Основные дорические храмы: аполлона в дельфах, Афины в афайи на острове эгина, Зевса в Олимпии, Парфенон в Афинах, аполлона в бассах.

Остановимся сначала на дорийском архитектурном ордере. В сооружениях этого ордера, исполненных в первой половине V в., мы можем наблюдать исчезновение локальных отличий и постепенную выработку канонических норм. Во второй половине того же столетия отмеченный нами процесс нивеллировки локальных различий идет еще дальше; он охватывает и ионийский ордер, приводя к появлению памятников архитектуры, совмещающих элементы, заимствованные из обоих ордеров. Как бы замыкающей зодчество предшествующего периода является сооруженная в конце VI в. или в начале V в. сокровищница афинян в Дельфах. По типу этот памятник представляет собой хорошо нам известный templum in antis. Но уже и в этой сокровищнице сказываются некоторые новые черты: обычный строительный материал построек дорийского ордера эпохи архаики — мягкий камень — сменяется в ней паросским мрамором. Пропорции сооружения становятся более вытянутыми, сухими и стройными.

Аналогичное место занимает и сооруженный в конце первой и начале второй четверти V в. храм Афины (Афайи) на острове Эгина. Храм имел с фасадных сторон по шести, с длинных — по двенадцати колонн. Длина его была 30,5 м, ширина 15,5 м. Внутреннее помещение, больших размеров, чем у архаических храмов, состояло из пронаоса, описфодома и целлы. Пронаос и описфодом были обрамлены с боков антами и имели каждый по две колонны. Целла была разделена двумя рядами колонн (по шести в каждом). Оба фронтона были украшены круглоскульптурными группами.

Сооруженный в 468 — 456 гг. элидским архитектором Либоном, храм Зевса в Олимпии представляет собой вполне завершенный канонический периптер дорийского ордера. В отличие от большинства архаических периптеров храм становится шире, и обнесенная стенами часть здания увеличивается за счет пространства колоннады. Количество колонн в храме Зевса — по шести с фасадных сторон и по тринадцати с длинных — отвечает канонической формуле, согласно которой число колонн короткой стороны нужно удвоить и прибавить еще одну единицу, чтобы получить число их на длинной стороне. Симметрично расположенные пронаос и описфодом обрамлены антами; в каждом из них стоит по две колонны. С пронаосом сообщается целла, разделенная на три нефа, причем боковые нефы сильно уступают по ширине главному. Храм был выстроен из раковистого известняка и покрыт белой штукатуркой. Черепицы крыши были сделаны из мрамора. Скульптурные украшения отличались значительным богатством: в обоих фронтонах стояли большие статуарные группы; метопы под внутренней колоннадой (пронаоса и описфодома) были украшены рельефами.

В зодчестве второй половины V в. происходит дальнейшее развитие того процесса, который имел место в предшествовавшем полустолетии. Постепенное изживание культурной разобщенности раздробленной на множество мелких кантонов Эллады приводит к постепенному образованию сначала канонического типа в зодчестве дорийского ордера, а потом к попыткам создания пан-эллинского стиля. Ареной этих попыток являются Афины — город, в котором работали мастера почти всей Греции и который явно стремился к гегемонии над всеми эллинскими государствами. Блестящим памятником этих устремлений в зодчестве второй половины V в. является сооруженный в 447— 434 гг. на афинском Акрополе храм Афины Девы (Парфенон). Строителями его были архитектор Иктин и, по-видимому, производитель работ Калликрат. Построенный в дорийском ордере храм имел по восьми колонн с фасадных и по семнадцати с длинных сторон. Чрезвычайно обширная по размерам, обнесенная стеной, внутренняя часть храма имела симметрично расположенные неглубокие пронаос и описфодом; как тот, так и другой были обрамлены недалеко выступавшими антами, впереди которых стояли вытянутые в ряд шесть колонн. Около половины площади внутренней части храма занимала целла. Вдоль длинных стен ее шли два ряда колонн, образуя три нефа, причем средний неф был значительно шире крайних. Немного не доходя до задней стены целлы, колоннады соединялись поперечным рядом колонн, в силу чего образовывался проход, соединявший оба боковых нефа. Из описфодома дверь вела в довольно большое помещение (именовавшееся «Парфенон»), служившее хранилищем государственной казны. Потолок этого помещения поддерживался четырьмя колоннами, а задней стеной служила задняя стена целлы. Парфенон был построен из пентеликонского мрамора и украшен скульптурами с исключительной роскошью. В исполнении их принимали участие лучшие мастера Аттики. Общее руководство, по-видимому, принадлежало Фидию. В обоих фронтонах стояли большие статуарные группы, все девяносто две метопы были украшены рельефами. Кроме того, над колоннадами пронаоса и описфодома проходил, опоясывая длинные стены храма, украшенный непрерывной лентой барельефов фриз с изображением праздника Панафиней. Введение непрерывного скульптурного фриза, отвечающего канону ионийского ордера, несомненно, было явным отступлением от норм, установившихся для дорийского периптера середины V в. Но это не единственное и даже не главное отклонение Парфенона от канонического типа дорийского периптера, наиболее яркое выражение которого дал храм Зевса в Олимпии.

