Некоторые экологические и социологические аспекты в геронтологии

Из книги: Давыдовский И. В. Геронтология. Гл. 5. —М, 1966. С. 84-90

Биология, экология и социология составляют треугольник, в рамках которого изучается жизнь здорового и больного человека, его старость, долголетие и смерть. Ни у кого не возникает сомнения, что биологические закономерности лежат в основе жизни, ее возрастных периодов, включая старение. Но проблема геронтологии и гериатрии потеряла бы в своем научном и практическом значении, если бы не оценила должным образом того факта, что человек — открытая система до конца своих лет, что вокруг него природа и люди и что сам он •— и часть природы, и часть человеческого общества, т. е. фактора, способного сильно влиять на природные явления.

Факты говорят об увеличении средней продолжительности жизни, т. е. об относительности биологического лимита жизни, о возможности его преодоления. Естественно возникает вопрос, связано ли это преодоление с направленными человеческими усилиями, личными, общественными, медицинскими или это косвенное отражение эволюции вида homo sapiens. Сапиентация человека бесспорно играет здесь важную роль. Однако долгожительство в основном остается все же биологическим явлением, генетически обусловленным; прямого отношения к сапиен-тации человека, к его общественным инстинктам и к умению лечить оно не имеет.

Долгожители, и среди них немало здоровых и талантливых старцев, большей частью занимались сельским хозяйством, часто примитивным, как и та общественная формация, членом которой они являлись. Долгожители не отличались каким-то особым умением жить; их поведение не имело за собой каких-то сознательных, продуманных правил. Их жизнь была обычной во всех отношениях, включая бытовые пороки и привычки, как-то: табак, алкоголь, эротика и т. п. Многие из них вели тяжелую трудовую жизнь, испытывали серьезные лишения и заботы. Они, впрочем, мало рассказывали о пережитых тяготах, что нельзя не сравнить с бесконечными жалобами некоторых «стариков» в возрасте 50 — 60 лет.

Широко распространено мнение, что тяжелые жизненные ситуации, нездоровый образ жизни ускоряют наступление старости. На достаточно больших и достоверных материалах это

никогда не было доказано, хотя a priori кажется весьма вероятным.

Жизнь изобилует примерами, как подтверждающими это положение, так и противоречащими ему. Весьма несложный анамнез долгожителей, преобладание их в малоразвитых странах, вдали от городской жизни и центров цивилизации — все это склонило мысль человека к преимуществам вольной жизни на природе, следуя как бы учению Ж. Ж. Руссо с его приматом чисто экологического принципа.

Однако идиллии сельской жизни не вполне устраивают человечество и преимуществами чистой экологии, как и чистого долголетия, оно пренебрегает. Человеку нужна долгая жизнь, насыщенная творческим трудом, а не долгая жизнь вообще. Ми-келанджело, Вольтер, Гете, Л. Н. Толстой, И. П. Павлов — вот образы, которые привлекают человека, образы, в которых экологическое уступило свой примат социальному, сохранив, однако, право напомнить о себе, т. е. о внешней среде, о естественной природе, в которой на протяжении миллионов лет формировался homo sapiens. История человечества показывает, что эти напоминания природы никогда не были лишними в индивидуальной жизни человека.

Было бы поэтому ошибкой полагать, что экологические факторы как таковые потеряли свое значение. Не может быть случайностью, что долгожительство характерно для сельской местности, а не города, не для каких-то эксквизитных гигиенических условий существования. И не случайно горожанина так тянет на природу: инстинкт ему подсказывает один из верных путей к здоровью и долголетию.

Географическое распределение долгожителей показало их наибольшее количество на высоких плато, в горных поселениях (500—1500 м) и наименьшее количество — в низменностях. Об этом писал еще Canstatt (1839), как о том, что на севере долгожителей больше, что холод тренирует организм, закаляет его.

