Учение о том, что оскверняет человека

Иисус оставляет фарисеев с их затаенной злобой и ничего более не говорит им; но, не желая оставлять в недоумении стоявший тут же, сзади фарисеев, народ, объясняет народу, а не фарисеям, что входящее в уста человека не оскверняет его, не делает его через это нечистым, а оскверняет его то, что выходит из уст. Сказав это, Иисус вошел в дом; за Ним последовали ученики Его. Фарисеи же, озлобленные на Иисуса за всенародное обличение их в лицемерии, остались с народом и, вероятно, тотчас же стали разъяснять ему, что слова Иисуса — соблазн для истинных иудеев, желающих быть благочестивыми и в точности соблюдать все предания старцев. Ученики Иисуса, входившие за Ним в дом и слышавшие эти рассуждения фарисеев, сказали потом Иисусу: знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились?

По мнению Иоанна Златоуста, ученики говорили это не потому, что заботились о фарисеях, а потому, что сами смутились от слов Иисуса, но признаться в этом не решались. А что они действительно и сами соблазнились, видно из того, что Петр подходит и говорит Иисусу: Изъясни нам притчу сию. Открывая свое душевное смущение, но не осмеливаясь явно сказать — я соблазняюсь, он просит изъяснения притчи (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 51).

Заметив смущение учеников Своих, Иисус обратился к ним с притчей. Он сравнил слово Божие с семенем, которое садовник сеет, а возрождение человека от действия слова Божия — с ростом вырастающего из семени растения. Садовник зорко следит за ростом посеянного им; всякое растение, вырастающее помимо его воли, то есть не им посеянное или посаженное, а случайно выросшее там, где ему не следует быть, он вырывает и выбрасывает из сада. Так и всякое учение, не содержащее в основе своей правды Божией, будет рано или поздно отвергнуто. Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15, 13—14). Вас смущает, что Я отвергаю учение фарисеев о преданиях, к которым вы так привыкли; но ведь это учение человеческое, оно не от Бога исходит, оно даже явно противоречит воле Божией и потому не может устоять перед истиной. Знайте же, что всякое учение, не согласное со словом Божиим, — ложно, и ложь его рано или поздно разоблачится. Не бойтесь же фарисеев и не следуйте их лжеучению; оставьте их. Как слепого не заставишь видеть, так и их ничем не вразумишь. Они слепые вожди. Если же вы будете следовать их учению, то есть если сами сделаетесь как бы слепыми, то что же произойдет? Слепой будет вести слепого? Да ведь они оба упадут в яму.

Читая это изречение Иисуса, можно, пожалуй, подумать, что Он вполне равнодушно говорит о предстоящей гибели не только слепых вождей народа еврейского, но даже и тех, кого они ведут за собой. Но такое заключение будет ошибочно. Если бы Христос относился равнодушно к гибели одних только врагов Своих, слепых вождей народа, то не стал бы так настойчиво и при всяком случае вразумлять их, открывать глаза их, чтобы они видели и понимали все; между тем мы знаем, что Он даже в последний день Своего открытого служения хотел спасти их, и когда они все-таки упорствовали и не хотели ничего видеть, Он, с воплем и сокрушением сердечным, воскликнул: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! (Мф. 23, 27) — А если это так, если Господь до последнего дня употреблял все усилия, чтобы спасти слепых вождей от падения в яму, то следует признать, что в разбираемом нами изречении Его нельзя видеть даже и малейшего намека на равнодушие Его к гибели желающих оставаться слепыми; нет, здесь — только предостережение не идти за слепыми вождями, не вверяться их водительству, так как они идут ложным путем, ведущим к гибели. Оставьте их, желающих оставаться слепыми! Не следуйте за ними. Если они сами сознательно идут в яму, если ничто не могло отвратить их от этого пути, то не идите же вы за ними, не идите уже потому, что вместе с ними упадете в эту яму!

После этого Апостол Петр просил Иисуса объяснить притчу о входящем в уста. Петр просил от лица всех Апостолов, так как Евангелист Марк, повествуя о том же, говорит, что, когда Иисус вошел в дом, ученики Его спросили Его о притче (Мк. 7, 17).

