Глава двадцать вторая: забвение

К сожалению, мост, которым продолжалась дорога и который вёл через реку Свислочь, сыграл с нами злую шутку. Это потому, что метров пять от своего начала, он обламывался: видимо, середина ушла на дно.

Так я подумал, как только увидел осыпающийся край, который уже, сидя на одном колене, рассматривал Антон. Однако, подойдя ещё ближе, я разглядел и то, что заинтересовало моего напарника не меньше разлома.

Охотник, не поднимая, повернулся, посмотрел на меня и чуть усмехнулся, покачивая головой при наблюдении моей, отображённой на лице, реакции на вставший верх кормой большой туристический катер, теперь полностью покрытый ржавчиной и какими-то наростами.

Об его донце бились на мытые обмелевшим, зеленоватым потоком камни, среди которых лежала помятая, закрытая корзина колеса обозрения, а он, катер, стоял, войдя носом в почву реки.

– Что его так?... – я хотел было продолжить и уже подбирал слова.

Но Антоном меня опередил, не дослушав:

– Да откуда мне знать, – выпрямившись, он добавил: – Зато нам легче.

– Ты что хочешь?... – начал было я, краем глаза заметив подоспевших подростков.

– Ну а почему нет? Другого выхода я не вижу, ‒ ответил напарник, мельком взглянув на заинтересованных такой картиной братьев.

– А он выдержит? – засомневался Ваня, будто прочитав мои мысли.

– Вот сейчас и проверим, – закрепив подсумок и рюкзак как можно сильней, повернулся к нам троим Антон. – Мы с Саньком идём первые, затем вы копируете нас. Если что, мы поможем.

Вопросительный взгляд охотника поняли все, на что ответили резкими кивками.

Могу я представить, как парням сейчас страшно. Не говорю, что я не боюсь, нет, я как раз-таки тоже боюсь. Но, наверное, чуть меньше… По крайней мере, я не могу показывать этого, как и Антон.

Который, в свою очередь, уже соскочил на катер. А точнее, на оконные металлические рамы, лишённые стекла. Пару секунд побалонсировал на тихо скрипящих непрочных опорах, и перешагнул на следующую. Там, также выравняв своё положение, он украдкой взглянул вниз. Я заметил его мигом выпучившиеся глаза и то, как охотник немного пошатнулся, скорее всего, остальные этого не заметили. Зато они точно слышали крайне эмоциональный, для него, возглас: “Ого!”. Конечно, сразу стало и интересно, и как-то не по себе…

Тут же листоман взглянул на меня и махнул рукой, мол, перелазь. Сам же перескочил на следующий, последний, профиль.

Подобаясь предшественнику, я соскочил вниз и недолго уравнивал своё положение. За это время Антон расстегнул все крепления, забросил рюкзак с подсумком на вторую часть моста. Туда же полетел и автомат. Когда АКСУ негромко звякнул об нависающую над катером мостовую, охотник сам прыгнул следом. Как я уже отметил, вторая половина находилась чуть выше нас, и немного дальше первой. Поэтому запрыгнуть на неё сразу не представлялось возможным, разве что зацепиться руками, а потом уже забраться силой.

Это и собирался сделать молодой напарник: ухватившись за асфальт, он, недолго подождав, пока “уйдёт” качка, подтянувшись, вышел сначала на одну руку, а затем уже и на вторую. Пару секунд – Антон наверху.

Я в это время только перешагнул на следующую часть рамы и тоже, как-то инстинктивно, взглянул вниз. К горлу подкатила тошнота: внизу, увенчанные разбухшими, плавающими кусками мяса, на, что странно, не разбившемся ветровом стекле лежала дюжина полуистлевших человеческих тел сине-зелёного цвета. Их внутренности или же просто ошмётки, “отлипшие” за годы от костей плавали вокруг в тёмно-зелёной жиже, в которую превратилась вода, сейчас еле-еле скрывающая умерших. Запаха я почему-то никакого не почувствовал, однако догадывался, что здесь лучше не дышать: кто знает, что плавает в том коктейле. Кстати, ещё одна интересная деталь: зеркала судна были разбиты только в задней его части, перевалив за середину – они в большинстве были целые…

Ладно, не до этого. Наоборот, хотелось как можно быстрее пересечь этот участок, что я сделал, отреагировав на знак товарища, протянувшего руки для принятия амуниции.

Быстро передав ему всё своё добро, я, подозвав парней, сам прыгнул на вторую часть моста. Уцепиться удалось, однако в акробатических движениях я был далеко не мастер. Провисев бесцельно пару секунд, я дождался пока удастся выровняться. С трудом подтянулся.. и всё: с силой у меня также проблемы. Подоспел Антон. Вдвоём мы вылокли моё тело наверх.

– Боря! – позвал Ваня, преодолев половину пути и уже взглянув на перед катера.

