Пути формирования многопартийности

 

Типологию многопартийности дать нелегко: от трех партий – и до бесконечности, включая бесчисленное множество разновидностей: а сколько еще форм и оттенков в каждой из них! ‹…› Тем не менее, если проанализировать пути формирования многопартийности, то вполне возможно выявить определенные общие черты и даже построить теоретическую схему. ‹…›

‹…› В любой партии есть свои «твердолобые» и «умеренные», соглашатели и непримиримые, дипломаты и доктринеры, терпимые и «бешеные». ‹…› Пока различие экстремистов и умеренных ограничивается существованием соперничающих группировок внутри партий, естественный дуализм сохраняется. Но если эти группировки ожесточились и не приемлют больше сосуществования, двухпартийность обречена на поражение и уступает место многопартийности. ‹…›

 

Не секрет, что российские партии несамостоятельны. Как правило, они зависят либо от Кремля, либо от тех финансовых структур, которые их спонсируют… («Родная газета», 20.05.2005)

Валерий Хомяков, генеральный директор Совета по национальной стратегии

 

Но еще больше, чем дробление дуалистических делений, распространено, по‑видимому, их напластование. Это связано с несовпадением различных видов дуалистических противоположностей, и таким образом их взаимное перекрещивание приводит к многопартийности. ‹…›

‹…› Всякое противоречие дуалистично по своей природе ‹…›; но так как различные пары противоположностей обладают значительной независимостью друг от друга, принятие какой‑то точки зрения в одной области оставляет относительную свободу выбора в другой. Многопартийность как раз и порождается этой относительной взаимной независимостью противоположностей. ‹…›

 

Многопартийность и голосование в два тура

 

За многими специфическими факторами, порождающими многопартийность, стоит один общий, который с ними взаимодействует: этот фактор – избирательный режим. Мы уже убедились, что мажоритарная система в один тур ведет к двухпартийности. И наоборот: мажоритарное голосование в два тура и система пропорционального представительства приводят к многопартийности. ‹…›

‹…› Тенденция второго тура к порождению многопартийности сомнений не вызывает. Механизм ее достаточно прост: при этой системе различие близких партий не мешает их совместному представительству, потому что во втором туре они всегда могут перегруппироваться, феномены поляризации и заниженного представительства не играют здесь большой роли или играют ее лишь во втором туре: каждая партия полностью сохраняет свои шансы в первом. ‹…›

 

Многопартийность и система пропорционального представительства

 

Вопрос о том, обладает ли система пропорционального представительства тенденцией к умножению партий, выступал предметом многочисленных научных дискуссий. Общепринятый в расхожих представлениях утвердительный ответ на этот вопрос убедительно критиковался некоторыми исследователями. ‹…›

‹…› И все же установлено, что пропорциональная система обычно совпадает с многопартийностью: еще ни в одной стране мира она не порождала двухпартийного режима и не способствовала его поддержанию. Конечно, поляризация на базе двух партий сегодня действительно вырисовывается в Германии и Италии: христианским демократам и социалистам с коммунистами ‹…› в итальянской Палате принадлежит 488 мест из 574, а социалдемократами ХДС в Бундестаге – 270 из 371. И тем не менее в Германии насчитывается 6, а в Италии – 8 партий, и число их имеет скорее тенденцию к росту, нежели к сокращению. ‹…›

Первый результат пропорциональной системы – это, следовательно, приостановка всякого движения к двухпартийности: ее можно рассматривать как мощный тормоз в этом отношении. Ничто не побуждает здесь родственные партии к слиянию, ибо их самостоятельное выступление на выборах не наносит им никакого урона, а если и наносит – то самый минимальный. Ничто не мешает внутрипартийным расколам. ‹…› Единственное ограничение ‹…› связано с коллективным характером пропорциональной системы: она требует организации, дисциплины, развитой партийной инфраструктуры. Пропорциональная система, стало быть, противостоит индивидуалистическим и анархическим тенденциям, которые порой порождает голосование в два тура. ‹…› В этом смысле пропорционалистский порядок иногда умеряет многопартийность, но никогда не устраняет ее полностью и никогда не приводит к двухпартийности.

 

ЗАДАНИЯ НА ПОНИМАНИЕ

 

1. Может ли существовать современная демократия без института партий? Обоснуйте свою позицию.

____________________

2. Почему даже в самых массовых и демократических партиях реальные решения принимает меньшинство их членов (партийное руководство)? Хорошо это или плохо с точки зрения функционирования институтов демократии?