Еще более сложную картину представлял построенный архитектором Иктином храм Аполлона Эпикурия в Бассах (в Фигалии), время сооружения которого относится к эпохе Пелопоннесской войны. В этой постройке характерным моментом для зодчества второй половины V в. является коренная переделка старого здания. Небольшой храм в Бассах был перестроен Иктином таким образом, что южная длинная стена старого храма стала задней стеной целлы нового, причем старая северная стена была снесена, а с востока целла получила особый вход. Здание было сильно увеличено и превращено в небольшой дорийский периптер (длиной 35 м, шириной 14 м), имевший с фасадных сторон по шести и с длинных — по пятнадцати колонн, отличавшихся более сухими очертаниями, чем колонны Парфенона. Пронаос и описфодом были обычного типа, целла же имела вдоль заново построенных частей длинных стен два ряда (по пяти в каждом) неполных колонн ионийского ордера; колонны стояли очень близко к длинным стенам целлы и соединялись с последними особыми стенками, образуя своего рода небольшие капеллы. Между двумя колоннами, ближайшими к задней стене целлы, находилась еще одна колонна коринфского ордера. Внутри целлы, над ионийской колоннадой, проходил украшенный рельефами фриз, чего мы не встречали ни в одном из ранее рассмотренных нами храмов. Таким образом, в храме Аполлона в Бассах мы находим применение всех трех ордеров — дорийского, ионийского и коринфского, причем следует заметить, что в нем мы, видимо, имеем древнейшую из известных нам колонн коринфского ордера. Этот ордер, строго говоря, не может считаться равнозначным в эллинском зодчестве дорийскому или ионийскому и скорее является, правда сильно развитым, вариантом последнего.

 

Истоки античной культуры бассейна Эгейского моря уходят в далекое прошлое, в эпоху неолита и ранней бронзы, когда в III тысячелетии до н.э. процветал сильный город Троя, создавались своеобразные памятники искусства на кикладских островах Паросе, Наксосе, Сиросе, а на Балканском полуострове в фессалийских селениях и в пелопоннесских местечках Сескло, Димини, Лерне воздвигались найденные теперь в руинах древнейшие сооружения, изготавливались керамические сосуды, терракотовые статуэтки. Особенно же ярким очагом, где закладывались основы позднейшей европейской цивилизации, была минойская культура острова Крита, искусство которого достигло расцвета в первой половине II тысячелетия до н.э.

 

Многие центры эгейской цивилизации стали известны сравнительно недавно. Трою с ее постройками и сокровищами нашли лишь во второй половине XIX века, а о богатейшей культуре, существовавшей на Крите, лишь догадывались, зная греческие мифы о Тезее и Минотавре и высказывания философов, в частности Платона, писавшего о критском царе:

 

“Когда-то Минос заставил жителей Аттики платить тяжелую дань, так как имел большую власть на море, а у афинян тогда еще не было, как теперь, военных кораблей, да и в стране было не много корабельного леса”.

 

Упоминания о Крите проскальзывали в поэмах Гомера, где остров назывался стоградным, населенным многими народами. О Крите писали историки Геродот и Фукидид, считавшие Миноса первым создателем флота, повелителем кикладских островов и могучим властителем моря. Гесиод называл Миноса “из всех смертных царей наиболее царственным”.