– Что? – отреагировал только спускающийся брат.

– Не смотри вниз. Реально. Посмотришь – умрёшь.

– Ты ведь великолепно знаешь, что я посмотрю, – ответил младший, и это было ясно: когда запрещают, хочется вдвойне больше.

– Вот поэтому я великолепно знаю, что ты подохнешь: либо от увиденного, либо от меня, – старший брат резко повернулся.

Я не видел его глаз, но по реакции Бори понял, что то не шутит. И он был прав: пацану лучше не видеть того, что там твориться: может ненароком потерять равновесие от шока или от обычного приступа рвоты… А может он и сильнее духом по правде, а просто мы недооцениваем. Ладно, в любом случае – рисковать не стоит.

Это и имел в виду Иван, чьё наставление всё-таки благополучно отразилось на Борисе: сначала мы помогли забраться старшему, а потом и ни разу не “снявшего” с нас взгляда младшему Боре.

“Всё же умеет пацан, когда хочет,” – подумал я, смотря на собирающего свои вещи Ваню. Конечно же он должен был заботиться о своём брате, это он и делал. Я, к сожалению, а может быть к счастью, был единственным ребёнком в семье. Так что не мог понять, что это было: братская дружба, которая сильнее всяких, и забота друг о друге. Но, смотря на этих двух, я всё-таки кое-что осознавал… Что? Хм, это уже понимание для каждого своё.

Собравшись, мы двинулись дальше.

Конечно, впечатления от первого испытания не покидали на ещё долго. Да что там говорить, у меня они и сейчас остались. Только тогда никто их не озвучивал: мир вокруг не спал, и надо было следить за его бодрствованием.

Пройдя мост и переступив на не обваленную почву, Антон нацелил курс на северо-восток, вдоль реки. Но, спустя пару шагов, понял бесполезность этой затеи: из порванного тумана выплыли поваленные на выкорчеванную из земли тротуарную плитку деревья. Множество из них уже догнивали свой век, но всё равно более-менее целых ещё хватало, а перелазить через них – времени не было. Я посмотрел на право: действительно, лесопарк. Сейчас большинство деревьев лежало на земле у ржавеющих аттракционов. Те, что выстроились, просто красовались своими пустыми кронами, пропуская сквозь них вечно прохладный ветер и вездесущий туман.

Антон посмотрел на перекрытый путь, вздохнул, повернулся назад и не надолго заострил взгляд на тропе лесопарка: она была чуть чище.

Мы все смотрели в ту же сторону.

Я обернулся на напарника, тот вопросительно кивнул, как бы советуясь. Я положительно качнул плечами. Можно попробовать, но далеко лучше не заходить.

Охотник всё понял и, выйдя вперёд, двинулся по ещё сохранившейся хоженой тропе.

Пройдя метров семь, мы свернули на ещё такую же, только идущую на север.

Отсюда также был виден рушащийся бетонный забор у реки и огромное здание на том берегу. До этого момента я его не замечал.. что странно. Ибо подобное трудно не заметить, особенно интересное строение дома очень бросалось в глаза: будто часть волны, длинной метров в пятьдесят, вырезали и поставили вертикально. Высота здания составляла около тридцати метров, однако раньше оно явно было выше: половина строения вовсе обвалилась, а крыша почти отсутствовала.

Я чуть не споткнулся об лежавший под ногами лишённое коры бревно: настолько пристально следил за только что увиденным домом.. или чем оно раньше было, может гостиницей…

Конечно, моей нелепости никто не заметил, потому как я шёл последним. Ну и слава Богу…

Почему-то до сих пор никто не проронил ни слова. Как-то нехорошо это, ибо неспокойно становится. В голову вновь лезли непонятные звуки, некое бурчание и возгласы, возникающие будто бы в голове или из воздуха прямо перед тобой… Вновь сердце наполнял страх.

Тут со стороны воды послышался громкий всплеск. Расшатанные нервы приняли его за угрозу, коей он и мог являться. В следующее мгновение я понял, что не я один сейчас на пределе: Антон, подобно мне, тут же перехватил автомат, щёлкнул предохранителем и направил в сторону потенциальной опасности. Ваня опрометью испуганно попятился, но через секунду осознал нелепость своего действия и тут же взявшись за оружие направил его в направлении, в котором целились и мы. Борис же с негромким вскриком тоже попятился назад, но ему повезло меньше: споткнувшись об лежащее дерево, он повалился на стылую почву парка.

Однако всё это бесполезно и глупо. Потому что нашим врагом по правде являлся отколовшийся от видного здания бетонный кусок, который и упал в заражённую воду Свислочи. Это мы поняли по еле-еле висящей согнутой арматурине на втором этаже, которая также грозилась рухнуть вниз.

