие цирюльника». В других местах этим словом обозначается зубило (Исх., 20:25); топор или пика (Иер., 34:4; Иез., 5, 1 и 26, 9) и, наконец, жестокий жар (Иов., 30:30). Арабское «харбах» обозначает дротик. Из еврейских записей мы можем понять, что изначально их мечи были медными; отсюда и все ссылки на их блеск; за медью последовала бронза и железо, которое точилось на точильном камне. Они не были кремневыми; «острые ножи», которые упоминает Иисус Навин, были просто осколками кремня наподобие египетских. Мечом пользовались как пешие, так и конные воины, причем последние добавляли к «сверкающему мечу» еще и «блестящие копья» (Наум, 3:3). Херев не был ни большим, ни тяжелым оружием, и можно с уверенностью сказать, что формы его были теми же, что мы видим на египетских иероглифах. Вес меча Голиафа, к сожалению, не приводится, в отличие от веса его копья и доспехов; не знаем мы ничего и о мече, отвергнутом Давидом по причине того, что он не успел его проверить. Но та легкость, с которой Давид выхватил впоследствии из ножен филистимский херев и сражался им, позволяет предположить, что он имел нормальный размер и вес. Меч этот вызывал большое восхищение, поскольку победитель сказал «нет ему подобного» (1 Цар. 21:9). Из той же главы и стиха мы узнаем, что меч был «завернут в одежду», что до сих пор практикуется на Востоке, «позади ефода» – т. е. облачение первосвященника. А свидетельство о человеке, бросившемся на собственный меч, позволяет предположить, что меч этот был жестким, коротким и прямым, как египетские листообразные мечи. Аод, планируя убийство Еглона, царя моавитян (Суд., 3:16), «сделал себе меч с двумя остриями длиной в локоть» (восемнадцать дюймов), очевидно ножен не имевший. Частое упоминание обоюдоострого меча (или прямого колющего‑рубящего?) позволяет предположить, что существовали и односторонние мечи или, может быть, палаши. Не очень понятно, почему Мейрик утверждает, что евреи носили меч «висящим впереди, по‑азиатски». Аод носил меч на поясе под одеждой на правом бедре и доставал его левой рукой. Опять же когда Иоав намеревался убить Амесса (2 Цар., 20:8), «одежда, бывшая на нем, обтягивала его, а на бедрах его был пояс, к которому был пристегнут меч в ножнах; когда он двинулся, меч вылез из ножен». Намеки на притесняющий меч (Иер., 46:16; 50:25) наводят на воспоминания об ассирийской эмблеме Меча и Голубя, которые нарисованы вместе на одном изображении. Возможно, египетский ритуал мертвых следует понимать так: «Я пошел дальше, как его дитя от его меча». Херев носили явно только в чрезвычайных ситуациях, как и цивилизованные греки и римляне, а не обычным образом в мирных городах, как европейское рыцарство. Култелларии или сикарии, которых упоминают Иосиф Флавий и Тацит [312], были просто убийцами, вроде французских кустильеров или английских кустрилов. Вывод о том, что евреи не были первоклассными «мечепроизводителями», мы можем сделать из истории Иуды Маккавея [313]. Видение пророка Иеремии, за которым позже последовала победа над Никанором, обещало ему «Божий Меч, священный Меч», не короткий махера, а большой ромфеа. После своей войны с самаритянами и язычниками Палестины «Иуда взял Меч Аполлониуса (сирийского полководца) и сражался им всю жизнь». О том, насколько распространен был меч в Иудее, мы можем догадываться по тому, что этот фактор считался при переписи населения. Выражение «с мечом на поясе» обозначало взрослых мужчин, способных быть солдатами, а также начало военной кампании. Утверждалось, что Саул орудовал мечом левой рукой, что выдавало в нем члена племени Венеамина. О последнем, однако, мы знаем, что многие там были амбидекстрами, то есть одинаково хорошо владели и правой и левой рукой как в ближнем бою, как и при метании камней из пращи. В конце концов, «пасть от меча» было явно не меньшим несчастьем, чем умереть в собственной постели, у таких мужественных христиан, как скандинавы. В проклятии, которое Давид наложил на Иоава, содержались слова о том, чтобы не было в его доме времени, когда не было бы в нем «…бросившегося на собственный меч (самоубийцы)». Все это в целом делает еще более странным тот факт, что ни одного еврейского меча никто никогда не находил. Об оружии племен, живших по соседству с древними евреями, мы знаем мало. В знаменитой пестрой армии Ксеркса ассирийцы, согласно Геродоту (VII, 65), орудовали (εγχειρίδια), похожими на египетские. Арабы, как и индийцы, были просто дикарями, вооруженными луками и стрелами; надо отметить, что ездили верхом они только на верблюдах, лошади же не были одомашнены ни в одном племени со времен «Великого царя» (485–465 гг. до н. э.). Об оружии филистимлян мы можем судить только по известному единоборству Давида и Голиафа из Гефа (Гата) (1 Цар., 17). Свидетельства о нем полны трудностей в сведении вместе противоречащих друг другу текстов; например, Давид – оруженосец Саула, при этом неизвестный при дворе. Непросто определить и то, где находится Гат. Его принято