Поздневюрмская регрессия мирового океана и ее основные последствия

Поздневюрмская регрессия Мирового океана явилась причиной целого ряда последствий.

1. В процессе поздневюрмской трансгрессии изменялось соотношение площадей материков и морских акваторий: первые увеличивались, вторые сокращались. Соответственно этому на длительное время северо-восток Евразии соединялся за счет осушения шельфа с северо-западом Северной

Америки (см.: Берингия в кайнозое, 1976); береговая линия севера Евразии на значительной части отступала на сотни километров к северу; множество островов Восточной и Юго-Восточной Азии и северо-запада Европы становились на то или иное время продолжением соответствующих континентов. Возникала сухопутная связь между Европой и Африкой, между Балканским полуостровом и Малой Азией. Водо- и теплообмен между Северной Атлантикой и Северным Ледовитым океаном существенно ослабевали, а между Северным Ледовитым океаном и Северной Пацификой на длительное время полностью прекращались. Континентализация климата сочеталась с существенной перестройкой системы океанских течений и атмосферной циркуляции, с большей контрастностью глобального климата. Площадь акватории Северного Ледовитого океана уменьшалась, а изоляция его от Мирового океана увеличивалась. Осушение громадных площадей материковых шельфов в пределах Северного Ледовитого океана и северо-запада Европы и нарастающее выхолаживание и ледовитость в центральной части и в североамериканско-азиатском секторе имело огромное значение для климатической обстановки в высоких широтах северного полушария (Полякова, 2000).

По предположению Дж. Эндрюса (1982) мощное выхолаживание центрально-восточной части Северного Ледовитого океана сопровождалось потеплением акваторий Северной Атлантики. Активизация испарений с акваторий Северней Атлантики могла стимулировать рост горных и горно-долинных ледников (в Скандинавии, Исландии и Шотландии, на ряде островов Канадской Арктики), одновременно усиливалась геоморфологическая работа сезонного снежного и ледового покровов, снежных лавин и селей, оползней, наледей, мерзлоты и т.д.; все это суммировалось с последствиями углубления эрозионного вреза.

Прекращение массо- и теплообмена между СЛО и Северной Пацификой обусловливало отепление последней, на что обратил внимание еще А.Я. Тугаринов (1929), учитывал А.И. Толмачев (1955) и подтверждено новейшими данными (Feng et al, 1999). Последствие - продвижение на север (в наиболее холодную фазу плейстоцена по представлениям гляциалистов: Величко, 1973 и др.) многих видов растений и животных (Черский, 1891; Гётчинсон, 1899; Верховская, 1986; Кузьмина, 1985; Назаркин, 1992; Kuznetsova et al, 2000, 2001) на крайнем северо-востоке Евразии. Помимо отепления северной части Тихого океана (Геологическое.., 1968), этому способствовало осушение значительных площадей шельфа от района Северной Земли, где в это время - с 24 до 11 тыс. л.н. - обитали мамонты (Макеев и др., 1979), на восток до Канадского Арктического архипелага.

Сдвиг на север на сотни километров арктических побережий и отепление Северной Пацифики сопровождались континентализацией климата в зимний период и усилением летних муссонов, что специально подчеркивалось А.И. Толмачевым (1955), поскольку имело важные биологические последствия и подтверждено новейшими исследованиями (Feng et al., 1999). Для многих видов это было благоприятно: более теплые и влажные условия летней вегетации сочетались с наличием доступных для крупных фитофагов зимних пастбищ, что отмечал еще А.Я. Тугаринов (1929).

Данные о поведении горных ледников в Альпах, начиная с 1880 г. (The Swiss Glaciers, 1993/1994, 1994/1995), показывают, что даже за столь малый

промежуток времени и на столь ограниченной площади горные альпийские ледники вели себя асинхронно. За сотни тысяч лет на фоне неоднократно менявшегося базиса эрозии возрастали и масштабы геоморфологических последствий развития горных ледников и общая площадь их проявлений, интегрированные результаты которых могут интерпретироваться неадекватно действительным событиям.

В позднем вюрме прабалтийский бассейн имел субарктический гидрорежим с достаточно длительным сезонным ледовым покровом, а при максимуме похолодания, вероятно, и с айсбергами. При наличии более мощных, чем в настоящее время, горных и горно-долинных ледников в Скандинавии, здесь, особенно в летнее время, должны были господствовать постоянные и сильные ветры. Такие ветры, дувшие над пра-Балтикой в течение тысячелетий и ежегодно отгонявшие на юг и юг-юго-восток припайные льды, и обусловили формирование вдоль южного и юго-восточного побережья псевдоморены, включающие эрратический материал, в том числе и очень крупных размеров (см. Линдберг, 1955; Пидопличко, 1956). В узкой прибрежной полосе, местоположение которой вокруг этого пульсирующего водоема не было постоянным, при наибольших похолоданиях формировались тундропо-добные ландшафты и, вероятно, появлялась «вечная» мерзлота (Афанасьев и др., 1978)

2. Другое крупномасштабное последствие поздневюрмской регрессии -врез всех существовавших гидросистем, соответствующий понижению базиса эрозии. Перечислим основные следствия углубления эрозионного вреза наземных гидросистем в этот период до -130 м.