Все, кроме с кряхтением поднимающегося Бори, облегчённо вздохнули. Но ни я, ни Антон, ни Иван автоматы опускать не собирались – мандраж.

Краем глаза я заметил, как Антон взглянул на АКМ Вани, ухмыльнулся и сказал:

– Эй! – парень отреагировал, резко повернув голову с округлёнными глазами в сторону охотника. – Ты как стрелять собирался? Предохранитель не тронут.

И посмотрев в осоловелые глаза пацана, который уже где-то успел выдуть из-под губы наркотик, улыбнулся. Тот, в свою очередь, взглянул на малый тумблер, наконец осознал вышесказанное и, уже с более понимающим взглядом и растерянным возгласом “Ой”, собрался сделать то, что не сотворил тогда, когда было нужно.

– Не утруждайся, уже не к чему, – немного улыбнувшись, сказал я, повесив автомат за спину и помогая Боре встать.

Ваня выдохнул, отпустил АК:

– Я… Я просто.. эх, – попытался оправдаться, но, поняв глупость этого действия, положил ладони на лицо и ещё раз выдохнул.

– Нормально. Выживешь – привыкнешь, – успокоил Антон, продолжив движение.

Подойдя к очунявшему парню, я похлопал того по плечу и взглядом указал на отдаляющегося охотника. Тот быстро понял и вновь вырвался вперёд меня.

Борис же этого делать не хотел: всё шёл рядом, справа.

В голову опять начали залетать непонятные голоса, бормотание, вскрики… Я всё чаще озирался по сторонам.

Младший брат делал то же самое, но в то же время я видел, что он очень хочет о чём-то заговорить. Мне это тоже не мешало, так что я начал первый:

– И что же ты тогда не познакомился с той девицей? – с лживой весёлостью спросил я.

– С какой? – как бы непонимающе, но чуть радостно, парировал парень.

– Ну у которой попка хорошая. Тебе это часть тела нравится, а? – я с небольшой улыбкой пнул пацана под локоть.

То, чуть неуверенно, или смущённо, рассмеявшись, ответил:

– Да она же старше меня, ты чего? Да и вряд ли ей до знакомств.

– Ну а откуда ты знаешь, мыло ли, вдруг она только и ждёт, чтобы какой-нибудь Боря подошёл к ней и познакомился.

– Ха-ха, ну ладно-ладно. Вернёмся, узнаю её имя.

– У неё же? – уточнил я.

– У неё же, – нехотя подтвердил Борис.

– О-о, ловлю на слове… – беседа получилась не о чём, но страх поубавился, да и приятной она была, ничего не сказать. Поэтому я и решил на этом не останавливаться: – Слушай, а ты какие истории интересные знаешь?

– В смысле?

– Ну-у, мало ли, вдруг ходят слухи, где ещё люди есть, – это я сказал с нескрываемой надеждой.

– А, это… Ну есть одна, я только раз слышал, и не могу утверждать, что это правда…

– На то это и слух, – пацан на этот раз меня действительно заинтересовал.

– Ну хотя да.. в общем, слышал, что, будто бы, в Минск-Арене люди поселились. Да и как поселились, мол, живут куда лучше нас. Ты же знаешь, что такое Минск-Арена?...

– Шайба та, да?

– Да. Так вот у неё крыша ведь плоская полностью, и говорят, что она хороша для посадки техники всякой летающей приспособлена.

– Да ладно.. и что у них там, вертолёты что ли летают? – недоверчиво поинтересовался я, припоминая Спортивное Соглашение и тамошнюю технику, которую уже давно никто не впускал в отнюдь не чистые небеса.

– Не знаю, но говорят, что пару раз дирижабли видели… – чуть потухшим голосом закончил Боря.

– Ого. И где это ты слышал такое?

– Да в Дворце чего только не услышишь, особенно от умалишённых, а их там много.

– Вот в это верю. А насчёт Арены.. ну, будем надеяться, что так оно и есть. – Боря поднял на меня полные вопроса глаза, будто крича: “Что, серьёзно?!”. – Ну а почему бы и нет. Люди на многое способны, главное верить, – последние слова я сказал, устремив взор вперёд, на спину старшего брата.

– Только веры уже почти нет… – сокрушённо добавил младший, и я не нашёлся что ответить на эту правду.

Я перешагивал очередное дерево, как услышал выразительный свист удивления, исполненный Антоном. Что-то ещё обнаружил…

Мы поторопились.

Дойдя до охотника, я понял причину его удивления и сам обомлел от увиденного.

– Охренеть… – содрогнувшись, вымолвил Ваня, смотря на лежащее перед нами колесо обозрения.

Помнится, я уже видел нечто подобное. Собственно, как и Антон – перевёрнутый поезд. Однако… он ни в какое сравнение не шёл с этим исполином.

