Немного ему остаётся времени.

 

Земля.

Тихий океан. Нью-Прайс.

Вода плескалась на скатах крыши. Ещё десяток сантиметров – и входной люк будет залит. Над домом Крониных, над всем посёлком поплывут рыбы и каракатицы.

Леда готова была расплакаться. Свернувшись по-кошачьи на диване в гостиной, она разглядывала рисунок обоев на противоположной стене. Леран прохаживался по комнате и старался на неё не смотреть – впервые между ними встала недоговорённость. Пусть вынужденная, необходимая, но… Прощание с домом – всего лишь повод.

Сигнал вызова прозвучал неожиданно, – они не успели освоиться и расположиться после приезда. Голос-секретарь сообщил: «Генеральный координатор приглашается на связь с Цитаделью. Аппаратная к работе готова».

Приступ тоски покинул Леду. В тревоге она соскочила с дивана и присоединилась к Лерану. Гостиную от аппаратной бывшего Штаба Спасения отделял промежуточный тамбур, откуда ещё один выход – в комнаты отдыха. Леран пропустил Леду вперёд и боковым зрением через полуоткрытую дверь заметил мелькнувший силуэт второй Леды. Будто обособившееся зеркальное отражение…

Ради неё, этой «второй», он и привёз сюда Леду. Копии требовалось понаблюдать за оригиналом, чтобы лучше усвоить внешние особенности первообраза. С внутренней «начинкой», уверили его конструкторы, всё в полном порядке.

Да, неурочный сигнал, – сигнал тревоги. Первый за месяц. Копия Леды не останется без работы. По экрану метались сине-зелёные тени: спутник оптимизировал закрытый канал связи.

– Кто? – спросил Эрланг.

– Ян Зарка.

– Прошу, Ян. Коротко.

– Десант бестфайров. Массовый. …Считаем. Средства дальнего обнаружения не сработали. Орбитальный пояс они прошли без помех. Предположительно направление удара – центр Восточной Европы.

Леран усадил Леду в кресло, отодвинул в сторону стол, перекрывший часть стены-экрана. Спутник отработал передачу и выдал вид сверху: тысячи точек, падающих из космоса на Землю. Леда впилась пальцами в кожу кресла – Пояс астероидов, Палладу никогда не забыть.

Зарка в Цитадели настраивал передатчик для шефа. Картинка со спутника совместилась с картой Восточно-Европейского территориального района. Раскраснелась прогнозируемая зона покрытия. Эрланг встал рядом с креслом Леды и скрестил на груди руки. Надо было собраться, очистить сознание от мыслебалласта.

«…Киев! Почему? Один из немногих спокойных городов. Не меньше семи миллионов жителей. Военно-стратегического значения не имеет. Боевого прикрытия лишён…»

Леда шевельнулась. Эрланг понял, что заговорил шёпотом. Пришлось заблокироваться, он пока не готов к общению даже с ней.

«Ошибка Салтыкова? Семь миллионов! – цена неверного расчёта. Москва, Петербург, Париж, ещё несколько мегаполисов включены в список объектов, обеспеченных прикрытием. Киева в списке нет. Врагу известно?! Что им нужно именно здесь? Разминка, проверка боем? Оценка наших ресурсов и возможностей своего манёвра? Или, всё-таки, приказ выявить присутствие того самого Нечто? Той самой тайны, которой они несомненно боятся. Не они, боится их мозг, штаб, правитель. Боится тайны, которая неведома и людям…»

Ян точно угадал зону. Демонстрационный экран разделила горизонтальная полоса. Сверху – вид со спутника. Снизу – панорама города, оповещённого об опасности с воздуха.

– Шеф! Салтыков вашим именем снял с дежурства на Цитадели оперативную группу фаэтов. Через три минуты они будут на месте. Я подключил к ним связистов. По прибытию получим прямую трансляцию…

– Чего ждут от меня?

– Комитет рекомендует Эрлангу оставаться в Нью-Прайсе. Выход на Салтыкова я вам сделаю.

«Я увижу всё. Личное присутствие Генерального координатора в Киеве ничего не изменит. Разумно. Охватить полную картину можно только со стороны».

