Глава пятая. Прощание с вечностью.

 

Кого Я люблю, тех обличаю и

Наказываю.

 

Сатурн.

Кольцо F. Икс-Излучатель.

Звёзды – глаза неба. Из недостижимой бесконечности небо немигающим взором неустанно наблюдает суету людей, пытающихся проникнуть в недающуюся тайну.

Свет неба теряется за прозрачными стенами лаборатории, – Сатурн без труда подавляет его отражённым сиянием Солнца. Люди в лаборатории, устроенной фаэтами, стремятся отыскать средство спасения.

 

… Какое же здесь небо! Звёзды смотрят тепло и прямо… И цветная планета, опоясанная лентами алмазов-самоцветов. Красиво и страшно.

Древние знали то, что забыто потомками.

…Хронос-Сатурн, пожирающий своих детей… Время, не щадящее ни живых, ни мёртвых; ставящее вехи всем началам и концам…

Леда не отрывала восхищённого взгляда от иллюминатора.

– Древние понимали… Сколько красоты у нашего солнца! Но…

– Но самое красивое место в мире – это, – тут Леран сделал паузу, и они закончили фразу вдвоём, – Нью-Прайс!

Амин встретил Генерального координатора с надеждой на перемены. Выглядел он уставшим и постаревшим, словно перешёл из категории «фаэт» в разряд «землянин». Золото глаз поблекло, локоны походили на пуки соломы. Эрланг обнял его по-земному и сочувственно сказал:

– А тебе, брат, надо отдохнуть. Вернёшься со мной на Землю, в Цитадель?

– Время никого не щадит. А побывать на Земле – с удовольствием, – согласился Амин, поглядывая на Леду с болезненным прищуром, – Здесь я уже лишний.

Леда отметила, что начальнику группы исследования F-зоны физически трудно говорить, но он не желает переходить в общении с Лераном на внутреннюю речь. Её тянуло за иллюминатор, туда, где под прозрачным, блистающим цветными отражениями куполом, люди занимались изучением великой тайны Сатурна.

– Леран, а мне можно скафандр? Хочется самой посмотреть, как там.

Вместе с Ледой к Икс-Излучателю ушли все прилетевшие с Генеральным координатором. Эрланг с Амином остались вдвоём.

– Я сделал тут всё, что мог. Мои ребята… Ведь так говорят земляне? Ребята, подобранные Юлией… Они лучше меня. Я не выдерживаю темпа.

– Земляне легче переносят резкие перепады, перегрузки. У них другая норма нервного напряжения, – стараясь не проявить обидную жалость, сказал Эрланг, – Мы сами виноваты: ещё на Фаэтоне избегали стрессов, искали комфорта.

– Согласен, так. Отдохну немного и сменю предмет интереса…

– Ты уже решил?

– Решил. Лианоподобия… К ним подхода по-прежнему нет. Разберусь в основах и передам молодым. Родди Росс из Комитета Пятнадцати несколько раз выходил на связь со мной. Есть любопытные идеи.

– Родди? Полуфаэт… Отец его погиб на Поясе. Приёмный сын швейцарского банкира. Швейцарии уже нет. Сгорела неделю назад вместе с мировым золотом.

– Не помогло злато. И булат бессилен, – натянуто улыбнулся Амин. – К вопросу о моей слабости… На Фаэтоне я считался старейшим долгожителем. Скрывал возраст, хотелось работы. Оказалось, отсечь прошлое нельзя и во втором рождении. Ноша слишком велика… Я не рождён для подвигов.

«Легко сильному опережать слабых. Величие – когда слабость превозмогает силу, – подумал Эрланг, – Среди сильных слабый Амин никак не последний».

И спросил:

– Что нового?

– Чуть продвинулись. Роковой для Манде луч был попыткой опознать новую в Системе планету. Средством установления контакта с нами.

Леран смотрел через иллюминатор. Леда затерялась в группе подлетающих к месту работ фаэтов и землян. Она очень быстро адаптируется в новой обстановке. И в невесомости под чужим небом как дома. Амин смотрел туда же, но без оптимизма и надежды.

– Эти месяцы для меня – как годы. Дни трудного перелома. Мы пытались общаться с Вечностью на «ты». А скрутило нас бренное время.