2.1. На значительных территориях равнин Центральной и Восточной Европы и Западной Сибири целый ряд водоразделов между бассейнами рек северного континентального склона (т.е. рек, впадающих в Балтику и в моря Северного Ледовитого океана) и бассейнами рек, впадающих в водоемы депрессии, протянувшейся от Средиземного моря до Арала и Балхаша, расположены ниже современной абсолютной высоты +130 м. Поэтому верхне-вюрмского эрозионного вреза в сочетании с последующим восстановлением современного уровня Мирового океана и, уж тем более, с трансгрессией достаточно, чтобы на соответствующих участках водоразделов северные воды по долинам прорыва в течение какого-то времени могли скатываться на юг. Подобные эпизоды в позднем кайнозое происходили скорее всего неоднократно, начиная с акчагыльской трансгрессии Каспия, которую иногда связывают с проникновением вод Северного Ледовитого океана в бассейн рек Волги и Камы (около 3,3 млн. л. н., Яхимович, 1962).

2.2. Эпизодически сток северных вод на юг по долинам прорыва мог происходить из подпруженных водоемов типа пра-Балтики на определенных этапах их развития.

На разных этапах трансгрессивной фазы на месте современной Балтики, равнинной части бассейна реки Печоры, в Западной Сибири возникали громадные по площади водоемы. Временами первый из них через котловину Белого моря, а два других непосредственно, становились заливами Северного Ледовитого океана, в большей или меньшей степени простиравшимися на юг. Их биогеографическая роль была совершенно аналогична роли современного Гудзонова залива в Северной Америке, где на 51° с.ш. (южнее широты Москвы) граничат или даже частично перекрываются ареалы, с одной

стороны, белого медведя, северного оленя, песца, гудзонского копытного лемминга, а с другой, - древесного дикобраза, пяти видов летучих мышей, звездорылого крота и многих других видов млекопитающих, птиц и даже некоторых видов амфибий и рептилий, которых при всем желании никак не назовешь арктическими. Соответственно и вдоль побережий указанных водоемов от Средней и Восточной Европы до Западной Сибири далеко на юг проникали как лемминги (до среднего течения Днепра и северо-западных предгорий Алтая), так и более крупные животные, ареалы которых сегодня расположены севернее (песец, росомаха, овцебык и т.д). При стоке северных вод через долины прорыва на юг, каналом проникновения в том же направлении различных представителей северных флоры и фауны становились речные долины. В условиях с резко выраженным сезонным климатом при ежегодных весенних паводках далеко на юг речным льдом (в первую очередь всплывшим припаем и наледями) транспортировался песок, галька и валуны, включая материал, чужеродный для районов его окончательного отложения. Именно таким образом эрратические валуны могли достигать района Киева, а мелкая эрратическая галька - среднего течения Дона, а их донорами были на разных этапах Карпаты, Северный Кавказ, Урал.

2.3. Для ряда видов животных глубоковрезанные речные долины помогали гораздо шире расселяться географически, причем не только проникатьдалеко в глубь равнинных территорий (например, баранам рода Ovis; см.Гептнер, 1961; Калякин, 2001), но и стать широко распространенными равнинными формами, лишь сохранившими ряд реликтовых исходно «горных»черт: тем же баранам в ряде районов Туркмении (Гептнер, 1961), степномусурку (Marmota bobac) (Румянцев и др., 1996), малой пищухе (Ochotona pusil-la) и др.

Именно поэтому ландшафты вюрмских степей и лесостепей, представлявшие собой вместе с населявшими их флорой и фауной экосистемы пастбищного типа, и широко распространенные по плакорам северных материков, были благоприятны для совместного обитания как степных и горностепных видов растений и животных, так и для видов, в настоящее время населяющих тундру и разреженную северную тайгу, а по широченным речным долинам - лесных, луговых, околоводных и гидрофильных видов. Необходимо также учитывать, что часть животных (северный олень, овцебык, песец, лемминги и др.) в условиях преимущественно открытых и полуоткрытых ландшафтов имели благоприятные возможности для протяженных сезонных миграций, характерных для наиболее крупных растительноядных представителей мамонтовой фауны (мамонта, лошадей, куланов, бизонов, сайги), а также для гораздо более далеких расселений при регулярных вспышках численности (что характерно для леммингов и песцов).

Расширение ареалов ряда видов (более северных в настоящее время) в вюрме на юг, а горных - на более низкие гипсометрические уровни, было именно интрозональным и происходило по речным долинам.

2.4. Параллельно развитию регрессии и углублению эрозионного врезавозрастала интенсивность седиментационных процессов, о чем уже сказановыше. На северо-западе Атлантики это обычно связывается с деятельностью Лаврентийского ледникового щита (совершенно непонятным при егосуществовании остается наличие на Ньюфаундленде и других островах залива Святого Лаврентия целого набора хвойных).