– Ян! Дай мне четыре точки наблюдения. Спутник, группа Салтыкова, центр города, пригород.

К горизонтальному разделению добавилось вертикальное. Левую верхнюю четверть Ян отдал виду со стационарной орбиты. Левая нижняя показывала город сверху, – это заработал передатчик опергруппы. Две правые четверти пока девственно мерцали.

Видео оперативников нацелилось на улицы. Серая туча закрыла небо, день померк, людей охватил ужас. Думать об эвакуации поздно. Да и куда деть миллионы? Эскадрилья монстров за несколько минут полностью зачеркнула военно-морскую базу в Стар-Форте вместе с боевыми кораблями. Кто устоит перед сотнями эскадрилий? От Армады, прикрывавшей Пояс астероидов, не осталось ни одного корабля! Выжили двое: Эрланг и Леда. Двое из тысяч. И то благодаря безумству Яна Зарки.

– В Фастове, – это городок под Киевом, размещается полк тактических истребителей. Они в воздухе.

Ян спокойно и сосредоточенно наращивал информацию.

– Десяток артиллерийских и зенитных батарей на огневых позициях. Плюс неучтённая нами мобильная установка оперативных ядерных ракет. Кто-то спрятал от инвентаризации. У полиции города дирижабль, воздушные шары наблюдения, несколько вертолётов. Всё!

«Всё! То есть практически ничего. Только бы Салтыков не ввязался в драку. С одним Юнивером они расправятся с ходу».

Леду охватила мелкая дрожь. Город-памятник был обречён. «Нео-Силлабус» не успел тут похозяйничать: на куполах горело золото крестов. Дома городского центра красовались цветной облицовкой и в серости дня. Люди устремились в бомбоубежища и бункера, приготовленные на случай термоядерной войны. Они не знают, что бетон для бестфайра не преграда.

Спутник увеличил масштаб: падающая с неба масса распалась на несколько компактных групп. Итак, город разбит на сектора, эскадрильи определились по конкретным целям. Чётко, выверенно, каждая боевая единица имеет свою задачу. И всё делается на подлёте, в секунды! Какова же информационная ёмкость управляющего десантом мозга?

«Нет, ящеры Йуругу сами по себе не могли достичь такого уровня. Кто-то скорректировал их линию развития. И продолжает направлять. Что мы знаем о Галактике? И тем более, – о внегалактических мирах? Тот же галактолёт …»

Стержневая проблема «Я» Эрланга вырисовывалась всё чётче. Центр, инициатор нашествия! Мыслящий, организующий, направляющий… Без познания его о победе и не мечтай!

Живая машина, обладающая холодным рассудком – вот что такое бестфайр. Если б не их всевидящий Центр, Гео-Армада у Пояса продержалась бы… Люди смогли бы разобраться, непременно смогли…

– Где же этот хитрый мозг? Кто он и где? – в ожесточении выкрикнул Эрланг.

Леда съёжилась. Он оглянулся, опустился на колени рядом с креслом.

– Прости, Леда. Ты знаешь… Я пытаюсь пробиться в их нервный узел. Без этого нам не выжить, ты понимаешь…

Она обняла его голову. Прижала к себе.

– Я знаю, понимаю… Ты ищешь их царя, императора. Не спрашивай откуда, – но я вижу: ты найдёшь. Ты встретишься с ним.

– И всё будет хорошо? – по-детски спросил он.

Её глаза… Эти синие звёзды рядом… Нет, двойная синяя звезда! Она ярче и ближе солнца, она роднее и дороже переполненного борьбой мира.

– Всё будет хорошо, – по-матерински успокоила она, – А пока нам надо смотреть. Смотреть и думать. Я же с тобой…

Ожили запахи дома Ирвина и Марии Крониных: свежеиспечённого хлеба, копчёной рыбы, самопального виски из только что откупоренной бутыли… Это Ирвин и Барт сидят за кухонным столом и говорят о нём. Где-то рядом Мария, раскрасневшаяся от жара плиты и полноты жизни. Руки Леды – они такие же тёплые и ласковые. Забыть бы об Эрланге и остаться навсегда Лераном!

– Что ж! Будем смотреть, – согласился он и поднялся.

Заработала нижняя правая панель экрана.