Оно лежало на небольшой возвышенности, ввиду чего создавалось впечатление, будто вот-вот оно проскользит вниз, на нас.

Колесо было красного цвета. Полностью его видно не было: скрывал туман. Но и того, что было открыто взору, было достаточно. Вроде его высота равнялась пятидесяти четырём метрам… или больше. Я как раз узнавал у знакомого, когда в Минске жил: хотел прокатиться, но так и не сумел.

Гуляющий ветер расшатывал не надёжные балки, скрипя и кряхтя ими, создавая таким образом некому не понятную, зловещую музыку, исполняемую на огромном, и от того страшном инструменте.

– А я ведь когда катался на нём, – как-то грустно вспомнил Боря.

– А я не на чём не катался, – жёстко ответил Антон, с печалью смотря на придавленные колесом аттракционы.

Почему-то, смотря на них, на душе становилось тяжело. Сразу же представлялись дети, катающиеся в кружащихся разноцветных корзинах, и их смех… Который уже никогда не будет таким же искренним, как в те времена.

– Пойдёмте.. налюбовались, – продолжил спустя недолгую фразу охотник, повернувшись к уже видной арке выхода.

Я в это время поглядел назад, на реку, к которой вёл неровный шлейф взрытой земли, проведённый чем-то отлетевшим от поваленного исполина… Вспомнив туристический катер и то, что упиралось в его дно, я почему-то сразу догадался. Ну да, кабинка могла опрокинуть секцию бетонного забора в воду.. и пойти следом. Интересно, а в ней тогда были люди. Не знаю, проходя мост, я не заметил.. хотя я и не всматривался. Может и были, но тогда это ужасная смерть…

От всех этих мыслей я избавился только когда мы уже в плотную приблизились к высокой, чуть разрушенной арке, служащей выходом из парка. “Чуть” – потому как кроме отсутствующего верхнего правого угла, я ничего не обнаружил. Ну, разве что всё время сыплющийся сверху бетон… Недолго ей осталось, как и всем нам.

Кончено, отсюда не было видно главной площади, но уже вид не радовал. Хоть такой же сейчас встречался повсеместно. Множество магазинов и кафе, расположенных у парка Горького, сейчас смотрели на всё пустыми глазницами окон, сквозь которые внутрь то и дело наметало завывающим ветром разношёрстный мусор. Погнутые столбы, треснутое дорожное полотно и тому подобное – в общем, не редкость.

Куски обшивки зданий до сих валились с фасада, как и оставшиеся части стёкол, не выдерживающие под напором погоды.

Вместе с впивающимися в мозги непонятными всхлипами и откликами всё вокруг слаживалось в неприятнейшую картину, но надо было двигаться дальше, что мы и делали, попутно осматриваясь вокруг.

Пройдя по засорённой всяческим гниющим хламом пешеходной дороге вверх, мы наконец увидели то, к чему стремились: памятник Минск – город-герой.

И сразу же он меня взволновал. Он стоял на небольшом бетонном островке посреди перекрёстка, усеянного ржавеющими остовами автомобилей. Мы стояли довольно далеко, так что пришлось пройти ещё немного, чтобы разглядеть всё полностью. И когда это в итоге удалось, я забеспокоился ещё больше.

Нет, он не был разрушен, как раз наоборот: обелиск был полностью цел, что меня и привело в небольшой шок. Ни единого более-менее приличного скола, совсем. Но это было ещё не всё. Мы не шли именно к памятнику, мы шли к уже видимому проходу между домами, стоящими за ним. Однако чем ближе мы приближались к нашей основной цели, тем лучше нам открывался вид на обелиск. И вот что мы увидели, из-за этого и остановились, потому как не поверили: у подножия монумента горел Вечный огонь.

От этого и вовсе стало страшно, я в ужасе посмотрел на Антона. Тот отреагировал нервным смешком. Парни просто стояли в остолбенении, думаю, им тоже должно быть понятно, что, не смотря на название данной почести павшим в Великой Отечественной войне, там всё равно должен был кончиться подпитывающий памятник бензин, причём давно… Но почему-то он этого не сделал.

– Хе, память не угасает, – с небольшой боязнью в голосе попробовал пошутить Антон.

Он никогда так не делал, а тут… Ему тоже было страшно.

– Лучше пойдём быстрее, – предложил я.

– Ага, – согласился нервно вцепившийся в автомат Боря.

Ясное дело, старший брат спорить не стал, ввиду чего мы незамедлительно и пошли дальше, сопровождаемые взглядами пустых оконных проёмов и подгоняемые переносящим по пустым улицам пески прошедших Бурь ветром.

Я же всё никак не мог избавиться от увиденного и время от времени с небольшой дрожью поглядывал назад. Хоть обелиск уже и скрыл от нас всё не потухающий огонь, почему-то страх сохранялся. Подобно мне назад украдкой поглядывали, изредка, и остальные.

