Метод «идеальных типов» в философии культуры М. Вебера

Культурология, как и другие общественно-гуманитарные нау­ки, нередко оказывается под огнем критики из-за отсутствия стро­гого метода исследования, четких формулировок. Интересные, впе­чатляющие книги о культуре обычно несут на себе печать лично­сти автора и имеют «привкус» беллетристики. Книги, написанные строго и систематично, часто скучны. К тому же строгость и сис­тематичность, как правило, не прибавляют культурологическим исследованиям ни глубины, ни информативности. Проблема ме­тода заботила многих теоретиков культуры. Немецкий ученый — один из крупнейших социологов XX в. — Макс Вебер (1864—1920) внес особенно существенный вклад в разработку метода соци­альных наук.

Вебер не усматривал принципиальной разницы между метода­ми исследования естественных и общественных наук. И там, и здесь присутствуют наблюдение и сравнение, индукция и дедукция, ло­гика и интуиция. И история, и естествознание устанавливают при­чинно-следственные, необходимые связи, но ни в мире природы, ни в обществе высшие формы логически не выводятся из низших. И естествознание, и история используют обобщенные модели, схе­мы исследуемого предмета, в которых случайное и малозначимое отсекаются. Все науки должны быть свободны от оценки, вкусы и пристрастия ученого не должны влиять на ход рассуждений и вы­воды. Однако культуролог отличается от естествоиспытателя ха­рактером своего познавательного интереса. Он не просто любозна­тельный человек. Он представитель своей эпохи, живущий ее про-

[177]

блемами, ее заботами. В культурологии не обойтись без «отнесения к ценности». Эта научная процедура необходима, если мы хотим как-то упорядочить исследуемую нами область культуры, понять взаимодействие социальных учреждений, иерархию статусов и по­ложений людей и многое другое. Но способность соотносить то или иное явление с ценностью формируется в каждом из нас с первых же шагов нашего практического вхождения в культуру, так же как способность мыслить, помнить, воображать.

Жизнь, по мнению Вебера, аморфна, хаотична, обусловлена разнопорядковыми — биологическими, экономическими, психологи­ческими, идейными — факторами, между которыми не может быть полного соответствия. Идеи и нормы существуют в человеческом уме. Но и между различными умами не бывает полной согласо­ванности. Реальная ткань общественной жизни состоит из чело­веческих действий, которые приобретают значимость, когда в них есть осознание ценности, смысла поступка. Конечно, и стихийные явления, скажем землетрясения, и экономические кризисы могут влиять на развитие культуры, но не иначе, как будучи отраженны­ми в умах людей, придав новую ориентацию их деятельным уста­новкам.

Общественная жизнь есть, по Веберу, сознательная, ценност­но-ориентированная деятельность. Поэтому попытки трактовать об­щество как механизм, систему материальных отношений, склады­вающихся независимо от сознания человека, отражают детство со­циальной науки, ее мифологию. Общественную жизнь нельзя представлять себе и как «равнодействующую» индивидуальных воль, сознаний, интересов. Действия людей протекают в нормативно-цен­ностных рамках. Но ни в одном обществе нормы и ценности не образуют целостной системы. Отношения между ними могут быть более или менее конфликтными, чем и обусловлен непреходящий драматизм жизни.

Общество, согласно Веберу, нельзя понять ни через объективное его описание, ни путем субъективного чувствования. Методологи­ческим инструментом социального познания служит построенный на основе широких наблюдений, исследовательского воображения идеальный тип — образ культуры, который «накладывается» на изу­чаемую реальность.

«Идеальный тип» не извлекается непосредственно из наблю­дений. Он строится как теоретическая смысловая конструкция пу­тем усиления, заострения, логического связывания элементов,

[178]

встречающихся в разных обществах и в разные эпохи. Культуро­лог поступает так же, как писатель, который хочет создать харак­терный образ крестьянина, фабриканта или главаря банды, по кру­пицам собирая сведения об этих персонажах и «переплавляя» их в уме. Однако если для писателя создание образа есть цель рабо­ты, то для культуролога это лишь конструирование орудия, кото­рое затем будет применено для решения собственно исследова­тельских задач: объяснения, систематизации, понимания, прогно­зирования, оценки.

Идеальные типы необходимы для построения гипотез. Изучая, например, европейский капитализм Нового времени, мы сталкива­емся с фактом повышенной экономической активности, работо­способности массы людей, готовностью ограничить личное потреб­ление ради расширения производства. Невозможно объяснить этот факт только устранением феодальной системы. Отнюдь не очевид­но, что человек, освобожденный от феодальной зависимости, нач­нет трудиться по 10—12 часов в день ради увеличения капитала, а не предпочтет, заработав немного, заняться рыбной ловлей или обу­стройством быта.

Мы замечаем, что массовый тип производителя-накопителя по­является прежде всего в протестантских странах, которые начина­ют быстро богатеть, встают на путь индустриализации. Это проис­ходит в Англии, Германии, Голландии, позже — в Северной Амери­ке. В странах же, где господствует католическая церковь, — Италии, Испании, Франции, Южной Америке? — промышленное развитие идет значительно медленнее.