Эрланг отвёл глаза от иллюминатора. Амин задел больную тему.

– Хозяева вечности.., – произнёс он с горечью, – Прощаемся и с этой иллюзией.

– Эрланг… Путь к открытию тайны F-зоны – в ультра-секторах пси-поля. В секторах, нами не освоенных. У юных землян дар – сами того не сознавая, они выводят Икс-Излучатель из невидимости. И сразу начинается контакт. У меня не получается.

– С лианоподами у тебя получится. А здесь, кроме F-зоны, ещё одна странность. Бестфайры обходят Сатурн вместе с кольцами и спутниками. Будто он вне поля их зрения. Почему, неизвестно, но здесь безопасно. Мы привезли модель. Землю-Два. Твоя любимая ученица, Юлия Данн, гарантирует: близость к F-зоне ускорит работу по реанимации модели.

– Ты привёз Эйбера, Ойко, Илария… Это хорошо. Двое поработали на С-1. Их знание галактолёт а поможет и моей группе.

– Амин, мы не ограничимся воссозданием Земли-Два. Цель – аналогичная Система-Два.

– Любим мы рискованные головоломки. Вы боитесь сюрпризов от Арни? Я его почти не помню, но жаль – был талантлив. А каковы последствия его авантюры?

– Ускорилось обводнение. Эпоха дельфинов приходит слишком быстро. Карта планеты меняется. Бестфайры осваивают подземный уровень. Мы интенсифицировали программу «Переход».

 

Исследователи вернулись, в лаборатории стало шумно и тесно. После скромного обеда, оживлённого свежими фруктами из Цитадели, Амин принял доклады. Скорее, это был свободный обмен впечатлениями и догадками, рассчитанный на то, что друзья или руководитель группы выделят главное.

– Надо восстановить базу на планетоиде Альфа. Непрерывный мысле-мост «Объект С-1 – F– зона»… Расшифровка ускорится на порядок. Бестфайров там нет, нам известно.

Эрланг удивился и сразу спросил:

– Вы знаете, что делается на С-1?

– Конечно. Ведь оба артефакта связаны. И мы видим…

Генеральный координатор взглянул на Амина. Тот расслаблено махнул рукой, ответив мыслью.

«Я же говорил. Они сами не понимают, кто они. Чудо для них обыденность, работа. И наверняка они сообщают мне не всё…»

– У Икс-Излучателя не наш, совсем иной отсчёт времени. Иная структура временного потока. Он «прошит» нитями близкодействия. С той стороны на нас смотрят, нас понимают. А мы никак не поймаем ритм: то не успеваем, то опаздываем. Наномгновения скользящего контакта – пока всё!

«Надо вести диалог. Амин устал… Ставь вопрос – получишь ответ. Они не различают уже, где настоящее открытие, а где балластная информация».

– Ребята! Кто на той стороне? Временного потока?

– Не самого потока, Генеральный координатор. Они чуть в стороне. Они такие же, как мы. Только уж очень мудрые. С нами им тяжеловато. Как нам с муравьём.

«Для них – не сенсация! Вышли на связь не то что с инопланетной, а с иновременной цивилизацией, и не сочли нужным доложить своему руководителю! Вместо Амина нужен другой фаэт. Обязательно фаэт. Но способный стать им равным. Посоветуюсь с Эйбером. Возможно, Иларий».

 

Земля.

Геостационарная орбита. Борт Юнивера слежения.

Режим слежения предусматривал минимизацию энергоактивности. В том числе отключение системы искусственного тяготения. Денис Салтыков слишком резко оттолкнулся от стыковочного люка. На противоположной стене он должен был вписаться точно в кухонный отсек, обязательно коснувшись оголённой, не успевшей остыть плиты подогрева. Но, проделав невероятный кульбит, он приземлился на свободное кресло за накрытым обеденным столом. Придав лицу выражение будничного спокойствия, Главком, опустив приветственную прелюдию, сказал хриплым простуженным баритоном:

– Вы заметили? Я на одноместном аппарате. Без предуведомления. За столом весь экипаж? Прекрасно.