Всё-таки полно в теперешнем мире загадок. Не сказать, что и раньше их было мало, но раньше они хотя бы были не настолько.. пугающими. А может это всё природа, и этот странный страх возникающий неоткуда, тоже перед ней.. просто организм чувствует, вот и боится. Может быть… Всё может быть.

Когда я в очередной раз обернулся назад, мы уже на приличное расстояние отошли от монумента и теперь форсировали между догнивающими свой век автомашинами, в изобилии торчащими на своей последней “пробке”. Но почему-то мне всё было не спокойно, собственно, как и всем остальным.

Увидев лишь медленно уходящий в порванный туман обелиск, я отвернулся обратной, посмотрев украдкой на верх правого здания. То, что я увидел, в очередной раз заставило моё сердце пропустить удар: раньше там была надпись, каждый житель Белоруссии скорее всего знал её наизусть. Она гласила: “Подвиг Народа Бессмертен”. Два первых слова красовались огромными красными буквами на левом здании, которое сейчас нам было видно не полностью Последнее же находилось как раз на том, который открылся, “выйдя” из молочной суспензии, во всей своей постапокалиптической красе. И красота его содержалась и в этом слове, которое потеряло первые две своих буквы, наряду и с последними двумя… Вот так забавно и жутковато выходило.

Не знаю, то ли это чья-то шутка свыше. То ли обычная случайность, но вздрагивать душой и телом она заставляла…

Я на секунду остановился, мягко протёр себе глаза тыльной стороной руки, одетой в перчатку без пальцев, и вновь взглянул ввысь.. нет, ничего не изменилось. Выдохнув малое облачко пара, растаявшее перед моим лицом, я посмотрел на отдаляющихся товарищей. Сейчас кто-нибудь заметит моё скромное отсутствие в строю и обернётся, чтобы узнать где я. После увидит, как я с глупо приоткрытым ртом пялюсь на крышу ближнего дома и сам посмотрит туда же. И волнение касательно этой пугающей случайности (а может и не случайности) распространится по всему отряду… Мне это надо?.. Нет.

Взяв себя в руки, я немного выругался, сам не знаю зачем, и пошёл вперёд. Пытаясь забыть стоящие перед глазами потёртые, разваливающиеся красные буквы.. как-то автоматически перекрестился.

Нагнал людей я как раз в тот момент, когда Боря решил обернуться: посмотреть, куда пропало моё вечное встревоженное дыхание, идущее из-за спины.

Но оно было уже на месте, как, собственно, и я.

Нелепо, чуть вздёрнуто мельком улыбнувшись парню, я проследил, как он, сделав похожий “жест” губами, повернулся назад.

Так будет лучше: люди засыпают от неведения.

Однако окружающая местность не дремлет, поэтому, не смотря ни на какие удивительные явления или поражающие происшествия, надо было следить за нею. Что я и делал, ввиду чего наткнулся на ещё одну чересчур интересную деталь.. и пугала она не меньше виданных ранее.

Если смотреть перпендикулярно нами выбранному направлению, то вдоль дороги, у которой и стоял наш дом, ясное дело, можно увидеть остальные строения, идущие после. И вот, как раз за нашим объектом, никакого здания не обнаружилось.

А ведь оно было, я не просто по хлипким воспоминаниям ориентируюсь: сейчас на том месте зияла огромная дыра, снизу увенчанная обломками бетона и арматуры… Будто нечто невообразимо огромное ударило в этот участок ребром ладони.

Нечто похожее я уже видел, только там как плугом прошлись: Дом и его окрестности. Здесь же был сотворён некий туннель колоссальных размеров. Насчёт длинны – не знаю, потому как уже на середине руин первого здания всё остальное скрывал туман, витающий в этом своеобразном разломе между сооружениями.

Бредил ли я? Мне было наплевать, на тот момент я устал пугаться и просто, зачем-то взявшись левой рукой за ремень АКМа на правом плече, отвернулся, с лёгкостью перебросив увиденное на галлюцинации от не членораздельных бредней, непокорно лезущих в голову из внешней атмосферы и плохой видимости, присущей этому, новому миру.

Но почему-то за телодвижениями своих товарищей я следить начал: а вдруг заметят, и тогда это будет означать, что мною виденное – отнюдь не какой-то фантом, а ужасающая реальность… От этого становилось холодно в груди и сердце учащало свой ход. Уж очень мне не хотелось верить в правду.

