Ключевые моменты истории острова

Современное представление об истории острова Пасхи (до момента открытия его европейцами), излагаемое в книгах и фильмах, сформировано на основе как археологических и этнографических исследований, так и местных преданий, и легенд. В нем достаточно отчетливо выделяются несколько ключевых моментов – заселение острова; освоение острова переселенцами и рост численности рапануйцев; глобальный конфликт между двумя кланами («короткоухих» и «длинноухих»); экологическая катастрофа, приведшая к резкому сокращению численности населения острова (иногда связывается с упомянутым конфликтом кланов); изменение религиозно-культовых представлений островитян и установление культа человеко-птицы, который застали европейцы. Все эти ключевые моменты, по представлениям большинства историков и исследователей, теснейшим образом связаны с возведением островитянами знаменитых платформ-аху и статуй-моаи.

Рис. 20. Статуи острова Пасхи

Такое представление о прошлом острова базируется на выводах Хейердала, который по результатам археологических раскопок, проведенных его экспедицией, заключил, что историю острова Пасхи (как раз прежде всего по возведению статуй и платформ) можно разделить на три периода: ранний – 400-1100 гг., средний – 1100-1680 гг. и поздний – 1680-1868 гг. нашей эры.

На первом этапе, по его мнению, прибывшие на остров переселенцы и их потомки изготавливали самые большие статуи и устанавливали их на самые большие и качественные платформы. Второй этап в этой трехступенчатой схеме характеризуется резким снижением качества и размера статуй и платформ. Начало третьего этапа знаменуется низвержением ранее установленных статуй (в ходе упомянутого выше военного конфликта между кланами), после чего статуи перестали изготавливать вообще.

Историки взяли у Хейердала это деление на три периода, однако… поменяли очередность первых двух периодов. Поскольку представителям академической науки гораздо привычней эволюция в сторону развития, а не деградация чего-либо по непонятным причинам, им больше по сердцу пришлось утверждение, что древние мастера постепенно совершенствовали свое искусство в изготовлении статуй, а посему и самые большие статуи создавались лишь на втором этапе.

Насколько обоснованным и правомерным было такое решение историков, мы рассмотрим позднее, а пока отметим лишь то, что по вопросу о назначении самих статуй у них с Хейердалом разногласий нет. Все они полагают, что статуи отражают царивший некогда на острове «культ предков» и возводились рапануйцами в честь наиболее почитаемых вождей кланов и семей. Считается, что остатки таких вождей островитяне хоронили непосредственно в платформах, на которые устанавливались статуи, служившие в дальнейшем объектом почитания и поклонения. Как метко выразился один из участников нашей экспедиции Алексей Павлов, по сути, это было нечто типа «Доски Почета»…

Рис. 21. «Доска почета» на аху Тонгарики

Не спорят историки с Хейердалом и в том, что в некий момент на острове Пасхи разразилась война между кланами, которая сопровождалась сбрасыванием статуй со своих мест на платформах. При этом статуи будто бы сбрасывались специально лицом вниз, чтобы их глаза – глаза великих вождей прошлого – больше никогда не могли смотреть на островитян-потомков.

Чаще всего этот конфликт, сопровождавшийся, как гласит местная легенда, чуть ли не полным истреблением «длинноухих», связывают не просто с борьбой между кланами за наиболее плодородные участки острова, а с последствиями некоей экологической катастрофы, которая была якобы вызвана самими островитянами. Согласно этой версии, для транспортировки статуй от каменоломен на склонах вулкана Рано-Рараку до платформ на побережье острова рапануйцы использовали бревна, которых для этого требовалось много. В пылу культово-религиозного экстаза, массово возводя эти статуи (которые порой достигали веса в десятки тонн), островитяне будто бы истребили все деревья, которые ранее росли на острове.

Исчезновение лесного покрова привело к сильной эрозии почвы, в результате снизились урожаи. Пострадало и рыболовство, так как не осталось древесины для строительства каноэ. Борьба за выживание в этих условиях и стала причиной конфликта, резко сократившего численность населения и сопровождавшегося сбрасыванием статуй со своих мест.

Рис. 22. Островитяне сбрасывают статуи во время войны между кланами

Эти события имели для острова Пасхи необратимые последствия. Деревьев на острове не осталось. Посреди огромного океана взяться им было неоткуда, и прибывшие сюда в XVIII веке европейцы застали практически голую землю, лишь местами покрытую редким кустарником.

В ходе приспособления к новым условиям рапануйцы (как полагают историки) вынуждены были отказаться от своих древних культово-религиозных представлений, заменив их культом человеко-птицы, центром которого стала деревня Оронго на возвышенности близ кратера вулкана Рано-Као.