– Вот и у нас праздник, – без внешней иронии заметил один из фаэтов, – Чем обязаны визиту столь высокого гостя? Нами недоволен Комитет Пятнадцати? Или возмущён Департамент Обороны? Мы не хотели кого-то расстроить…

– И то, и другое! И третье! – Салтыков просверлил его таким взглядом, будто и не фаэт перед ним, а пьяный командир взвода перед трезвым комдивом, – Тут вам не здесь, господа! Цитадель внизу, а не на вашей кухне. И я пока Главком, а не племенной вождь вымирающей расы. Или вы не согласны с имеющимся порядком вещей?

Ошеломлённые бесцеремонным натиском, фаэты молчали. Можно было соглашаться или нет с «имеющимся порядком вещей», но возражать против чего? Усиливая эмоциональный напор, Салтыков опустил кулак на пластик стола. Дрогнула посуда.

– С каждым из вас перед отправкой на вахту беседовал Генеральный координатор. Кто забыл? Напомню: вы работаете не на сегодня! И даже не на завтра. Невидимость, радиомолчание, отсутствие удобств – ради жизни через сотни и тысячи лет! Жизни людей. Цена вашей работы превосходит стоимость судьбы любого отдельно взятого фаэта или землянина.

Денис Исидорович, не скрывая яростного возмущения, посмотрел каждому в глаза. Затем глянул на свои наручные часы и хрипло спросил:

– Кто ударил энтропийным лучом три часа пять минут назад по квадрату 15-60-9 в Дальневосточном территориальном районе?

Поднялся невысокий, крепкого сложения землянин лет сорока, бледный и взволнованный.

– Джебран Дак… Во время дежурства обнаружил в квадрате 15-60-9 свежее скопление бестфайров…

Салтыков широко улыбнулся и направил в него указательный палец.

– О Джебран Дак, гуляющий сам по себе! Вы подняли себя выше начальника разведывательной группы, вы вознеслись над Планетарным правительством. Никто не вправе нарушить систему табу! А Джебран Дак решил в одиночку развеять в прах врагов Системы Солнечной…

Главком замолчал, закашлялся, прикрыв рот платком. Дак сменил бледность лица на румянец, ожидая завершающей оценки своего поступка. Денис спрятал платок в карман и произнёс вполголоса:

– Свободный художник Джебран Дак возвращается со мной на Землю. Место балласта в аппарате свободно. Благодарите судьбу, что нет военных трибуналов, что не осталось лечебниц для психов. Пользуясь данными мне полномочиями, назначаю вас рядовым полицейским рейнджером. В пехоту! Получите автомат и займётесь удовлетворением боевых инстинктов.

Он махнул рукой и вновь побледневший Дак опустился в своё кресло.

– К вашему дикому разочарованию и нашей вящей радости, в квадрате 15-60-9 Дальневосточного территориального района не было и нет ни единого бестфайра. Иначе ваши души уже стучались бы во врата ада.

Главком удовлетворённо улыбнулся, потёр нос кулаком и сказал спокойно:

– А теперь здравствуйте. И прошу прощения за взрыв эмоций – грипп-с! Заканчиваю воспитательную часть высокого визита. Господа фаэты! Уверен, Генеральный координатор уже выразил вам своё «фу». Не знаю, как оно звучит на вашем мыслеязыке. Вас тут с землянами пятьдесят на пятьдесят в процентах. И без вашего молчаливого разрешения такого не могло случиться. Вы для нас старшие братья, а не красные девицы из борделя. И, как Главком, я требую от вас непрерывного взаимного контроля и опеки над землянами.

Фаэты сидели неподвижно, как и земляне, но никаких чувств на их лицах прочесть было нельзя. Но предположить, что делается за недвижным фасадом, можно было. Ибо только что случилось небывалое: они получили исторически первый нагоняй-выговор от землянина. Причём в смешанной аудитории. А невзрачный, некрасивый, кругленький землянин продолжал атаку:

– Теперь обращаюсь к вам, господа земляне, остающиеся на посту. Здесь вам не ясли и даже не детский сад. И если кто, словно сопливый щенок, не способен контролировать всплески парадоксальных эмоций, скажите мне тут и сейчас.