 

Эти сведения были известны давно, но реальный смысл мифов и свидетельств древних авторов стал очевидным, когда археологи раскопали на Крите огромный дворец и нашли неповторимые по красоте и своеобразию памятники минойского искусства и культуры, относящиеся к длительному периоду от середины III тысячелетия до н. э. до XI века до н.э.

 

В конце 70-х годов XIX века критский купец Калокеринос нашел на своем участке земли несколько больших глиняных сосудов и руины древних построек, но раскопки тогда начать не удалось. Только в марте 1900 года английская археологическая экспедиция под руководством Артура Эванса приступила к работам на Крите, и находки ее поразили всех: древние сказания принимали облик реальных исторических событий.

 

Эванс предложил различать в истории минойской культуры несколько этапов. Древний — продолжавшийся с 2600 до 2000 года до н.э. — был назван раннеминойским, по имени легендарного Миноса. Расцвет культуры относится к первой половине II тысячелетия до н.э., от 2000 до 1425 года, — к периодам среднеминойскому и началу позднеминойского. Время с 1425 до 1150 год было завершением позднеминойского периода. На эти столетия приходилось разрушение как природными силами, так и ахейскими племенами города Кносса, упадок могущества Крита, гибель его культуры и выдвижение ахейских центров Балканского полуострова.

 

Правили Критом цари, выполнявшие нередко роль жрецов, так как религиозным церемониям отводилось значительное место. Существовали армия, сильный флот. Критяне были известны как бесстрашные мореходы, поддерживавшие оживленную торговлю с другими народами. Природа не обидела этот средиземноморский остров. Сочные травы на пастбищах для скота, пышная растительность в плодородных долинах, обилие винограда, оливковых рощ, посевы льна, шафрана — всем этим славился Крит еще в древности.

 

Раскопки, начавшиеся в 1900 году, производились на месте кносского дворца, названного Эвансом дворцом Миноса. Площадь его достигала шестнадцати тысяч квадратных метров. Вокруг парадного двора располагались помещения разных размеров и форм в два, а возможно, и в три этажа. Так как уловить какую-либо систему в их планировке было почти невозможно, дворец был воспринят как сложный лабиринт, построенный легендарным Дедалом.

 

Необычными показались ученым и детали дворца. Своеобразными были колонны, которые использовал зодчий. Книзу они не расширялись, как в постройках других древних народов, а сужались. Ствол их не был уподоблен растительным прототипам египетских опор, повторявших форму тянущихся вверх стеблей папируса или лотоса. В кносской колонне нет сходства с образами живой природы. Зодчий отказался от подражания природе, выступавшей в египетской архитектуре, нашел для элементов сооружения язык архитектурных форм, основанный на пропорциональных и числовых соотношениях, и обнажил сущность колонны как опоры, выделив и подчеркнув именно эту ее функцию (илл. 1).

 

Обратила внимание археологов манера освещения комнат. Проемов в стенах, подобных окнам позднейших построек, в кносском дворце не существовало. Свет проходил через отверстия в потолке (световые колодцы) до первого этажа, создавая различную степень освещенности залов дворца, — приближенных или удаленных от световых проемов. Запутанность ходов и выходов, внезапные спуски и подъемы по лестницам, неожиданные повороты, характерные для “лабиринта Дедала”, дополнялись особенной таинственностью неожиданных световых эффектов, игрой света и тени в то ярко освещенных, то полутемных помещениях.

 

Стены покоев Миноса были покрыты многочисленными красочными изображениями. Изысканность линии профиля молодой женщины на одной из фресок, изящество ее прически, напомнившие археологам модных и кокетливых француженок, заставили назвать ее “парижанкой”, и имя это осталось за ней до сих пор (илл. 4). Стены дворца нередко украшал орнамент — чаще всего в виде волны или гибких спиралевидных завитков, певучий и упругий, тянущийся непрерывной лентой, где одни яркие тона сменялись другими. Он особенно характерен для искусства критян, где все пронизано движением, то стремительным, то более сдержанным. Близость моря, вечное движение волн, порывы шквала, легкий ласковый бриз, надувающий паруса кораблей, — стихия, окружавшая критских художников, способствовала возникновению в их искусстве динамических композиций.

