Глава вторая. Контрнаступление.

 

Земля.

Горный Алтай.

Темна вода Катуни. Река озверело рвёт своё тело о камни порогов, окрашивая грязную пену кровью низкого неба.

Человек Алтая – брат Катуни. Существо его издёргано, из глаз сочится пенный отсвет. Он забыл об обруче на голове и докладывает Салтыкову голосом:

– Там, за горами, за моей спиной, – центр нашего мира, Гималаи. Внизу впереди – южная Сибирь, опалённая пустыня. Враг выполз из нор в северных отрогах Алтая. Поднялся в воздух и числом в двадцать шестёрок устремился на юг. Считаю, что их цель – проникновение в Цитадель.

Он замолчал. Денис Исидорович усмотрел в пристальном тяжёлом взгляде оттенок неуверенности.

– Вы правильно решили. Цитадель им не взять, но пытаться они будут. Но как и когда вы сколотили столь мощное ополчение?

Человек Алтая вместо ответа искривил уголки губ. Главком понял его. Основу заградительного отряда составляли фаэты. Эрлангу, само собой, это известно. Неизвестно только Главкому… Денис мысленно махнул рукой: должность давно номинальная, как и денежное выражение цены любой земной вещи. Он подозревает, что у Человека Алтая войско, сравнимое с резервами Департамента Стратегической разведки. Да и вид с высоты весьма впечатлял: укрепрайон да и только! Вершины гор, ущелье, река…Эскарпы километровой высоты, – поработал хорошо отточенный меч великана. Огневые точки-пещеры, укрытия для людей… Аэродром и ангары для самолётов южнее. И много ещё чего, прикрытое и совсем скрытое. Без прямого содействия фаэтов такой боевой порядок невозможно соорудить. Вон они, видны и с Юнивера. А ведь фаэтов в Системе осталось не более двухсот тысяч… Значительно меньше, чем было до начала операции «Туман». Рождённые в аквалотах отдали жизни за человеческую Землю. Хочется надеяться, не напрасно.

Многого он, Денис Салтыков, не может понять. Эрланг, или Леран Кронин, – величайшая загадка. Впрочем, и его Леда не менее удивительна, – будто и не земная… Эрланг отказался от официального членства в Верховном Протекторате. Он, как и Бортников, стремится быть подальше от рычагов власти. Игорю не удаётся, а одно слово Эрланга для любого фаэта и землянина значит больше, чем решение Планетарного правительства. Видимо, так же будет и с Протекторатом.

Генеральный координатор – должность или почётное звание? Он ни во что не вмешивается, но всюду чувствуется его рука. Комитет Пятнадцати он переименовал в Чрезвычайную Комиссию при Верховном Протекторате. Мальчики стали именоваться комиссарами. Исторические аналогии, естественно, неуместны. Непонятно, для чего? Каково чрезвычайное дело Чрезвычайной Комиссии?

 

«Железные Кащеи» – ещё одно определение бестфайров, данное Салтыковым. Кащеи ввязались в бой. В расчёте быстренько раскидать на атомы скудно вооружённое земное ополчение.

Шестёрки разделились на две группы. Одна пошла на бреющем полёте, в десятке метров над складками-перепадами рельефа, другая на километр повыше. Верхний эшелон подвергся контратаке российских «Мигов». Последняя модификация, «39-е», – на глаз определил Салтыков. Полк полного штата! Как они его собрали? И вооружение наверняка соответствует задаче, фаэты позаботились.

Атаку «Кащеев-парикмахеров» отражали стационарные излучатели энтропии. Залповый импульс разбросал порядок нижнего эшелона. Эскадрильи рассыпались на отдельные боевые единицы, и по ним открыли огонь земляне из переносных ЗРК и орудий, скрытых в пещерных огневых точках.

Юнивер подключился к радиочастоте авиаполка, что позволило иметь достаточно полную картину динамики воздушного боя. «Миги» шли звеньями по три машины, в радиомолчании. До серых целей оставалось менее километра, и с командного пункта полка поступила первая команда. Единовременно сработали излучатели. Результат получился тот же, что внизу: шестёрки рассыпались, резко потеряв скорость. «Миги» крутой горкой ушли в красное небо, чтобы вернуться и зайти на цели с тыла.

Эфир заполнился переговорами пилотов. Говорили на русском. Денис Исидорович напрягся: он не предполагал, что от его родной армии осталась боеспособная часть. И с трудом удержался от соблазна включиться в радиосеть. Смотреть и слушать было сплошным удовольствием. Все лётчики на подбор, асы-профессионалы! Молодец Человек Алтая, что сохранил такую гвардию. «Железные Кащеи» не успели разобраться с происшедшим, как после красивого разворота всего полка получили новый удар. Бестфайры посыпались вниз, на головы людей, расположенных в каменных траншеях. На КП авиаполка сидел тоже великий профи: лётчики сделали ракетный залп, подержанный огнём с земли. Несколько десятков ярких вспышек осветили горные вершины. Вода Катуни посветлела, небо потеряло часть красноты.

