XXIV. Король, Королева, Принцесса, Лягушонок

 

– Что это за ужасное кваканье? – спросила Королева.

– Если бы это не было так невероятно, – сказал Король, – Я бы предположил, что это лягушка или жаба, сидящая у двери. Затем, повернувшись к Принцессе: – Ты не знаешь, что бы это могло бы быть?

Принцесса покраснела. – Да, Папа. Это лягушка у двери. Я объясню все позже.

– Ну, тогда, дорогая, встань, пожалуйста, и сделай что-нибудь, чтобы прекратился этот шум.

– Да, Папа. Принцесса сложила свою вышитую салфетку и положила рядом с тарелкой. Затем, как только официант отодвинул ее кресло, она встала и зашагала в двери, чтобы открыть ее.

На пороге показался Лягушонок. Он спустил воздух из своего вокального мешочка, поклонился ей и перепрыгнул через порог. – Добрый день, – сказал он громким голосом. – Я надеюсь, что Ваше Высочество хорошо себя чувствует.

– Спасибо, – сказала Принцесса. – Я не ожидала увидеть тебя здесь. Наверное, ты долго добирался.

– Очень долго, – сказал Лягушонок. Повернувшись к Королю, он сказал: Sire, Je suis tr;s-heureux de faire votre connoissance royale». Затем поклонился Королеве: «Ваше Высочество, ваш покорный слуга».

Король был в недоумении. Совершенно очевидно, что Необычный Феномен произошел – не только в его королевстве, не только в столице, не только во дворце, но прямо в его семье. Он почувствовал, что у него в животе что-то забурчало, как если бы он находился на корабле, попавшем в шторм. С другой стороны, Лягушонок несомненно был хорошо воспитан. Его французский был превосходен. Не было никаких причин относится к нему иначе, чем к любому другому интеллигентному существу, и отказать ему в почестях, достойных аристократа, или даже простого буржуа. Несмотря на то, что его появление было весьма неуместным – по большому счету, Король меньше всего на свете хотел видеть нечто подобное у себя во дворце – Король понимал: только тот, кто готов воспринять любое явление, кто не отвергает любой опыт, даже самый непостижимый, живет в гармонии с Дао. Да, да, Мастер должен быть «открыт для всех людей», он «не отвергает никого», «готов использовать любые ситуации», и «ничего не пропускает». Король надеялся, что ему удастся понять это явление, используя хотя бы небольшую часть этой мудрости.

– Добрый день, месье, – он почтительно кивнул Лягушонку. – Добро пожаловать во дворец.

Королева ничего не сказала. Лицо ее было непроницаемо.

Король повернулся к ней. – Любовь моя, наш гость пожелал нам доброго дня.

– А, – сказала Королева, часто моргая словно она только что вышла из транса. – Добрый день, месье. Добрый день. Как поживаете?

– По правде говоря, я очень устал и голоден.

– В этом случае, вы должны присоединиться к нашему обеду, – весело сказал Король. – Вы можете сесть рядом с моей дочерью, тем более, что вы кажется знакомы.

– Спасибо, Ваше Величество. Вы очень добры. Я с удовольствием немного поем.

– Возьми его, моя дорогая, – Король обратился к Принцессе. – Посади его на стол около своей тарелки.

Принцесса подчинилась, слегка содрогнувшись, однако этого никто не заметил, кроме Лягушонка. Когда она возвратилась к столу, Король позвонил в маленький золотой колокольчик, стоящий справа от его тарелки.

Дверь на кухню открылась и вышел шеф-повар – короткий, угловатый человек в белом, на нем был шелковый фартук. Он поклонился, подошел к главе стола и поклонился снова.

– У нас сегодня гость за обедом, – сказал Король.

– Шеф-повар повернулся в сторону Принцессы, посмотрел на визитера, и совершенно хладнокровно произнес: «Да, Ваше Величество».

– Я не знаю, что наш гость предпочитает из меню, – сказал Король, – но, полагаю, что он не откажется от mouches l’orange. Прикажите своему помощнику выйти и наловить дюжину больших мух.