отождествлять с Харбат («руинами»); Гат – груда развалин, находится к западу от крепости Байт‑Йирбин, «Дома Гигантов» (тиранов) – это арабское название, соответствующее еврейскому Бетхогабра. Полем боя считают Вади‑эль‑Самт (Эллах св. Джерома), что к западу от Иерусалима. Народ этой части Палестины, вероятно происходящий от гиксоков или хананеев, – высокие красивые люди, приученные к сражениям и набегам соседством хищных бедуинов. Вооруженные до зубов, они – приверженцы использования огромной «небут» – дубины с железным наконечником. Филистимская равнина, когда‑то дававшая почву пяти царственным городам, кажется с моря совершенно бесплодной; но взгляд изнутри увидит хорошо поливаемые долины, и последовательность руин доказывает, что земли эти принадлежали энергичному и предприимчивому народу. Газа (Азза), на южном ее краю, была сравнительно важным местом, благодаря тамошней хорошей гавани и торговле с окрестными бедуинами. Не стоит путать ее с современной Газой. Голиаф, «чемпион среди необрезанных», т. е., филистимлян, и, возможно, типичный представитель этого народа, носил доспехи из «латуни» (меди); к сожалению, из какого материала были сделаны его меч и ножны, не уточняется. Оставим Сирию и перейдем к Кипру, который можно рассматривать как отдаленную часть Палестины. Его размеры, его расположение между Востоком и Западом и богатство золотом, серебром, медью и железом сделали его важным узловым пунктом для древнего пеласго‑эллинского или греко‑итальянского народа, представители которого двигались на запад, используя Геллеспонт и Босфор как места переправы, а Эгейские острова – как перевалочные пункты. Так Кипр и стал «колыбелью греческой культуры, котлом, где вместе варились азиатские, египетские и греческие ингредиенты». Генерал Пальма (ди Чеснола) доказал своими неоценимыми находками, которые добавили новую, очень важную главу в археологию и историю искусства, что первое кипрское искусство было полностью египетским, затем подпало под финикийское и ассирийское влияние и, наконец, стало греческим. Так с закатом эллинской цивилизации на запад мигрировал и один из чистейших классическим мифов. Кипр был местом рождения Венеры [314], антропоморфизма, который сослужил бесконечную службу поэзии, живописи и скульптуре. Идалиум (Дали) был столицей Кинираса, Киннари‑менестреля [315], Креза своего времени; это было место согрешения Мирры и смерти ее сына Адониса. Последний, которого отождествляют с палестинским Таммузом и ассирийским Ду‑зу («сыном жизни»), Аммианом Марцеллином (XXII, 14) был сделан «символом плодов земных, срезанных в свое наилучшее время». Здесь находилась мастерская Пигмалиона, Фа'ам Альюн (Malleus Deorum), молота богов [316]; и здесь из его дышащей статуи из слоновой кости родился Пафос, царь. В итоге здесь процветали поэты, предшественники Гомера, и здесь был рожден Зенон, стоик. Кипр почти сразу же попадает в историю. Надпись времен Тутмоса III повествует о «ложном племени киттим»; остров во всех памятниках именуется Асиби. В клинописи слово это пишется как «Китти»; находим мы также и «Атнан»; отсюда, возможно, и эллинские «Акамантис». Это «Хиттим» евреев и, возможно, их же «Кафтор». Впрочем, последнее слово оказывается египетским «Кефа» или «Кефт» (финикийская пальма), превратившимся в сына Иавана и внука Иафета. «Киттим» и родственные ему слова дожили до наших дней в виде греческого Китиума, ныне Ларнака, от «ларнакс» – саркофаг. Я уже отмечал (глава 4) спорное происхождение слова «Кипрос». По поводу того, кто был коренным населением Кипра, есть весьма непрочные основания считать, что это были «арийцы» из Малой Азии, фригийцы, ликийцы, лидийцы или киликийцы. Должно быть, это было раннее «семитское» заимствование, что видно по таким именам, как Ама‑ тус – греческая форма от «гамат», «высокий город», что принято объяснять через еврейское «амат», внук Ханаана. Финикийцы селились по большей части на юге острова и сделали его форпостом Тира и Сидона. Геродот повествует нам, что там были также и эфиопы, согласно их собственным данным (VII, 90), – он подразумевает здесь под эфиопами кушито‑азиатские племена из Персидского залива. Основой экономики Кипра со времен героев до дней Рима была торговля медью и изготовление оружия и доспехов. Легендарному кипрскому царю Киниру приписывали изобретение молота, наковальни, клещей и других инструментов металлургии. Этот возлюбленный Венеры был только героем‑ родоначальником финикийской кинирады, которая правила островом, пока не была подчинена Птолемеем Лагидом (312 г. до н. э.). Им противостояло семито‑киликийское семейство священников и жрецов, Тамириды. Гомер (Илиада. XI, 19) описывает нагрудник из обработанной и червленой стали, украшенный золотом и оловом, которое царь Кинирас послал Агамемнону. Александр Великий высоко ценил, за легкость и
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-01; просмотров: 290; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.15.202.169 (0.028 с.) |