«Ядерные боеголовки, усиленные чем-то не нашенским, а фаэтовским, – вспыхнула догадка, – Это ж сколько в сумме килотонн?» Салтыков посмотрел вниз. По незамеченной им команде люди исчезли в укрытиях. Денис повернул голову: Человек Алтая стоял неподвижно, обхватив сияющий обруч обеими руками. «Так… Вот оно что. Вот кто координирует действия, состыковывает работу обоих КП, наземного и воздушного!»

А в воздухе творилось невиданное. Оба эшелона монстров смешались в беспорядке. Десяток их в неподвижности стыли на холодных скалах. Один, подняв фонтан брызг, стал самым тяжёлым камнем на порогах Катуни. Глаза Человека Алтая и Яна Зарки блистали огнём победы. Но Денис, понимая, что атака организована и исполнена мастерски, изящно, красиво, не спешил радоваться. Вот если бы это был учебный бой! Если бы простые нормальные манёвры, учения! В таком случае можно бы начинать думать о раздаче наград и слонов. Но данный случай – не тот.

Угасла вспышка, прокатилась ударная волна. Люди на земле вернулись на позиции. «Миги-39» заходили на новую атаку. Эфир гремел командами и возгласами. Денис Исидорович жадно вслушивался, по выговору определяя малую родину лётчиков. У большинства её уже не было.

А серые «Кащеи», потерявшие, казалось бы, всякую волю к дальнейшему сопротивлению, восставали.

– Отродье Бабы-Яги! – прошептал Салтыков, наблюдая за реанимацией шестёрок.

Каждая боевая единица занимала место, соответствующее личному имени-коду. Восстанавливались оба эшелона. Час времени потерян и десяток соратников ещё неподвижны, но задача остаётся. Цель, известная их тайному генштабу, продолжает владеть и манить.

Радости и восторги пилотов быстро сменились недоумением. Они не понимали, почему так происходит. Слышать они слышали, но самим воевать с неуничтожаемым противником не приходилось. На место деловой ярости приходили злость и стремление добиться победы во что бы то ни стало.

А запас горючего подходил к нулю. Командные пункты молчали в лихорадочном поиске нового решения. Человек Алтая стоял слева от Салтыкова с закрытыми глазами, удерживая коричневыми пальцами плетение золота и серебра на голове. Денис Исидорович, имея боевой опыт борьбы с бестфайрами, равный по протяжению всей войне, понимал своё и его бессилие. Там, внизу, два десятка фаэтов! Куда ему, уж если они… Но чего можно ожидать в ближайшие секунды, Денис знал лучше других. В воздухе теряли последние капли керосина его соотечественники.

Первым принял неординарное решение командир звена на левом фланге.

– Я – семнадцатый! Мой коридор свободен. Ведомым действовать самостоятельно!

Салтыков нашёл в небе «Семнадцатого». Видимо, это был командир полка, – его приказ выполнили немедленно. «Миг» остался один, включил форсаж и, оставляя позади огненный хвост, пошёл на сближение с ближайшей шестёркой. Счёт шёл на доли секунды. Эфир затих. И только в предшествующий тарану момент всколыхнулся задором последних слов командира:

– Я им, гомофагам, сейчас покажу кузькину мать!

Машина «Семнадцатого» врезалась в серую тушу. Вспышка, взрыв… Бестфайра бросает в сторону-вниз, и он беспорядочным штопором падает в Катунь, делая начало новому порогу. От самолёта осталось несколько горящих частей, в медленном падении накрывших свежий серый камень. Напрасно Денис Исидорович ищет купол парашюта: то ли лётчик оказался от катапультирования, то ли не успел. Секунда молчания в эфире на Земле и Юнивере стали секундой прощания с героем.

Сидящий за Яном Заркой Блашкун, несостоявшийся начальник штаба лунной базы, ныне помощник Главкома, тихо проговорил:

– Гомофагов!.. Фаги по-русски – пожиратели. Серые людоеды – современные лотофаги, о которых писал Гомер. Этот лётчик – очень грамотный и интеллигентный человек. Была страна…

– Была Земля! – уточнил его слова Ян.

А Салтыков передал через обруч:

«Главнейший принцип обучения в российской армии: «Делай, как я!» Не допустите!»

И «Миги» по команде Человека Алтая вышли из боя. Возможно, то был единственно верный приказ за всё время столкновения с разведотрядом бестфайров. Ибо первый искусственный камень Катуни поднимался из воды, возбуждая буруны и воронки.

– Твою дивизию! – сказал Денис, зло сверкнув глазами, и обратился к Блашкуну, – Рано хоронишь мою страну! Русскому народу нет переводу. Помяните моё слово, ещё встанет на Земле памятник командиру полка. И мы ещё напишем на наших камнях имена всех наших ребят...