____________________

3. В российской избирательной системе в последнее время прошли существенные изменения. Государственная Дума полностью стала формироваться по партийным спискам, наполовину по такой системе стали формироваться законодательные органы субъектов РФ. Оцените, как эти изменения в избирательном законодательстве могут сказаться на партийной системе. Способствуют ли они развитию демократии в нашей стране?

____________________

 

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕОЛОГИИ

 

Термин «идеология» появился почти двести лет тому назад. Наполеон Бонапарт назвал круг молодых теоретиков, группировавшихся в парижском салоне мадам де Сталь, «идеологами». В его устах слово это звучало пренебрежительно. Впервые ввел его в научный оборот один из «идеологов», философ Дестю де Траси, в своем труде «Элементы идеологии».

Ныне идеологиями называют системы взглядов, идей, убеждений, ценностей и установок, выражающих интересы различных социальных групп, классов, обществ, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты; а также содержатся цели (программы) социальной деятельности, направленной на закрепление или изменение существующих общественных отношений. В идеологиях происходит тесное переплетение знания об обществе с социальными интересами. Современное общество отличается сложной дифференциацией и стратификацией. И пока люди делятся на социальные слои с различными, подчас несовпадающими интересами, возникают и устойчивые представления о жизни, ценностях, социальном идеале, путях его достижения. На этой основе и возникает идеология – мыслительная «призма», через которую смотрят на мир социальные слои.

Существуют три крупнейшие современные политические идеологии: консерватизм, либерализм и социализм (коммунизм). Все они возникли в первой половине XIX века и связаны с осмыслением событий Французской революции. Разумеется, список политических идеологий не исчерпывается этими тремя; можно назвать такие влиятельные доктрины, как гуманизм, национализм, интернационализм, панисламизм, негритюд и т. д. Однако консерватизм, либерализм и социализм наиболее универсальны и наиболее влиятельны.

Идеология консерватизма ведет свою родословную от брошюры Э. Бёрка «Размышления о революции во Франции», написанной в 1790 г. Бёрк выдвинул метафору, ставшую центральной для консервативной идеи, – общество он сравнил с деревом, растущим веками. Изображая государство как результат органического развития и многовековой созидательной деятельности, Бёрк утверждал, что ни одно поколение не имеет права подвергать насильственной ломке учреждения, созданные усилиями предшествующих поколений. Мы приводим здесь фрагменты из классического труда консерватора середины XIX столетия Токвиля, работы крупнейшего русского консервативного мыслителя Ивана Ильина и инаугурационной речи американского консерватора Дж. Буша‑мл.

Либерализм сложился как переосмысление опыта Великой французской революции в начале XIX века, хотя его идейные корни восходят к рассуждениям Дж. Локка. Либерализм исходит из того, что общество может быть устроено на началах разума (отвергая тем самым «органическую» метафору). Краеугольным камнем такого устройства либерализм считает личную свободу человека. Мы приводим фрагменты из классических либеральных трактатов – Д. Милля и Л. фон Мизеса, а также инаугурационную речь американского либерала Y Клинтона.

Социализм (коммунизм), как и либерализм, имел своих идейных предшественников до эпохи революции, однако как идейное течение заявил о себе несколько позже либерализма – в 1820–1830 годах. Долгое время слова «коммунизм» и «социализм» употреблялись как синонимы; резкое различение между ними возникло после прихода к власти в России партии большевиков, в 1918 году взявших наименование «Российская коммунистическая партия (большевиков)». Мы приводим в данном разделе фрагменты «Коммунистического манифеста» и программную речь выдающегося лидера германской социал‑демократии В. Брандта, в которой он обосновывает идею «демократического социализма» – в отличие от диктаторского коммунизма.

Идеологические доктрины служат для своих последователей руководством к действию. Политики стремятся претворить идеологические принципы в жизнь. В зависимости оттого, чему они придают большее значение – идеологиям или реалиям жизни, они могут быть разделены на радикалов и умеренных.

Радикализмом (от лат. radix – корень) называется стремление доводить идеологическое учение до его конечных логических выводов и претворять в практику, не мирясь ни на каких компромиссах и действуя, в том числе, и насильственными средствами. Возможены, таким образом, как радикальный консерватизм, так и радикальный либерализм, равно как и радикальный социализм. Яркими представителями радикального социализма как раз и были российские большевики, переименовавшиеся в коммунистов. Умеренные социалисты именовались (и по сей день именуются) социал‑демократами. Но и РКП(б) через несколько лет разделилась на умеренных и радикальных коммунистов – последних по имени их вождя называют троцкистами.