«Господа земляне» молчали, потрясённые прежде всего «нападением» Главкома на фаэтов. Салтыков хмыкнул, поднялся и произнёс:

– Перед возвращением позволю напомнить ваши задачи. Чтобы никто больше не искал лазеек для обхода табу. Первое. Контроль Проходов в Тихом Океане. Ибо там начинается массовый Переход. Второе. Поддержка выведенных на геостационар разведывательных спутников. Они прикрывают остальные акваториальные зоны. Третье. Пассивное наблюдение за ближним космосом. Четвёртое. Прямая связь с дальней космической разведкой. Пятое. Периодическое психозондирование Чёрной планеты; никаких контактов, на цыпочках, неслышно. Всё! Пунктов столько, сколько пальчиков на одной руке.

Денис Исидорович склонил голову в знак прощания, движением руки поманил за собой Джебрана Дака и направился к стыковочному люку. Прикосновением руки к плечу его остановил фаэт, получивший «профессиональный выговор». И сказал, с намёком на улыбку:

– Салтыков! А ведь ты прав. Мы были рады тебя слушать.

 

Земля.

Цитадель. Общая столовая Планетарного правительства.

Ложно прозрачный голубой потолок, имитирующий ясное небо. Зелёное зеркало пола, повторяющее исходный цвет жизни. На стенах картины, изъятые из музеев человеческого мира. Ряды цветных столиков, украшенные букетами живых цветов… Все вместе – напоминание о прошлом и повод для устремления к будущему. Первое скрыто почти прозрачным взору, но неснимаемым и непроницаемым покрывалом, второе прячется за колеблющимся флёром слабеющих надежд.

Леда с Лераном заняли свободный столик ало-карминных тонов, с тесным семейством бело-жёлтых ромашек в стеклянной вазе. Столик только что накрыли на четверых, но к ним никто не присоединился. Действовало неписаное и непроизнесенное правило: без чрезвычайных оснований Генерального координатора в минуты отдыха не беспокоить.

Набор блюд обычный, почти аскетический: овощное рагу, хлеб, фрукты, стакан вина. Критически оценив стол, Леда сказала:

– Вот закончится война, я займусь рыбой. Буду готовить по маминым рецептам, не хуже тебя.

– Ты права, – отозвался Леран, надкусывая яблоко, выращенное в городе-саде фаэтов, – Надо включить в рацион рыбу. Хоть раз-два в неделю.

– Я не о том, – отставив тарелочку с овощной смесью, смущённо сказала она, – Мы же не голодаем. Хочется самой… После захвата копии я как в заключении. Из Цитадели ни шагу!

– Уважающая себя принцесса обязана пройти срок заточения, – улыбнулся он, передвигая тарелочку ближе к ней, – Терпи. Двойник ещё не отыграл свою роль.

Леда выбрала фиолетовый кусочек баклажана, поднесла ко рту, но раздумала и положила вилку на тарелку. Аппетита не было. Ей казалось: что-то серьёзное делается на Земле, за пределами Цитадели, а её оберегают, не хотят сказать.

– Леран, ты сегодня какой-то заведённый. Что случилось?

– Заведённый? Как будильник вечером? Нет, ничего особенного не случилось. Я вернулся с осмотра Прохода рядом с Бали. Помнишь райский остров?

– А как же! – поняла она причину его «заведенности», – Что, опять?

– Опять! – грустно усмехнулся Леран, – У входа в буддийский храм памятник поставили.

Леда вдруг повеселела, тихонько засмеялась.

– И как. Похож он на тебя? Или как всегда?

– Как всегда, ни капли сходства, – рассмеялся вслед за ней Леран, – Похоже, скульпторы оттачивают на мне новые подходы к искусству. Если бы не имя на подножном граните – пусть бы стоял. Я привёз фотографию. Посмотри.

Цветной снимок, сделанный от ограды храма, привлёк её масштабностью замыслов ваятеля. Трёхметровой высоты постамент; выбитые в камне буквы «Леран Кронин», закрашенные золотом. На постаменте гордо смотрящая в небо пятиметровая статуя. У подножия памятника, – человек пятьдесят на коленях, с воздетыми руками. Лиц не видно, но напряжённые спины говорят о словесном выражении эмоций.

– Они что-то кричат?

– Поют мне хвалебную песнь. Обращаются как к сыну Бога, который уничтожит дьявола, низринутого со звёзд. За месяц десять алтарей разрушил! А они множатся, как грибы после дождя.