Что касается влияния высокогорной акклиматизации на продолжительность жизни, то и этот факт нельзя иначе расценить, как экологический по своему происхождению и приспособительный по своей сущности. Так или иначе экологическими факторами в проблеме старения и долголетия нельзя пренебречь. <...>

Старение представляет собой процесс превращения «открытой» системы в «замкнутую». Будучи по существу нормальным инволюционно-биологическим явлением, это превращение отражает и моменты приспособительного значения в плане социологическом: биологическая «замкнутость» автоматически порождает

«замкнутость» социальную, т. е. ограничение, вернее самоограничение сферы деятельности. В то же время эта «замкнутость» в сфере организационного, научного и технического опыта является относительной. При сохранении памяти и умственных способностей в условиях делового и морального единства старых и молодых она не мешает старым людям быть подчас высокополезными членами общества, помогая своим большим опытом решать наиболее сложные и тонкие задачи общественной жизни. Эта «замкнутость» является скорее показателем концентрированной деятельности, чем простой ограниченности или консерватизма.

Социальная оценка старых людей не может производиться лишь с отрицательных биологических позиций, подчеркивая атрофию структур, функций и реакций. Социальная оценка далеко не всегда соответствует и общим положениям пенсионного закона. <...>

Долголетие как таковое не может быть предметом особых забот государства и общества. Творческое долголетие — проблема огромного социального значения, она реальна и в какой-то мере стоит на пути к своему разрешению. Неправильно думать, что решение этого вопроса будет дано медициной. Его не решит и экспериментальная геронтология с ее классическими объектами (крысы, мыши, хомяки). Эти эксперименты имеют ограниченное значение.

Важнейшей задачей геронтологии является не продление жизни и не поиски способов облегчить страдания, а научиться рано распознавать существенные признаки старения, а также контролировать их ирогрессирование, содействуя всемерно упрочению здоровья и коэффициента полезности старого человека в обществе. Геронтология изучает возрастные биологические процессы у человека с целью найти социальные меры и возможности сохранить телесную и духовную свежесть, свойственные зрелому возрасту. <...>

Социальные аспекты в геронтологии вводят нас в круг очень широких вопросов, касающихся соотношения возраста и деятельности человека, физической, умственной, профессиональной, индивидуальной, общественной. Устремления человека многообразны: самосохранение, передвижение, труд, общественные потребности, оценка вещей, половая потребность и т. д. Если взять всю сумму этих отправлений, то некоторые из них по своей интенсивности еще задолго до наступления старости начинают снижаться, например производительность физического труда. Падают необходимейшие для этого труда мощность, скорость, ловкость.

Способность к наиболее высоким показателям физического груда начинает ясно падать после 35 лет. Что касается умственного труда, то кривая интеллектуальной зрелости и воля к умственной деятельности, как правило, к 40 годам нарастают, пересекая в дальнейшем кривую возраста. Умственный труд исключает быстроту, срочность, ловкость и абсолютную результативность труда физического, остающегося всегда в рамках задач скорее узкотактических, чем стратегических. Сила умственного труда, одна из его основных стратегических задач, заключается и в том, чтобы максимально облегчить труд физический, например переводя его на «труд» автоматически действующих устройств. <...>

Нарастание и превалирование духовных интересов во второй половине жизни — фактор огромного социального значения, поскольку кривая интеллектуальной деятельности ведет себя совсем иначе, чем кривая деятельности физической.

В процессе развития всех уровней высшей нервной деятельности и на основе становления общественного инстинкта, индивидуального жизненного опыта идет обогащение и углубление мыслительных ассоциаций, рождение творческих оригинальных замыслов, комбинационных способностей и интуиции. Это и определяет значение понятия «пожилой человек», как его следует представлять себе в наш век борьбы за активную старость, за долголетие. Духовная, творческая деятельность подразумевает преданность, т. е. увлечение этой деятельностью, неустанное тренирование функциональных ее основ. Это не только сохраняет, но и развивает последние, раскрывая нередко новые качества личности уже старого человека. <...>