В рамках культа человеко-птицы на острове ежегодно проводились соревнования между представителями всех кланов. Участники соревнования должны были доплыть до небольшого островка Моту-Нуи, расположенного рядом с островом Пасхи, взобраться по его крутым скалам и найти первыми яйцо, отложенное черной крачкой. Эти смельчаки подвергались немалой опасности, так как в водах близ острова Пасхи нередко появлялись акулы. Победивший пловец становился «птице-человеком года» и наделялся сроком на год правом контроля над раздачей ресурсов между кланами (по другой версии, это право получал вождь того клана, к которому принадлежал «птице-человек года»). Эта традиция продолжала существовать вплоть до 1867 года.

Как полагают историки, именно такое мирное соревнование с ежегодной сменой человека, выполнявшего одну из важнейших социальных функций (распределение продуктов питания), позволило рапануйцам избегать новых кровопролитных конфликтов…

Тема упомянутой экологической катастрофы, вызванной человеком, весьма популярна и довольно широко раскручена. Ее сторонники, как правило, любят смаковать детали этой катастрофы и представлять ее в виде некоего «показательного примера острова Пасхи», который служит «предупреждением всему человечеству» об опасности бездумного потребления природных ресурсов, способного привести к глобальной экологической катастрофе планетарного масштаба.

Рис. 23. Претенденты на звание «птице-человека года» устремляются к острову Моту-Нуи

Вот так в целом представляется история острова Пасхи в подавляющем большинстве современных фильмов и книг. Однако с данной версией согласны далеко не все исследователи. Да и сами рапануйцы утверждают, что историки во многом ошибаются…

Происхождение островитян

Из разных когда-либо озвученных версий происхождения жителей острова Пасхи, пожалуй, наиболее экзотичной является теория о существовании в глубокой древности на территории современного Тихого океана континента Пацифида (другое название – континент Му) с довольно большим и развитым государством под названием Лемурия. В один трагичный для лемурийцев момент произошла какая-то мощная катастрофа, в результате которой Пацифида опустилась на морское дно, а ее обитатели погибли. Согласно этой теории, остров Пасхи (и еще некоторые острова Тихого океана) – это жалкие остатки древнего континента, рапануйцы – потомки жителей Лемурии, а статуи и платформы – следы былого величия лемурийцев, доставшиеся рапануйцам в наследство от погибшей цивилизации.

Эта версия, довольно нередко встречающаяся в литературе, далекой от академической науки, на самом деле не имеет никаких серьезных оснований. Ее сторонники ссылаются лишь на те или иные сходства древних культур по разные стороны Тихого океана. Однако даже там, где это сходство действительно прослеживается, оно может быть объяснено как минимум еще несколькими разными теориями, обходящимися без какого-либо дополнительного экзотического континента.

Но главное – версия Пацифиды не находит никаких геологических подтверждений. Профиль дна Тихого океана не имеет абсолютно никаких признаков какого-либо утонувшего континента.

Более того. Земная кора на континентах и в океанах заметно отличается друг от друга. И не только по толщине и возрасту – океанические и материковые плиты имеют серьезно различающийся химический состав основных слагающих их минералов. Остров же Пасхи располагается на стыке трех океанических плит, и вокруг на тысячи километров нет абсолютно никаких признаков плит материковых.

Так что версия Пацифиды если на что-то и годится, то лишь в качестве увлекательной сказки на ночь…

Рис. 24. Одно из представлений Пацифиды/Му

Если же никакого континента не было, остается только один вариант – предки современных рапануйцев откуда-то приплыли на остров.

Хейердал отстаивал ту точку зрения, согласно которой корни жителей острова Пасхи надо искать в Южной Америке. Как и в случае с островами Полинезии, он опирался на наличие преобладающих ветров и течений в этой части Тихого океана.

В качестве конкретных доказательств своей теории он использовал факт наличия на острове Пасхи некоторых видов растений, имеющих ближайших родственников именно в Южной Америке, а также сходство кладки некоторых платформ-аху с каменной кладкой, встречающейся у древних сооружений на южноамериканском континенте. Вдобавок он утверждал, что имеется сходство в стилистике различных изображений (статуй, барельефов и рисунков) на острове с некоторыми изображениями, оставленными индейскими культурами Южной Америки.

Последняя группа аргументов Хейердала наиболее часто оспаривается другими исследователями и оказывается в этом отношении наиболее уязвимой. Оппоненты легко находят в стилистике художественных изображений рапануйцев гораздо больше сходства с культурными традициями не Южной Америки, а Полинезии.