– Так вот из-за чего такое настроение… Подумаешь! Побудь немного кумиром. Посмотришь на себя со стороны…

– Не могу. Да и нельзя! На руку штабу бестфайров. И – получается, что я увожу людей от веры. Нет преступления страшнее.

Подумав, Леда согласилась.

– И что будешь делать? Одному ведь не справиться.

– Поставлю проблему перед Комитетом Пятнадцати. Ребята что-нибудь придумают. Поговорю с церковными лидерами. Они молчат, не шевелятся, но кое-какой авторитет у них остался. Не в полицию же заявлять!

– А почему тебе самому не обратиться к людям Земли? Листовки, газеты, радио – где ещё есть. Геб Уоррен программу подготовит. Ты же был журналистом!

– Хорошая идея. Ты у меня умница. Вдвоём мы с Эрлангопоклонством справимся. А вот обращение… Почитай вот это.

Он протянул ей листок, заполненный мелким шрифтом.

– Передали перед отъездом. Обращение ко всем фаэтам. Ведь он не пользуется пси-полем.

– От Арни?! Вот это да!

Она быстро пробежала листок глазами. Почти так, как это делал юный Леран в родном доме, в Нью-Прайсе.

– …Леран, он тебя ни разу никак не назвал. Но за каждой строчкой – ты. Слушай: «Объединение с землянами, – предательство наших интересов…» А вот ещё: «Этот шаг привёл к возвеличиванию недостойных и поставил нас на край гибели». Леран, а ты уже знаешь, как твои… Как фаэты отнеслись к его предложению? Интересно: вместе с драконами покинуть Солнечную систему и основать у новой звезды великую цивилизацию! А вот, он как поэт: «Лев не может делить власть с гиенами и шакалами». А что, Юниверы на самом деле способны доставить в любую точку Галактики?

– На самом деле. А мои братья… Они не считают меня предателем. Лев… Никто из нас не стремится стать царём зверей.

– Тогда забудь о бумажке. Нечего печалиться по пустякам. Арни сам себя роняет всё ниже.

– Это не пустяк, Леда. Как говорят на Земле, ложка дёгтя портит бочку мёда. Обращение Арни, – это и сигнал. Они готовятся к новой атаке. Арни предлагает нам спасение. А у нас – никакого продвижения. И пленный бестфайр «закрылся». Его «запечатали». Лежит себе и ни на что не реагирует. Собранная Демьяном спецгруппа мальчиков обещает его «расколоть». Но когда?

Леда вздохнула и потянулась к стакану с рубиновым вином.

– А что делается в мире людей? Мне неудобно ходить и расспрашивать. Тут все деловые, одна я свободная заключённая. То есть заточённая.

– В мире плохо. Передовой эшелон бестфайров расползся по континентам. Боевая активность у них минимальная, но и этой нам по крышу.

– Ты стал выражаться как Салтыков, – рассмеялась Леда, отпивая очередной глоток.

– Скоро я по-зоопарковски научусь рычать. В местах, где появляются монстры, начинается всплеск преступности. Жестокость преодолела черту всякого смысла. Люди режут и крошат друг друга как капусту. Рейнджеры не выдерживают, выходят на тропу карателей. Косят правых и виноватых без разбора. Агасфер с трудом держит контроль в своей фирме…

– Агасфер, – задумчиво сказал Леда, поставив на стол недопитый стакан, – Я слышала, он лезет в самое пекло, где бы ни появился. Думаю, он ищет смерти, а она его не берёт.

– Я так давно думаю. Кто ищет, тот найдёт. А вот заменить его некем.

– Некого назначить начальником полиции? – удивилась Леда.

– Я о другом… Он уже подготовил смену из нескольких профи.

– Я тебя понимаю, – опустив глаза, тихо сказала она, – Мы не судьи… И каждый из нас бесценен, каким бы ни казался. Я к нему часто относилась не так… А ещё – у меня какое-то предчувствие…

Леран посмотрел на неё долгим взглядом. Опять в ней появилось то, чего он не понимал. Не понимал, откуда у почти девочки берётся умение проникать в запретные для непосвящённых сферы. Ведь он тоже предощущал известие и ждал его, смягчая ожидание разговором.