Полк истребителей исчез за кряжем на скрытый миражами фаэтов аэродром. А по обоим берегам Катуни развернулся второй тайм ранее немыслимого, претендующего на паритет, столкновения людей с нелюдьми.

Как фаэты, так и Департамент Стратегической разведки были уверены: за боем наблюдали две стороны. Эрланг говорит, в этой войне минимум две стороны. Неизвестная, третья сторона могла располагаться в любой точке необъятной Вселенной, но видеть всё, что творится на Земле.

Салтыков, как и все рядом с ним на Юнивере, понимал: алтайское поражение неизбежно. И, как и все, уверенно ощущал: здесь и сейчас происходит то, что на языке его народа, – языке, пропитанном кровью войн, – называлось началом коренного перелома. Впервые войско бестфайров было шокировано и остановлено. Впервые многие боевые единицы не вернулись на свои места в шестёрках.

Салтыков не верил глазам: внезапно из поля видимости пропали ближние высоты вместе со скалой-эскарпом. На их месте образовались окопы, траншеи, убежища… А в них – люди, вооружённые гранатомётами и зенитно-ракетными комплексами. На брустверах – стационарные энергоизлучатели. Вспышки выстрелов, струи трассеров… Самый настоящий передний край обороны. Мгновенная перемена в пространстве дезориентировала и бестфайров. Они замерли, изучая новую обстановку, и получили массированный удар из первой, знакомой им линии траншей. Удар практически блокировал половину отряда. Вторая половина, получив команду извне, набрала сверхзвуковую скорость и устремилась на новоявленную линию. Произошло то, чего Главком не мог предположить. Кащеев выводок на скорости сверхзвука ударил в стену. В тот самый гранитно-базальтовый эскарп, было исчезнувший. Мираж переднего края рассеялся в секунду встречного контакта бестфайров и Алтая. Ни один известный Земле организм не был способен выдержать такую встречу без летального исхода. Вторая половина разведотряда вышла из строя если не навсегда, то надолго.

Ян Зарка, сбрасывая накипь напряжения, закричал:

– А всё-таки мы им показали кузькину мать!

В крике его послышались Денису интонации погибшего в лобовом таране «Семнадцатого», – командира истребительного полка.

А над неподвижными телами закурились фиолетовые дымки, объединившиеся в столб тёмного свечения. Алтайская часть Земли соединялась с холодной аурой неизвестной точки Вселенной…

 

 

Земля.

Непал. Высота 8221.

Телерадиокомпания Уоррена перешла в ведение Верховного Протектората. На первый взгляд – формальность. Но Геб метался по аппаратной канала новостей из угла в угол, стараясь увильнуть от прямых взглядов Протектора и Генерального координатора. Чёрт их прислал сразу обоих! У Геба от вида одного Эрланга колени приходили в мелкую дрожь. Какая жалость, что он обделён даром предвидения! Да, если бы знать заранее.. Уж тогда в памяти ассистента Барта Эриксона, золотоглазого вундеркинда Лерана Кронина остался бы совсем другой Геб Уоррен.

Тут ещё день выпал – явный перебор, чужая колода. Ситуация – совсем уж из ряда вон! Что-нибудь где-нибудь в хозяйстве подведёт, и подвесят бедного Геба как пить дать. Надо же: телеприёмники непальской студии с утра взбесились и демонстрируют одно и то же. Притом никем не санкционированное, неизвестно откуда передающееся. Ну нет, на вопрос «откуда?» у Геба был вполне твёрдый ответ: адовы иерархии не могут не иметь собственного телепередатчика. Только лично дьявол мог вручить бестфайрам ключи от земного телевидения!

 

…Ранним утром механически-скрежещущий голос из телеприёмников пригласил к диалогу двоих: Генерального координатора и его юного помощника в Комитете Пятнадцати, теперешней Чрезвычайной Комиссии. Противник знал о людях много больше, чем предполагали в Верховном Протекторате Земли.

Эрланг прервал рабочее совещание Чрезвычайной Комиссии в Цитадели. И через час с Демьяном Прохоровым стоял в аппаратной Уоррена, перед самым большим телеэкраном Земли.

В Департаменте Стратегической разведки срочно создали особый отдел, усиленный специалистами-фаэтами. Пришлось вспомнить, как накануне Вторжения фаэты блокировали всю телерадиосеть человечества. Особый отдел занялся перехватом. Наряду с записью передачи на всех мыслимых частотах с разных точек планеты и ближнего космоса осуществлялся контроль пси-волны, всегда сопутствующей течению осмысленной, упорядоченной информации. Главная задача – обнаружение координат источника, местоположения передатчика.