Неужели и вы так непонятливы? сказал Христос. Неужели не разумеете, что ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его? (Мк. 7, 18). Не оскверняет оно, потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища (Мк. 7, 19). А исходящее из уст — из сердца исходит — сие оскверняет человека (Мф. 15, 18); ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7, 21—23), а есть неумытыми руками — не оскверняет человека (Мф. 15, 20).

К этому объяснению Иисусом Христом Своих слов нечего прибавить: все ясно. Однако, основываясь на этих словах, многие полагают, что Христос отвергал посты. С таким мнением нельзя согласиться. Пост, как полное воздержание от употребления пищи, или же как употребление пищи в количествах, едва необходимых для поддержания жизни, всегда признавался могучим средством в борьбе с плотскими страстями. Многие люди, желавшие жить не скотской, а разумной жизнью, всегда стремились обуздать свои страсти, подчинить их своему разуму (духу); сознавая же, что обильное питание вообще, а также употребление некоторых видов пищи (например, мяса, вина) сильно возбуждает страсти и делает человека глухим к голосу совести, — такие люди прибегали или к полному на некоторое время воздержанию от всякой пищи, или к воздержанию от употребления мяса и вина, или же вообще к крайне умеренному питанию. Сам Христос призывал Своих последователей к борьбе с плотью и, для примера нам, Сам постился сорок дней в пустыне. Поэтому из слов Его — не то, что входит в уста, оскверняет человека, — нельзя выводить заключения о том, что Он отвергал полезность и необходимость поста. Он говорил лишь о том, что оскверняют человека, делают его недостойным Царства Небесного 36, злые помыслы и дурные дела, а не пища и не употребление ее без соблюдения чтимой фарисеями внешней чистоты: есть неумытыми руками — не оскверняет человека, сказал Он и этими заключительными словами рассеял всякие недоумения относительно истинного смысла этой беседы.

Путешествие в пределы Трийские и Сидонские

После того Иисус пошел в пределы Тирские и Сидонские, то есть в языческую страну Финикию, расположенную на берегу Средиземного моря, главные города которой были Тир и Сидон. Ушел Он из Галилеи, вероятно, с целью удалиться на некоторое время как от врагов Своих, так и от возбужденной толпы, и дать народу возможность успокоиться, занявшись обычными делами. На эту цель путешествия отчасти указывает Евангелист Марк, говоря, что Иисус, войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал о Его пришествии, но не мог утаиться (Мк. 7, 24).

Слава о Нем распространилась далеко за пределы Галилеи и Иудеи, и везде встречали Его, как великого Чудотворца. Узнала о Его приближении к Финикии одна женщина и вышла к Нему из тех мест, как говорит Евангелист Матфей. Выражение Евангелиста — выйдя из тех мест — дает повод предполагать, что встреча ее с Иисусом произошла в то время, когда Иисус не дошел еще до Финикии. Женщина та была язычница, сирофиникианка, как говорит Евангелист Марк (7, 26), но, несомненно, знакомая с иудейской верой, так как назвала Иисуса Сыном Давидовым. По сказанию Евангелиста Матфея, она была хананеянка. Сирофиникианами назывались жители Финикии, составлявшей часть Сирии; хананеянами же назывались все народы, населявшие Палестину и оттесненные к северу евреями, перешедшими из Египта.

Исцеление дочери хананеянки

Женщина эта, увидев Иисуса, издали кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова (Мф. 15, 22—23). Это молчание не было, конечно, следствием равнодушия к страданиям кричавшей и ее дочери, но было испытанием ее веры. А она, не смея еще приблизиться к Иисусу, продолжала кричать и молить Его, надеясь, что будет услышана. Она так неотступно и громко молила об исцелении своей дочери, что Апостолы подошли к Иисусу и просили Его отпустить ее.

Желая продолжить испытание веры хананеянки, Иисус сказал Апостолам: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. Слова эти нельзя понимать буквально, так как Сам Иисус много раз говорил, что Царство Его, Царство Божие на земле, вместит в себе все народы земли, а не одних только евреев; посылая, после Воскресения Своего, Апостолов на проповедь, Он послал их благовествовать всему миру, а не одним только евреям. Но так как евреи были избранным народом и пришествие Избавителя было обещано им, а не другим народам, то понятно, что и весть о приближении Царства Божия должна была быть объявлена прежде всего евреям. В этом смысле и надо понимать слова Иисуса о том, что Он послан только к погибшим овцам дома Израилева. Он послан спасти прежде всего евреев, а затем и всех прочих людей, населяющих землю, а так как спасение евреев еще не совершилось и ими окончательно еще не отвергнуто, то обращение язычников казалось преждевременным.