Чтобы подтвердить гипотезу о протестантском происхождении капитализма, Вебер строит «идеальный тип личности». Религия для протестанта сводится к личной вере, к «чувству пребывания в руках божьих» и одновременно охватывает весь жизненно-прак­тический опыт. Доктрина Кальвина акцентирует значение лич­ных усилий, предлагает строгую программу самосовершенствова­ния, на основе которой вырабатывается тип расчетливого хлад­нокровного человека, твердо идущего к цели. Цель эта,связана прежде всего с трудом, которому придается религиозный смысл. Высокая оценка труда, упорства, систематичности, производитель­ности имеет своей оборотной стороной осуждение праздности, расточительства, интеллектуальных и эмоциональных «изли­шеств», игр, развлечений. В среде протестантов-бизнесменов скла­дывается тип отношений, построенный на конкуренции, допус­

[179]

кающий обогащение за счет другого, но требующий соблюдения жестких правил: обязательной уплаты долга в срок, умения дер­жать слово, честного выполнения обязательств. Тип отношений предпринимателя-протестанта (кстати сказать, и в наши дни бо­лее 90% американских бизнесменов протестанты) есть исходная основа капитализма. Разумеется, не у всех протестантов важные для предпринимателя черты выражены одинаково ярко. Однако, представляя себе данный тип, мы получаем возможность объяс­нить важные «пружины» экономического роста, особенности скла­дывающихся социальных структур, форм культуры, в том числе быта, досуга, семьи.

«Идеальные типы», согласно Веберу, заведомо утопичны, чуж­ды миру. Это лишь мыслительные конструкции, которые так же мало встречаются в действительности, как химически чистые ве­щества или абсолютно твердые материалы. Однако представле­ния об абсолютной чистоте, твердости, упругости и т. п. являются очень важными естественнонаучными абстракциями, позволяю­щими на строгой количественной основе изучать множество яв­лений.

Вебер отмечает, что большинство используемых в социальной науке категорий фактически являются именно идеальными типа­ми, а не моделями той или иной конкретно-исторической систе­мы. Идеальными типами являются «экономический обмен», «ка­питализм», «феодализм», «город», «село», «церковь», «государство». Экономический обмен регулируется не только законом стоимо­сти, но также политическими, моральными нормами, поэтому «чис­того» экономического обмена не существует. Не существует абсо­лютного феодализма, капитализма, социализма.

По поводу роли духовных ценностей в историческом развитии Вебер вступает в полемику с Марксом, которого он высоко ценил как политического и социального мыслителя. По мнению Вебера, Маркс акцентировал лишь одну причинную связь, идущую от эко­номической инфраструктуры к культурной надстройке. Это при­вело к упрощению социальных взаимозависимостей. Вебер отка­зывается видеть в идеях только отражение материальных или клас­совых интересов. Не существует, по его мнению, предустановленной гармонии между идеей и интересом ее носителя, а существует лишь «избирательное сродство», созвучие. Созвучны, например, кальви­низм и психология мелкой буржуазии. Крестьянство больше склонно к языческому почитанию природы.

[180]

Заслуга Вебера в разработке метода культурологии состоит, во-первых, в том, что он в значительной мере преодолел различие между историческим и социологическим подходами к культуре, трактуя идеальный тип и как структурное, и как исторически раз­вивающееся образование. Во-вторых, он преодолел различие меж­ду «генерализирующим», т. е. обобщающим методом естествозна­ния и «индивидуализирующим» методом истории: непосредствен­ное индивидуальное переживание, опыт жизни данного человека в определенной ситуации выстраивается в конструкцию «идеаль­ного типа», так что сам этот идеальный тип превращается в ком­понент сознания личности. Для Вебера «социальное действие» воз­можно лишь как творческий акт, в котором личность утверждает «смысл» вещей и поступков, синтезирует ценности, делает выбор, соотносит средства и цели. Таким образом, наше «оперирование» с ценностями и смыслами совпадает с самой социальной дейст­вительностью.

Культурой оказывается все то, что возникает в результате смыслополагающей и смыслопостигающей деятельности человека. Культура не субъективна и не объективна. Она существует в поле человеческого общения. Социальность, коммуникабельность, куль­тура сближаются. Каждый случай публичного разъяснения ка­кой-то общественной проблемы, критики распространенных взгля­дов, предложения какой-то альтернативы господствующей идео­логии — это уже «культуросозидающие» активности.

От Ницше, Гоббса, Макиавелли Вебер унаследовал ту мысль, что социальная истина скорее страшна и жестока, нежели уте­шительна. Собственная система ценностей Вебера определяется признанием триединства истины, добра и красоты. Но в отличие от традиционной трактовки этих ценностей как нераздельных и неслиянных, Вебер видел их находящимися в постоянном кон­фликте.

Прекрасное не обязательно есть добро, а истина не обязатель­но прекрасна. Наука и философия не в силах примирить враж­дующие ценности. «Как мыслят себе возможность «научного вы­бора» между ценностью французской и немецкой культур, этого я не знаю», — пишет Вебер. Несовместимы друг с другом этика На­горной проповеди, требующая подставить левую щеку обидчику, и этика гражданской чести, требующая отстаивать личное достоин­ство ценой жизни. Спор между системами ценностей решается, согласно Веберу, судьбой, а не наукой.

[181]

Вебер пессимистически смотрел на возможность объединения человечества на основе общей системы ценностей. Он был одним из самых тонких социальных мыслителей, хотя его интерес к де­талям и конкретным историческим культурам был причиной недоработанности его общей методологии.

[182]