По эту сторону телемоста – земляне и фаэты. По ту сторону, – неизвестная сила, незнакомый разум, опосредованный подобием человеческого голоса. Вызов на переговоры окончательно убедил Эрланга и Бортникова: легион бестфайров всего лишь исполнительный орган. Но вот чей?

Светлый, вьющийся, коротко стриженый волос; прямой нос; крепко сжатые губы, повторяющие прямую линию подбородка… Предупреждённый Эрлангом, Демьян готовился к любому повороту в разговоре.

Сам Генеральный координатор, устроившись в кресле рядом, был на сто процентов уверен в том, как «та сторона» намеревается «давить на психику» юного коллеги. Знал он и то, как будут говорить с ним. Не исключено, используют Псевдо-Леду. Но, скорее всего, введут в игру другую фигуру. Предполагается неожиданность для Лерана Кронина.

Логика чужого мышления неизвестна. Они знают о людях больше, чем люди знают о них. Возможно, несопоставимо больше. Но едва ли они понимают то, что знают.

В час уничтожения Москвы семью Прохоровых спасла случайность: они отдыхали на даче под Солнечногорском. Потом след семьи потерялся. Мать, отец, сестра, бабушка. Да, противник всех выведет на сцену.

Механизм, несовершенно воспроизводящий работу человеческого речевого аппарата, включился без предварительного сигнала.

– Я вижу вас. Я буду говорить с Демьяном. Потом – с Эрлангом Крониным.

«Какое немыслимое сочетание: Эрланг и Кронин…»

Скрежещущие звуки, чётко равные разделы между словами и фразами… В ушах отпечатывались даже непроизносимые знаки препинания. Примерно так говорили компьютеры в начале эры внедрения голосового интерфейса.

Ожил экран, создав эффект близкого присутствия. В трёх метрах впереди – четыре человека. Как и ожидал Эрланг, – семья Прохоровых в полном составе, за исключением Демьяна. Он – в трёх метрах и неизвестно как далеко. Эрланг сконцентрировал внутреннее внимание на их глазах и вошёл в мир чувств всех четверых. Да, они знали, что их ждёт. Любовь к сыну, брату, внуку давала силу держаться.

А Демьян повзрослел сразу на пару десятков лет:

– Здравствуйте, родные мои…

– Здравствуй, сынок, – ответила за всех Татьяна Борисовна, попытавшись улыбнуться бледными губами.

Эрланг хорошо помнил: в своё время она так же, одна за всех, отказалась от предложения переехать в Цитадель.

«Работа моего сына в Комитете Пятнадцати не даёт нам никаких преимуществ перед другими. Земля… Русь уходит в небытие. А мы… Кто мы такие?»

Тогда ни он, ни Демьян не посмели настаивать. Слишком глубоко угнездилась в её глазах печаль за космическую родину и малое отечество.

Красивая семья… Единство двух типов, двух линий в гармонии: мужественная нежность в бабушке, матери, сестре и нежное мужество в отце и сыне.

– Я верю, – продолжал бесстрастный металлический голос, – Ваша встреча – начало новой вашей жизни. Нам известно: Демьян с детства не согласен с земным порядком. В десять лет ты был опытным хакером. Приход Йуругу позволил тебе заняться любимым делом. Но ты работаешь на износ. Твоя семья в нужде и страхе. Мы дадим тебе освоить информатику, превосходящую земную. Твоей семье дадим дом, одежду, еду. Все займутся своим делом. Для Оли мы приготовили краски…

Генеральный координатор, опираясь на объединённый интеллект фаэтов, нащупывал дорогу к авторам обращения. Семья Прохоровых легко удерживается в поле контроля. Быстрый зондаж: они не знают того, что нужно сейчас Земле! Плохо… Но и «те» опекают сознание пленных, чтобы войти в Демьяна! За ниточку, тянущуюся к нему, и надо цепляться… А Леран Кронин мучительно ищет способ помощи всем пятерым. Ищет, зная, – не найдёт.

Семён Севастьянович Прохоров, отец. Доктор философии и физики. Занимался стыковыми межнаучными проблемами. Татьяна Борисовна – психолог школы-интерната. Оле десять лет, у неё яркий талант художника. Бабушка Полина – на вид совсем не стара, глаза такие же упрямые, как у дочери. Русские в десятом колене по всем линиям генеалогического древа. Леран знает, что это такое, когда чистые гены тесно сплетены с потомственной интеллигентностью.

Голос молчал, ожидая ответа. И Демьян заговорил:

– Я – человек Земли. Вы начали с нами войну, не узнав нас. Будь у вас хорошая разведка, Чёрная планета пошла бы не к Солнцу, а к другой звезде. А теперь поздно: вас ждёт неминуемая гибель. Нет места в Системе, где вы сможете укрыться.

Леран Кронин кожей ощутил, как затихла Земля от слов Прохорова-младшего. «Молодец, брат! Так держать!» – хотелось ему крикнуть. Но нельзя было Эрлангу вмешиваться. Ниточка, ведущая к Демьяну и обратно, натянулась. Та сторона копалась в наборе вариаций.