Постепенно приближаясь к Иисусу, хананеянка наконец подошла к Нему и, по словам Евангелиста Марка, припала к ногам Его... и просила Его, чтобы изгнал беса из ее дочери (Мк. 7, 25, 26). Она... кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне (Мф. 15, 25). Иисус все еще испытывал ее веру и молчал, а затем на неотступную мольбу ее ответил: Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам (Мф. 15, 26).

Подтверждая ту же мысль, что благовествовать надо прежде всего евреям, чадам Божиим, и что благовествование это нельзя считать оконченным, Христос сказал хананеянке: «Дай прежде насытиться детям (Мк. 7, 27), дай Мне окончить Мое дело у тех, которым обещано было Мое пришествие; как нехорошо отнимать хлеб у детей и бросать его псам, так нельзя и Мне спасать язычников, когда не все еще сделано для спасения евреев».

Творя так, Христос не имел намерения выразить язычникам то презрение, какое питали к ним евреи. По учению Его, все люди равны перед Богом; все, несмотря на происхождение и принадлежность к той или другой народности, могут идти к Нему и, творя выраженную Им волю Божию, войти в Царство Небесное. Сказал же это Он с целью испытать веру язычницы и показать Апостолам Своим силу этой веры.

Не смея возражать Сыну Давидову, женщина эта, сознавая свое недостоинство пред Ним, скромно подтверждает слова Его: так, Господи! нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам; но ведь и псы, сидя под столом, едят те крохи хлеба, которые падают со стола господ их; дай же и мне воспользоваться хотя крохами тех благодеяний, которые Ты так щедро даешь евреям.

Тронутый смирением и силой веры хананеянки, Иисус воскликнул: о, женщина! Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему (Мф. 15, 28). Пойди домой, бес вышел из твоей дочери (Мк. 7, 29).

И исцелилась дочь ее в тот час (Мф. 15, 28). И, придя в свой дом, она нашла, что бес вышел, и дочь лежит на постели (Мк. 7, 30). Не нужно было ни прикосновения к больной, ни непосредственного воздействия на одержавшего ее злого духа. Достаточно было властных слов Христа — да будет! И мгновенно совершилось заочное исцеление.

Хананеянка заслужила такую милость к ней Христа: она верила в Его всемогущество, верила, что Он и в отсутствие ее беснующейся дочери может исцелить ее, если захочет; она надеялась, что Он не откажет ей в этом исцелении; с непоколебимой верой и сильной надеждой, она приступила ко Христу и молила Его; она не остановилась в своих мольбах, когда заметила, что Иисус как бы не обращает на них никакого внимания; она продолжала молить Его, когда ходатайство за нее самих Апостолов не увенчалось успехом; она припала к ногам Его и не переставала кланяться Ему, несмотря на такой отказ Его, который мог показаться ей даже обидным, после которого все дальнейшие просьбы могли показаться бесполезными; вера ее и надежда не поколебались и от такого ответа; она со смирением продолжала молить... и достигла цели. Христос сжалился над ней и исцелил дочь ее.

Как часто мы, обращаясь к Богу с какой-либо просьбой и не получая скоро просимого, охладеваем к молитве и говорим: «Я молился, просил, но ничего из этого не вышло, и потому перестал молиться». Перестанем же рассуждать и говорить так, и научимся примером хананеянки неотступно просить Бога; будем помнить всегда, что если мы и не получаем от Бога просимого, то причиной того — мы сами: Бог, как беспредельное Добро и Любовь, подает всем по вере и делам; поэтому, если мы не получаем просимого, то или имеем недостаточную веру, которая не может воспринять дар Божий, или по грехам своим недостойны этого дара. Постараемся же укрепить свою веру, поменьше грешить, а побольше делать добрых дел, и тогда будем смиренно, терпеливо и неотступно, по примеру хананеянки, просить Бога с непоколебимой уверенностью, что рано или поздно получим просимое. Просите, — сказал Христос, — и дано будет вам (Мф. 7, 7).