Радикальные течения и партии существуют во многих странах, в том числе и в России. Как правило, радикалы находятся на обочине политического процесса. Лишь в условиях исключительных, в ситуациях кризисов и потрясений, радикалы могут превратиться в политическую силу и даже прийти к власти (Ленин в 1917‑м, Муссолини в 1921‑м, Гитлер в 1933‑м).

 

КОНСЕРВАТИЗМ

 

Э. БЁРК РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕВОЛЮЦИИ ВО ФРАНЦИИ [37]

 

Бёрк Эдмунд (1729–1797), английский политический деятель и публицист. По образованию юрист. С 1766 г. член парламента. Книга «Размышления о Французской революции» (1790) отразила реакцию на революционные события во Франции.

 

ИСТИННАЯ СУТЬ ПРАВЛЕНИЯ

 

Правительство не создано посредством естественных прав, которые могут существовать и существуют независимо от него: причем их совершенство достаточно, но их абстрактное совершенство есть их же практическая ошибка. Имея право на все, они хотят всего. Правительство – изобретение человеческого разума, призванное удовлетворять человеческие желания. Люди имеют право на их удовлетворение. Среди этих желаний можно выделить одно, которое выходит за рамки цивилизованного общества и за рамки ограниченных страстей. Общество требует не только подвергать тщательному изучению страсти отдельных личностей, но в общей их массе и по отдельности контролировать свою волю и в итоге смирять и укрощать страсти. Это может быть сделано только властью, стоящей над всеми и не подчиненной этой воле и этим страстям, обузданию и покорению которых она служит. В этом смысле наказания людей, так же как и их свободы, должны быть выделены как их права. Но так как свобода и ограничение ее изменяются во времени и обстоятельствах и допускают какие угодно модификации, то они не могут быть установлены согласно какому‑либо абстрактному правилу; и нет ничего глупее, как обсуждать эту проблему отвлеченно.

С того момента, как Вы сократили список полных прав человека и позволили искусственно ограничивать эти права, с того момента правительство занимается лишь рассмотрением выгод и удобств. Это то, что делает конституцию государства и соответствующее распределение власти вопросом чрезвычайно деликатным и высокопрофессиональным. Здесь требуется глубокое знание человеческой натуры и всего того, что облегчает или затрудняет достижение различных целей с помощью механизма гражданских институтов. Государство должно располагать поборниками усиления его мощи и борьбы с беспорядками и волнениями. Что такое абстрактное право человека на еду и лекарства на практике? Вопрос заключается в способе доставки и снабжении ими. С этой проблемой я всегда советую обращаться за помощью к фермеру и врачу, а не к профессору метафизики.

Наука созидания благосостояния или его обновления, или его переустройства, как любая другая экспериментальная наука, не должна преподаваться a priori. Краткосрочный опыт не окажет нам помощи в овладении этой практической наукой, так как последствия моральных причин не всегда проявляются незамедлительно; то, что в первый момент казалось пагубным, в дальнейшем может стать идеальным и прекрасным, и высокое качество может возникнуть даже на основе отрицательного эффекта в начале своего действия. Случается и обратное, и очень правдоподобные проекты, с весьма многообещающими начинаниями, зачастую выливаются в позорные и прискорбные акты. В государстве всегда существуют незаметные, почти скрытые причины, вещи, которые кажутся на первый взгляд мимолетными, но от которых могут зависеть в большой степени процветание или упадок. Наука управления, практически уже сама по себе и предназначенная для решения таких же практических проблем – проблем, которые требуют опыта, причем такого, который ни один человек не смог бы приобрести за всю жизнь, каким бы прозорливым и наблюдательным ни был, – эта наука с необычайной осторожностью подходит к вопросу разрушения системы взглядов, сносно отвечавшей в течение веков общим целям человечества, не имея перед собой моделей, одобренных общественностью.

Законы природы неприменимы к сложному обществу.

Эти законы метафизики, вступая в обычную жизнь, как лучи света, проникающие в плотную среду, по законам природы преломляются по прямой линии. Действительно: в большой и сложной массе человеческих страстей и тревог простые права человека претерпевают такое разнообразие преломлений и отражений, что становится абсурдным говорить о них, как если бы они продолжались в своей изначальной простоте. Природа человека сложна и противоречива, цели общества тоже чрезвычайно сложны, поэтому примитивная диспозиция и примитивная власть не могут соответствовать ни человеческой душе, ни делам человека. Когда я слышу о простоте изобретения, нацеленного на новые политические построения и потешающегося над ними, я прихожу к выводу, что ремесленники в большинстве своем невежественны в торговле или невнимательны к своим обязанностям. Примитивные правительства порочны уже в своей основе, если не сказать более. Если Вам было бы достаточно решать проблемы общества только под одним углом зрения, то все эти простые формы государственного устройства были бы чрезвычайно привлекательны. То есть каждая отдельная форма соответствовала бы своей единой цели в совершенстве, сложной же форме будет гораздо труднее достигать решения всего комплекса непростых задач. Но все же лучше, что сложная форма не соответствует своим задачам, отдельные проблемы решаются с большей точностью, другими же нужно полностью пренебречь или материально ущемить сверхзаботой о любимчиках.