– Что означают ваши слова? Демьян Прохоров отказался от выгодного спасительного предложения? – спросил железный голос.

– Правильно! – тихо утвердил Демьян, и, не отводя глаз от экрана, произнёс, – Прости меня, мама… Папа, бабушка… Оля, ты ничего не бойся. Ты ведь помнишь: смерти нет. И боли нет. Вспомни, мы говорили…

– Помню, – ответила она, почему-то смотря в лицо Эрлангу, – Мы вечные люди. А серые волки бессильны.

Леран ответил на её просящий взгляд. И сказал ей мысленно: «Не бойся, больно не будет. Ни тебе, ни им». Это всё, что мог сделать фаэт для обречённых землян. Но и это было бесценным подарком. Глаза Оли сказали: «Я всё поняла, я не боюсь. Спасибо. И берегите брата, ему так тяжело…»

– По сравнению с созданными природой величественными чертами земного лика человек есть создание вчерашнего дня, и его воспоминания не идут далее сновидений минувшей ночи, – сказал заэкранный голос, – Так написал о людях ваш человек Ди Ди Фрэзер. Мы думаем, он прав.

«Это «Ди Ди»! – подумал Эрланг, – они извлекли цитату из памяти Семёна Прохорова! Они копаются в его психике, а я «не слышу»?

Семён Севастьянович посмотрел на дочь, на Эрланга, ещё раз… Он понял, решил Эрланг. Всё понял! Старший Прохоров, обратив взгляд к сыну, потянулся рукой к руке жены. Но не успел дотронуться.

Невидимые силовые захваты прижали всех четверых к неудобным изгибам железных кресел. Из-за предела охваченного экраном пространства, справа и слева, выползли два бестфайра.

Дальнейшее делалось не из мести Демьяну. Месть, – слишком человеческое чувство. Этот акт драмы предназначался Эрлангу. То есть Генеральному координатору, от которого очень многое зависело и на Земле, и на полях новых сражений. Его готовили к сговорчивости, к капитуляции. Тот далёкий хозяин железного голоса знал, что Эрланг волен в своих поступках. И что при любом сделанном им выборе земляне его не осудят.

Бортников стоял недалеко, за пределами «сценической площадки», предназначенной для Эрланга с Демьяном. Леран нашёл его взглядом: захотелось опереться на поддержку близкого человека. Но тот наблюдал за бестфайрами. Скользя на мощных лапах, Кащеи приближались к беспомощным жертвам. Игорь Всеволодович, нарушив все предварительные договорённости, без совета с Эрлангом, подошёл к Демьяну и, положив руку ему на плечо, зашептал.

Демьян отрицательно качнул головой. Он отказался второй раз, даже когда предложение последовало от своих. Эрланг с болью и гордостью признал: юный землянин сейчас на голову выше младшего Кронина, попавшего с Бартом в руки мясника Карлоса. Понимая, что Демьян берёт на себя чересчур много, Эрланг вмешался и вошёл в его сознание. Теперь Прохоров-младший ничего не будет ни видеть, ни слышать. Но реагировать будет так, как человек с неотключенным восприятием.

Земляне, имеющие рабочие телевизоры, в ужасе замерли. И даже фаэты дрогнули, на миг потеряв контроль за путём к цели.

Крики, хруст костей, ручьями кровь… Монстры начали с ног отца и дочери…

Ещё многие тысячи лет радиоволны будут нести по мирам Галактики эту сцену. Всегалактическую демонстрацию кровожадности увидит не одна цивилизация. И найдёт по ней Землю, и обнаружит истоки ужаса. Ещё через тысячи звёздных лет со страшными кадрами познакомятся обитатели других звёздных островов. Ведь и там живут гуманоиды. Айла, ещё не знающая, что она Лимния, сказала как-то Лерану:

– Свет красных звёзд рождает страшные сущности, негуманоидов.

Свет красного гиганта По-толо, второй звезды системы Сириуса, породил бестфайров. Но где-то дальше живут те, кто сделал ящеров Йуругу из негоуманоидов носителями дьявольского естества. Люди Земли столкнулись с гораздо более ужасными существами, чем те, которые их сейчас убивают миллионами. За железным голосовым «Я» скрывалась раса преисподней. И её сатанинский ум передал очередь от Демьяна Эрлангу. Камеру пыток и не подумали привести в порядок. Куски тел плавали в лужах крови… Опознать можно было только голову Прохорова-отца с сохранившимися глазами. Открытые, они хранили последний взгляд. Спокойный и полный любви. Такой же был у Барта Эриксона.