– Он занимается и тем, чем должны бы заниматься мы. Правительство делает не всё необходимое. Он завёл в полиции отдел пропаганды. Люди отдела, среди прочего, распространили запись киевской трагедии. Эпизод людоедства, дуэль фаэта с бестфайром, пленение зверя… Действует: народ самоорганизуется, идёт без страха навстречу монстру. Загадка – у них получается лучше, чем у армии: бестфайры отступают. Не трогая людей, не вступая в бой.

Он посмотрел на задумчивую Леду и решительно объявил:

– Всё! Пока не съешь свой рацион, не скажу ни слова!

Она без раздумий сказала:

– Как скажете, шеф!

И набросилась на остывшее рагу с таким аппетитом, что не заметила, как он заменил её опустевшую тарелку на свою, нетронутую. И не увидела, как вдруг разом переменилось лицо Лерана, и сделалось лицом Эрланга.

 

«Вот и Леда твоя догадалась. А ты, Леран Кронин, давно знаешь, что произойдёт. Она у тебя редкая женщина. Значит – исключительная. К сожалению, мы разбираемся в близких только когда теряем их. Да не будет с тобой так. Я рад, что часть моей жизни прошла рядом с тобой… Малая, но лучшая часть».

«Где ты, Агасфер? Опять залез в переплёт… И надеешься, не хочешь моей помощи. Но ты нам нужен живым!»

«Эмоции… Не нужен я никому. Победа не во мне. Я лишь слабое орудие. Всё поймёшь в своё время. Судьба нас развела по разные чаши весов суда. Не знаю, всё ли я сделал, чтобы перейти на твою сторону. Очень скоро будет ясно. Тот священник в Арзамасе, – он был провидцем».

Эрланг молчал. Агасфер не давал проникнуть в себя, посмотреть, что же делается рядом с ним. И мешать нельзя, пусть скажет всё, что хочет…

«Я долго наблюдал за фаэтами. И понял их больше, чем они меня. Как быстро слетела короста спеси и гордыни! Как легко они идут на смерть ради землян! Спроси себя – почему? Большая ли разница между ними и мной? Но сколько простоты! Какая ж война без хитрости, без тактики обмана? Биться лбом, когда приятнее напасть с фланга, а ещё прелестнее – с тыла! Да, рыцарь предупреждал врага об атаке. Но его враг тоже был рыцарем! Война – не турнир. Подумай… Как всё изменилось… Человек человеку становится бестфайром, а фаэт землянину – человеком… Мы больше не увидимся. Вспомнил вечные слова: «побеждающий не потерпит вреда от второй смерти». Прощай, Леран Кронин».

 

Лопнула с радостным звоном перетянутая струна. Скрипач устал от импровизаций; любая мелодия – лишь часть не вечной игры. Не музыкант хозяин музыки.

– Леран! У тебя лицо как у той статуи. Вернись!

«Хорошо, что не показал ей святыню Шамбалы – живое изваяние Эрланга. Всё чаще и всё больше я похожу на него. На него? На себя? Никогда я не разберусь в самом себе. Нельзя эту тяжесть переносить на неё…»

Лицо разгладилось, за столом сидел Леран. Леда успокоилась. А в обеденный зал вбежал Ян Зарка, осмотрелся и быстрым шагом направился к Генеральному координатору. Леран встретил его сдержанной улыбкой.

– Ян, я начинаю бояться твоих вестей.

– Шеф, но кто-то должен?!

– Извини. Я знаю, о чём ты хочешь сообщить. Но не знаю, как и где произошло…

– В таком случае, – Ян боковым зрением отметил, как побледнело лицо Леды, – Вам лучше пройти на КНП. Там полная запись. Он действовал как…

– Ян, больше ни слова! Леда, предчувствие тебя не обмануло.

 

Центрально-Азиатский территориальный район.
Окрестности Термеза.