 

Фрески кносского дворца позволяют увидеть сцены торжественных церемоний, религиозные процессии, связанные с культовыми праздниками, игры со священным на Крите животным — быком. Художник показал на одной из фресок огромного быка, который мчится, почти не касаясь земли копытами, тяжело нагнув могучую голову и выставив вперед рога. Один из критян, схватившись за рога, собирается прыгнуть на спину животного, чтобы затем мягко спуститься на землю сзади быка. Процессия чинно шествующих юношей с ритонами представлена на той стене южных пропилеи дворца, где постоянно проходили люди. Изображенные персонажи как бы повторяли движение реальных критян.

 

Стены дворца покрывались не только фресками, но и невысокими раскрашенными рельефами. На одном из них показан юноша в высокой диадеме, увенчанной перьями. Узоры на диадеме воспроизводят стилизованную форму лилии. Ожерелье на шее повторяет те же очертания. Несколько раз звучит здесь мотив этого изысканного цветка. В подобных узорах теплится жизнь. Они уже будто утратили качества живого цветка, но еще не стали орнаментами. Во многих памятниках критского искусства переплетается острое ощущение действительности с изысканной стилизацией. В трактовке фигуры юноши есть условность египетского толка: ноги и лицо показаны в профиль, но плечи повернуты анфас и глаз смотрит прямо на нас. Однако непосредственность мироощущения делает образ глубоко отличным от памятников Египта. Человек в искусстве Крита кажется значительно более свободным от преклонения перед непонятным и далеким божеством, нежели в египетском искусстве. Изображенные на критских фресках люди воспринимаются как неотъемлемая часть природы, они сливаются с тем пейзажем, в котором показывает их художник.

 

Монументальные произведения круглой скульптуры Крита до нас не дошли. Зато обнаруженное археологами множество предметов мелкой пластики убеждает в том, что критским мастерам были известны различные материалы: фаянс, глина, слоновая кость, бронза. Особенный интерес представляют найденные в кносском дворце невысокие фаянсовые статуэтки женщин со змеями в руках, поражающие изяществом и мастерством исполнения. Они имели, несомненно, культовое значение, может быть, изображали жриц со змеями — божествами, заботящимися о благосостоянии дома (илл. 2). Известны и статуэтки прыгунов через быка, исполненные в металле и слоновой кости.

 

Виртуозами своего дела были критские гончары, создававшие посуду порой со стенками не толще яичной скорлупы, но очень прочными после обжига в печах. Формы ваз большей частью шаровидные, сочные; краски яркие. Изысканны сосуды так называемого стиля “камарес”, на темной поверхности которых, будто кружевом одевающие их, выступают нанесенные светлыми красками орнаментальные узоры. Часто используется мотив круга или спирали. Вечное непрерывное движение и здесь, подобно фресковым орнаментам, находит свое выражение. Позднее цветовая гамма росписных ваз Крита меняется. В XVI веке изображения морских животных или цветов наносятся краской на светлый фон. Критский вазописец всегда стремился рисунком подчеркнуть форму и на шаровидном сосуде предпочитал показать осьминога, в то время как на вытянутой кверху вазе он располагал стройные стебли растений (илл. 3). Это качество критских росписей, гармонически сочетающихся с формой, будет впоследствии достойно оценено греками. К концу XVI и началу XV века до н.э. относится группа особенно роскошных по своим рисункам ваз так называемого “дворцового стиля”. Примечательно, что на керамических сосудах Крита, как правило, нет человеческих фигур. Предмет, необходимый в быту, художник украшал цветами, орнаментами, изображениями животных, не пытаясь показать сюжетные композиции, несущие смысловую нагрузку.

 

В XV веке, возможно, воспользовавшись сильным, нанесшим урон Криту извержением вулкана на Санторине, балканские ахейцы захватили остров и подчинили его, испытав на себе в дальнейшем сильное воздействие минойской культуры. С падением Кносса ведущая роль в этом районе Европы перешла к ахейцам, победившим критян, но по своему культурному уровню значительно им уступавшим.