– К вашим услугам, Ваше Величество, – шеф-повар низко поклонился. – Я приготовлю блюдо, достойное короля.

Двадцать минут спустя, после светской беседы, которая касалась всех подробностей весенней погоды, внесли блюдо и поставили его перед Лягушонком. На маленькой золотой тарелочке, внутри водяного кресса и нарезанного ровными кубиками чеснока, в душистом оранжево-коричневом бульоне плавало на спинках двенадцать мух средней зажаренности, подняв кверху свои хрустящие ножки.

В тот же момент, когда блюдо устанавливалось на стол, официанты с проворностью танцоров, убирали тарелки с остывшим тюрбо, заменяя их тарелками с фаршированными голубями.

Король и королева подняли ножи и вилки и начали есть. После второго куска, Король повернулся к Лягушонку: «Почему вы не едите, месье? Вам не нравится это блюдо?

– Напротив, Ваше Величество, оно прекрасно и, к тому же, чудесно пахнет. Но Ее высочество и я вступили в небольшой договор. Я не смею оглашать его сам.

– Моя дорогая, что этот… месье имеет в виду? – спросил Король.

– О, Папа, – Принцесса снова покраснела. (Ее смущение было особенно привлекательным, подумал Лягушонок). – это правда. Эта лягушка и я действительно установили…. соглашение.

– Какого рода соглашение?

– Понимаешь, Пап;, как-то случайно я упустила свой золотой шар в колодец и эта лягушка предложила достать его. С уговором…. – она потупила глазки и понизила голос, – что я соглашусь любить его и относиться к нему, как к своему лучшему другу, и позволю ему есть из моей тарелочки и пить из моей чашечки и… – ее голос стал совсем еле слышен, – спать в моей постельке.

– Что такое?! – спросила Королева возмущенным голосом.

– Ее Высочество согласилось, – пояснил Лягушонок. – любить меня и относиться ко мне как к своему лучшему другу, и позволить мне есть из ее золотой тарелочки и пить из ее золотой чашечки и спать в ее мягкой постельке.

– Что такое?! – голос Королевы стал предельно возбужденным.

– Пожалуйста, не расстраивайся, Мам;, – сказала Принцесса. – Ты знаешь, как дорог мне золотой шар. Лягушка захотела достать его, если я соглашусь на ее условия. Мне показалось, что это единственный выход.

– Вопрос не в том, – сказал Король, что это было единственно возможным решением. Вопрос в том… в том… О, возьми себя в руки, моя дорогая. Из груди Королевы вырывалось нечто среднее между криком и рыданием.

– Вопрос в том, – сказал Лягушонок, что Ее Высочество дало обещание.

– Именно так, – сказал Король. – Вы попали не в бровь, а в глаз. В данном случае не важно, давать или не давать обещание. Не важно также, было ли это обещание Ее Высочеством обосновано. Дело в том, что она дала слово. Наше слово – это основа нашей королевской чести, это сама душа нашей чистоты. И если мы, являющиеся одновременно основанием и вершиной общества, не сможем сдерживать наше слово, несчастья обрушатся на нас – да притом такие, что гораздо серьезнее природных катастроф, которые всегда можно пережить. Если мы, живущие и умирающие по законам нашей святой чести, не сможем сдержать нашего слова, данного в торжественной или даже в случайной обстановке, силы, удерживающие общество, разрушаться: аристократия потеряет свою душу, буржуазия не сможет больше брать с нас пример, бедняки перестанут мечтать о нас, сосед станет обманывать соседа, мужья начнут лгать женам, и все человеческое сообщество превратиться в стаю рычащих животных. Прошу прощения.

– Не стоит извиняться, – сказал Лягушонок. – Красноречие Вашего Величества способно очаровать даже самого свирепого зверя.

– Благодарю, месье, – сказал Король. – Очень милый комплимент.

– Разрешите мне сказать, Папа, – вмешалась Принцесса.

– Да, дорогая, ты можешь говорить.

– Я никогда не помышляла о том, чтобы нарушить обещание.

– Тогда почему же Вы убежали от меня? – спросил Лягушонок. – Вы оставили меня у колодца и мне пришлось ужасно долго добираться к вам.