Залитое кровью подобие кресла. На спинке висит, зацепившись лоскутом кожи, правая кисть десятилетней сестры Демьяна. На кресло садится золотоволосая и золотоглазая женщина. Дочь Фаэтона-Манде, избравшая себе земное имя Лания. Вот он, ударный сюрприз для Эрланга!

– Я обращаюсь к Генеральному координатору. У вас старшие ценнее младших. Перед тобой твоя мать. Тобой же возрождённая. Разве для вас есть родство ближе? Ведь фаэты и земляне одной крови? Или нет?

Знаки вопроса падали каплями крови.

– Я делаю второе приглашение Генеральному координатору. Ждём немедленного согласия прибыть на Йуругу. Для переговоров. Если нет, женщина Лимния повторит судьбу Прохоровых. Через три дня такая судьба ожидает твою сестру и подругу Леду. Я жду.

Леран Кронин тряхнул головой. Зло изощрённее добра! Находящегося в трансе Демьяна унесли вместе с креслом. Юный землянин сделал больше, чем мог. Глаза Лании говорили: она видела всё. И готова, в ней нет страха. И она тоже не знает, где этот «Я». Что ж… Женщина Фаэтона умеет управлять телом в любой ситуации.

Эрланг попросил оставить его в студии одного. Не выполнил просьбы один Игорь Всеволодович. Что ж… Бортников по силе психики почти фаэт. Пожалуй, вдвоём им будет легче нащупать тропку к Суперкащею.

…Земля в оккупации. Враг берёт в полон кого пожелает. И делает с пленными всё, что хочет. Железный Суперкащей не боится суда. Ни земного, ни галактического, ни вселенского. В том и кроется его главная слабость. Не боящийся суда свыше, – временщик до срока под любым небом. Земной срок им тоже определён: до поры, когда люди поймут ошибки Фаэтона и Земли.

– Срок близок, брат! – жёстко произнёс Игорь Всеволодович.

Он мог читать мысли Генерального координатора. Леран Кронин наклонил голову. Предстоял последний разговор с Ланией, которая и была его матерью, и не являлась ею. Разговору никто не сможет помешать. Слушатель будет одни – Игорь. А когда океан смоет с суши клоаку человечьих грехов, оставшиеся тоже послушают. Будет полезно.

 

«Предательство Арни поддержали фаэтянки. Они разуверились, потеряли стержень истины. Человек без веры – ущербное животное. Арни нашёл способ опознания контейнеров с женщинами. Почти все они рождались в Солёном озере близ Солт-Лейк-Сити. Никто не помнил прежней жизни. Антэ пробудил память Лимнии, – но то случайность. Случайность спасла меня, Ланию от общей участи. И привела в это кресло. Рок! – его не избежать. Люди Мориса Болдуина, – «аватары» Иосифа Смита, – принимали фаэтянок в свои семьи. Под опеку «Нео-Силлабуса», руководимого Аполлионом. Так было… Арни догадывался: бестфайрами командует некто более могучий разумом. И сам он, и вожаки «Нео-Силлабуса», и фаэтянки, – все надеялись разделить победу с этим «Некто». Бестфайры – не колонизаторы. А лишь разведчики; ищут то, сами не зная что. Эрланг, ты обязан найти искомое раньше них. А визита на Йуругу тебе не избежать…»

– Ты хорошо запомнил ответ Демьяна Прохорова? – спросил пустоту Леран Кронин.

– Я хорошо запомнил ответ Демяьна Прохорова, – ответил «некто», скрывающий разум за завесой тайного страха.

– Надо ли повторять? Я ведь тоже человек Земли!

Лания не стала ждать. Бестфайры взялись уже за мёртвое тело.

На «разбор» телемоста не осталось и минуты, – из Цитадели поступил сигнал о начале встречного боя в горах Алтая. Эрланг связался с Чрезвычайной Комиссией и приказал готовиться к вылету. И предложил Бортникову:

– Летим? О Демьяне не беспокойся, он не скоро очнётся. Пусть спит…

 

Земля.

Горный Алтай. Продолжение.

Чрезвычайная Комиссия Верховного Протектората пребывала в стопроцентной уверенности: у них получится! А если так, – к чему маскировка? Юнивер шёл в режиме оптической открытости.

Молчать ребята не могли. Эрланг внимательно слушал возбуждённый разговор.

Эвакуированные с юга Байкала останки звероящера дали почти исчерпывающие сведения о его внутреннем строении. Они и стали темой беседы.

– Обитатели Йуругу неузнаваемо изменились. Результат обработки внешней силой. Но процесс перемен длился никак не миллионы, а тысячи лет. Десятки или сотни тысяч? Пока не сказать. Следовательно, Кащей проживает не близко. А если не далеко, – то он обнаружил руины своего галактолёт а сравнительно недавно.

– Жуткая фантазия конструктора… Вместо сердца вставили что-то вроде нейтронного генератора.

– Ни один орган не имеет параллелей ни с человеческим, ни с драконьим организмом.