Рис. 25. Деревянные статуэтки острова Пасхи

Среди оппонентов Хейердала оказались и лингвисты, которые пришли к выводу, что язык коренных жителей острова Пасхи имеет полинезийские корни. Они даже определили дату, когда, по их мнению, предки рапануйцев отделились от полинезийцев – ориентировочно в период 300-400-х годов нашей эры (по другим данным – около 900 года).

Следует заметить, что указанная дата получена лингвистами методом глоттохронологии, в адрес которого с самого момента его появления высказываются серьезные претензии, поскольку в основе данного метода лежит предположение о том, что скорость изменения базового словаря в языке остается примерно одинаковой. Мало того, что эта скорость фактически высасывается из пальца на базе весьма сомнительной субъективной выборки «значимых» и «незначимых» слов, – само постоянство скорости изменений еще никем не доказано, и даже в новейшей истории можно встретить как примеры быстрого «разбегания» двух соседних языков, так и примеры гораздо более медленных изменений.

Косвенно сомнительность метода датировки, использованного лингвистами, подтверждают выводы антропологов, исследовавших черепа, найденные археологами на острове Пасхи. Антропологи согласны с полинезийским происхождением рапануйцев. Однако по результатам их исследований оказывается, что полинезийский тип, который присутствует на острове Пасхи, относится к так называемому невыделенному, неясному типу – прототипу – самому древнему и архаичному. И его возраст сейчас оценивается… примерно в четыре тысячи лет!..

Разница колоссальная. По сути, выводы антропологов увеличивают время пребывания рапануйцев на острове Пасхи в несколько раз – по сравнению с лингвистами...

Еще более запутанная ситуация у генетиков. То утверждается, что у рапануйцев исключительно полинезийские корни. То появляются сообщения, что у островитян обнаружено ДНК жителей Южной Америки.

Но генетикам не позавидуешь – у них очень сложные условия для исследований. Дело в том, что к концу XIX века коренных рапануйцев оставалось всего чуть более сотни человек (немало островитян было увезено в рабство, многих подкосили и завезенные извне инфекции). А если еще учесть, что с момента открытия острова те, кто его посещал, удовлетворяли не только свою жажду и голод, но и сексуальные потребности, то не удивительно, что в крови современных островитян можно найти все что угодно…

Рис. 26. Жители острова Пасхи (рисунок 1816 года)

Методом голосования, конечно, истина в науке не устанавливается, но пока можно констатировать, что большинство исследователей сходится все-таки на версии полинезийского происхождения жителей острова Пасхи.

Впрочем, не на стороне Хейердала оказываются и местные предания, согласно которым предки современных рапануйцев под предводительством своего вождя по имени Хоту Матуа приплыли на остров Пасхи с запада, держа курс на восходящее солнце. Такому направлению соответствует скорее именно Полинезия, и уж никак не Южная Америка.

Конечно же, Хейердал не мог не учитывать столь важного фактора как «показания очевидцев», зафиксированных в местных легендах и преданиях. Но не желая полностью отказываться от своей теории, он предположил, что было две волны миграции на остров Пасхи. Первая – более ранняя – имела место со стороны Южной Америки. А уже позднее, хотя также в доисторический период, с запада прибыли на своих каноэ полинезийцы во главе с Хоту Матуа (которые, впрочем, по ранее упоминавшейся теории Хейердала, также имели южноамериканское происхождение).

В последней своей книге по этой теме Хейердал пошел еще дальше, предположив, что полинезийцы были «привезены на остров Пасхи, по собственной воле или против нее, моряками из древнего Перу – района с более развитой культурой. Возможно, европейцы, жившие в XIX веке, были не первыми «охотниками за рабами», приплывшими из Перу в Тихий океан».

 

Шутка ли – переплыть океан

В известном советском фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» одна из героинь, обращаясь к «тете Розе из Бразилии» (в исполнении Александра Калягина), произносит слова: «Шутка ли – переплыть океан».

Эта фраза, пожалуй, очень емко отражает наше отношение к преодолению больших океанских просторов. Нам – жителям технического века, привыкшим к современным средствам передвижения, – кажется невероятным, чтобы такие примитивные люди, каким нам рисуются обитатели Полинезии тысячу или даже более лет назад, могли на каких-то каноэ преодолевать огромное водное пространство Тихого океана.

Впрочем, ничего особо не меняет также версия древних инков или других южноамериканских индейцев на плотах. И даже успешная экспедиция Хейердала на «Кон-Тики» до конца не развеивает сомнений.

Однако, во-первых, мы же не знаем, сколько могло быть неудачных попыток достичь острова Пасхи. От тех, кто не смог преодолеть тысячекилометровое расстояние и не доплыл до цели, мы же никаких сведений не имеем.