 

Микены, Тиринф, Афины, Пилос и другие ахейские города Балканского полуострова становятся после победы над Критом основной силой в бассейне Эгейского моря и процветают во второй половине II тысячелетия до н.э. Им еще могла противостоять Троя, державшая ключевые позиции у проливов, ведущих на север, но троянская война XII века до н.э. решила спор между ними в пользу ахейских племен.

 

Археологические раскопки последних десятилетий дали много памятников, раскрывающих особенности культуры и искусства ахейцев Балканского полуострова.

 

В каждом из городов правил царь. Располагались поселения чаще не на равнине, как критские, а на холмах, с которых хорошо видна окружавшая их местность, не на берегу моря, а в удалении от него. Высокие крепостные стены защищали их от нападения, так как опасность неожиданных пиратских набегов беспокоила жителей. Будто великаны поднимали огромные камни, складывая эти стены и башни, получившие название “циклопических”. Темно-серый цвет огромных каменных глыб, из которых составлены укрепления “крепкостенного” Тиринфа, придает особую суровость его облику. В широких крепостных стенах располагалась сложная система галерей, ходов. Здесь были цистерны для воды, продовольственные склады, запасы оружия. В густых зарослях кустарника на склоне акрополя скрывался потайной ход с лестницей, ведущей в крепость и ко дворцу. Царские покои, от которых в Тиринфе довольно хорошо сохранились лишь фундаменты, можно считать типичным парадным сооружением того времени. В кносском сооружении Миноса обращало внимание отсутствие четкой системы в расположении комнат и залов. В царском дворце Тиринфа доминирует центральное помещение — мегарон — с четырьмя внутренними колоннами, поддерживавшими крышу и обрамлявшими очаг. Подобные же мегароны были открыты археологами в Микенах и Пилосе.

 

Ворота, ведущие в ахейские цитадели, имели торжественный вид. Вход в акрополь Микен, называвшийся Львиными воротами, был украшен плитой золотисто-желтого камня с изображением двух львиц, опирающихся передними лапами на пьедестал с колонной, напоминающей критскую (илл. 5). Недалеко от Львиных ворот располагались могилы ахейских владык. В глубоких, подобных шахтам гробницах XVII—XVI веков было найдено большое количество всевозможных украшений и утвари из драгоценных металлов — серебряных и золотых кубков, роскошных диадем, масок из тонкого листового золота, накладывавшихся на лицо покойника, золотых, украшавших одежды бляшек, а также кинжалов, инкрустированных сложными композициями из золота. Все эти памятники наглядно свидетельствуют об обычаях микенской знати, об обряде захоронений,: типе предметов, которые клали в могилы. Роскошь погребений характеризовала нравы ахейцев, их стремление к пышности украшений.

 

Маски, в какой-то мере передающие индивидуальные особенности лиц, конечно, не могут быть названы портретными. В желании запечатлеть и сохранить черты лица царя или полководца, военачальника, выступает незнакомое для критян стремление возвеличить его роль (илл. 6). Возникновение подобных памятников свидетельствует о характере взаимоотношений в жизни ахейских племен. Торжество физической силы пронизывало эту культуру, находило выражение в мощности крепостных стен, в изображении батальных сюжетов и сцен охоты на вазах и фресках.

 

Формы сосудов также новы и непохожи на критские. Характер кубков из шахтовых могил XVI века разнообразен: некоторые нарядны, украшены розеттами, их контуры изящны; прекрасный сосуд из алебастра имеет сложные изгибающиеся ручки. Многие же отличаются лаконичностью декора, неприхотливостью силуэта, суровостью и простотой форм. В знаменитом “кубке Нестора” из четвертой шахтовой гробницы конструктивная основа чаши заметна, несмотря на украшение ручек голубками.

 

Жесткость и статичность композиции преобладают в искусстве ахейцев. На золотых круглых бляшках, нашивавшихся на одежды и найденных в шахтовых гробницах, показаны осьминоги, бабочки, но линии контуров, детали этих образов живой природы сводятся к сухому орнаменту. Мастера любят строгую симметрию, схематичность форм. Даже узоры спирали теряют динамичность, которую чувствовал в них критский художник.