Чтобы уменьшить тяжесть для общества забот по благоустройству престарелых в фазе их безусловной нетрудоспособности, необходимо провести социальные и медико-профилактические мероприятия, которые позволили бы удерживать трудоспособность старых людей возможно дольше. Иными словами, следует максимально продлить первую, т. е. духовно-творческую, фазу старости, посильно расширяя опыт и масштабы работы старого человека, продолжая тренировать его волю к труду и к учению. В этом плане близок к идеалу девяностолетний Микеланд-жело, который на вопрос кардинала, зачем он в такой холодный ветреный зимний день стоит у входа в Колизей, ответил: «Я учусь!» Счастливый, скромный, но уже старый артист не делает большого интервала между последними аплодисментами и своим решением покинуть сцену.

Только человек обладает такими способностями, которые позволяют ему вносить коррективы в естественный ход событий —

жизнь, старость, смерть. Стимуляция активных творческих процессов — важнейший из этих коррективов, но отнюдь не единственный. Необходимо указать на ряд отрицательных моментов, ускоряющих процессы старения и вызывающих преждевременные формы старческой декомпенсации. Это прежде всего — чрезвычайное психическое перенапряжение в жизни некоторых категорий людей, пренебрежительное отношение к биологическим укладам жизни, ее ритмам и уровням, нерациональное замещение подлинного отдыха (физического и психического) обилием предложений со стороны увеселительных и развлекательных организаций и учреждений. Обилие таких предложений, их интенсивное использование подчас сводит на нет столь необходимую разгрузку во внерабочие часы: эти часы не всегда можно назвать свободными от труда, т. е. действительно полным отдыхом. К профилактике старости все это имеет прямое отношение.

Кемпер И.

ЧТО ТАКОЕ СТАРЕНИЕ?

Из книги: Кемпер И. Легко ли не стареть?: Пер. с нем. — М: Изд. группа Прогресс — Культура; Изд-во Агентства Яхтсмен, 1996. С. 149-153. ч

Позвольте пренебречь здесь историческим обзором научных определений и сразу обратиться к современным дискуссиям по этому вопросу. Из имеющихся в нашем распоряжении психофизиологических и социально-психологических теорий о старении и, в частности, о роли сексуальности можно было бы выделить четыре, наиболее значительных:

1. Старение как «процесс потери или снижения эмоциональных и интеллектуальных способностей»—так называемая «модель дефицита» оказалась в части доказательств устаревшей. Это прежде всего относится к констатации потери интеллектуальных способностей, которые ведь легче измерить, чем эмоции.

Именно группа исследователей возрастных изменений в Бонне смогла в 70-е годы доказать, что есть различные области интеллекта, в которых старость и молодость различаются, причем тестовые исследования в области опыта и словарного запаса часто демонстрируют преимущества пожилых людей. Пожилым только требовалось больше времени при тестировании.

Если не удается констатировать потерю интеллекта по модели дефицита, насколько же сложнее тогда доказать потерю эмоциональных способностей, например сексуальности и способности любить. Эта проблема особенно остро встает прежде всего там, где общественное мнение, например, как мы обнаруживаем это в домах престарелых, делает интимность невозможной.

Старение — не патологический вариант так называемого нормального человеческого поведения!

Может быть, широкое распространение так называемой модели дефицита в представлениях пациентов и психотерапевтов является одной из причин по которой так часто исключается возможность психотерапии пожилых пациентов. Шпейдель добавляет: «Более молодые и здоровые психотерапевты склонны подд^еР^живать эту деструктивную точку зрения пациентов (модель дефицита), примириться с ней и с чувством вины спустить психологическое воздействие на тормозах или даже совсем не приступать к нему».

