Великолепная гостиная и моральный закон

 

«Подлинную науку можно сравнить с сияющей гостиной, в которую можно попасть через длинную, страшную кухню» (Клод Бернар, “Introduction”, 1865, с. 44).

С тех пор, как апостол современной вивисекции внушил доверчивым людям, еще не проснувшимся от долгого средневекового сна, этот ложный вывод, страшная кухня неимоверно увеличилась, ее размножившиеся ужасы приняли такие формы, которые не могли прийти в голову даже Клоду Бернару; ее миазмы отравляют полмира и распространяют по свету неизлечимые болезни. Но «великолепная гостиная» все сильнее уходит вдаль и создает пространство для все более крупных больниц, где все более сбитые с толку жрецы в белых халатах проводят механистические ритуалы, которые пришли на смену вчерашним действам и завтра будут заменены новыми обрядами. Они столь же непонятны исполнителям, сколь и пациентам, вовлеченным в них.

Моральный закон, отрицаемый вивисекторами по причине того, что они не могут воспроизвести его в лаборатории, не говоря уже о том, чтобы постигнуть его интуитивно, действует разными способами, и все они очень тонкие, но в долгосрочной перспективе одинаково разрушительны.

Убежденность в том, что преступление перед животными, совершаемое в псевдонаучных лабораториях, останется без наказания, свидетельствует не только о душевной скудности, но и о сумасшествии. Когда на свет появляется ребенок с умственной отсталостью, врожденными уродствами, когда он умирает от рака из-за того, что его мать принимала успокоительные средства или вредный гормон – препараты, казавшиеся безопасными при жестоких опытах на животных – этот ребенок платит за преступление, совершенное другими людьми. Но миллиарды животных самым страшным образом расплачиваются не только за жестокость вивисекторов, но и за равнодушие человеческой расы, от которой теперь скрывают это преступление. Потому что общество молчаливо соглашается с тем, что происходит с беззащитными существами и аукается на их детях, или даже оправдывают это. Но многие невинные люди тоже вынуждены расплачиваться за постоянное нарушение морального закона лишь потому, что они входят в человеческое общества, и это нельзя изменить.

Длительные страдания, через которые проходят все больше людей, прежде чем умрут, относятся к очевидным и немедленным проявлениям морального закона. Ричард Куннес (Richard Kunnes), говоривший, что Американскую медицинскую ассоциацию (American Medical Association) следовало бы переименовать в Американскую ассоциацию убийств, и сжегший свой членский билет на заседании врачебного конгресса, писал в книге “Your Money or your Life” («Деньги или жизнь», издательство Dodd Mead&Co, 1974):

«С 1960 по 1970 США затратили на медицинские исследования больше средств, чем когда-либо, а результаты оказались наименьшими (правда, доктор Куннес не упоминает, что исследовательская деятельность, о которой идет речь, заключается почти полностью в экспериментах на животных). И дальше: «Можно предсказать с полной уверенностью, что из-за постоянной финансовой поддержки исследований здравоохранение будет становиться все менее и менее удовлетворительным, что приведет к ежегодной ненужной смерти тысяч пациентов и страданиям сотен тысяч. Множество университетов обладают деньгами, которые могли бы пойти на пользу больным, но вкладывают их в исследования, чтобы получить еще больше денег и еще больше исследовать».

Книге Куннеса суждено стать очередным гласом вопиющего в пустыне, так как автор не предложил выхода, не дал объяснений, не привел данных, указывающих на то, что прискорбное состояние сегодняшней медицины есть непосредственный результат метода, губящего личность исследователя, калечащего его разум и неизбежно толкающего врачебное искусство в пропасть. Но, по-видимому, ни один из других процитированных мной медиков и историков медицины – Сигерист (Sigerist), Ростанд (Rostand), Хейфлик (Hayflick), Дюбо (Dubos), Инглис (Inglis), Райдер (Ryder), Блюхель (Blüchel), Иллич (Illich) – не поняли, где лежит фундаментальная ошибка: в фундаментальных исследованиях.

Как уже упоминалось вначале, если бы нынешний подход к лечению болезней был правильным, уже давно бы наступила эра всеобщего здоровья. Но вышло наоборот: вместо того, чтобы лечить болезни, медицина их создает.

Постоянно растет частота сердечно-сосудистых заболеваний, артрита, ревматизма, диабета, психозов и рака – то есть, именно тех болезней, которые наиболее интенсивно изучаются с помощью опытов на животных. В результате, продолжительность жизни, постоянно увеличивавшаяся вследствие успешной борьбы с инфекционными заболеваниями и детской смертностью, а также возврату к старой доброй гигиене, прекратила свой рост и даже начала снижаться.

На самом деле, большая продолжительность жизни не служит признаком здоровья. Можно жить и иметь плохое здоровье. Как отметил Иван Иллич (Ivan Illich), «истинное чудо современной медицины состоит в том, что целые народы имеют очень низкий уровень здоровья».

Многие другие исследователи современного состояния медицины вынуждены признать, что человечество никогда не было таким больным, как сегодня. Курт Блюхель (Kurt Blüchel) рассказывает на странице 174 своей книги “Weisse Magier” о здоровье жителей Западной Германии, которое типично для всех «цивилизованных» стран: «Сегодня в ФРГ к наиболее серьезным причинам болезней относится вред в результате лечения, назначенного или рекомендованного врачом. Медицина вслед за раком, инфарктом миокарда и инфекционными заболеваниями (50000 смертей) стала важнейшим источником человеческих болезней» (кажется, Курт Блюхель упустил из виду, что рак в большинстве случаев возникает из-за приема медикаментов, поэтому медицину как причину болезней следовало бы поставить не на третье, а на первое место).

А на странице 257 Блюхель продолжает: «Сегодня среднестатистический немец потребляет в 5 раз больше медикаментов, чем перед второй мировой войной. Стал ли он в 5 раз здоровее? Разумеется, нет. Напротив. В среднем западногерманское население болеет сегодня гораздо больше, чем тогда… Индустрия, созданная для того, чтобы лечить болезни, внезапно стала причиной новых заболеваний».

Профессор Гвидо Фанкони (Guido Fanconi) из Университета Цюриха пишет в своей работе “Der Wandel der Medizin": «В разных местах этой книги я указывал на то, что многие пациенты и даже здоровые люди по вине врачей стали больными… В университетской больнице Джона Хопкинса в Балтиморе выяснилось, что 11% госпитализированных пациентов страдали от патологических реакций на лекарства, а патологическая реакция на лекарства занимает седьмое место в списке причин госпитализации» (с. 78-79).

Неудивительно, что с начала XX столетия продолжительность жизни для 45-летнего человека мало изменилась, а во многих западных странах, вопреки оптимистичным сообщениям ВОЗ, снизилась. Однозначный рост продолжительности жизни сегодня еще происходит только в тех странах, где можно радикально снизить детскую смертность через возврат к гиппократовской гигиене и улучшение материального благосостояния людей.

Согласно авторитетному французскому журналу “Nouvel Observateur” (28 октября 1974), во Франции продолжительность жизни населения с 1965 года не повысилась, зато смертность среди 15-20-летних ежегодно повышается на 2%. Во всех индустриальных странах за последние 10 лет повысилась смертность среди 40-50-летних. В этой статье говорится также, что в 1970-е годы смертность среди британских рабочих была выше, чем в 1930 году. Таким образом, рост хронических заболеваний нельзя связать с тем фактом, что повысился средний возраст граждан, как пытаются сделать многие медицинские авторитеты: это не соответствует истине.

Мы уже видели, что США тратят на вивисекционные медицинские исследования больше денег, чем любая другая страна. В этой стране на душу населения проводится больше операций, чем где-либо еще, и врачи там считаются лучшими и самыми дорогими в мире – и. невзирая на все это, американцы по продолжительности жизни занимают лишь 17 место.

Хотя американцы имеют в распоряжении мощный лечебный арсенал, и их врачи развили лихорадочную деятельность, они живут сегодня не дольше, чем их родители. Но страдают гораздо больше. Да, в среднем американцы раньше уходят на пенсию из-за плохого здоровья, значительно больший процент их проходит через операции, большинство из проводят последние годы жизни в ожидании смерти, в чистилище в виде больницы, где искусственно поддерживают жизнь – через внутривенное питание, инъекции, переливания крови, кислородные палатки, трансплантации и сильные медикаменты, вызывающие серьезные побочные эффекты, такие как болезненный гастрит, тошнота, рвота, почечные и печеночные колики (внезапные сильные боли в животе, вивисекторы вновь и вновь вызывают их искусственным путем у тысяч подопытных животных), сильное ингибирование костного мозга, кровоизлияние в мозг и как результат частичный и полный паралич.

Официальная статистика показывает, что сегодня 80% всех американцев умирают в больницах, и все больше бюджетных средств уходит на разные аппараты, продляющие жизнь, то есть, растягивающие страдания. Иван Иллич сообщает нам, что «консультанты» лицемерно выбирают каждого пятого англичанина, страдающего болезнью почек, и разжигают в нем желание получить редкую привилегию в виде долгой и мучительной смерти на диализе. Во время лечения значительная часть времени и сил уходит на то, чтобы предотвратить самоубийство в первый и иногда во второй год жизни – второй может добавиться, благодаря искусственной почке» (“Medical Nemesis”, 1975, Лондон, с. 51).

Уже в августе 1972 года в Вашингтоне в Сенате обсуждалась тема «Человеческое достоинство и смерть» (“Dignity and Death”). В ходе этих слушаний раскрылись многие примеры некомпетентности и бесчеловечности врачей, которые воспитывались на вивисекции и экспериментальной одержимости. Ненси Л.Росс (Nancy L. Ross) сообщает в “International Herald Tribune”:

«С нами был председатель конгресса, сенатор Франк Черч (Frank Church), аптекарь из Идаго, которому врачи 25 лет назад, то есть, в 1947 году, когда он заболел раком, оставляли жить шесть месяцев… С нами был 94-летний доктор Артур Е.Морган (Arthur E. Morgan), бывший президент Университета Антиох (Antioch College), он со слезами рассказывал, как медсестры разжимали его умирающей жене челюсти и заставляли ее есть. Доктор Кублер-Росс (Kubler-Ross) сказал, что страшнее всего умирать в большой университетской клинике. Если на примере умирающего уже ничего нельзя узнать, он перестает быть интересным объектом с медицинской точки зрения, и студенты его просто бросают».

Во всех цивилизованных странах сильные мира сего должны заплатить больше других за право умереть, и плата эта выражается не только в деньгах, но и в страданиях. Когда в 1975 году греческий судовладелец Аристотель Онассис (Aristotle Onassis) умер после долгой болезни, его врачи хвастались, что в течение последнего часа клиническая смерть наступала трижды, но его всякий раз удавалось оживить.

Испанский диктатор Франциско Франко (Francisco Franco), страдавший 20 разными болезнями, имел еще меньше свободы в последние дни. Когда 83-летний человек, перенесший несколько сердечных приступов, уже находился в когтях смерти, его подвергли пыткам и унижениям, и у него не было сил сопротивляться. СМИ сообщали всему миру о «чудесах», позволяющих вывести умирающего старика из комы и растянуть его предсмертную борьбу на 34 страшных дня. Но цель врачебного искусства не должна заключаться в том, чтобы поддерживать жизнь человека день, месяц или год, не возвращая ему здоровье, ибо это приносит благо не пациенту, а врачу. И тут должен вмешаться закон.

Информационная служба “United Press International” сообщает 14 ноября 1975: «Сегодня Франко сделали третью за последние 12 дней операцию, 2-часовую операцию, в ходе которой был зашит кровоточащий разрыв желудка. Генерал находился под наркозом, ему вставили трубку, через нее вытекала кровь и жидкость, появившиеся из-за разрыва швов, которые были наложены неделю назад во время операции по удалению большей части его желудка. 32 врача заявили, что его мозг еще функционировал, но требовались аппараты для поддержания жизнедеятельности организма». Франко был подключен к аппарату искусственного дыхания, его кровь очищал гемодиализатор, дефибриллатор, зафиксированный у него на груди, регулировал ритм сердца всякий раз, когда оно хотело остановиться, а кровообращение поддерживалось насосом. При последнем переливании было использовано 5 литров крови, и общий объем крови, перелитой ему с начала кризиса, достиг 60 литров – этого достаточно, чтобы десять раз заменить всю кровь, присутствующую в организме. Врачи признали, что Франко испытывал сильные страдания. Но слишком много успокоительных средств ускорили бы его смерть, и она в конце концов пришла к измученному старому человеку в образе того, что его доблестные врачи, воспитанные на принципах вивисекции, обозначили как «необратимая сердечная недостаточность».

Может быть, это просто совпадение, но отец Франко, не имевший такого мощного терапевтического арсенала, как его знаменитый сын, прожил 86 лет, а его дедушка – более 100 лет. Разумеется, то было до эпохи медицинских «чудес».

Если ситуация с социальной помощью и страхованием будет оставаться прежней, то помощь, которую Франко получал от своего арсенала врачей, станет доступна не только сильным мира сего – ею будут наслаждаться и невзрачные бедняки, независимо от своего желания по этому поводу. Осенью 1975 года в американской печати появилось сообщение под названием «Правительство одобряет первые эксперименты на людях с использованием сердечной помпы», и это обещает людям еще больше страданий, которые ранее были причинены бесчисленным животным.

Американские законодательные органы, обычно служащие мерилом для других стран, вместо того, чтобы прекратить безумство в виде опытов на животных, поддерживают опыты на людях, легализуя их все больше и больше. Если эта тенденция продолжится, мы скоро прочитаем крупный заголовок «Американское правительство разрешает первую пересадку человеческой головы». Это будет означать новые неизмеримые страдания людей, и умирающие пациенты поймут: Онассис и Франко еще легко отделались по сравнению с тем, через что приходится пройти беззащитным людям в руках своих врачей, подобно беспомощным животным в руках экспериментаторов.

 

*

 

Итак, это и есть «великолепная гостиная», которую Клод Бернар обещал более ста лет назад? Ясно одно: животные начинают мстить. Печальная месть, и не только для нас, но и для самих животных.

И, что еще хуже: за последнее столетие под предлогом научных исследований распространилась ожесточенность, и люди с помощью СМИ стали с ней молчаливо соглашаться, воспринимая ее как признак ума и филантропии. И она продолжает распространяться в геометрической прогрессии, подобно необузданным раковым клеткам.

Нынешняя медицинская наука с ее механистической идеей здоровья создает иллюзию просвещения, но на самом деле дика и реакционна и стремится лишь повторять свои ошибки, как и галенизм 15 веков назад. А университеты, бывшие некогда светочами гуманизма и мудрости, вместо того, чтобы давать образование студентам, портят их и способствуют распространению нового варварства.

Если бы люди, отвечающие за образование и СМИ, не забывали свою просветительскую задачу, они бы имели в виду, что все выдающиеся люди, в том числе величайшие медики, оправдывающие своим существованием наличие хомо сапиенс на планете, осуждали поддерживаемую ими систематическую жестокость. Если наша культура имеет голос, то он, несомненно, принадлежит им – а не вивисекторам и службам здравоохранения, выбравшим ложный путь.

 

 

Часть 10

Заключение

 

Распространение вивисекции стало возможным лишь по причине завесы секретности над ней и обмана общественности («либо собака, либо Ваш ребенок», «животные совсем не страдают, потому что им дают наркоз»), и отсюда следует, что единственное средство борьбы с ней – это полное информирование, причем не только в узких кругах любителей животных, а в масштабах всего человечества.

Ничто не свидетельствует о неотложной необходимости в обширной информации лучше, чем заявление доктора Роберта Вайта (Robert White) в уже упоминавшейся статье из “American Scholar”. «Американский народ, – пишет знаменитый философ и пересаживатель обезьяньих голов, – выражают единодушную поддержку медицинских исследований тем, что ежегодно платит миллионы долларов через прямое государственное финансирование и частные пожертвования».

Несомненно, большинство людей, которые ежегодно «выражают поддержку», понятия не имеют о том, им с помощью «медицинских исследований» пускают пыль в глаза, что их деньги пойдут либо на мучения животных, либо в карман вивисекторов, и что они финансируют смертельное шарлатанство вместо истинной науки.

Разумеется, очень большие средства будут по-прежнему тратиться на то, чтобы держать дверь закрытой. Люди, занимающиеся производством и продажей медикаментов, которые на основании обширных экспериментов расхваливались как безопасные, а потом вызывали уродства и онкологические заболевания, продолжат голосить, что их противники предпочтут смерть ребенка смерти собаки. А некоторые СМИ до сих пор заинтересованы в прославлении нынешних медицинских исследований, хотя это неизбежно приведет еще к большим страданиям людей.

Во времена Диккенса сторонники детского труда считались гуманистами и заявляли, что отказ от этой практики будет означать конец цивилизации и голод для широких масс, и если бы его можно было чем-то заменить, это было бы сделано. Аналогичные аргументы сегодня приводят вивисекторы, точно так же, как раньше все те люди, которые выступали в защиту работорговли, дискриминации по расовому и половому признакам. Кто поддерживает законные интересы, влекущие за собой серьезную несправедливость и жестокость, тот стремится спрятать преступления с помощью псевдогуманистических аргументов, и многие люди верят этому, ибо проще и безопаснее верить тому, что нам говорят, вместо того, чтобы иметь свое мнение. Люди гораздо охотнее действуют и мыслят так же, как другие. На самом деле, наибольшим препятствием на пути прогресса всегда были не оппозиция, а конформизм и инерция.

Но большую часть людей невозможно дурачить всегда, и сколько бы денег вивисекторский истеблишмент ни тратил, в будущем от не сможет выдавать себя за спасителей человечества. Ветры перемен сегодня дуют гораздо сильнее, чем во времена, когда Везалий раскрыл ошибки Галена, и аболюционисты не намерены ждать еще несколько веков, прежде чем сегодняшняя медицинская «наука» исправит свои ошибки.

Мы живем в эпоху невиданной жестокости, и вивисекторы являют собой впечатляющий пример ее. Разумеется, их противники против этого варварства, но это не значит, что они всегда будут пассивно наблюдать, как другие его совершают. Человек. видящий, как садист издевается над ребенком, должен вмешаться и при необходимости применить силу. В этом случае насилие уместно. То же самое относится и к вивисекции.

«Мы твердо намерены по окончании учебы схватить одного из наших профессоров и провести на нем некоторые из тех манипуляций, которые он с таким вдохновением производил на животных, якобы для нашей пользы, например, перевязать желчный проток и стимулировать желчный пузырь. А потом мы спросим его, что он теперь думает о вивисекции», – заявили мне некоторые студенты, возмущенные опытами, с которыми им пришлось столкнуться.

Пустые слова? Возможно. Но везде наблюдаются верные признаки того, что молодое поколение больше не собирается стоять в стороне. В ноябре 1975 года защитники животных впервые вырвали из лап научных истязателей подопытных животных. Группа молодых французов, среди которых был ветеринар, ворвалась в нейрофизиологический институт Марей (Neurophysiological Institute Marey), расположенный по адресу Авеню Гордон Беннетт (Avenue Gordon Bennett), дом 4 и специализирующийся на болевых исследованиях – в экспериментах, как всегда, использовались кошки. Двое несчастных животных были настолько измождены, что их уже нельзя было использовать для дальнейших экспериментов, и их просто оставили умирать с голода. По оценкам ветеринара, их мучения длились 30-40 дней. Освободителям оставалось только усыпить их. У остальных были налицо признаки нервных болезней либо сумасшествия. Одна кошка пряталась под мебелью и постоянно мочилась. Всем животным были имплантированы электроды в мозг.

Дирекция могла бы возбудить дело по поводу проникновения в институт и кражи, но не стала этого делать. Все, что им требовалось, это молчание и забвение. Но когда защитники животных предали проблему огласке, «ученые» заверили, что их работа посвящена лишь «благу человечества», подопытных животных очень любят и хорошо о них заботятся, а все болевые эксперименты совершенно безболезненны для животных …

В ответ защитники животных ворвались в лабораторию Национального центра нейрофизиологических исследований, расположенную в пригороде Парижа Гиф-сюр-Иветт. Оттуда они освободили животных, у которых была спилена часть крыши черепа, и через отверстие в голову был вставлен приемный аппарат с электродами. С помощью электрических разрядов, посылаемых в мозг, у них вызывали искусственные, якобы эпилептические припадки, которые, разумеется, не имели ничего общего с человеческой эпилепсией, так как она возникает не из-за ударов током. Украденных в Гиф-сюр-Иветт кошек принесли в редакцию еженедельного парижского журнала “Charlie Heblo”, и там прошла выставка украденных кошек для СМИ. Все реагировали одинаково: сначала неверие, затем глубокое негодование. А Андре Беркалофф (André Berkaloff), «научный директор» биологического отдела той лаборатории, наряду с прочими глупостями, сделал следующее заявление: «Во время кражи здоровье тех кошек было поставлено под угрозу. Надеюсь, нам их скоро возвратят».

В этом случае псевдоученые опять не стали обращаться в правоохранительные органы и предпочли надеяться на человеческую забывчивость. Но защитники животных очень уж не хотят больше допускать того, чтобы такие случаи умалчивались. Сегодня растет количество людей, которых страшит мысль о собаках, которые лижут режущую их руку, и которые не понимают, отчего должна быть разрешена подобная жестокость. Им кажется, что в наше время нет оснований терпеть вивисекторов в человеческом обществе.

 

*

В Италии первый акт насилия был совершен не защитниками животных, а вивисекторами. Когда в январе 1976 там вышла настоящая книга под названием “Imperatrice Nuda”, шум вокруг нее привел к возникновению в разных городах новых объединений против вивисекции. Они пришли на смену имеющимся организациям, занимались интенсивной пропагандой, знакомя людей с фотографиями из лабораторий и наиболее впечатляющими эпизодами из книги, а также клеймили позором вивисекторов, называя их имена и рассказывая об их «подвигах». В октябре 1976 года “La Nazione”, ведущая ежедневная газета Флоренции, сообщила о диверсии против новой антививисекционной лиги: ночью после ряда звонков с угрозами и анонимных писем в их офисах был совершен поджог, и они были уничтожены.

Противники вивисекции дали ответ спустя несколько недель. 5 декабря та же самая газета сообщила о диверсии против “Centro Medico Careggi”, флорентийского медицинского института, одного из крупнейших в Италии. В окна лаборатории несколько раз выстрелили из винтовки, когда ночью там производился незаконный эксперимент на собаке. Одна из пуль едва не попала в вивисектора, который был известен тем, что не очень жаждал опытов на животных и впоследствии отказался от них. “La Nazione” напечатала письмо за подписью «Фронта освобождения животных и природы», который взял на себя ответственность за нападение и обещал дальнейшие диверсии.

Тем не менее, проблему вряд ли удастся решить с помощью перестрелок (хотя они тоже помогают разбудить спящее большинство). Я гораздо больше обрадовался, когда группа студентов-медиков из Неаполя пригласила меня прочитать в их университете лекцию о бесполезности и опасностях стандартных методов исследования. Лекция – первая из целого ряда – состоялась в аудитории анатомии, в Новой второй поликлинике Неаполя, и для меня было честью – пожалуй, следовало бы сказать, для антививисекционизма было честью – то, что меня представили перед двумястами студентами сотрудники Университета Неаполя (Naples University), а именно, Джанфранко Таяна (Gianfranco Tajana), молодой профессор микробиологии, и пожилой профессор хирургии Фернандо де Лео (Fernando de Leo), который одновременно является главным хирургом больницы Пеллегрини (Ospedale Pellegrini), известнейшей городской больницы.

Приглашенные для дебатов преподаватели-вивисекторы не дали о себе знать. Они ограничились тем, что вновь и вновь срывали со стен напечатанные в университете объявления о конференции.

 

*

Упорство, с которым экспериментаторы настаивают на работе за закрытыми дверями, - это хороший знак: они точно знают, что люди перестанут их терпеть, когда получат информацию. Данный факт свидетельствует о том, что моральное чувство еще живо, даже если оно еще не отошло от постоянно производимой анестезии, как это происходит в случае с вивисекцией. Гален мог резать своих жертв публично. Сегодняшние вивисекторы вынуждены прятаться и писать свои псевдонаучные сообщения нарочито усыпляющим языком, а государственным учреждениям, защищающим их, приходится содействовать поддержанию секретности и продолжению обмана – в гуманистической Англии это делается еще более настойчиво, чем в других странах.

На самом деле, при написании книги я часто испытывал неприятное чувство из-за того, что приходилось давать так много медицинских фактов для обоснования моей аболюционистской позиции в отношении вивисекции: я при этом думал о совете Бернарда Шоу приводить исключительно моральные аргументы. Но Шоу умер до того, как произошли трагедии с талидомидом, стилбестролом и многими другими препаратами и подтвердился второй закон Белла.

Тот факт, что медицинские исследования деградировали до пыток и преступлений и, вместо лечения, вызывают болезни, получая при этом прибыль, также вторично по сравнению с их страшной жестокостью и тлетворного действия на многих врачей, от которых больные и страждущие ждут помощи; но этот факт есть лучшее орудие в борьбе против вивисекции. И его надо использовать, наряду с другими средствами.

Обвинение следует выдвинуть не только в адрес производителей химических препаратов, но и органов здравоохранения, разрешающих продажу медикаментов, которые, вопреки, результатам экспериментов на животных, оказываются вредными, вызывая уродства и онкологию. Ответственные стороны должны предстать перед судом, но не следует допускать, чтобы приговор выносили их коллеги и соучастники, как это произошло во время слушаний по талидомиду.

Официальный документ, подписанный доктором Робертом Миллером (Robert Miller) и опубликованный Всемирной организацией здравоохранения, а также многочисленные предупредительные сигналы, появлявшиеся в течение десятилетий и оставшиеся без внимания, подтверждают, что трагедии, вроде эпопеи со стилбестролом, произошли из-за неверных выводов, полученных в ходе экспериментов на животных; и требование справедливости заключается в том, чтобы принять меры против ответственных служб здравоохранения, одобряющих неправильный метод исследования. Только так можно добиться того, чтобы официальная медицина изменила свою позицию. Опыт показывает, что даже самые жестокие экспериментаторы становятся очень чувствительными, когда получают удар по банковскому счету.

Антививисекционисты, в отличие от вивисекторов, желают света и правды – что является большим преимуществом. Вивисекторы – это те, кто баррикадируются в своих лабораториях и перерезают голосовые связки своим жертвам, желают секретности, нанимают лоббистов для покупки политиков и платят средствам массовой информации, чтобы они пудрили мозги людям. И другие люди должны громко заявить о том, о чем изувеченные животные не могут поведать, и вызвать поворот общественного мнения, который произошел у Альберта Швейцера в его последнем послании к миру; а для этого необходимо развенчать обманщиков, выдающих себя за спасителей человечества, и всеми средствами избавляться от них до тех пор, пока не сбудется предсказание профессора физиологии Гарвардского университета Генри Байджлоу (Henry J. Bigelow):

«Настанет день, когда на сегодняшнюю вивисекцию во имя науки будут смотреть так же, как мы сегодня смотрим на охоту на ведьм во имя религии».

Возможно, этот день настанет раньше, чем обычно предполагают.

 

 

Дополнение

 

Публикация книги – процесс долгий, и к тому времени, как я получил от издателя гранки этого труда, у меня накопилось множество новых фактов варварства, присущих современной псевдонауке. Их бы хватило на книгу такой же длины.

Я чувствую, что должен упомянуть по меньшей мере некоторые из этих новых фактов и дополнить либо подчеркнуть уже сказанное. Они касаются пересаживателя обезьяньих голов Роберта Вайта (Robert White), жонглера сердцами Кристиана Барнарда (Christiaan Barnard), «Международной Амнистии» (Amnesty International), подопытных кроликов в виде человека, случая с лаэтрилом и последним фармацевтическим скандалом в Западной Германии.

 

Эпизод 1. Я был в Риме, когда весной 1977 года доктор Роберт Вайт совершил свое традиционное паломничество из Кливленда, Огайо, в вечный город, чтобы провести традиционную аудиенцию с папой римским, встретиться с итальянскими коллегами и выступить по государственному итальянскому телевидению, которое поддерживает вивисекцию. На этот раз доктор Вайт привез с собой ряд кинокадров, показывающий одну из жертв его трансплантации, умирающую обезьяну, от которой добрый доктор пытался добиться какой-то реакции, тыча ее в морду. Эта сцена напомнила мне строчку из статьи доктора Вайта, которая была напечатана в “Surgery”, и которую я упоминал в части под названием «Одичание»: «Головы оставались довольно драчливыми, о чем свидетельствовало их кусание при раздражении рта». У обезьяны, показанной по итальянскому телевидению, не было сил кусаться, невзирая на ротовые и другие способы «стимулирования» ее; она просто взирала на своего мучителя, и у нее из носа все время шла кровь.

Это оказалось слишком жестко даже для итальянских телезрителей, которые никогда не проявляли особой любви к животным. На этот раз они с большим возмущением отнеслись к показу, проведенному доктором Вайтом. Телестанция разрывалась от негодующих телефонных звонков, редакции газет утопали в письмах.

Доктор Вайт, находящийся в полном отрыве от реальности, как и все вивисекторы, не был в курсе о реакции общественности на него. Он сразу же дал интервью ведущей римской газете “Messagero”, принадлежащей полугосударственному химическому гиганту Montedison, чьи фармацевтические заводы добросовестно занимаются вивисекцией.

Статья была проиллюстрирована фотографией толстого, лысого кудесника трансплантологии, который рассматривал свою несчастную жертву, закрепленную в аппарате для фиксации с раскрытой пастью. В целом доктор Вайт повторил в интервью то, что уже появлялось в этой газете 7 июля 1976 года, под заглавием «Беседа в ученым Вайтом: я готов пересадить голову человеку». Очевидно, он забыл о своем прежнем заявлении, что практическое применение результатов его экспериментов будет возможно лишь спустя 50 лет. Доктор Вайт заявил в том интервью следующее: «С точки зрения хирургии все препятствия устранены. Противодействие идет только со стороны общественного мнения, из моральных или религиозных соображений. Я правоверный католик, у меня десятеро детей (браво! – Г.Р.), тем не менее, я убежден, что это сопротивление исчезнет… Есть еще одна проблема, но не хирургического, а иммунологического характера (здесь имеется в виду уже много раз упоминавшаяся иммунная система, система, защищающая организм от возбудителей болезней и чужеродных веществ – Г.Р.). Индивидуум с пересаженной головой навсегда остался бы парализованным, потому что соединить спинной мозг невозможно. Парализованный человек с видящими глазами, слышащими ушами, чувством обоняния и поверхностного осязания… Сколько такой человек смог бы прожить?... Примерно столько же, сколько пациент, перенесший трансплантацию легких. Неделю, две недели, кто знает?»

Все, что ему требовалось, – это доброволец.

 

Эпизод 2. В июне 1977 года в больнице Groote Schuur города Кейптаун Кристиан Барнард в ходе 10-часовой операции пересадил сердце самки павиана в грудь 25-летней итальянке в добавление к ее собственному больному сердцу. Цель операции, по мнению Барнарда, заключалась в том, чтобы обезьянье сердце в течение достаточно долгого времени поддерживало циркуляцию и дало возможность человеческому сердцу отдохнуть и набраться сил.

К сожалению, молодая женщина – которая вполне могла бы остаться в живых без эксперимента Барнарда – умерла через несколько часов.

Теперь вопрос номер один: неужели Барнард как человек, достаточно хорошо осведомленный в вопросах анатомии и биологии, не знал, что сердце – в отличие, скажем, от печени – не обладает способностью к саморегенерации? Таким образом, эксперимент был глупым, если не сказать больше. Во всяком случае, сообщество врачей четко об этом заявило – как только пациентка умерла.

На сей раз у Барнарда оказалось наготове новое алиби, которое, по меньшей мере, объясняло быструю смерть пациентки: сердце бабуина слишком мало, чтобы поддерживать циркуляцию крови взрослого человека, и на следующий раз мы возьмем сердце шимпанзе, которое сильнее.

Вопрос номер два: неужели доктор Барнард не знал об этом анатомическом факте до проведения эксперимента, уже убив в своей жизни множество обезьян?

Или – вопрос номер три – не доказывает ли все это в очередной раз, что и для Кристиана Барнарда эксперименты на живых организмах стали навязчивой идеей, паранойей, лишенной какого-либо логического мышления?

Но вот еще подробности. Цюрихское ежедневное издание “Blick” за 24 июня сообщает, что во время операции все хирургическое отделение содрогалось от воплей «бабуиновой леди», когда ей разрезали грудь и пересаживали сердце при отсутствии какой-либо анестезии, потому что Барнард хотел дать своей пациентке сердце в идеальном рабочем состоянии, без каких-либо химикатов.

А теперь вопрос номер четыре: знал ли Барнард, что бабуины обладают интеллектом, сравнимым с интеллектом 9-летнего ребенка, и гораздо большей чувствительностью, что у них жестикулирование, реакции, социальные привычки и даже организационные таланты сравнимы с нашими, пусть даже они, в отличие от клана вивисекторов, не организуют кровавые пиры?

Вопрос номер пять касается морального закона, о котором я вкратце говорил в другой главе. Не является ли очередным свидетельством неизбежного морального закона в действии тот факт, что Барнард в сравнительно молодом 53-летнем возрасте из-за артрита – невзирая на все опыты с суставами миллионов беззащитных животных – уже не мог работать ножом в течение какого-либо времени и, согласно сообщениям газет, часто был вынужден отдавать его ассистентам?

 

Эпизод 3. Этот случай показывает, настолько далеко зашло огрубление вследствие промывания мозгов, затрагивающего уже и школьников, с целью привить им мысль о приемлемости и почетности любого преступления против невинных животных, если из него можно извлечь какую-то материальную пользу.

Эти миазмы заразили уже и якобы гуманитарные организации. 31 мая 1977 года в “Neue Zürcher Zeitung” появилось следующее сообщение из Лондона: «Как сообщает организация «Международная Амнистия» (“Amnesty International”), занимающаяся помощью пленным, она провела в Дании эксперименты со свиньями, чтобы лучше понять пытки, применяемые к людям. Согласно сообщению, животным наносили удары током и клейкими металлическими шестами».

Эти исследования проводились по просьбе «Международной амнистии» в Датском институте терапии, принадлежащем Королевск