– Всеядный аккумулятор энергии. И излучатель по всему известному нам спектру. Это что-то!

– Чего стоит гравикомпенсатор! Умение находить и использовать нужные линии пространства! Их неуничтожимость – в умении сдвигаться по вектору времени на наносекунды. Достаточно, чтобы ускользнуть от любого удара.

– Почти неуничтожимость! Почти! Наносекунды, – не начало, а только подход к началу. Их конструктор не властен над временем.

– Это как умение жить под водой. До десяти минут ничего не значит. А больше – иное качество, ихтиандр.

– Желудка нет. Есть поглотитель вещества. Хоть камни, хоть кураре бочками.

– Отходов практически нет.

– Нет? Едят камни, а выделяют такой аромат, что всё кругом разлагается. Вода делается мёртвой.

– Аромат – он от внутренней ядовитости. Ведь вместо крови – яд. В стерильной чистоте им не выжить.

– Видно, сильно мы загрязнили матушку-Землю…

– Кое-что мы после используем. К примеру, кремниево-органический мозг. Несколько процессоров в единой нервной сети. Суперкомпьютер!

– Можно создать модель Системы за недельку-две.

– А всё-таки главный процессор в голове. Тот, в котором программы целей и желаний.

– Желаний? Скажи ещё интересов. Смешно! Им ничего не надо, кроме жизненного пространства. Через пару тысяч лет они научатся самостоятельно прыгать от звезды к звезде. Миллион лет – и Галактика их колония.

– Так и было бы. Если бы не Земля. Это их первая и последняя ошибка.

– Верно. Не сдадим родной Млечный Путь!

– Конечно не сдадим.

– Скопления информации имеют градацию эмоциональной привлекательности. Заметили? У них минусовая ценность. У нас – плюсовая.

– Можно их перепрограммировать через главный процессор…

– Приручить дьявола? И наслаждаться близостью чарующих ароматов?

– Я в принципе…

– Сохраним одного и достаточно. Того, что в клетке с Аполлионом.

– Останутся вместо нас дельфины. Их потомкам не помешает изредка вспоминать, с какими тварями воевали люди суши.

Леран улыбнулся: Чрезвычайная комиссия не допускала мысли о неудаче. Даже близящееся вхождение в окна Проходов для них лишь эпизод продолжающейся жизни.

– Всё, ребята! Подходим.

Родди Росс, сменивший в Комитете погибшего Тоби Болтона, предложил:

– Поближе бы высадиться.

«Приготовил подарок. Хочется показать друзьям и Генеральному координатору. Дети есть дети, пусть и гении…»

– Нет. Бьём с ходу. С борта, без подготовки. Включитесь в бортовой компьютер – там расстановка целей в реальном времени.

– А свои? Предупредить бы? – спросил Сэнди.

– Нет. У нас нет закрытых каналов связи. Нас могут засечь раньше чем…

Эрланг издали заметил странное фиолетовое сияние над местом сражения. По мере их приближения оно рассеивалось, пока совсем не пропало. Непонятная и необъяснимая частота свечения – в атмосфере отсутствуют элементы, способные его вызвать…

Юнивер Чрезвычайной Комиссии замер над аппаратом Департамента Стратегической разведки. Эрланг уточнил обстановку живым взглядом. Получившие сотрясения от столкновения с эскарпом монстры заканчивали автореанимацию. Вот-вот они присоединятся к первому эшелону атаки, пока сдерживаемому излучателями фаэтов, бьющими из наземных укрытий.

– Чётные номера используют радиодиапазон! – скомандовал Эрланг, – Нечётные работают в звуке. По моей команде, разом.

Родди Росс умоляюще смотрел на него, держа на коленях самодельный арбалет с заряженной стрелой. Получив наконец согласие, Родди выскочил на плоскость диска. Несомненно, стрела предназначалась командиру бестфайровского разведотряда. Команду Эрланга услышали все. Рубеж обороны, подготовленный Человеком Алтая втайне от Планетарного правительства, застыл в ожидании.

Казалось, после команды «Огонь!» ничего не произошло. Просто в воздухе прошелестело несколько слов на незнакомом языке. Установилась тишина. Секунда, другая, ещё…

И, – взрыв победного восторга! «Два-О», или «Оружие Освобождения», – оно действовало безотказно. Серые туши рушились вниз, пятная смертью камни и распадаясь на отдельные части. Зловоние распространялось по позициям, но люди воспринимали его как благоухание. Нос человеческий, как и другие органы внешнего анализа, всегда готов выдать одно за другое; вот и смрад предстал запахом изысканных духов.

Эрланг приземлил Юнивер у обреза эскарпа. Машина Салтыкова, обретя видимость, села рядом. Родди Росс тут же побежал разыскивать свою стрелу. Фаэты принялись осматривать тела бестфайров, земляне поспешили к Юниверам. Будучи едины на огневых позициях, после боя они повели себя по-разному. Денис Салтыков добрался до главаря одновременно с Родди. Тот протянул Главкому стрелу с вырезанными у хвостового оперения значками.