2. Так называемая теория активности, которая в главу угла ставит положительную взаимосвязь уровня активности и удовлетворенности жизнью, мне кажется, упускает факт, что старение

может быть результатом долгой жизни, в особенности в сексуальной области. Если следовать теории активности пожилых, то это должно означать, что чем некто активнее, тем он и удовлетвореннее. Хотя Борнеман считает: «Кто отдыхает, тот ржавеет», речь часто идет только о том, действительно ли желаема эта сексуальность и не соответствует ли она ролевому клише.

Что является признаком созревания старого человека, когда мужчина, на протяжении всей жизни следовавший болезнетворному достиженческому типу мышления, распространяет свой чисто физический, автоматически сексуализированный способ поведения, свой сексуализированный достиженческий тип мышления на все кругом или меняет его на любовную и нежную склонность к другому человеку? Здесь тип мышления, который должен был бы как можно дольше оставаться молодым, благодаря активности играет фатальную роль — когда такие дости-женчески ориентированные мужчины обнаруживают, что их телесная потенция падает и их стремление к достижениям еще и содействует этой тенденции, это нередко ведет к душевному краху. У таких людей потеря сексуальной направленности являла бы собой желаемый ход развития. Еще лучше было бы, если бы им удалось заменить свою потенцию соответствующей их партнерским отношениям неясностью.

3. Меньшее — это часть большего, этот постулат выражается в так называемой теории «выхода из игры». Исходя из констатации, что иногда пожилой человек прямо-таки жаждет известной формы внешнего отступления, свертывания своих социальных контактов и чувствует себя счастливым и удовлетворенным прежде всего благодаря этому, теория выхода из игры считает неизбежным процесс, который начинается в момент, когда человек осознает убывание своих способностей и приближающуюся смерть и считает смерть делом обычным. Так как люди различны, начало и конец этого выхода из игры для каждого человека индивидуальны. Поэтому сам процесс выхода из игры также протекает индивидуально. Однако он всегда гармоничен и гарантирует удовлетворенную старость тогда, когда к выходу из игры стремится как сам

стареющий индивидуум, так и окружение.

Однако жизненный путь человека в момент выхода из игры принципиально не предопределен и как раз в сфере партнерства характеризуется постоянно новыми ситуациями. В частности, возможностью нового партнерства одиноких, которое можно рассматривать, как еще один путь выхода из игры уже в другой роли с иными формами конфликта.

Тот факт, что многие старые супружеские пары больше не ведут сексуальную жизнь, еще далеко не означает, что у них уже нет никаких сексуальных желаний. Может быть, партнеры скучают друг с другом, и длящаяся десятилетиями связь, которая, хотя и была основана на сексуальности, с годами подчас вылилась в одиночество вдвоем, исчерпала себя. Но возможно также, что многие пожилые не справились со снижением потенции и генитальной сексуальности и не учились трансформировать ее в гораздо более важную нежность.

4. Из известных ответов на вопрос, что такое старение, наиболее точным и все охватывающим мне кажется так называемая когнитивная теория старения.

Она относится к личной, персональной стороне старения. В ней формулируется, как пожилой человек внутренне переживает и истолковывает внешнюю данность (например, снижение телесной или духовной способности к достижениям). При этом главную роль играют три важных области переживаний, а именно столкновение с личностным фактором (привлекательность), с социальным фактором (включение или членение, интеграция или изоляция) и с пониманием конечности собственного бытия.

Итак, во главу угла ставятся три основных положения:

A. Тип поведения пожилых тесно связан с внутренне переживаемыми внешними изменениями (дети выросли, я лишний; или мои дети выросли и живут собственной жизнью).

Б. Способ, которым переживаются мгновенные изменения, зависит от преобладающих, часто неосознанных, потребностей и ожиданий пожилых людей или же близких людей, в окружении которых пожилой человек живет.

B. Решающей предпосылкой для покойной старости является состояние равновесия между взглядами и потребностями (мотивациями) пожилого человека, так же как и гармония между потребностями и переживаемой действительностью. Уход детей может, например, переживаться как благо, если самостоятельность детей была целью воспитания.

Итак, нет просто старения — у каждого человека свой собственный, персональный путь старения.