Под тысячелетними слоями песка – камни древнего города. Видеодатчики охватывают круговую панораму – контролируют ареал объекта категории чрезвычайной важности. Видеосигнал пишет на фиксирующих устройствах картину раскрашенного тяжёлым кармином неба. Очередная комета, минуя естественную цель, льёт на неё кровь разочарования. Недостигнутая цель – Земля… Мрачно-багровые тени ложатся на серый песок, отброшенные стойками передающих антенн. Цвета знамения…

Те же оттенки стекают с капюшона на плащ и ложатся под ноги человеку, неподвижно стоящему у края пропасти. Месяц назад фаэты, используя энергетику трёх Юниверов, обнажили центральную площадь древнего города, умершего пять тысяч лет назад. И под булыжниками мостовой нашли то, что искали. Получился пятидесятиметровой высоты кратер, окаймлённый пологим валом плавленого песка. Пузырчатая стеклянная стена кратера отливала полупрозрачной тяжёлой зеленью. Амфитеатр крутого спуска окружал замерший на дне-сцене лианопод, мерцающий тревожными ало-оранжевыми тонами. Один из семи, открытых человеческому взору…

Охраны не было: многочисленные банды не интересовались пустыней и её загадками. Они искали спасения не на небе, а на земле; и не душами, а телами. И если круто вооружённая бандгруппа решила посетить бесполезный им кратер на безлюдной окраине пустыни, то действовала она не из собственного побуждения. Ведущая их воля исходила из единственно возможного источника. Верховное руководство планеты бестфайров действовало через своего земного резидента Аполлиона-Арни. Сами бестфайры остерегались приближаться к лианоподам.

Каким образом Агасфер ухитрился оказаться в нужном месте в нужный час, уже не узнать. Но он понимал, что его ждёт. Центральная мачта дальней связи, воздвигнутая на раскопе, являлась звеном кольца глобального слежения. Дежурный управления разведки Департамента Обороны, увидев одинокую фигуру у объекта особой важности, не сразу сообразил, в чём дело и как поступить. В связи с чем патрульный Юнивер к разборке не успел. И если бы не Агасфер, последствия активности Арни могли быть совершенно неожиданны.

Опираясь на крылья северного ветра, брея складки рельефа, в вихрях песка, к кратеру подошли два боевых вертолёта. Весь боезапас они намеревались сбросить на загадочный лианопод. И посмотреть, какой джинн выскочит из чёрного ящика.

Вид человека в чёрном плаще не смутил экипажи. Только из любопытства они подвесили машины на десятиметровой высоте по обе стороны от Агасфера, перед спёкшимся бруствером кратера. Перекрестья прицелов уткнулись в одинокую фигуру, готовя крупнокалиберную пулемётную очередь. Веселья не получилось, они ошиблись.

Да, бестфайры изучали Систему по методу Эдисона. И третья планета была для них чёрным ящиком, полным сюрпризов. Дождавшись вертолётов, человек в плаще воздел к небу руки и закричал. Его неслышный одинокий крик вызвал смех у парящих над ним вооружённых людей. Но, видимо, Агасфер вымолил то, чего хотел. И обратился к завершению дел земных.

Он многому успел научиться и у землян, и у фаэтов. Поднятые руки напряглись, пальцы заискрились. Пилоты заметили неладное, – оба вертолёта дрогнули в попытке разойтись, – но не успели даже нажать на кнопки привода пулемётов. Две молнии в одно мгновение превратили летающие танки в пылающие костры. Падать было недалеко. Боезапас рвался несколько минут. И только когда воцарилась тишина, прибыл патруль управления разведки. Наблюдателям Департамента Обороны осталось только погрузить в машину обгорелое тело Агасфера.

Так закончилось долгое земное путешествие странника в плаще с капюшоном.

 

Леда плакала, не скрывая слёз. После эксперимента с Землёй-Два она легко впадала в крайний минор. Леран, прикладывая платочек к её глазам, негромко говорил:

– Не плачь… Он достиг своего. Прекрасная смерть…

– Может, он и достиг, – прерывающимся голосом сказала она, – Но стоят ли всякие лианоподы таких жертв…

Среди стоявших у экрана КНП Департамента Обороны Леран увидел Амина.

– А вот мы сейчас спросим, что прикрыл собой Агасфер!

Амин, поклонившись Леде, выразил сочувствие. Выглядел он значительно свежее, чем у F-зоны.

– Лианоподы? Сгустки чистого пространства, кажущиеся вещественными. Похоже на Икс-Излучатель. Они же, с другой стороны, – скопления континуальной энергии, связанные напрямую с ядром Млечного Пути. Предварительные расчёты показывают – такие явления крайняя редкость во Вселенной.