– Автономный передатчик городского телевидения, – пояснил Ян Зарка, – Оператор на куполе Печерской лавры. Берег Днепра.

Камера нацелена в небо. Бестфайры в видоискателе уже не точки, а пятна-шестёрки. С юга, оставляя инверсионные следы, рвутся к городу истребители фастовского авиаполка. Записей сражения у пояса астероидов не сохранилось, лётчики не знают, на что идут. Оператор фокусирует камеру на трёх серебристых стрелках. Первое звено «Мигов». Крутой вираж, сближение, пуск ракет. Одна попадает точно в серое пятно. Взрыв, – и бестфайр выпадает из шестёрки, эскадрилья замедляет падение на город. Зверь, отброшенный не менее чем на километр, через несколько секунд возвращается в боевой порядок. Первое звено истребителей начинает второй заход, к нему присоединяются остальные самолёты.

«На подходе второй эшелон. Он-то и разберётся с авиаполком. Для них реактивный самолёт с ракетным вооружением всё равно, что таракан для человека. Можно потерпеть, а можно и раздавить».

Разборка не заставила ждать. Истребители разваливаются в воздухе, взрываются… Редкие одуванчики парашютов медленно скользят рядом с опережающими их монстрами. Избежав смерти на высоте, лётчики найдут её внизу. Но перед тем им предстоит увидеть конец города. Парашюты для них не купола спасения, а средства продления агонии, средства наблюдения сверху за генеральной репетицией окончания их собственной судьбы. Нет на Земле силы, способной их спасти. Будут гореть и плавиться не только люди, дерево и пластик, но камень, бетон и железо…

Левая нижняя четверть экрана показывала с крыши здания старинную улицу в зелени каштанов и лип. Раскрашенные фасады домов, суетящиеся люди…

– Центральная улица, Крещатик, – прозвучал голос Яна, – Салтыков рискует, они начнут отсюда.

Прогноз Зарки сбылся через долю минуты. Точка обзора не сдвинулась. Видимо, Салтыков использовал какое-то прикрытие, либо перевёл Юнивер в режим невидимости.

– Ян, напомни Денису – пусть наблюдают, пусть ищут концы, ведущие наверх. И ничего больше!

– Есть, шеф!

Обезумевших от страха людей бестфайры не трогали. Шестёрка за шестёркой они пикировали на улицу, полностью перекрыв и без того серое небо. Минута, три, пять… Не менее тысячи эскадрилий сменили друг друга в бреющем полёте над Крещатиком. Через пять минут они исчезли. Небо над улицей очистилось. Тут всё и началось. Крещатик вспыхнул разом и весь: от асфальта и деревьев на тротуарах до крыш домов. На месте улицы гудела полоса сплошного ало-синего пламени. Пылающая улица ушла в сторону-вниз – Салтыков сменил дислокацию.

Вот и новый, очередной способ уничтожения чужой культуры. Всепожирающий огонь, предугаданный Эрлангом.

«Каким образом они сконцентрировали тысячи градусов в ограниченном объёме? И одномоментно освободили весь накопленный жар! Технология невероятной изобретательности. С таким оружием мы незнакомы. Учатся на ходу? Или имеют солидный арсенал методов истребления?»

Заработала правая верхняя панель.

Ажурно-арочный метромост через Днепр…

– С левого берега, шеф, – Ян уже плохо справлялся с волнением, голос его дрожал, – Наши ребята, из интернетовского братства. В Киеве была отличная группа.

«Была!» Так пойдёт дело – скоро это слово отнесут ко всей Земле. Если останется тот, кто сумеет произнести его хоть на одном из человеческих языков.

…По эскадрилье-шестёрке на опору моста… Они чуть притормаживают полёт перед бетонными быками и проходят сквозь них со скоростью пешехода. Метромост обрушивается в реку вместе с проходящим по нему зелёным поездом. Вода Днепра забурлила, вскипела, белое облако закрыло весь вид. Пассажиры метро, не успев утонуть, сварились заживо в горячем пару.

Камера сдвинул угол наблюдения и нацелилась на дирижабль, нависший над берегом серебристой толстой кишкой. Несколько отчаявшихся полицейских, вооружённых автоматами, обстреливали из гондолы летящих мимо монстров. Бестфайры обходили дирижабль по изящным лекальным кривым. Трассирующие пули цветными пунктирами рикошетили от серых туловищ.

Испаряющаяся река взметнулась к гондоле горячим паром. Полицейские не ждали такого. Но ещё менее они были готовы к следующему превращению стихий. Случилось более невероятное, чем сожжение Крещатика: молекулы негорючей воды разом обратились в атомы огня! Море пламени бушевало на месте реки, разливаясь по берегам.

«Они решили показать нам такие способы ведения войны, против которых у нас нет защиты! Вода в один миг превращается в огонь! Манипуляция стихиями!»

Эрланг ощутил слабость в ногах и опустился на линолеум пола.

«Неужели генерал Ранверсер прав – мы в гуще Армагеддона? Пусть фаэты своими ошибками заслужили Апокалипсис. Но земляне? Как спасти цивилизацию людей?»

Глаза его не отрывались от экрана. Войско Сириуса прекрасно исполняло волю ангела смерти. Оператор на куполе церкви Печерской лавры то и дело менял ракурсы съёмки, – позицию он выбрал превосходную. С монастырского двора спаренные зенитные орудия вели непрерывный огонь. Белые вспышки разрывных снарядов бестфайрами игнорировались.

Пожар в центре Киева сдвинул атмосферное равновесие. Ветер с севера пригнал несколько воздушных шаров. В корзинах под ними разместились храбрецы– добровольцы со стрелковым оружием и гранатомётами. Шары вспыхнули, корзины попадали на горящий город. Камикадзе не сделали ни одного выстрела.

 

Камера группы Салтыкова поплыла и через минуту остановилась на холме за окружным автобаном. Ян доложил:

– На Юнивере фаэты. Они высадили землян в безопасном месте. Подозреваю намерение вступить в бой. Они меня не будут слушать. Высылаю машину для эвакуации Дениса Исидоровича с группой.

«Это безопасное место?!» – воскликнул мысленно Эрланг. Второй эшелон бестфайров приземлился, окружив горящий Киев плотным кольцом.

«Вот и ступила нога захватчика на саму планету! Начало концу времён положено».

Левая верхняя панель экранной плоскости перешла к показу ещё живых городских окраин. Но настроение от увиденного нисколько не улучшилось. Похоже, уцелевшие киевляне самостоятельно поняли бесполезность попыток сопротивления либо бегства. Стоя или сидя на тротуарах у своих домов, люди с отупелым равнодушием наблюдали за приближением армии агрессора.

– Но где же наши вооружённые силы? – воскликнула Леда, вскакивая с кресла.

– В распоряжении Салтыкова несколько сотен Юниверов, авиация, атомное оружие… Но они, ты знаешь, бесполезны. Денис прав, держа их в резерве.

– Салтыков… Но ты! Ты можешь скомандовать?

– Могу, – согласился Эрланг, – Но не буду. Мы тогда разом потеряем всё, что имеем. Я же говорю: Салтыков прав.

А спектакль на окраине Киева переходил в кульминационную фазу. Бестфайр из первой шеренги лёгким прыжком перебросил многотонную тушу на три десятка метров, выхватил из стоящей рядом с одноэтажным домиком группы людей мужчину лет тридцати и медленно отполз назад. Вытянутая вперёд на высоте двух метров передняя лапа держала человека за талию. Исполосованная в лоскуты рубашка разлезлась, обнажив окровавленный мускулистый торс профессионального спортсмена. Он вышел из оцепенения и попытался освободиться от захвата. Первое прикосновение к когтям-кинжалам привело к потере пальцев и шоку. Треугольная пасть раскрылась, засверкав синеватой сталью клинков.

Люди на улице наблюдали сцену с таким спокойствием, будто она происходила не в натуре, а на полотне зрительного зала ближайшего кинотеатра.

