Молитва Иисуса и голос с неба 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Молитва Иисуса и голос с неба



Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне и голос сказать? не сказать ли: Отче! избавь Меня от часа сего! Нет, не это Я скажу; ведь на сей час Я и пришел (Ин. 12, 27). А скажу Я: Отче! прославь имя Твое. Как только Иисус сказал — Отче! прославь имя Твое, — немедленно раздался голос с высоты небесной: и прославил и еще прославлю (Ин 12, 28). Громкий голос этот своей внезапностью поразил присутствовавших. Внимание всех было сосредоточено исключительно на молящемся Иисусе, и слух их был сильно напряжен, чтобы не проронить ни единого слова Его; а в такие минуты душевного настроения можно совершенно не слышать того, что делается вокруг, или можно слышать около себя, например, говор других людей, но не понимать его, не отличать его от простого гула. Находясь в таком настроении, толпа, окружавшая Иисуса, слышала голос с неба, но, не разобрав отдельных слов его, приняла это явление за гром; некоторые же, не поняв слов небесного голоса, поняли, однако, что это не гром, а слова, сказанные кем-то; и, хотя Иисус обращался в Своей молитве к Богу, они приняли эти неведомые им слова за говор ангела. Для самого же Иисуса и Апостолов слова эти были ясны и понятны; это доказывается тем, что слышавший их Апостол и Евангелист Иоанн в своем Евангелии передает их не как предполагаемые, а как слышанные им самим. Несомненно, что слышавшие и понявшие этот голос тогда же рассказали другим, что именно слышали; и, таким образом, слова небесного голоса сделались общеизвестными, так как и самый голос был не для Иисуса, а для народа. «Не для Меня был глас сей, но для народа, чтобы он понял, что Я творю во всем волю Отца Моего и что смертью Моею, которая так соблазняет всех, прославится Бог, прославлюсь и Я».

Да, голос этот нужен был для жестоковыйного народа. Несмотря на множество чудес, совершенных Иисусом, несмотря на воскрешение Им Лазаря и на полную победу Его над фарисеями, саддукеями и прочими вождями народными, народ все еще не мог и не хотел отрешиться от ложных представлений о Мессии как царе-завоевателе и потому никак не мог признать обещанного Избавителя в кротком и бедном Иисусе, говорящем к тому же о смерти Своей. Для того, чтобы уверовать в Иисуса как Мессию, народу нужно было знамение с неба, которого так добивались раньше фарисеи. И вот, знамение дано. Теперь не может быть никаких оправданий неверия; теперь народ, отвергающий Иисуса, сам произносит суд над собой. «Ныне суд миру сему (Ин. 12, 31). Теперь за Мной не идут, соблазняясь предстоящей Мне смертью; но когда Я буду вознесен на крест, привлеку к Себе всех, кто не ослепил очи свои и не окаменил сердце свое; тогда все истинные последователи Мои отвергнут соблазны диавола, освободятся от его пагубных внушений и обманов, восторжествуют над ним; тогда он, князь мира сего, изгнан будет вон из Царства Моего».

Несмотря на эти разъяснения, народ все еще не хотел верить, что Мессия может умереть, и потому кто-то из народа, подстрекаемый, вероятно, фарисеями, а может быть, и один из их учеников, спросил Иисуса: «Мы слышали из книг Писания пророчества о том, что Христос пребывает вовек, что Царство Его вечное, следовательно, Он не может умереть; как же Ты говоришь, что Сын Человеческий должен быть распят, вознесен на крест? Если Ты, называя Себя Сыном Человеческим, говоришь о Себе, о Своей смерти, то, значит, Ты не Христос; а если Ты говоришь не о Себе, то кто же тогда этот Сын Человеческий?»

Вопрос предложен в фарисейском духе; отвечать на него — значит вновь вступить в продолжительные объяснения, вновь повторять то, что много раз было сказано. Но это было бы бесполезно; если не поверили знамению с неба, которого так долго добивались, то тем более не поверят свидетельству Иисуса о Самом Себе. Вот почему Он оставил этот вопрос без ответа, но, уходя навсегда из этого храма, обратился к народу с последним увещанием: «Еще на малое время Я с Вами; старайтесь уверовать в Меня теперь, пока светит вам Свет истины, да будете сынами Света; скоро Свет этот перестанет вам светить, и вы будете блуждать в потемках, не зная, куда идти».

Повествуя об этом, Евангелист Иоанн высказывает удивление, что народ не уверовал в Иисуса как Мессию, несмотря на столько чудес, совершенных Им. Впрочем, поясняет Иоанн, все это было предсказано пророком Исайей. Пророчествуя об уничиженном явлении Мессии, о Его страданиях и смерти, Исайя воскликнул: «Господи! Кто же поверит этому? Кто поймет, что в таком страдающем Мессии заключается божественная сила всемогущества? Кому откроется эта сила (мышца)?» Рассказывая же о том, как он видел славу Бога, тот же Пророк передает слышанный им голос Господа: Пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули... (Ис. 6, 1—13; 53, 1—12).

Объясняя таким образом исполнение пророчества о неверии народа, Евангелист оговаривается, что не все были с такими ослепленными глазами и окаменелыми сердцами, что даже и из начальников многие уверовали, но открыто об этом не говорили, боясь отлучения от синагоги и потери через это власти; а власть свою они любили больше, чем славу Божию.

Выходя из храма, Христос в последний раз обратился к народу с разъяснением цели пришествия Своего на землю и с повторением ранее сказанного о Своем единстве с Отцом Небесным: «Я пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме ( Ин. 12, 46) неведения воли Божией; ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец заповедал Мне, что сказать (Ин. 12, 49). И все, что Я говорю, говорю так, как сказал Мне Отец (Ин. 12, 50). И Я знаю, что заповедь Его, воля Его, — чтобы все люди удостоились блаженства Вечной Жизни, чтобы все спаслись; для того-то Он и послал Меня, и послал не судить мир, но спасти (Ин. 12, 47); поэтому Я и не сужу никого (Ин. 8, 15). Да и к чему судить теперь, когда всякий, не исполняющий возвещенную Мной волю Божию, сам себя осуждает».

Сказав это, Иисус вышел (с Апостолами) из храма, оставил этот дом пустым, лишенным благодати Божией: се, оставляется вам дом ваш пуст (Мф. 23, 38; Лк. 13, 35).

 

И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими (Мф. 22, 10).


В этом изречении особенное внимание обращают на себя слова: и злых и добрых. Читая их, можно, пожалуй, подумать, что на брачный пир Царского Сына, то есть в Царство Небесное, будут допущены все, кого только звали, в том числе и злые, нераскаянные грешники. Но такое предположение было бы крайне ошибочным. Слуги Господни, Апостолы и их приемники, звали и зовут на брачный пир всех, и злых и добрых; но быть званным не значит еще быть избранным. Из всех званных на пир будут допущены только достойные, избранные. В рассматриваемой притче не сказано, что на пир были допущены все званные, и злые и добрые; сказано только, что рабы собрали всех, кого нашли; не сказано также, что пир наполнился и злыми, и добрыми; сказано только, что брачный пир наполнился возлежащими; а так как наполнению пира возлежащими должно было предшествовать предложение от Царя гостям брачных одежд, и так как брачные одежды даны не всем званным, то следует признать, что перед наполнением пира возлежащими сделан был выбор достойных и допущены были только избранные из всех явившихся.
В притче говорится, что один из возлежавших оказался не в брачной одежде: ему, как недостойному, не было дано брачной одежды, но он самовольно вошел в царские чертоги и был за это изгнан во тьму внешнюю. Подобный случай мог быть при пиршестве какого-либо земного царя по недосмотру служащих у него; но в Царстве Небесном такие случайности невозможны; и если Господь в притче Своей говорит об изгнании не имевшего брачной одежды, то только для наглядности рассказа о том, что без одежды, предложенной от Царя, нельзя войти в Царство Небесное (о значении этой одежды см. сноску на с. 648 [???]). Если бы на пир допускались и злые, то между возлежащими оказалось бы много не имевших брачных одежд; а так как царь нашел только одного не в брачной одежде, то это доказывает, что Господь сказал о нем лишь для наглядного вразумления слушателей, что недостаточно быть добрым: надо еще снять с себя одежду греховности и надеть ту одежду праведности, которую может дать только Царь Небесный.

 

Если Бог заповедал любить ближнего как самого себя, то это означает, что любить себя не грешно. Но любовь эта не должна доводить человека до самообожания, до преклонения пред собою, как пред кумиром. Ведь выше себялюбия, выше любви к ближним должна стоять любовь к Богу и, следовательно, постоянная готовность исполнять Его волю, хотя бы исполнение ее и было сопряжено с самолишением, с неудовлетворением наших личных желаний. Да, так должно было бы быть; но, на самом деле, мы, люди грешные, любим себя больше, чем ближних, больше даже, чем Бога; и такое себялюбие — тяжкий грех, освободиться от которого собственными силами, без помощи Божией, довольно трудно. Себялюбие не должно превышать любви к ближним; любить себя дозволяется, но любить так же, как и ближних; и только в таком случае себялюбие не составляет греха.

 

64. Ссылаясь на эти слова, сектанты осуждают нас, что мы называем отцами священников, а некоторые из них, на основании сих слов Спасителя, не называют отцом даже своего родителя. Для опровержения такого заблуждения должно заметить, что здесь Господь обратился только к Апостолам: вы же, противополагая их народу. Апостолы были братья, а учеников своих называли чадами, например, постол Иоанн (1-е послание) и Апостол Павел (послание к Галатам).



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-07-14; просмотров: 196; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.81.136.84 (0.01 с.)