Особо подчеркнем, что «смешанные» фауна и флора - отнюдь не синонимы «арктических», «экстремальных», «перигляциальных» и т.д. фауны и флоры. Ранние формы леммингов в нижнем плейстоцене сообитали с летучими мышами, дикобразом и др. видами. В верхнем плейстоцене лемминги обитали совместно с выхухолью, сонями, летучими мышами, лесными полевками и мышами, дикой курицей и многими другими, отнюдь не арктическими видами (Пидопличко, 1954; Шалин, 1972; Калиновский, 1983; Мотузко, 1985; Алексеева, 1989 и др.). Проникновению далеко на юг таких приарктических видов, как бургомистр и морянка, могло способствовать существенное расширение на юг акватории пра-Балтики (Калякин, 2001), о субарктическом режиме которой свидетельствуют остатки белого медведя в Дании (Каталог..., 1981). Возрастание нарушений термогалинной циркуляции вод СЛО в позднем вюрме (Полякова, 2000) в районах активного взаимодействия моря и речных стоков способствовало (на определенных фазах колебаний уровня океана) возникновению подпрудных водоемов не только в северных районах Европы, но и в Западной Сибири. Уменьшенные «модели» подобных водоемов по эстуарным зонам рек и сегодня широко распространены на Новой Земле и в других северных районах.

2.5. Поздневюрмский эрозионный врез существенно менял соотношениеплощадей плакоров и гидросети в пользу последней. Это не означает, чтоплощадь плакоров катастрофически сокращалась, она все равно оставаласьпреобладающей. Но мозаичность ландшафтов и расчлененность рельефаныне равнинных территорий безусловно существенно возрастали, приобретая местами полугорный характер, что способствовало расширению ареалов исходно горных видов животных - европейского сурка (Marmota marmo-tä), байбака, малой пищухи, серны (Rupicapra rupicapra), горного козла (Capra ibex), муфлона (Ovis musimon), красного волка (Сиоп alpinus), клушицы (Pyrrhocorax pyrrhocorax), альпийской галки (P. graculus), горной трясогузки (Motacilla cinereus), белозобого дрозда (Turdus turkuatus) и многих других, - а также растений (Второв, Дроздов, 2001).

Совершенно некорректно со стороны приверженцев ледниковой гипотезы использование некоторых видов в качестве индикаторов «арктических», «перигляциальных» и прочих «экстремальных» природно-климатических условий. Помимо уже сказанного ранее по этому вопросу, отметим, что такие вымершие виды мамонтового фаунистического комплекса, как шерстистый носорог и, особенно, сам мамонт, имели громадные ареалы, а, соответственно, и широчайшую экологическую амплитуду. И в настоящее время достаточно видов, имеющих пан- или субголарктическое или палеарктическое распространение: обыкновенная, средняя и малая бурозубки, кутора, волк, лисица, бурый медведь, горностай, ласка, барсук, выдра, рысь, лось, северный олень, обыкновенная белка, речной бобр (ареал которого существенно сократился в историческое время), красная, красно-серая, обыкновенная и темная полевки. Более того, заяц-русак (Lepus europaeus) распространен от Северной Африки почти до полярного крута в Скандинавии, а заяц-толай (Lepus сареп-sis) - от Южной Африки до Забайкалья и Манчжурии (Corbet, 1978; Павлинов и др., 1995а,б; Distribution..., 1997).

2.6. Расширение гидросистем и углубление речных долин для многих видов оказалось компенсацией континентализации климата. Речные поймыстановились для них рефугиумами. Именно поэтому уже в раннем голоценена юго-западе Скандинавии появляются смешанные дубовые леса (Хольте-даль, 1958), хотя скорость распространения дуба исключительно низка (Уд-ра, 1988; Коротков, 1992; Кожаринов, 1994), а Скандинавия, особенно ееюго-западная часть, изолирована от Западной и Центральной Европы.

На трансгрессивной стадии последних примерно 20 тыс. лет события развивались вспять: площадь материков сокращалась, климат на значительных территориях становился относительно мягче и менее контрастным. Однако на севере Берингии, фрагменты которой сохранились в виде ряда арктических островов и архипелагов, континентальный климат позднего вюр-ма с отеплявшим воздействием летних муссонов сменился океанически-арктическим, включая прибрежную полосу современной Евразии. Преобладающими в развитии рельефа на огромных территориях становились процессы аккумуляции. Биогеографические последствия этих изменений происходили отнюдь не столь стремительно, как это представлялось еще совсем недавно (Мартин, Мерингер, 1969; Quartemary..., 1984; Вартанян и др., 1992, 2001; Хиббард и др., 1969; Калякин, 1997, 2001, 2002а,б и др., Kuznetsovaet al, 2001; Калякин, Турубанова, 2001, 2002, Турубанова, 1999, 2002).