 

Найденные в ахейских гробницах кинжалы интересны не только как образцы вооружения, но прежде всего инкрустированными на них сценами. Удлиненный клинок умело используется для изображения то опасной борьбы человека со львом, то распластанных в беге фигурок животных. Новым, по сравнению с критским искусством, воспринимается и сюжет — охота (илл. 7). На одном из кинжалов, на узенькой полоске оказалось возможным поместить пейзаж, в сложной технике инкрустации показать реку с плывущими рыбами, кусты, растущие по берегам, и дикую кошку, схватившую птицу. Особенного внимания заслуживает в этих кинжалах цвет использованных материалов — золота разных тонов, серебра, меди, черни. О мастерстве ремесленников, изготовлявших оружие и украшения из золота, серебра, слоновой кости и других материалов, повествовал Гомер в "Илиаде", подробно описывая щит Ахилла.

 

Позднее шахтовых могил в конце XV—XIV веков до н.э. воздвигались гробницы купольные, представляющие собой выложенные из камня, круглые в плане, со сходящимися вверху стенами помещения, скрытые под курганной насыпью.

 

Яркий памятник этого типа, так называемая гробница Лтрея, имеет высоту 14 метров.

 

В Микенах, Тиринфе и других городах Балканского полуострова стены дворцов украшались фресками, была распространена вазопись и торевтика. Однако монументальные скульптурные произведения и рельефы создавались редко. Отчасти вследствие этого в гомеровскую эпоху скульптура будет развита слабее, чем вазопись.

 

В исполнении фресок Тиринфа можно заметить по сравнению с живописью Крита новые черты. Две женщины, изображенные древним художником, движутся в колеснице мимо схематически обозначенных, растущих на обочинах дороги деревьев. В этой фреске детали греческие — колесница, одежды женщин. Контуры фигур, повозки лошадей резки, формы застывшие, — они статичнее, чем в росписях Крита. Отдельные элементы узора, украшающего фреску, не связаны друг с другом. Нет подвижности форм, характерной для орнаментов Крита. Линия, полно и безупречно выражавшая в искусстве Крита настроение и чувства мастера, теперь лишь средство изобразить тот или иной предмет (илл. 9).

 

В тематике ахейских произведений много сюжетов, связанных с происходящей в мире борьбой: охота на львов, травля собаками кабана, подготовка к походу ахейцев, седлающих боевых коней. На одной из микенских ваз XII века изображены воины в высоких шлемах, с копьями и щитами, идущие друг за другом. Рисунок на сосуде, служивший декоративным узором в керамике Крита, стал теперь выразителем сложной и глубокой идеи. Манера росписи кажется небрежной, фигурки могут показаться порой забавными, хотя художник был далек от мысли представить что-либо смешным в своей композиции (илл. 8).

 

Двенадцатый век до н.э. — время заката эгейской цивилизации. На Балканском полуострове заметны передвижения народов. С севера наступают доряне. Во всех археологических слоях XII века от Македонии до Крита ученые обнаруживают следы разрушений и пожаров. В XII веке прекращает существование хеттское государство в Малой Азии, в египетских документах отмечаются столкновения различных племен. На берегах Средиземного моря происходят значительные социальные и культурные изменения. В этот период эгейская культура гибнет.

 

общая характеристика императорских форумов
Императорские форумы (fori imperiali) — ансамбль памятников архитектуры в Риме. Их строительство шло примерно 150 лет (с 46 до н. э. по 113 н. э.) в период ранней Римской империи. Императорские форумы не являются частью Римского форума или же старой Республиканской площади. Часть императорских форумов погребена под улицей Виа деи Фори Империали (Via dei Fori Imperiali).

 

* Форум Цезаря (лат. Forum Cæsari), 46 до н. э.

* Форум Августа (лат. Forum Augusti), 2 до н. э.

* Храм Мира (лат. Templum Pacis) и Форум Веспасиана (лат. Forum Vespasiani), 75

* Форум Нервы (лат. Forum Nervæ), 98

* Форум Траяна (лат. Forum Traiani), 112—113.