Фальшивые права этих теоретиков чрезвычайны, и пропорционально тому, насколько они верны с точки зрения метафизики, настолько же они фальшивы с точки зрения морали и политики. Права человека где‑то посередине, их невозможно определить, но невозможно и не различить. Права человека для правительства (в их преимуществе) очень выгодны, они зачастую сбалансированы между многочисленными оттенками добра и должны согласовываться друг с другом, а иногда – между добром и злом, иногда между злом и злом. Политический резон основывается на простом арифметическом подсчете: складываются, отнимаются, умножаются и делятся не метафизические или математические, а настоящие моральные величины.

Эти теоретики почти всегда софисты и путают право народа с его властью. Общественный орган, когда бы он ни возник, может и не натолкнуться на эффективное сопротивление, но до тех пор, пока власть и право есть одно и то же, этот орган не обладает правом, не совместимым с добродетелью, и прежде всего благоразумием. У людей нет права на неблагоразумие и на то, что не способствует их благоразумию, хотя кто‑то из писателей произнес: «Lieat perire poetis»[38], когда один из них в трезвом уме, говорят, прыгнул в жерло вулкана. «Ardentem frigidus Etnam insiluit»[39], я смотрю на такую шалость скорее как на не имеющую оправдания поэтическую вольность, а не как на одну из привилегий Парнаса; и был ли он поэтом, божеством или политиком, выбравшим путь проповеди этого вида права, я считаю, что более умно, т. е. более милосердно, по здравому рассуждению, – спасти человека, а не хранить его бронзовые домашние тапочки как памятник его глупости.

 

 

А. де ТОКВИЛЬ. СТАРЫЙ ПОРЯДОК И РЕВОЛЮЦИЯ [40]

 

Токвилъ Алексис де (см. с. 129). В 1856 г. опубликовал исторический трактат «Старый порядок и революция». В нем Токвилъ показывал, что явления, считающиеся плодами Великой французской революции, возникли еще при монархии и, следовательно, не революция создала их. Революция же в изображении Токвиля выглядела лишь разрушительной, хотя и закономерной.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

В 1789 году французы совершили деяние, на которое не решился никакой другой народ; тем самым они разделили надвое свою судьбу, создав пропасть между тем, чем они были до сих пор, и тем, чем они желают быть отныне. Имея перед собою эту цель, они предприняли всякого рода предосторожности, дабы ничего не перенести из прошлого в новые условия своей жизни. Они всячески понуждали себя жить иначе, чем жили их отцы. Они ничего не упустили из виду, чтобы обрести неузнаваемый облик.

По мере углубления в мое исследование я поражался, постоянно подмечая в жизни Франции тех времен черты, удивляющие нас в жизни сегодняшней. Я находил там во множестве чувствования, которые, как я думал, порождены Революцией; я находил там во множестве идеи, которые, как я до сих пор считал, также происходят из эпохи Революции; я находил там тысячи привычек, полагая, что и они также привнесены Революцией. Повсюду находил я корни современного общества, глубоко вросшие в ту старую почву. Чем ближе приближался я к 1789 г., тем отчетливее понимал, как формировался, рождался и креп дух Революции. Мало‑помалу моему взору открылась вся физиономия Революции. Возникшие очертания уже предвещали ее бурный темперамент, гениальность; да это и была самая Революция. Я обнаруживал не только причины первых ее усилий и порывов, но в большей степени даже предвестники отдаленных ее действий, поскольку Революция имела в своем развитии две отчетливо разнящиеся фазы. Первая из них – когда французы, казалось, стремились полностью уничтожить свое прошлое; вторая же – когда они попытаются частично заимствовать из этого прошлого. Таким образом, имеется множество свойственных Старому режиму законов и политических привычек, которые в 1789 г. разом исчезли, а несколькими годами позже появились вновь подобно некоторым рекам, уходящим под землю, чтобы немного далее вновь вырваться из‑под земли, блистая прежней гладью вод меж новых берегов.

 

КНИГА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА VIII