Лапа повернулась, приблизилась к голове-треугольнику. Ноги человека по колени вошли в разинутую пасть, и она сомкнулась. Звука Ян не транслировал, но от экрана почти явственно доносился хруст костей…

Бестфайр поедал человека не торопясь, аккуратно перемалывая часть за частью, с обувью и одеждой. С обрубков пальцев обильно сочилась кровь, голова дёргалась. Один глаз монстра наблюдал за исчезающей в пасти жертвой, другой нацелился на людей, почему-то сбившихся в толпу, подобно овцам в отаре. Третий следил за небом. По мере продвижения живой пищи к желудку глаза людоеда меняли цвет от стального к красному.

Соседи и, возможно, родственники погибшего спортсмена покорно ожидали своей очереди. Но не все! Из домика в ближнем переулке вышел человек с автоматом в руках. Опустившись на колено, он тщательно прицелился и выпустил несколько коротких очередей по глазам монстра. Шторки опустились раньше, чем первая пуля покинула ствол автомата. Пули с визгом отрикошетили. Патроны в магазине кончились, человек отбросил автомат и, оглядевшись, плюнул под ноги, повернулся и побрёл обратно к дому.

Тем временем кольцо бестфайров продолжало сжиматься. Шли они по незнакомой планете не спеша, понимая, что никакая опасность им не грозит. Общечеловеческое оцепенение не давало повода к ускорению назначенной людям судьбы.

Но судьба решила показать, что она одинаково неподвластна как людям, так и бестфайрам. Со стороны дымовых столбов, через запах гари и смрад, сквозь серую пелену явилась летящая серебристая фигура. Каким-то, ещё сохранившимся внутренним чувством люди заметили её появление, повернулись, подняли головы и вздохнули с тенью облегчения. Одна мысль пронзила всех: ангел-спаситель!

Летящий остановился в воздухе перед заканчивающим трапезу людоедом и протянул руки вперёд. В сторону хищника рванулись две ослепительные молнии. Бестфайр раскрыл пасть, отсечённая от недоеденного туловища сплюснутая человеческая голова упала на землю с мягким стуком. Фаэт, удерживая разряд, кричал что-то вниз людям. Звука не было, у Яна не всё ладилось. Леда видела перекошенный в крике рот, пылающие гневным золотом глаза. Эрланг ухватил мысль, выраженную в крике:

«Люди! Что же вы стоите, как бараны перед мангалом? Хватайте оружие, берите ножи, поднимайте камни! Выплесните отвращение и ненависть! Не дайте погубить свой дом!»

Земляне услышали призыв ангела. Глаза их засветились, к ним вернулась подвижность. Каждый вспомнил, что у него есть тело, и что оно способно защищаться. А фаэт наступал, сокращая расстояние. Монстр, осторожно переступая лапами, отходил, подёргивая клином головы. Следом уже бежали люди, выбирая себе цель в серой шеренге. Задымились стволы автоматов и ружей, полетели камни.

Неторопливое наступление монстров остановилось: они явно не соображали, что происходит. Люди что-то торжествующе кричали. Первым опомнился бестфайр, противостоящий фаэту. Лапы его вытянулись, подняв тело на трёхметровую высоту. Энергетические шнуры, исходящие из кончиков пальцев человека, изогнулись назад и хлестнули по серебру ног. Лицо фаэта исказилось, он открыл рот в беззвучной боли.

«Эрланг! Я не могу владеть собственным временем! Они блокируют меня! Нас предал кто-то из братьев, Эрланг!»

Леда подбежала к Лерану, схватила его за руку.

– Я услышала его! Кто, кто предатель?

И снова судьба преподнесла невероятное. Фаэт, за тысячи километров от Нью-Прайса ведущий неравную схватку, услышал её. И ответил ей:

«Ты Леда… Тайна Эрланга! Мы не знали. Он рядом с тобой, заставь его сказать тем, кто ещё жив. Именем погибших, именем нерожденных!»

Леда сжала руку Эрланга.

Люди под сгоревшим Киевом разобрались, что пробудил их не ангел, а фаэт. И поняв, что тот попал в тяжёлое положение, устремились на помощь. А монстр вытягивал в длину хвост, готовясь им поразить дерзкого противника. Но расправы над изнемогающим человеком в серебре не получилось. Юнивер из отряда оперативного реагирования, освобождённый от землян во главе с Салтыковым, сошёл с неба по крутой глиссаде и ударил оперённым сверкающими мечами боком в тело бестфайра. Монстр перевернулся на спину и беспомощно задёргал потерявшими силу и твёрдость колоннами лап. Приняв на борт обессилевшего фаэта и вооружённую команду киевлян, Юнивер завис над опрокинутым бестфайром, упал на него и резко взмыл в воздух. В тот же миг он исчез для всех зрителей, оставив на земле выжженный круг.

– Они его взяли, Леран! – зааплодировала Леда, – Первый пленный!

– Ян! – скомандовал Эрланг, – Пленного в Цитадель. В силовой капкан. Мы вылетаем.

Земля.

Скрытое измерение Шамбалы.

Зал заседаний Комитета Пятнадцати кипел эмоциями. Председательствующий Эйбер сидел спокойно и неподвижно. Кроме заместителя Премьера, других фаэтов в помещении не было. Последние дни Цитадель редко посещалась создателями-хозяевами. Земляне заняли все дома-жемчужины, обжили почти всю освоенную фаэтами территорию. Только Долина Драконов не испытала человеческого присутствия. Тут царила нетронутая природа: все драконы включились в реализацию Программы «Переход» и не покидали океана.

Леда, Леран и Салтыков вошли одновременно. Увидев Эрланга, Эйбер привстал, не скрывая радости. Бремя власти над землянами угнетало последнего вождя фаэтов Земли. Шум затих. Эрланг кивнул главкому, предоставляя ему первое слово. Хмурый невыспавшийся Денис Исидорович начал с постановки проблемы.

– Киев все видели? Хотите знать, почему так? Докладываю: Стационар-36 исчез. Как и не бывало его!

– Поясните! – потребовал кто-то из Департамента административных органов.

– Поясняю. Основной космический ресурс был рассредоточен на геостационарной орбите, на удалении тридцати шести тысяч километров. Он уничтожен. Что означает: нет боевых спутников, нет гелиостанций, заводов, лабораторий. Они с ходу, не задерживаясь, распылили их на атомы первым ударом. Разведка и просигналить не успела.

– Не послушали в своё время Дениса Исидоровича! – сказал Стэн О Киффи, член Комитета Пятнадцати, «компьютерный брат» Демьяна Прохорова, – Раскололи бы Чёрную на астероиды – и все проблемы. Хоть бы в момент, когда они из нор начали ползти.

Салтыков поднял руку:

– Спасибо за поддержку, но нет. Позвольте напомнить: политика и военная стратегия чаще всего несовместимы. Мы не знаем, что случится завтра. Ну, попытались бы её расколоть, и что бы вышло? Попытались бы! Мы – полагаем, но располагаем – не мы. И не бестфайры. Вчерашний Салтыков – не сегодняшний.

– Вы можете обобщить? Предложить вывод? – спросил Жак Марсель.

Денис улыбнулся так широко, что стал похож на модного клоуна, единственный выдающийся предмет на лице которого – нос. И сказал, сохраняя улыбку:

– Вывод один, мужики: мы в глубокой заднице! Извините, но уж очень кругом темно и дурно пахнет. Прошу ваших предложений, ибо своих пока не имею.

Он поморщился и потёр кулаком картофелину носа.

– Предложение одно, – грустно сказал Тоби Болтон, заведующий в Комитете продовольственными ресурсами планеты, – Выкапываться надо. Выбираться из этой самой клоаки. Если б знать как!

– Как? – Салтыков продолжал стоять, опираясь рукой о стол, – Попробую ответить. В славные дни, когда я командовал дивизией, подчинённые обращались ко мне: «Товарищ полковник!» И не абы как, а с подобострастием! После, когда Красную Армию освободили от меня, те же люди кричали вслед: «Эй, полковник!» Теперь же, когда я – главком вооружённых сил всея Земли, меня величают по имени-отчеству. Как доброго батюшку, несмотря на отягчающие обстоятельства. Признаюсь, последнее обращение мне нравится. Так что я пригублю за себя, за вас, за победу. Авось со мной в авангарде и выберемся!

Он вынул из внутреннего кармана десантной куртки плоскую фляжку и приложился к ней. Тирада и тост Салтыкова вначале огорошили. Затем все дружно рассмеялись. Но от былого уныния не осталось и следа.

Эрланг, благодарный Денису за столь оригинальную помощь в подготовке аудитории к работе, спросил:

– Денис, что такое ты пьёшь? Ещё и в одиночку…

– Вопрос в больное место, – ответил Салтыков, сделал ещё глоток, поморщился, – Не смею и предложить Генеральному координатору. Уж какую неделю кушаю ханку из всякого дерьма!

– Хм-м. Но зачем?

– Если не пить, взорвусь. Распадусь на отдельно мыслящие нервные клетушечки. Мелкие хулиганчики спалили всю питейную индустрию. Отсюда и ханка. И ещё. Вы забыли, что я русский. А русский человек без водочки ни к одной серьёзной задачке и не подступается.

Эрланг улыбнулся, кивнул Эйберу и поднялся с кресла.

– Друзья! Сделаем очередной шаг. Ян Зарка, – не вижу его здесь, – занят пленённым врагом. В составе компетентной комиссии. Он располагает последними данными и прогнозами. Живое слово предпочтительнее компьютерного посредника. Подождём с этим вопросом?

Собрание согласилось, и он продолжил:

– Да, Киева больше нет. И святые мощи, в том числе Ильи Муромского, сгорели как простые дрова. Сэнди, что делается в эти часы на живой земле?

Куратор Агасфера, «шеф» планетарной полиции из Комитета Пятнадцати Сэнди Высоковский встал и поморгал обычными для полуфаэта пронзительно синими глазами. Голос его ещё не освободился от высоких тонов детства.

– Я американец украинского происхождения. Киев для меня – самый красивый город мира. Он унёс с собой почти восемь миллионов жизней. По земной традиции почтим их память.

Люди и фаэты поднялись и постояли с опущенными головами. Салтыков пристально посмотрел на Сэнди. «Вот тебе и юнец! Юнец-молодец!» – читалось в его взгляде. Высоковский отвечал на вопрос Генерального координатора:

– На остальной части планеты паника. Единственная устойчиво работающая телерадиокомпания под руководством Габриэля Уоррена не успела сообщить о нападении на Киев, а в городах Европы, Америки и Азии уже знали. И активизировалась новая опасность, к устранению которой мы не готовы. Это – повсеместные вооружённые банды детей в возрасте от семи лет. Энергичны и крайне жестоки! Убеждения они не признают. Есть малейшая возможность грабить и убивать, – они грабят и убивают. Нет возможности, – ждут и ищут её. А стрелять в детей…

– Даже если конец света и все мы обречены. У кого поднимется рука? – выкрикнул кто-то из приглашённых.

– Непонятный всплеск всеобщей жестокости. Теперь – дети, – как бы размышлял вслух Сэнди, – Они до смерти ненавидят всех, кто не входит в банду. Готовы «посторонних» зубами рвать, когда кончаются патроны. Завтра-послезавтра они сядут в танки и боевые машины. И покатится вал…

Игорь Бортников, сидящий рядом с Эйбером, тихо сказал, не поднимая опущенной головы:

– Как быстро меняются людские стремления. Ещё вчера они не поднимались выше желания тёплой ванны, чистой простыни, кусочка свежего хлеба… И эти простые мечты уходят, уступая место потребностям зверя. Сильные делаются хищниками. Удел слабых, – вегетарианство.

– Ну, до этого не дойдёт, – успокоила премьера Памела Шиф, – Бестфайры не дадут нам и шанса в желании опуститься до уровня зверя. Некому будет рычать человеческими голосами.

Уходящую в беспредметность дискуссию остановил Ян Зарка. Голос его звучал из динамиков.

– Обращаюсь к Генеральному координатору. Силовой захват действует надёжно. Пленный в Юнивере, который и доставил его. Аппарат в центральном ангаре. Возможности землян недостаточны. Прошу подключить фаэтов.

Эрланг резко сказал:

– Эйбер! Специалистов по сканированию!

Эйбер склонил голову и заторопился к выходу.

Эрланг обратился к Салтыкову:

– Денис Исидорович! Туда же военных и членов Комитета Пятнадцати, нужных для анализа… Трансляции из ангара не будет. Не задействованных в акции прошу вернуться на рабочие места. Заседание продолжим по необходимости.