– Так… Значит, вот так, и всё?! – не мог поверить Денис.

Родди молчал, сиял глазами и любовался поверженной громадой. Со стрелой в руке Салтыков отыскал Генерального координатора. Забыв об этикете, он растолкал окруживших Эрланга людей и заговорил прерывающимся от обиды голосом:

– Этот бой был инспирирован тобой! Я понял последним, только что. Даже Человек Алтая не знал, откуда в его армии столько фаэтов. Так?

– Так, – спокойно согласился Леран. – Но далеко не все фаэты знали, что мы в Чрезвычайной Комиссии готовим.

– Понятно. Но что знают двое – знают все! И ведь имелся расчёт! Ты знал, что Кащеи выйдут именно здесь! Как?

Леран только усмехнулся. Пыл Салтыкова поутих и он догадался:

– Леда! Точнее, Псевдо-Леда! Какой же я идиот… Ну да ладно. Прошу прощения. Но теперь можно мне узнать, в чём секрет нового оружия?

Член Чрезвычайной комиссии Роберт Клуни вкратце посвятил его в суть. Денис Исидорович, находясь в фокусе всех взглядов, растёр свой нос до красноты, чем вызвал общий смех. Но Салтыков только махнул рукой, продолжая усваивать объяснение.

– …Импульс на любой частоте… Всего несколько тайных слов… Можно их нанести на ракету, стрелу, камень… Они будут лететь, пока не поразят… Волновой импульс – тоже оружие! Мистика!

Он повернулся, осмотрел место побоища, усеянное серыми пятнами.

– Выходит, можно ранить, разрушить, убить. Как захочешь… Но, Эрланг, как ты догадался, в каком направлении копать?

– Копать? Копать в этом направлении я начал с ранней юности. С земной юности. Денис, ты же русский. Слышал о Пржевальском? Я тебе сейчас скажу его слова…

«Употребительнейшая молитва, которая не сходит с языка каждого ламы, а часто и простого монгола: Ом мани падме хум».

– Мы напрасно пытались добиться точного перевода этого изречения. По уверению лам, в нём заключена вся буддийская мудрость.

Леран посмотрел на реакцию Салтыкова и продолжил:

– Буддизм эту не свою, а более раннюю мудрость приобрёл и усвоил. Мы добавили, вслед за Пржевальским, в эти и другие слова немного данных из серебряного и золотого веков человечества. Вот где мы нашли спасение! В наследии тех самых забытых веков.

 

Земля.

Цитадель. Рабочее совещание Чрезвычайной Комиссии.

Перед дверью Игорь Всеволодович спросил:

– Денис, твоя листовка стала бестселлером. Но зачем ты её в резервации сбросил? Люди от Перехода начали отказываться.

– Я переборщил? – Салтыков непривычно смутился, даже побледнел, – Понимаешь, просмотрел я запись… Адовы муки семьи Прохоровых… Нельзя, чтобы такое повторилось. Подумал, и скооперировался с Гебом Уорреном.

– Да-а… Как там? «Ни под каким предлогом не сдаваться в плен. Всегда иметь с собой средство самоуничтожения…» И – жуткое фото расправы. А почему от собственного имени? Не под эгидой Протектората?

– У большинства давняя аллергия к власти. К любой, без разбора. А я чуть-чуть известен, расчёт на психологическую совместимость…

– Может, ты и прав. Извини.

– Ничего. Ты верховный начальник, имеешь право.

Бортников изобразил на лице надменность и отошёл от двери на шаг в сторону. Салтыков склонился в почтительном поклоне, не разгибаясь открыл дверь и застыл. Сохраняя гордое прямое положение торса, Игорь Всеволодович благосклонно протянул руку для целования. И, не выдержав роли, рассмеялся одновременно с Денисом.

Собравшиеся в зале заседаний обернулись на смех и при виде Протектора с Главкомом встали. Свежепривлеченный в Комиссию Инсом мальчик лет двенадцати, розовый и по-кукольному кудряво-белокурый, сказал:

– Янка Зар! Ты почему стоишь? Встречай, босс прибыл.

Ян покраснел, но промолчал. Салтыков с нарочитой укоризной протянул руку, направив указательный палец в сторону наивно откровенного новобранца. И громко сказал, обращаясь к Зарке:

– Мой юный коллега и брат! Отдельные не… неискушённые в политике жизни индивиды путают и тебя, и меня с абсолютно неизвестными личностями. Тебя – с неким Янкой. Я бы даже сказал: с некоей Янкой. Ибо данное имя более подходит девице, нежели такому мужественному парню. А меня обзывают каким-то Сидорычем.

Тут Салтыков поднял указующую руку и обратился ко всем: