Ни один народ не отдалит назначенного Ему срока и не приблизит Его

(Коран, 15:5)

В средневековой Европе была создана система общест­венных отношений, нетерпимая не только по отношению к иным религиям, но и к инакомыслию в собственной сре­де. На 1000 лет развитие науки было сковано рамками цер­ковных постановлений, суд над Галилеем стал символом торжествующего невежества. Мусульманская цивилизация, давшая расцвет народам Пиренейского полуострова -Кордовский халифат, была уничтожена военным путем, сотни тысяч мусульман и сочувствовавших им закончили свой земной путь на костре. Инквизиция - тогдашний цер­ковный суд - считала омовение тела грехом, а использова­ние в этих целях горячей воды приравнивала к ереси. В ре­зультате целые города и страны вымирали от эпидемий. Церковь сжигала людей даже за хранение книг на араб­ском языке, в том числе сочинений выдающегося врача Ибн-Сины. Тем не менее блестящая мусульманская цивилизация на Пиренеях пережила своих носителей: испанские христиане впитывали в себя ее плоды, изучали ал-гебру, ал-химию и другие арабские науки, в том числе географию, которая по­могла им открыть Америку, вводили в оборот европейцев такие арабские слова как «адмирал», «бакалавр» и др. Из арабской литературы феодальная Европа впервые узнала о возвышенной любви и страданиях любящих сердец. Мудрая суфийская притча о Дон-Кишаде стала всемирно известным романом о Дон-Кихоте. Даже в условиях тотальной инкви­зиции появилось то, что на протяжении 1000 лет считалось немыслимым в христианском мире - университеты, полу­чили развитие ранее запрещавшиеся наука, культура, меди­цина, начались процессы реформации самого государст­венного римского христианства. После многовекового фео­дального застоя, дикости и мракобесия европейское обще­ство пробудилось для нормальной и естественной жизни и потому было вынуждено избавляться от всего того, что пре­пятствовало прогрессу, т.е. от общеобязательных религиоз­ных канонов и правил, сковывавших науку и культуру. Насту­пила эпоха секуляризма и атеизма, ортодоксальной церкви был оставлен только официальный культ.

Двигателем прогресса в широких массах населения ста­ло реформированное христианство - предельно рациона­лизированный и прагматичный протестантизм. Однако ре­альную власть в западном мире, начиная с образования США и с Великой французской революции, получили эли­тарные масонские общества, выработавшие новую либе­ральную идеологию, имеющую мало общего с реальным христианством. Философия, символика и обряды масонов (сакрализация Революции, Свободы, Равенства, всемирного Братства и т.п.), разработанные тайно от католических мо­нархов и инквизиции, оказались непонятными простому народу, что стало очевидным при неудачной попытке попу­ляризации этих символов Робеспьером. Поэтому народу была оставлена привычная христианская обрядность: на юге Европы - средневековая (католическая), на севере - уп­рощенная протестантская, но при этом средневековая хри­стианская идеология была вытеснена либеральной идеоло­гией, с которой вынуждены были постепенно согласиться даже католические иерархи. Однако символы и обряды пра­вящей либеральной элиты вновь стали тайными, чтобы не вызывать отторжения у необразованных масс, вследствие чего у христианских фанатиков, не входящих в элиту, время от времени и рождаются подозрения в «мировом заговоре».

Протестантизму, отказавшемуся почти от всех римских обрядов, нечего было предложить обществу, кроме мрачно­го аскетизма - пуританства, в котором любые мифы, кроме евангельского, по-прежнему считались «ересью», за кото­рую всё также сжигали на костре. Секуляризированные ев­ропейцы остались без всякой мифологии вообще - даже художественной, которая за много веков запретов была ос­новательно подзабыта.

По мере развития рациональных начал общественной жизни у широких масс населения в обратной пропорции стала расти тяга к образному, символическому мифологи­ческому постижению действительности. Средиземномор­ские мифы о рождающихся, умирающих и воскресающих богах-спасителях были отвергнуты, истинную религию Единобожия - Ислам - европейцы тогда не знали, поэтому-то в XVIII - XIX веках популярность приобрели либо совсем древние и жестокие языческие мифы, либо футуристиче­ские утопии о «рае на земле», либо атеизм.

По поводу атеизма один из выдающихся ученых XX ве­ка Карл-Густав Юнг написал: «За свои убеждения современ­ному человеку приходится расплачиваться весьма чувстви­тельным образом - он все менее может разобраться в са­мом себе. Он не видит, что при всей его рациональности им руководят неконтролируемые "силы". Его боги и демоны вовсе не исчезли, они получили новые имена» (Юнг К.-Г. Человек и его символы. С. 77,79.). Многие из этих имен стали часто оканчиваться на «изм», а боги и де­моны обрели ипостаси вождей, президентов, генеральных секретарей, «спасителей угнетенного человечества».

Правительства большинства стран, едва избавившись от вмешательства христианского духовенства, оказались неготовыми к выработке новой идеологии и критическому анализу духовной истории Европы. В результате образовав­шийся вакуум был заполнен самыми фантастическими спе­куляциями. Даже примитивные идеи нацизма и коммуниз­ма, будучи ловко обращены в популистские мифы, овладе­ли умами миллионов людей и оказались настолько сильно­действующими, что вызвали к жизни цепь национальных революций и даже инициировали Вторую мировую войну.

Еще в 20-х годах советские вожди, декларировавшие при­оритет материалистической науки, воскресили на Красной площади в Москве центральный символ древнеегипетской мифологии - пирамиду образца ранних династий - с забаль­замированной в ней мумией Спасителя угнетенного челове­чества. Древнеегипетская символика и культ Осириса парадо­ксальным образом дополнялись большевистской верой в «светлое будущее», а миссионерская деятельность Третьего Интернационала успешно заменила утопию «Третьего Рима».

Параллельно в Германии был возрожден средневековый культ бога бури и ветра Вотана (Одина), а с ним пантеон языческих богов - Валгалла. Официальный статус приобре­ли древние рунические знаки, один из которых - свастика -стал главным символом государства. Утвердилось древне­римское приветствие вскидыванием правой руки (По происхождению - древнеиранское). Русская немка Елена Блаватская создала миф о сверхъестественной энергии древнего «богоизбранного» племени ариев, и этот миф получил статус официальной идеологии Германии, ко­торая была провозглашена «Третьим Рейхом» (Т.е. третьим царством, третьей империей, «третьим Римом). Главный идеолог нацистской партии Альфред Розенберг свою книгу так и назвал: «Миф XX века». Всё это - отнюдь не художест­венные метафоры: для практического построения новой Ги­пербореи, в которой будут жить только нордические арий­цы, генералы фюрера двинули танки на мирных обывателей Европы, и число жертв от попытки реализовать утопию пре­высило 50 миллионов человек.

Но не успели остыть печи крематориев в лагерях смер­ти, не успели родственники оплакать погибших, как под бо­ком у Европы началось осуществление новой утопии - вос­создание «великого Израиля» по мифам 3-тысячелетнеи давности. В Палестину, где уже жили люди с законными правами на свою землю, из других стран прибыли пересе­ленцы, которые стали запугивать террором и изгонять мирных собственников из их жилищ, захватывать их землю и устанавливать новые границы. Появился новый и опас­нейший вид религиозного фундаментализма - иудейский, который объективно направлен на экспроприацию чужой собственности и который породил особый вид политиче­ского экстремизма и терроризма - сионизм.

Сущность иудейского фундаментализма и сионизма - в признании неравенства людей по этническому и религиоз­ному признакам. Человек произвольно, на основе древних мифов, может быть провозглашен «богоизбранным», т.е. представителем высшей расы, и будто бы получает право лишить другого человека его законной собственности, присвоив ее себе только потому что тот имеет другую на­циональность или другое вероисповедание! Единственное обоснование такой точки зрения - ссылки на Тору, соглас­но которой несколько тысяч дет назад Бог дал эту землю именно иудеям! (При этом признание самого раввината, что позднее, 2 тысячи лет назад, Бог Сам же и лишил иудеев этой земли за грехи, деликатно умалчивается. По мнению многих авторитетных иудейских богословов, знаком проще­ния и возвращения в «землю обетованную» должен стать приход «машияха», спасителя, на статус которого никто из лидеров современного Израи­ля как будто не претендует.)

В этом смысле утопия «великого Израиля» ничем прин­ципиально не отличается от утопии воссоздания очеред­ной Римской империи и точно также ставит развитие ци­вилизации в зависимость от иррациональных аргументов - ссылок на древние мифы. За этими утопиями точно также стоят вполне земные интересы группы лиц, мечтающих за­хватить побольше чужого имущества и устроить самим се­бе «рай на земле». Для психологического оправдания этого в общественное сознание и запускается миф о «богоиз­бранности», якобы дающей право на признание собствен­ной исключительности и неполноценности других.

В конце 40-х и в 50-х годах в Европе в целях искорене­ния нацизма и недопущения коммунизма мондиалистские круги, испугавшись древних мифологий, предприняли по­пытку заполнить мифологический вакуум возрождением социально-политической активности средневекового хри­стианства - разумеется, под контролем либерально-масон­ских кланов. С этой целью правящая элита стала укреплять церкви, создавать христианско-демократические или кон­сервативные партии, которые в первые послевоенные деся­тилетия действительно сумели отобрать у нацистов и ком­мунистов значительную часть электората на выборах в пар­ламенты. Два десятилетия эта тактика работала и помогла не допустить возвращения нацистов в Германии и прихода к власти коммунистов в Италии и Франции. В Греции даже воссоздали православную монархию, правда, уже в 1957 г. народ на референдуме избавился от этого атавизма древ­них деспотий.

Однако уже в середине 60-ых годов европейская моло­дежь восстала против идеалов обывательской морали и воз­рождающегося средневекового клерикализма, ведущего к религиозной нетерпимости и застою ума. Церковь все бо­лее входила в конфликт с творческой интеллигенцией: за антиклерикальный фильм был предан анафеме один из лучших мировых кинорежиссеров Луис Бунюэль. Популяр­нейший ансамбль «Биттлз» был подвергнут обструкции после того, как его лидер заявил, что они затмили самого Ии­суса Христа. Эта фраза, как оказалось, несла значительно более глубокий смысл, чем могло показаться на первый взгляд, поскольку усилиями «Биттлз» рождалась и родилась новая ментальность Европы, далекая от идеалов христиан­ской бюргерской морали.

В 1968 году из-за ограничений на совместное время­препровождение юношей с девушками по вечерам в одном из студенческих общежитий Парижа вспыхнул молодеж­ный бунт, поддержанный левыми, анархистами и всеми вольнодумцами, переросший в духовную и культурную ре­волюцию. И хотя социальной революции не произошло, а молодежная энергия нашла выражение преимущественно в сексуальной революции, движении хиппи, массовой нар­комании и рок-культуре, правители Европы и Америки осознали, что «нельзя в одну реку войти дважды» и срочно переориентировались на нехристианские мифы и идеалы.

Героем фильмов стал уже не обыватель, регулярно посе­щающий мессу, а Джеймс Бонд, активный борец с мировым и коммунистическим злом и при этом большой любитель женщин. Окончательная смена ценностей пришлась на се­редину 70-х, чему способствовали развитие видеокультуры и широкое распространение персональных компьютеров, ознаменовавших новый этап в развитии человеческой ци­вилизации. Джеймс Бонд превратился вначале в Бэтмена, а затем стал компьютеризированным Терминатором.

Итак, фашизм победили военным путем, коммунизм рассыпался из-за несостоятельности его духовной и эконо­мической доктрины. Потребность же человека в образном познании, в расшифровке древних символов осталась, а по­тому воскрешение древних мифов на потребу уже XXI веку продолжается с новой силой. Каким же станет «Миф XXI ве­ка»? Не окажется ли он еще страшнее по своим последстви­ям, чем творение Альфреда Розенберга?

В сознании многих западных идеологов и отечествен­ных олигархов сегодняшняя Россия в силу целого ряда аналогий уподобляется послевоенной Европе. А потому впол­не логичными представляются их попытки по возврату средневековых религиозных институтов в сферу современ­ной политики, причем одновременно и вместе с культом молодежной сексуальной революции — в этом, по-видимо­му, и состоит, по их мнению, «особый русский путь»!

Но по логике исторического бытия возвращение в 1913 год чревато скорым повторением событий 1917 года, а именно — революционными потрясениями. Попытка вер­нуть реальность Временного правительства, предотвратив приход к власти большевиков, чтобы продолжить начатую А. Ф- Керенским либеральную реформу православия, не вы­глядят реалистичными. Впрочем, история всегда соверша­ется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз — в ви­де фарса. Официальные религиозные институты Европы и России ничего не смогли предложить современному обще­ству, кроме воспоминаний об утерянном «золотом веке» и проклятий веку нынешнему и грядущему, не смогли повести за собой молодежь. А насаждение сверху казенной религии прошлого привело в молодежной среде к моде на религии «новой эры» и к стремительному росту экзотических сект.

И вот к концу XX века, когда уже позабылись оккульт­ные опыты Третьего Рейха, во всей Европе на массовом уровне вновь начался бурный рост неоязыческих религий и ритуалов, базирующихся на элементах архаических куль­тов. Примечательно, что в российском бестселлере конца XX века «Generation "П"» писатель Виктор Пелевин весьма убедительно показал, как в нынешней российской полити­ческой рекламе (а ранее и в советской пропаганде) возрож­даются и действуют на подсознательном уровне сюжеты мифов и образы богов Древнего Вавилона. А, как известно, вавилонская мифология куда суровее, чем египетская, вос­крешенная Иосифом Сталиным под именем «большевист­ской». Если сегодня общество даст добро на лидерство вож­дю, не имеющему жестких моральных ограничителей, ко­торые может воспитать только монотеистическая религия с ее вечными и абсолютными ценностями, то один безот­ветственный маньяк, дорвавшийся до власти и «ядерного чемоданчика», может уничтожить целиком всю планету в мгновение ока.

Сегодня среднестатистический европеец пока еще ищет разгадку окружающей его жизни в «преданьях стари­ны глубокой», в ярких образах героев минувшего, в мисти­ческих событиях и чудесах. Подобно Фаусту, он пытается «остановить мгновенье» и найти в потоке общественного сознания некий план, реализуемый невидимым режиссе­ром. Проецируя древние мифы в будущее, сегодняшний Фауст создает стиль «фэнтези» в литературе, кино- и видео­культуре, выводит новый образ сверхчеловека — Киборга, Терминатора, а погрузившись в компьютерные игры, стро­ит модели новой империи. Но, увлеченно следуя за герои­кой древних мифов и создавая новые, он теряет иммунитет против разрушительных воздействий язычества, которое всегда наготове снабдить адепта любыми человеконенави­стническими идеалами.

Низведение (в человеческом сознании) Бога на землю, т.е. язычество, пантеизм, приводит к тому, что Бог оказыва­ется, по таким представлениям, земным царем и несет от­ветственность за всё происходящее в мире зло. Либо Он не всемогущ и не в силах уничтожить зло, либо Он Сам допу­стил это зло и наслаждается им. Беспомощным людям не на что надеяться, кроме как согласиться с установленной таким божеством вопиющей несправедливостью в мире и униженно выпрашивать («вымаливать») у более сильного, пусть и злого, начальника хоть какие-то льготы по сравне­нию с другими людьми.

В язычестве нет никакого собственного нравственного начала: речь идет только о практической пользе для данно­го просителя у данного бога. Это искажение человеческого сознания, это неверие во всемогущего милостивого Бога, это уничтожение морали и понятия о духовной и социаль­ной справедливости, это отказ от социального переустройства мира в соответствии с принципами равенства, свобо­ды и достоинства каждого человека перед Богом от рожде­ния, это согласие с понятием о ничтожности человека.

Пантеизм (язычество) в религии — это клерикализм, экстремизм, тоталитарные секты, в политике — это комму­низм либо «новый мировой порядок», а в экономике — при­нудительный аскетизм ради будущего рая либо сегодняш­ний иллюзорный «потребительский рай» (не для всех). И сегодня главная задача всего духовно здорового, что еще осталось в человечестве, — помочь жителям Старого Света обрести откровение Всевышнего, слово Самого Бога, кото­рое не создано людьми и не изменялось ими, которое ни­спослано Самим всемогущим и единственным Творцом и которое дает ответы на все важнейшие вопросы человече­ского бытия.

Благодаря отсутствию церковной цензуры во второй половине XX века Ислам стал постепенно открываться наи­более смелым и ищущим европейским интеллектуалам. Один из самых ярких левых политиков, член руководства Компартии Франции Роже Гароди принял Ислам и стал его проповедником. Стал мусульманином выдающийся фило­соф и религиовед Рене Генон, а также профессор-историк Морис Бюкай. Склонил голову перед духовной силой Кора­на исследователь морских глубин Жак-Ив Кусто. Сотни ты­сяч этнических немцев, французов, американцев созна­тельно, порывая со стереотипами окружающего их мира, пришли к исповеданию Единобожия. В России потомствен­ная дворянка Валерия Порохова, продолжая духовную ли­нию Льва Толстого, принимает Ислам и делает уникальный, поэтически ритмизованный перевод Корана на русский язык. Полным ходом идет процесс перевода на европей­ские языки классической мусульманской литературы.

Ислам для миллионов россиян — это духовная альтерна­тива либерализму с его утопией абсолютной свободы и пра­ктикой вседозволенности, порождающей безбожие, дека­данс, духовное и физическое растление, наркоманию и алкоголизм, ведущие народы России к полному вымиранию. Десятки миллионов жителей России не знают и сегодня по­следнего откровения единственного Бога — Корана. Но ведь должно же это неведение когда-то закончиться! Россияне должны получить свободный доступ к тексту последнего благовестил Бога на земле, чтобы сознательно и без прину­ждения совершить самый важный в своей земной жизни вы­бор, ибо от него зависит окончательное определение участи каждого человека - уже навечно. Всемогущий сказал:

Так неужели вы считали,