– Не к лианоподам ли стремится руководство Чёрной? – поинтересовался Эрланг, особо не рассчитывая на ответ.

Амин пожал плечами и продолжил:

– Землю мы уверенно считаем избранной планетой. Да и нашу Систему в целом… Под Солнцем всегда что-то будет происходить. Чудеса притягивают к себе…

– Владение тайной всегда было человеческой страстью, – вздохнула, успокаиваясь, Леда, – Вот только вопрос: стоит ли эта страсть стольких потерь…

 

Земля.

Акваториальный район «Беломорье». Проход №5.

Восточный ветер тянул со стороны мыса Русский Заворот пряный запах тающей ненецкой тундры. Море, освещённое закатным солнцем и стремящимся к нему болидом, отсвечивало кровавым золотом. Машины атомного ледокола «Ермак» отрабатывали «полный назад», выводя стационар обеспечения Прохода №5 в заданную точку.

Дракону Томми не нравилось подрагивание стальной палубы. И он нервно косил глазом на суетящихся кругом него людей. На загривке Томми переливался мыльным пузырём силовой кокон.

Игорь Бортников, важно погладив седую бороду, обратился к женщинам с детьми:

– Итак, уважаемые и глубоко любимые нами дамы. Будем соблюдать очередь по жребию или мне придётся самому выбирать, кто следующий?

– Не надо выбирать, – со страхом поглядывая на дракона, сказала молодая женщина, прижимая к себе десятилетнего сына, – Мы готовы.

Отсутствие подводных лодок, батисфер, батискафов, даже скафандров! А за бортом – многосотметровая толща волнующегося океана, легко поддерживающая громаду атомохода! Масса воды, которая, как сейчас говорят, ещё и живая… А что, если у неё настроение изменится, если кто-то или что-то ей не понравится? Игорь Всеволодович читал мысли женщин и как мог, успокаивал их. Рассказал в красках о фиолетово-голубом лианоподобии на дне. О том, что, по утверждению дельфинов, лианопод торопит людей. А ежели так, то и надо торопиться. Ибо или скорость обводнения резко возрастёт, или ещё что на Земле произойдёт неприятное. Да и ждут очередников там, на той стороне. И ещё премьер думал о том, что красные лианоподы на суше тоже «окна». Только вот входы или выходы? Думал Игорь Всеволодович и о том, что приходит и его черёд. Но не туда уходить, куда он торопит женщин Земли. Премьер сдавал власть и инициативу постепенно, плавно. Хотелось уйти незаметно, лёгкой поступью. Генеральный координатор один замечал: то у премьера срочные дела, то он просто не вмешивается ни во что, выдвигая вперёд Эйбера. Замечал, но молчал. Эрланг мудр – не хочет навредить, сделать больно. Здесь, у Проходов на пострусском пространстве, ему, Бортникову, самое место…

– Томми! Склони голову пониже. Всё-таки начинаем тут новый этап, женский. Так уж будь поласковее.

Дракон фыркнул, исторгнув клуб сизого дыма. Запахло озоном. Затем опустил голову почти к палубе и приблизил глаз к ближней паре: женщине с ребёнком. Огромный зрачок смотрел с таким сочувствием, что бояться им стало неудобно.

– Ещё раз напомню, дорогие мои! Силовой кокон создан специально для вас. Чтобы поменьше страха… До вас через этот Проход эвакуировано около тысячи. Половину перевёз Томми. Переход занимает не более пяти минут. И не думайте ни о чём, там тоже земля.

Бортников перевёл дух и помог женщине с ребёнком взобраться на драконью шею. В пузырь поместилось четыре пары: мамы с детьми. Не раскрывая крыльев, Томми поднял тело над палубой, легко поднялся на нужную высоту и направился к месту, где в воде кружили дельфины. Сверкающее пятнышко замерло в небе. Люди, затаив дыхание, ожидали, как оно ринется в холодную северную воду и исчезнет в ней. Но как раз этого момента, по замыслу Бортникова, им увидеть не удалось. Вид на точку входа закрыл второй дракон, опустившись на место Томми. Беломорский Проход входил в рабочий ритм.