– Я очень виновата. Но вчера я была так счастлива, что мне хотелось веселиться.

– А как же насчет обещания? – спросил Король.

– Я собираюсь его сдержать, уверяю вас. Но мне нужно некоторое время придти в себя. В конце концов, наше соглашение не подразумевает, что все должно происходить мгновенно.

– Это правда? – Король повернулся к Лягушонку.

– Да, Ваше Величество, это не оговаривалось. Но с вашего милостивого разрешения, позвольте мне представить эту историю так, как я ее вижу.

– Разумеется, месье. Продолжайте.

– Разрешите мне сказать, Папа, – вмешалась Принцесса.

– Наш гость первый попросил слова, моя дорогая, – сказал Король, – и по всем правилам этикета я должен позволить ему говорить. После того, как он закончит, ты можешь сказать все, что хочешь.

Королева наклонила голову в знак согласия. Она выглядела несчастной.

– Вот моя история, Ваше Величество, – сказал Лягушонок. – Я влюблен в вашу дочь уже некоторое время. Я понимаю, конечно, что совершенно недостоин ее и что она живет в бесконечно более благородном месте, чем я. С другой стороны, я – ужасно…, скажем так, целеустремленный парень. Я меня есть множество достоинств, которые не видны сразу, если вы посмотрите на меня. И я думаю, что мог бы предложить Ее Высочеству многое.

– Не могли ли вы высказаться более конкретно? – сказал Король.

– С вашего позволения, нет, Ваше величество. Если это возможно. Ее Высочество хорошо знает, что я могу предложить. Что касается Испытания Тремя Шарами, о котором мне рассказала одна знакомая лисица, то для меня это одна формальность. Я знаю, какой шар надо выбирать.

– Это звучит так, как если бы вы делали предложение моей дочери, – сказал Король.

– Это и есть предложение, вне всякого сомнения.

Послышался еще один крик/рыдание, вырвавшийся из горла Королевы.

– Закрой глаза, моя дорогая, – сказал Король. – Дыши глубоко. У тебя будет возможность высказаться, после того, как закончит говорить наш гость.

– Разрешите мне рассказать, как в точности все произошло у колодца. – начал Лягушонок. – Ее Высочество было очень расстроено, и бедняжка плакала навзрыд. Нужно было иметь каменное сердце, чтобы сразу же не кинутся ей в ноги и не предложить все что угодно, дабы облегчить ее боль. Я не был уверен, что смогу принести обратно упущенный ею золотой шар, но мне до смерти хотелось попробовать. Я бы сделал намного больше того, что она просила: поскакал бы на край земли, чтобы добыть ей золотые ключи, сразился бы со всеми злыми волшебниками, просеял бы горы зерна, призвал бы все животное царство себе в помощь. Вот как глубоко я люблю ее, и не отступлюсь от мысли, что мы созданы друг для друга.

– Зачем же тогда ты поставил условия своей любимой? – спросил Король.

– Да, зачем ты заставил меня согласиться? – Голос Принцессы зазвенел от негодования.

– Это показалось мне единственным способом придти к тому, что должно было случиться. – сказал Лягушонок. – Я знаю, что мне придется заплатить за это. И я знаю, что твой гнев смягчится по мере того, как твоя любовь ко мне будет возрастать. Любовь смягчает все на свете, за исключением нашей прямоты.

– Хм, – сказал Король. – Я должен записать это в свою книгу афоризмов. Я пока не знаю, глубоко ли это, но чувствую, что это звучит глубоко. Итак, вам удалось принести обратно золотой шар.

– Да. Это была трудная, но не невозможная задача. Я горжусь собой. И я очень обрадовался за Ее Высочество. Но после короткого празднования, и еще более короткого, не совсем удовлетворительного поцелуя, она повернулась и убежала. Я понимаю, что ей понадобилось время для того, чтобы придти в себя и осмыслить случившееся. Но если мне позволено будет подвергнуть небольшой критике того, кого я ценю больше всего на свете, то мне показалось, что Принцесса вела себя несколько легкомысленно и непочтительно по отношению ко мне. Она могла просто сказать: – «Послушай, Лягушонок», – она называет меня Лягушонок, – «мне нужно время на то, что бы все обдумать. Давай встретимся завтра на этом же месте. Я приглашу тебя во дворец как только смогу и представляю тебя своим родителям, а затем мы начнем есть, пить и спать вместе.» Это было бы справедливо. Вы так не думаете, Ваше Величество?

– Да, – сказал Король, – конечно думаю.

– Ну вот так я вижу нашу историю, – сказал Лягушонок. – Я надеюсь, что Ваше Величество увидит во мне достойного жениха для своей дочери. Затем он повернулся к Королеве: – Я надеюсь, что вы также согласны с этим, Ваше Величество.

– Я стараюсь…. – сказала Королева, – очень стараюсь сохранить спокойствие. Ее нервы поддергивались словно ниточки у марионетки.

– Прекрасно, моя любовь, – сказал Король. – Это все, что требуется от тебя.

– Но мне так трудно сидеть и видеть как эти необычные явления выходит из под контроля. Она замолчала на мгновение, затем повернулась к Лягушонку: – Разрешите, месье, прежде всего сказать, что вы кажетесь мне удивительной персоной…. существом. Я лично не имею ничего против вас per se.

– Per te – поправил Король.

Per te. В действительности, я очень тронута вашей любовью к моей дочери и силой вашего характера. Все, что я желаю Ее Высочеству – это найти хорошего человека, который по-настоящему любил бы ее. В этом-то и вся загвоздка. Вы – не человек. Вы – лягушка.

– Мы знаем об этом, любовь моя, – вставил Король.

– Папа…, сказала Принцесса

– Одну минуточку, – продолжала Королева. – Мы знаем об этом, но продолжаем вести себя, как будто это в норме вещей. Задумались ли вы о том, какие могут быть последствия этого…. союза? Я бы совсем не возражала, уверяю вас, если бы свадьба означала просто дружбу. Ты достаточно взрослая [здесь она назвала Принцессу по имени], чтобы делать самостоятельный выбор, и если бы я убедилась в порядочности и доброте ее мужа, не возникло бы никаких проблем. Конечно, я предпочла бы более высокого и менее… зеленого жениха.

– Мне очень жаль, Ваше Величество, – сказал Лягушонок.

– Нет, нет, – поспешила заметить Королева, – я не имею в виду ваш внешний вид. Он меня почти не волнует. Дело в том, что брак предполагает нечто более, чем дружбу. Он предполагает иметь детей, или возможность иметь детей.

– И Ваше Величество встревожено такой перспективой? – спросил Лягушонок.

– Мой дорогой месье, я стараюсь как можно шире смотреть на всю эту историю. Ни по натуре, ни по воспитанию, я не принадлежу к тем, кто узко смотрит на мир, или позволяет своим предрассудкам (если они у меня вообще имеются) вмешиваться в мыслительную деятельность. И хотя мне не всегда удается быть рассудительной, я, по крайней мере, всегда стараюсь быть таковой. Верно, что я представляла себе своего будущего зятя высоким, красивым французом. Или, по крайней мере, западноевропейцем. Или, по крайней мере, с человеческим обликом. Это может показаться близорукостью, но это можно понять, я думаю. Я могу освободиться от этих представлений, честно попытаться расширить свои эстетические требования и включить в них то, что среди вашего вида, считается особым признаком красоты: угол, под которым глаза выступаю над головой, или, возможно, прозрачность вашего белого клейкого горла.

– Вы очень добры, Ваше Величество, – сказал Лягушонок, слегка поклонившись. – Я, впрочем, сомневаюсь, что отличаюсь красотой, даже среди лягушек.

– Дело не в этом, – сказала Королева. – Дело в том, что вы человек… существо…обладающее, сильным характером, и я была бы рада принять вас в нашу семью, дать вам свое искреннее благословение, если бы речь не шла о потомстве.

– А что именно тебя не устраивает, любовь моя? – спросил Король.

– Разве это не очевидно?

– Боюсь, что нет, – сказал Король. – Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь.

– Боже милостивый! – воскликнула Королева. – Только подумай! Мои внуки – наши внуки – могут быть полу-людьми, полу-лягушками!

– Верно, – сказал король. – Это верно. Но мне кажется это не непреодолимое препятствие. У них будут отец и мать, с прекрасными характерами и добрыми сердцами. А лягушка, как и бобры, тюлени и другие амфибии, по мнению Плиния, весьма разносторонние существа. В любом случае, я бы предпочел, чтобы моя дочь вышла замуж за эту лягушку, чем, например, за одного из сыновей Короля Виттенберга, этих бездельников-красавцев.

– Который к настоящему моменту должен быть мертв, – сказала Королева.

– М-м-м, да, ты права. Но пойми меня правильно. Кожа Лягушонка может быть зеленой, но под ней бьется красное сердце.

– Но факт остается фактом, наши внуки могут быть чудищами.

– Чудищами? Не уверен. В действительности, не существует ни хорошего, ни дурного – это лишь продукт нашей мысли. Они могут оказаться симпатичными детьми. Русалки, например, будучи полу-людьми, полу-рыбами, давно известны своей красотой. Я не вижу, почему наши дети, имея верхнюю часть нашей дочери и нижнюю часть нашего зятя, были бы менее привлекательными.

– Но где подтверждение тому, что природа распорядится таким образом? Существует такая же вероятность того, что их верхняя часть будет нашего зятя, а нижняя часть нашей дочери. В любом случае, они будут уродами, бедняжки. Подобно неприспособленным, и вечно неудовлетворенным сатирам. Или же будут похожи на Минотавра, безумного сына Миноса.

– Мне можно сказать? – вставила Принцесса.

– Да, конечно, дорогая, – сказал Король. – но разреши сначала твоей матери и мне закончить этот разговор. Затем, повернувшись к Королеве он продолжал. – С другой стороны, у нас есть превосходный пример Хирона. Я посчитал бы себя наисчастливейшим из смертных, если бы мой внук смог хотя бы наполовину приблизиться к этому выдающемуся кентавру.

– Это правда. Я не подумала об этом. Как им могли гордиться его дедушка и бабушка!

– Боюсь, что они никогда не были в его знаменитой школе на горе Пелион, где он обучал астрономии, музыке, ботанике и медицине. Какие необычайные ученики притягивались к нему! Геракл, Ясон, Одиссей, Тезей, Ахилл. А когда он умер, он превратился в одно из ярчайших созвездий, соседствующих с солнечной системой, главная звезда которого – Альфа Кентавра – третья по яркости звезда в небе после Сириуса и Канопуса.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Королева. – Не у всех смешанных браков проблематичные дети. Возможно, я и чересчур усложняю проблему.

– Мы еще не вспомнили египетских богов, – сказал Король – которые дают еще более яркие примеры превосходства получеловеческих натур. Был, например, среди прочих, сын Осириса – Анубис, полу-шакал, полу-человек, направляющий души в обитель мертвых; Хатор – богиня любви и веселья с коровьей головой; Сохмет – богиня солнца, женщина-лев; и бог дня, Хор, с ястребиной головой. Какие тебе нужны еще доказательства?

Да, да, – сказала Королева. – И все-таки, тебе не кажется это очень странным. Я не могу не чувствовать себя немного расстроенной. Я бы предпочла зятя из семьи Валуа или Монтморенси. Желательно, с ровными ногами.

– Но, любовь моя – воскликнул Король.– Учитывая время, место и меню, это вряд ли можно считать тактичным замечанием.

– Прошу прощения, месье, – сказала Королева.

– Величество, – сказал Лягушонок, слегка поклонившись.

– В любом случае, продолжал Король, – даже если твой внук будет чудищем, как ты изволила выразиться, он может оказаться Хироном или Хором.

– Голова ястреба у нашего внука придала бы ему определенное достоинство, – сказала Королева, – определенное изящество, которое сделало бы его пребывание при дворе вполне возможным. Голова ястреба – одно, голова лягушки – совсем другое.