А во-вторых, нельзя все оценивать, опираясь сугубо на собственный опыт. Нужно учитывать как практические навыки, так и особенности психологического восприятия и менталитета тех, действия кого мы в данном случае подвергаем сомнению.

Рис. 27. Катамаран – изобретение полинезийцев

Полинезийцы издревле были умелыми мореходами. На своих каноэ, достигавшись в длину порой 20-30 метров, они без каких-либо проблем плавали от острова к острову. А когда требовалось переправить большое количество людей на значительное расстояние, они использовали катамаран, который, между прочим, являлся их же изобретением. Это могло быть просто спаренное каноэ, но могла быть и довольно большая плавучая конструкция с деревянным настилом-платформой на двух лодках. На такой платформе могло помещаться аж до 200-300 человек вместе с необходимыми для плавания припасами. Как писал знаменитый капитан Джеймс Кук, все части корпуса такой двой­ной лодки были очень легкими, и их можно было нагрузить так, что они «погрузятся в воду до самой платформы, и при этом можно не опасаться, что ее зальет водой. Точно также невозможно их затопить ни при ка­ких обстоятельствах, пока они скреплены вместе. Поэтому эти каноэ при­меняют не только для перевозки груза – они пригодны для дальнего пла­вания».

(Индейцы же Южной Америки, как указывалось ранее, имели бальсовые плоты, также пригодные для длительных морских переходов, что доказал своей экспедицией на «Кон-Тики» Хейердал.)

При этом путешествие на большие расстояния вовсе не пугало полинезийцев, как представляется нам – жителям континентов. В подтверждение этого позволю себе длинную, но весьма выразительную цитату:

«…современным людям кажется фантастичной сама возможность пересечения необозримой водной пустыни Тихого океана на маленьких, хрупких лодках или плотах каменного века. Эти древние примитивные мореходы кажутся нам, людям «атомного века», такими слабыми и беззащитными. Но в этом вопросе мы можем сильно ошибаться: это мы, скорее, оказались бы слабыми и беззащитными на месте древних людей – «детей морской стихии». У них же было достаточно времени, чтобы сродниться и слиться с океаном и в результате не видеть в нем врага, считая эту грозную стихию своим кормильцем и помощником. Все их жизненные установки сильно отличались от наших, а начиналось это с открытой предками истины «океан – друг». И сложившаяся в течение тысячелетий «морская психология» давала им почти неограниченный простор для путешествий и поисков.

В самом деле: океан практически везде один, всюду знакомый (на суше гораздо больше неожиданностей…), и навыки, приобретенные близ полосы прибоя у родного острова, вполне годятся и на расстоянии тысячи километров от него. А что касается времени в пути – это проблема современного человека: мы с беспокойством все время поглядываем на часы, опасаясь куда-то опоздать и зная цену потерянным минутам. Человек каменного века был свободен от этих тревог. Этнографы, изучавшие племена с традиционной древней культурой, установили, что у этих людей отсутствует чувство времени со всеми соответствующими психологическими проблемами. В море он – дома, и все равно, сколько времени проведет в пути» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

Мы – люди современной цивилизации – привыкли брать с собой в дальний путь все, что, как полагаем, нам будет в этом пути необходимо. Поэтому обрастаем сумками, чемоданами, рюкзаками. И нам представляется, что древний человек, пускаясь в дальний путь по океану, также должен был набрать с собой столько различного скарба, что никакой катамаран или плот просто не выдержал бы. Но реальному древнему человеку, привыкшему добывать пропитание ежедневно, в этом не было никакой необходимости. Охотника кормила дичь в лесах, а мореплавателя – обитатели водной стихии.

Например, до экспедиции Хейердала ученые считали, что рыба в изобилии водится лишь недалеко от берега, а в открытом море ее можно найти только на глубине. Однако плавание на «Кон-Тики» опровергло это предположение.

«…если даже наши предшественники отправлялись в путь без достаточных запасов, они прекрасно могли обходиться без них, уносимые течением, изобиловавшим рыбой. В течение всего нашего путешествия не было ни одного дня, когда вокруг плота не кишела рыба, которую легко можно было поймать. И едва ли были дни, когда летучие рыбы сами не залетали бы на плот. Иногда случалось, что даже большие, восхитительно вкусные бонито попадали вместе с волной на корму плота и оставались на ней, а вода уходила между бревнами, как сквозь сито. Умереть с голоду было невозможно» (Т.Хейердал, «Путешествие на «Кон-Тики»»).

Рис. 28. Океанский бонито (полосатый тунец)

Принято считать, что человек в открытом океане без запаса пресной воды неизбежно погибнет буквально за несколько дней. Но как выясняется, мы в действительности сильно преувеличиваем свою потребность в пресной воде.

«Мы заметили, что потребность в воде уменьшается, если регулярно купаться, а затем мокрыми лежать в прохладной хижине…

Испытывая во время жары муки жажды, мы обычно полагаем, что организм требует воды, и это часто приводит к чрезмерному ее потреблению без малейшего облегчения. В тропиках в знойные дни можно вливать в себя столько воды, что она польется через рот обратно, но вы по-прежнему будете испытывать жажду. Организму нужна не вода, а, как это ни странно, соль. В наш специальный рацион на борту входили также таблетки из соли, которые мы усердно принимали в очень жаркие дни. Ведь, когда человек потеет, его тело теряет много соли. Нам пришлось испытать несколько таких знойных дней, когда ветер стихал и солнце жгло немилосердно. Мы беспрерывно вливали в себя воду, в животе начинало булькать, но хотелось пить еще и еще. В такие дни мы добавляли в нашу свежую питьевую воду от 20 до 40 процентов горькой морской воды и, к своему удивлению, чувствовали, что эта солоноватая вода хорошо утоляет жажду. Долгое время мы ощущали во рту вкус морской воды, но никогда не чувствовали себя плохо...» (Т.Хейердал, «Путешествие на «Кон-Тики»»).

Более того. Не требуется и брать с собой больших запасов пресной воды. Находясь в открытом океане, ее можно добывать даже без каких-либо современных опреснительных установок. И источником такой воды может быть не только дождь.

«Древним индейцам было также хорошо известно свойство свежей рыбы выделять жидкость, утоляющую жажду. Это открытие сделали во время войны и многие наши современники, потерпевшие кораблекрушение. Эту жидкость можно получить, отжав завернутые в ткань куски рыбы; если же рыба достаточно велика, то надо вырезать у нее сбоку кусок мяса; место выреза быстро заполняется жидкостью, выделяемой лимфатическими железами. Конечно, это питье не очень вкусно, особенно если имеется что-нибудь получше, но процент соли в нем, во всяком случае, так мал, что жажда легко утоляется» (Т.Хейердал, «Путешествие на «Кон-Тики»»).

Но на борту «Кон-Тики» запас пресной воды все-таки был. Зато позднее – в 1952 году – французский врач, биолог и путешественник Ален Бомбар доказал, что можно обходиться вообще без какого-либо подобного запаса. Он пересек Атлантический океан на резиновой лодке под парусом, выжимая пресную воду из мяса рыбы, которую он ловил. На момент окончания эксперимента Бомбар существенно подорвал свое здоровье, однако опыт завершился успешно. И если это смог сделать представитель нашей «сухопутной» цивилизации, то тем более это было вполне осуществимо для древних «жителей моря», привыкшим к существованию в открытом океане.

Рис. 29. Ален Бомбар

Нередко можно услышать, что найти крохотный остров в огромных водных просторах океана древним людям было практически невозможно. И обнаружение ими острова Пасхи (с самой высокой точкой чуть более пятисот метров) – уникальное и невероятное достижение. Однако это – лишь очередное «сухопутное» заблуждение. В реальности острова в море видны с очень большого расстояния. Вот, что пишет один из упоминавшихся ранее исследователей:

«Мы увидели остров, не доходя до него 40 миль [74 километра], хотя горизонт был и не совершенно чист. В ясную погоду, кажется, можно его видеть миль за 60 [110 километров]» (Ю.Лисянский, «Путешествие вокруг света на корабле «Нева» в 1803-1806 годах»).

Более того, в ясную погоду морякам помогает еще один естественный ориентир – облака над островом. Влажный океанический воздух, поднимаясь вверх над островом, охлаждается. Вода в нем конденсируется, и образуются облака, которые благодаря высоте своего расположения видны с гораздо большего расстояния, нежели самые высокие точки острова. Это очень существенно увеличивает расстояние, с которого опытный мореход может обнаружить остров, даже еще не видя его самого.

Такому опытному мореходу могут помочь и птицы, которые способны залетать на большие расстояния от суши. Так в 1770 году испанцы заметили морских птиц за несколько дней до прибытия на остров Пасхи.

Конечно же, полинезийцы, выросшие на островах среди океанских просторов, хорошо знали подобные способы ориентации в открытом море. И найти остров Пасхи они вполне могли.

Однако в древних легендах и преданиях рапануйцев о прибытии их предков на остров есть одна деталь, которая до сих служит поводом для сомнений.