Увидев, как Антон с интересом посмотрел вправо, когда мы уже входили в тоннель между двумя строениями, я сам, с небольшой опаской, взглянул в ту сторону. Неужели всё-таки… Но, слава забытому Богу, нет. Ничего особенно примечательного там не оказалось, только одна из букв наполовину сохранившегося слова, – вроде бы “Е”, – красующегося чуть выше, которая очень удачно приземлилась на крышу дворового кафе…

Охотник обернулся на меня, будто хотел узнать моё мнение. Ваня, следящий за телодвижениями листомана, сделал то же самое. Я же пожал плечами, мол, теперь – не редкость. Думаю, они поняли отчего Иван обернулся на Антон, который, согласно выдохнув с негромким смешком, вернул свой взор в обратное положение. За ним последовал и подросток.

Они были почти одинакового возраста: было видно. Ввиду чего, наверное, Ваня в какой-то степени и считал моего напарника своим принципиальным соперником, однако, понимая, что не в чём с ним не потягается, пытался лишь запоминать поведение второго. А может быть и нет.. но нечто подобное присутствовало.

Оказавшись в тени зловеще нависающих, понемногу рушащихся зданий, мы увидели ещё один вход в метро.

Конечно, он пока был ещё довольно далеко, однако уже чуть-чуть настроение возросло.

По пешеходной тропе решили не идти: слишком много мусора намело за все годы, и теперь он, разлагающимся ковром, простирался на немалые расстояние то цельным одеялом, то небольшими островками. В любом случае идти по нему не представлялось возможным: слишком скользко.

Вроде и не должно. Да, настолько сильно скользить ботинки не должны, однако в придачу ко всему ещё разыгрался и небольшой дождик, смягчивший и так желейную массу… Э-эх, а я ведь так надеялся, что он успокоится. Вроде, и перестал не надолго накрапывать, и тут вновь с утроенной силой линул. Конечно, всё равно он был невелик, так, моросящий. Но чечётку по крышам автомобилей выбивал добрую, тревожа давно усопших хозяев железных коней. Которые, кстати, в некотором количестве располагались по дороге. Конечно же, их было немного. Но всё-таки, раньше я такого не видел: трупы обычно растаскивали хищники и падальщики.. а тут они были. Кое-где виднелись лишенные мяса и плоти конечности умерших людей, торчащий из-под небольших гор мусора – это, конечно, касался пешеходной зоны.

Обогнув некий джип, под колесами которого лежал широко раскрыв рот, наполовину мумифицированный труп, я поближе подошёл к сохранившему некоторые буквы фронтону, предварительно скрывшись под капюшоном от набирающего силу дождя.

Мокрые, давно не стриженные волосы лезли в глаза, как, собственно, и капли, приземлившиеся с отравленных небес. “Снимая” их нечистой рукой в грязной перчатке, я пытался прочесть надпись, но около секунд трёх это не выходило.

Парням, конечно, тоже был интересен вход в подземный город, поэтому к облицованному плиткой бетонному входу они подошли вместе со мной.

– Площадь Победы это, – сказал Боря, по истечении тех самых трёх секунд, и посмотрел на меня, вытирая рукой лицо от воды, таким образом оставляя лишь грязевые разводы.

Я перевёл взгляд обратно на сильно захламлённую лестницу, грустно усмехнулся и предложил:

– А может кинуть всё и к туда спуститься? – с интересом посмотрел на ребят, в глазах Антона я нашёл некую согласную искру, отобразившуюся на лице еле видной улыбкой.

– Не.. ну, а как же мы… – Ваня, скорее всего, воспринял моё предложение всерьёз, из-за чего замялся, показывая в сторону нашего маршрута и пытаясь сказать нечто оспаривающее превосходство моей идеи.

– Он пошутил, – успокоил бесстрастным голосом своего обескураженного брата Боря.

Широкими глазами, – ещё не переварил услышанное, – старший посмотрел на младшего, затем на меня, обратно и, когда наконец дошло, негромко воскликнул с наигранной весёлостью:

– А-а-а.. аха, а я было решил, что действительно…

Не дослушав, я улыбнулся и, оперевшись, по примеру сделавшего это раньше Антона, об обложенный плиткой проход в метро, устремив взгляд обратно вниз немного покрутил головой.

Конечно же, мне и самому моя идея нравилась, даже очень… Но нельзя, сейчас нужно было делать кое-что совершенно другое, и ни в коем случае не отвлекаться. Так что пора было сходить с места и двигаться дальше.

– Э-эх.. хех-хех, ладно, пойдём, – ударив по треснутой, мокрой мраморной обкладке ладонями, сказал я, выпрямляясь.

– А я вот что подумал, – неожиданно вымолвил Антон, я обернулся на него, но он продолжал стоять так же, как и я секунды назад. – Площадь Победы заселена, а туннели между станциями явно безопасней поверхностных улиц будут… Так почему до этого места мы не под землёй шли, если могли?

Тут он обернулся и вопросительно посмотрел на меня, прекрасно понимая, что я не знаю ответа.

И ведь действительно. Ведь мы могли получить наводку в Цирке, вернуться в Дворец и оттуда всё сделать. Так какого?

Понятно, Иван с Борисом также не нашлись, что ответить, когда взор охотника пал на них. Я же с неким недопониманием глядел на листомана, который и в этот раз попал в самую точку.

Когда наши взгляды вновь встретились, я, чуть-чуть качая головой из стороны в сторону, с выражающим полное неведение лицом качнул плечами. Мне уже всё надоело, и сейчас меньше всего я хотел думать.

Антон это понимал и, наверное, поддерживал, из-за чего, чуть усмехнувшись, выпрямился в полный рост и, провожая вход в метро подспудно интересующимся взглядом, пошёл вперёд.

Мы двинулись следом: до цели остались считанные метры.

Именно поэтому уже спустя пару десятков секунд мы, провожаемые до этого момента лишь глазами разбитых стёкла, увидели широкие витрины ожидаемого магазина.

Конечно же, витрины также были лишены стекла, как и шкафы внутри. Раньше на их полках аккуратно стоял весь товар, теперь он тоже стоял.. но не совсем аккуратно.

Помещение было небольшое. Оно уже с улицы, благо первый этаж, было видно нам почти полностью. Но по той же причине он был доступен и выбивающему дробь по остовам авто дождю.. хорошо бы он технику не повредил, а то и так от него проблем немало… Хотя, уж слишком он частое явление, чтобы что-то там оставить в годном состоянии. Но, будем надеяться: людям это присуще.

Как и присуще видеть. И сейчас я видел лишь чуть разжиженную туманную мглу, витающую кусками вокруг, и льющийся несильным потоком со свинцового неба дождь, дополняющий картину своей мелькающей занавесью, сквозь которую мало что можно было разглядеть. Однако нам, полностью промокшим, но продолжающим постоянно убирать влагу с лиц, то в какой-то мере удавалось.

Боря и вовсе так засмотрелся, что забыл следить за округой. А особенно за тем, куда шёл. Поэтому, когда первые двое в авангарде спокойно перешагнули лежащий на дороге, у тротуара, скелет некоего взрослого человека, пацан на него наступил. Кости звонко задребезжали по мокрому, треснутому асфальту, испугав младшего брата, который чуть не упал от неожиданности. Благо, всё-таки сохранил равновесие. Что удивительно, особенно на такой поверхности.

Я тихо засмеялся, снимая нависшие на капюшоне капли. Ваня обернулся. Антон же, не поворачивая головы, просто посоветовал, прекрасно понимая, что произошло:

– Осторожней.

Борис повернулся ко мне, в его обиженном взгляде читался немой укор и такой же вопрос, содержание которого вряд ли кому нужно объяснять.

Моим же ответом послужило обычное подмигивание, на котором парень отвернулся, глядя на вход в магазин, к которому мы приближались.

Нравился мне этот пацан, смышлёный, сердце у него доброе, да и в будущее украдкой верит, хоть и не признаёт – по глазам видно.

Войдя внутрь точки торговли электротехники, чьи наименования и давно позабыл, мы сразу же встретило то, что очень красноречиво сказало нам об основном наполняющем этого места: весь пол был завуалирован толстым слоем разлагающихся отходов, наметённых сюда с улицы.

Не в силах выбраться обратно, они встречали свои последние года с такой же неохотой, как, повторюсь, и нас. Липкое приветствие, в котором были в основном задействованы подошвы наших сапог, полностью скрывшиеся в этой мешанине грязи, фекалий, листьев, пластмассы, бумаги и препорошенные сверху тонким слоем песка, было для вошедшего первым Антона не самым замечательным моментом его жизни, но уж точно тем, который он будет вспоминать, да Бог, ещё долго.

– От.. чёрт, – спокойно отреагировал охотник, переведя взгляд вниз и с силой отрывая обувь от пола.

– Что это за… – начал было Ваня, стоя на пороге и не решаясь зайти, с презрением и явным омерзением разглядывая покрытие неприятный как для взора, так и для носа ковёр.

– Если это то, что тебя не убивает, то входи давай, – поторопил, предварительно оборвав того, я.

Что странно, парень, глянув с надеждой на меня, всё же через секунду послушался и с неохотой пошлёпал по гниющий массе.

Боря, храбрившись, без промедления двинулся следом. Я, выдохнув, также вошёл внутрь, ища плюс в том, что уж очень хотел скрыться от дождя – у меня это вышло.

В магазине я заприметил, кроме нами оставленных, ещё пара следов. Не один из них не подходил под человеческую ступню, поэтому я смело сделал вывод, что тут, кроме местного зверья, никого не было. Хотя, конечно, всё может быть.

Однако абы как лежащие на своих постаментах ноутбуки и планшеты говори как раз об очевидном отсутствии людей.

Все они были покрыты разным слоем грязи, то частично распространившейся по корпусу, по захватившей всё пространство. Не сказать, что эта корка была довольно толстой. Нет. Но надежды она не внушала. Тем более работая в купе частым дождём, и сейчас растекающемся грязевыми червоточинами по приборам.

– Давайте-ка возьмём всё, что кажется более-менее целым, и свалим отсюда быстрее.. здесь мне нравится меньше всего, – как-то загадочно поведал Антон, спешно собирая в открытый рюкзак аппараты, расположенные в конце зала.

Как ни странно, я был с ним полностью солидарен.

Взяв на себя шкафы у входа, я начал делать, собственно, те же действия, что и напарник. Пацаны, безмолвно распределив между собой середину, не отставали.

– А.. чёрт побери… Точно, – последнее слово охотник сказал так, чтобы услышали все здесь находящиеся, но не более.

Мы и услышали, притом обернувшись.

Листоман посмотрел на нас с некой улыбкой и, вынув из сумки черный пакет, наполненный чем-то полезным, но мне пока неведомым, показал нам, подёргав его у головы. Затем, положив обратно внутрь и достав что-то, кинул, выудив его опять наружу, мне.

– Возьми три магазина, этим ещё по два останется, – вернувшись к работе посоветовал Антон, когда я поймал пакет, чуть не доставший моего носа.

Так вот что там, действительно вещи нужные, для теперешнего времени – это ещё даже мало сказано.

Кратко взглянув на Ваню, я заметил, как он уже хотел возразить насчёт такой несправедливости касательно распределения патронов, но, поняв правоту немного старшего товарища, быстро покинул эту идею.

Я же в то время уже, орудуя лишь одной рукой, нащупав четыре “рожка” и взявшись за них, высыпал остальные три внутрь рюкзака и более сдержанно, нежели Антон, передал пакет Борису.

Тот, сообразив, поставил сумку себе на носки ботинок, выхватил из пакета два прилагающихся ему магазина, положил, в отличие от нас, себе в подсумок и отдал своему брату. Всё-таки умный малый.

Дальше что было, я не заметил: продолжил прерванное дело. Лишь краем глаза увидел, как чёрный пакет, освобождённый от поклажи, отлетел в сторону.

Спустя несколько секунд, за которые я собрал почти всю технику, расположенную на пока рядом со мной и хоть как-то дающую надежды на функционирование, я услышал, неожиданно, стук колёс о рельс.

Сначала я подумал, что мне показалось, но когда он, ещё тихий, вновь повторился, с присущей ритмичность, я заволновался.

– Эй.. тихо, слышите? – медленно сказал я, смотря то на напарников, то на потолок.

И они услышали.

– Что это… – проговорил Антон, подходя к окну рядом со мной.

За ним открывался вид на затуманенную дорогу, идущую перпендикулярно нашему прежнему маршруту, вправо. На ней, дороге, и располагались рельсы, предназначенные для трамваев, давно не ходящих здесь… Или же ходящих?

Охотник подошёл уже почти вплотную, как Боря вдруг заговорил, посмотрев на Ивана:

– Не может быть, – по его взгляду было видно, что он о чём-то догадался.

По уверенному, но чего-то страшащегося кивку старшего брата я осознал ещё деталь: они оба что-то поняли. Тогда же Боря в панике бросился к Антон и налетел на того, приказывая и ему и мне ложиться.

– Эй, ты че… – не ожидавший такой наглости листоман, скрывшись за подоконником, взял младшего за ворот куртки, со злобой посмотрев тому в глаза.

– Тш-тш-ш-ш, – с волнением за бил тот пальцем по губам.

Тогда Антон и успокоился: всё-таки что-то заставило его волноваться, что-то замеченное во взгляде парня.

Когда биение железных колёс слышалось уже очень близко и отчётливо, мы с Иваном тоже присоединились к паре под подоконником: вымазывать в куче не пойми чего не хотелось, а там место было более-менее, потому как хватало просто присесть на корточки.

Я видел, как волнуются братья. Они почти что дрожали, причём точно не от возбуждения. Они знали нечто, что было неведомо нам… Но вскоре оно должно было открыться.

И спустя пару секунд оно открылось: тогда, когда я точно почувствовал, по мелкой дрожи земли, что совсем рядом, за окном, проезжает трамвай.

Я не мог и не хотел верить слуху, ведь теперь всё ранее обычное пугало больше, нежели что-то необычное. Так как теперь всё переменилось, так что… Хотя нет, знайте, был ещё один подпункт, от которого кровь в жилах застывала пуще всего ранее пересказанного – это когда обыденное раньше, переплеталось с обыденным сейчас и представало пред нами.

Это был такой момент.

Я тихо потянулся вверх, за мной последовал Антон. Боря с Ваней стали, яростно шипя, дёргать за одёжку, призывая вернуться на место. Но интерес был сильнее.