– О, любовь моя, – сказал Король, – голова лягушки не менее смешна, нежели тощая, с длинным носом, голова ибиса, которую с гордостью носит бог Тот. Мастер мудрости и магии. Ты же, хорошо знающая Дао дэ дзин, должна понимать: «Когда люди начинают рассматривать некоторые вещи как прекрасные, другие вещи сразу же становятся уродливыми».

– «Вещи появляются», – сказала Королева, с подчеркнутой медлительностью, – «и она позволяет им приходить, вещи исчезают, и она позволяет им уходить». Ты прав. Я хочу взять назад свои возражения. Наш внук вполне мог бы быть мудрым и в случае если один из его родителей – не принадлежит к роду человеческому.

– Наш внук вполне мог бы быть глупым, если оба родителя принадлежат к таковому – заметил Король.

– Папа, можно мне сказать?

– Да, мы закончили. Что ты хотела сказать?

– Папа, как это мило с твоей стороны, что ты глубоко интересуешься благополучием моих детей. Я так тронута, и в то же время раздосадована твоим и маминым вниманием. Но поскольку вы не понимаете самого важного момента, вся ваша дискуссия не имеет значения.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Король.

– Что за самый важный момент? – спросила Королева.

– Все это может выглядеть как смешанный брак… – начала Принцесса.

– Конечно, – сказал Король, переводя взгляд с Принцессы на Лягушонка и обратно. Королева кивнула.

– Но дело в том, что в действительности эта лягушка является человеческим существом. А точнее, принцем.

– Это правда, месье? – спросил Король.

– Лягушонок пожал своими, не очень заметными, плечами. – Ее Высочество в этом уверено, но мне самому в это очень трудно поверить.

– Конечно, это правда, – сказала Принцесса. – И хватит беспокоиться о наших детях. Наш брак – на который, по существу, я согласилась – может иметь лишь два возможных продолжения. Либо лягушонок станет самим собой, либо не станет. В первом случае наши дети будут иметь всецело человеческий и, без сомнения, прелестный облик. Во втором случае можете быть абсолютно покойны: пока Его Упрямое Высочество останется лягушкой, я никогда не допущу интимной близости. Одна только мысль об этом отвратительна!

– И в этом случае у нас не будет внуков? – спросила Королева.

– Разумеется. Никаких полу-лягушек, полу-людей.

– Ну, а как насчет твоего обещания разрешить ему спать в твоей постельке?

– Я сдержу свое обещание. Он сможет спать на краю моего матраца.

– Но выражение спать в твоей постельке – наверняка метафора, – сказала Королева.

– Возможно, она была бы метафорой для поэзии, Мама, но не для брачного контракта. Если месье Лягушонок захотел бы чего-нибудь еще, ему нужно было об этом сказать.

– Ты права, – сказал Король. – Следует выполнять обещанное, но не обязательно делать свыше того.

– Ты уверена, что не пересмотришь свое решение? – спросила Королева. – Он действительно прекрасный молодой человек, как только познакомишься с ним поближе. И поскольку твой отец и я происходим из рода, отличающегося высоким ростом вот уже тысячу лет, разница в вашем росте быстро скомпенсируется в детях.

– Нет, Мама. Я знаю как ты хочешь иметь внуков, но я на это не пойду.

– Ну, тогда ты наивная и глупая фантазерка. Почему ты думаешь, что эта лягушка нечто больше, чем кажется?

– Нет, нет, любовь моя, – вмешался Король. – Пожалуйста, не взвинчивай себя опять. Мы уже многое пережили за сегодня. Мы все находимся на краю срыва.

– Ваше величество, сказал Лягушонок, – можно мне сделать одно замечание?

– Разумеется, – сказал Король.

– Пожалуйста, извините меня за напоминание, но я умираю от голода.

– О боже, – воскликнул король. Как это невежливо с нашей стороны. Мы должны замолчать пока наш гость не утолит голод и жажду. Я сам хочу сделать несколько глотков бургундского.

В наступившей тишине, Лягушонок наклонился над тарелкой и наблюдал затаив дыхание, как Принцесса зачерпнула своей золотой ложечкой несколько плавающих мух.