 

В конце республиканского периода Римский Форум уже не отвечал требованиям общественно-политической жизни города. Расширение старого административного центра города произошло за счет последовательного создания к северу от Форума Романо не­скольких новых форумов, получивших название «императорские». В период Империи эти фо­румы стали центром общественной жизни города, каким прежде был Римский Форум. Сейчас от форумов остались незначительные по размерам руины, так что постарайтесь дать волю воображению и представить себя в роли древнего галла или германца, жившего в убогой хижине и увидевшего здесь громадные постройки.

 

Слева по Via Fori Imperiali можно полюбоваться базиликой Максенция (сторона, обращенная к Форуму, находится в гораздо более разрушенном состоянии). На стене базилики 4 географические карты из разноцветного мрамора отражают историю Римской империи.

 

После перекрестка с Via Cavour вдоль Via Alessandrina расположены несколько форумов: Форум Мира, построенный императором Веспасианом; Форум Нервы; Форум Августа с храмом Марса-Мстителя (фрагменты храмовой постройки сохранились); Форум Траяна стал последним, но самым величественным из императорских форумов. Вход на него со стороны Форума Августа украшала триумфальная арка. В центре небольшого двора в честь императора Траяна по решению сената была установлена колонна Траяна, украшенная спиральным рельефом. Колонна сохранилась до наших дней, как и остатки Троянского рынка - огромного дугообразного сооружения с множеством ниш для торговых лавок. Рынок возвели для укрепления холма Квиринала, которому грозил обвал после частичного срытия соседнего холма.

 

Напротив Форума Траяна находится Форум Цезаря, Он был построен первым из импера­торских форумов и представляет сейчас окруженную с трех сторон арочной галереей прямоугольную площадь с храмом Венеры, прародительницей рода Юлиев.

 

Основы культуры Месопотамии закладываются в Шумере – области нижнего течения Тигра и Ефрата. Первые поселения появились на юге этого географического района в плодородной низменности, у впадения рек Тигра и Евфрата в Персидский залив. В IV тысячелетии до н.э. в Двуречье расселились шумеры. Вплоть до конца III тысячелетия до н. э. шумеры господствовали в Месопотамии. К этому времени относится появление поселений городского типа, представлявших собой отдельные города-государства.

Из древнейших шумерских городов известны Эриду, Урук, Ур, Лагаш, Ларса, Умма, Ниппур, Кута и др. Некоторые характерные черты архитектуры Двуречья сложились в раннединастическом периоде (2750-2300 до н. э.).

К таким характерным чертам можно отнести овальные очертания плана города в целом, ориентацию главной оси овала на северо-запад и юго-восток, расположение святилища в центре или в северо-западной части города на холме или искусственной возвышенной террасе, прямоугольную форму святилища в плане, появление зиккурата как главного здания храмового комплекса, нерегулярную систему улиц, отсутствие городских площадей и наличие многочисленных дворов, вокруг которых группировались жилые, дворцовые и храмовые помещения.

Подлинного расцвета некоторые шумерские города достигли в период III династии, т. е. после объединения шумеров с семитским народом-аккадцами в единое Шумеро-Аккадское государство. В этот период (XXIV-XXII вв. до н.э.) главным городом был Аккад расположенный в Междуречье севернее Вавилона. Тогда же выросли и другие аккадские города: Киш, Шуруппак, Кисурра, Сиппар и др. Некоторое представление о характере этих городов дает святилище в городе Тудубе (современном Хафаджи), расположенном на левом берегу притока Тигра-Дияла. Священный участок в Хафаджи имел овальную конфи-гурацию в плане и был огражден двойным рядом мощных крепостных стен. Центральная часть святилища была расположена на платформе, где размещался главный храм города. В XXII в. до н. э. государство Аккад подверглось нашествию диких горных племен кутиев, что привело к его распаду и новому возвышению шумерских городов, на этот раз под главенством Ура и его царей III династии (2112-2015 гг. до н.э.).

Город достиг своего расцвета при урском царе Урнамму и его сыне Шульги. Это был город, построенный в шумерских традициях, овальный в плане с главной осью, ориентированной с юго-востока на северо-запад. Мощные стены, сложенные из сырцового кирпича, достигали толщины 25-32 м. В северо-западной части города на холме, искусственно расширенном в виде террасы, размещался дворцовый и храмовый комплекс Ура, посвященный культу особо почитавшегося у шумеров бога луны Наннара. Главный вход в святилище находился с северо-восточной стороны, откуда через монументальные ворота можно было попасть в священный двор Наннара и далее в следующий двор, на котором располагался зиккурат.

Из всех сооружений официально-культовой архитектуры Древнего Востока зиккурат (храмовая пирамида) наиболее полно выражал идею возвеличения и обожествления монарха и был ведущим архитектурным типом, композиционным центром ранних городов Двуречья. Вокруг зиккурата группируются дворцовые сооружения, обьразуя священный участок, окруженный прочными стенами. Зиккурат Ура находился в центре городской застройки с тесными кварталами и представлял одно из древнейших сооружений этого рода. Он был сложен из сырцовых блоков, и лишь внешний слой толщиной в 2,5 м был построен из обожженного кирпича, скрепленного битумным раствором. Зиккурат имел основную платформу высотой 15 м и размерами 62,5 х 43м; её грани, облицованные обоженным кирпичом, были слегка наклонены внутрь – для большей устойчивости; наверх вели три лестницы, соединявщиеся у каменной террасы. Он был трехъярусным, нижний сохранившийся ярус имел высоту 15 м, парадная лестница была расположена с северо-восточной стороны. На верхней площадке располагалось святилище бога Наннара, а рядом с замкнутыми дворами святилища Наннара и зиккурата на открытой площадке располагались еще два храма, посвященных культу того же бога луны и его жены богини Нингал, и отдельный храм, посвященный Нингал, кроме того, здесь же находился царский дворец. И дворец, и храмы имели почти одинаковые размеры и представляли собой квадратные в плане монументальные объемы, лишенные оконных проемов на фасадах, расчлененные лишь вертикальными углублениями в кладке стен. Большая часть зданий белилась известковым раствором и лишь зиккурат и особенно его увенчание могли быть подцвечены в соответствии с существовавшей у шумеров цветовой символикой.

Жилые дома Ура, согласно шумерской традиции, имели внутренние дворы, вокруг которых группировались все помещения. В центре двора иногда находился колодец, здесь же часто располагался очаг. Дома, перекрытые плоскими кровлями, выходили стенами без оконных проемов на узкие извилистые переулки и тупики. Улица в полном смысле этого слова была лишь одна и предназначалась для процессий и вела к главному святилищу города.

О погребальных сооружениях Двуречья всех периодов известно очень мало, за исключением захоронений в саркофагах, помещенных в подземных камерах, над которыми насыпались курганы.

Округлая форма очертания планов городов была очень стойкой в Двуречье и не только в нижнем течении Евфрата.

На территории Двуречья довольно рано возникли города, имевшие прямоугольные планы и одним из древнейших примеров такого рода можно, назвать шумерский город Ниппур, который по своему предназначению был городом-святилищем. Основная причина появления в этом же географическом районе городов с прямоугольной конфигурацией плана - прямоугольные в плане платформы святилища.

В период Шумеро-Аккадского царства Ниппур был главным религиозным центром этого государства. Город имел в плане форму неправильного прямоугольника, был окружен толстыми, сложенными из сырцового кирпича крепостными стенами, прерывавшимися там, где проходил пересекавший его канал. Святилище Энлиля занимало почти половину городской территории. Оно состояло из храмов и зиккурата, а рядом располагались жилища жрецов и большая библиотека, известная во всем древнем Двуречье огромным количеством ценных клинописных рукописей на глиняных дощечках.

Дальнейшее развитие градостроительства Двуречья связано было с разработкой прямоугольной схемы городского плана и наиболее совершенным в этом отношении был план города Борсиппы, расположенного южнее Вавилона.

Борсиппа была уже известна в эпоху Древневавилонского царства во II тысячелетии до н. э. Город был расположен на берегу озера, образовавшегося в разветвленной дельте Евфрата, и имел правильный прямоугольный план. Традиционно для Двуречья город был ориентирован углами по странам света. В него вело семь воротВ соответствии с воротами город пересекали главные улицы, соединявшие их. В центре города располагалось святилище, очертания территории которого также представляли собой квадрат. Весьма примечательно, что в основе планировки Борсиппы, по-видимому, лежал модуль, равный 176м