Морфин отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в реддла, и Гарри увидел на пальце его правой руки кольцо с черным камнем.

— А я тебя за магла принял, — прошептал Морфин. — Здорово ты на того магла смахиваешь.

— Какого магла? — резко спросил Реддл.

— Магла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живет, — сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. — Ты на него здорово похож. На Реддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться...

Вид у Морфина был слегка пьяноватый, его пошатывало, чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола.

— Он, понимаешь, вернулся, — глупо прибавил Морфин.

Волан-де-Морт пристально глядел на Морфина, словно пытаясь оценить, на что тот способен. Затем он придвинулся поближе к Морфину и спросил:

— Значит, Реддл вернулся?

—Ага, бросил ее, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! — сказал Морфин и снова плюнул на пол. — Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он?

Волан-де-Морт не ответил. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:

— Осрамила нас, потаскушка!А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Все уж кончилось, нет, что ли?.. Все кончилось...

Он глянул в сторону, покачнулся, Волан-де-Морт шагнул вперед. И едва он это сделал, как наступила неестественная тьма, поглотившая и фонарь Волан-де-Морта, и свечу Морфина, поглотившая все...

Пальцы Дамблдора крепко стиснули локоть Гарри, и оба снова всплыли в настоящее. После непроглядного мрака мягкий, золотистый свет Дамблдорова кабинета показался Гарри ослепительным.

— И это все? — быстро спросил Гарри. — Почему стало темно, что случилось?

— Потому что начиная с этого мгновения Морфин ничего больше не помнил, — ответил Дамблдор, жестом предлагая Гарри вернуться в кресло. — Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что валяется на полу, совсем один. А перстень Марволо исчез.

Тем временем по главной улице деревушки Литтл-Хэнглтон уже бежала служанка, крича, что в гостиной большого дома лежат три трупа: Том Реддл Старший, его мать и отец.

Власти маглов недоумевали. Насколько мне известно, они и до сих пор не знают, от чего умерли Реддлы, — заклятие Авада Кедавра, как правило, никаких следов не оставляет... Исключение сидит передо мной, — прибавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. — С другой стороны, в Министерстве мгновенно поняли, что убийство совершено волшебником. Кроме того, там знали, что всего через Долину от дома Реддлов проживает заклятый враг маглов, уже сидевший однажды в тюрьме за нападение на одного из убитых.

И потому Министерство вызвало Морфина. Допрашивать его, применять сыворотку правды или легилименцию не было никакой необходимости. Он сразу с гордостью признался в убийстве, сообщив подробности, которые мог знать лишь виновник этого преступления. Он рад, сказал Морфин, что перебил этих маглов, он много лет дожидался такой возможности. Морфин сдал свою волшебную палочку, и сразу стало ясно, что Реддлы убиты с ее помощью. Затем он, не оказав сопротивления, позволил отправить себя в Азкабан. Только одно его и беспокоило — пропавший перстень отца. «Он убьет меня, — снова и снова повторял своим тюремщикам Морфин. — Убьет за то, что я потерял кольцо». Судя по всему, ничего другого он так никогда и не сказал. Морфин провел остаток дней в Азкабане, оплакивая утрату последнего наследия Марволо, и был похоронен вблизи тюрьмы, рядом с другими скончавшимися в ее стенах несчастными.

— Выходит, Волан-де-Морт похитил палочку Морфина и воспользовался ею? — спросил Гарри, выпрямляясь в кресле.

— Совершенно верно, — ответил Дамблдор. — Воспоминаний, которые могли бы подтвердить это, у меня нет, но, думаю, мы вправе считать, что так оно и было. Волан-де-Морт оглушил своего дядю заклинанием, забрал его волшебную палочку и пересек долину, направившись в «большой дом при дороге». Там он убил магла, который бросил его мать, да заодно уж и своих дедушку с бабушкой, тоже маглов, уничтожив последних представителей презренного рода Реддлов и отомстив отцу, который не желал его знать. Затем вернулся в лачугу Мраксов, произвел довольно сложную магическую процедуру, населившую разум его дяди ложными воспоминаниями, бросил волшебную палочку Морфина рядом с ее лежавшим в беспамятстве владельцем, прикарманил древнее кольцо и удалился.

— А Морфин так никогда и не понял, что ни в чем не виноват?

— Никогда, — подтвердил Дамблдор. — Он, как я уже сказал, сделал признание, полное и хвастливое.

— Но настоящие-то воспоминания все время оставались при нем!

— Верно, но, чтобы вытащить их из него, требовалась трудоемкая и искусная легилименция, — сказал Дамблдор, — а кому пришло бы в голову лезть в сознание Морфина, уже признавшегося в преступлении? Впрочем, в последние недели его жизни мне удалось добиться свидания с ним, к тому времени я уже пытался выяснить как можно больше о прошлом Волан-де-Морта. Я хоть и с трудом, но извлек из него настоящие воспоминания, а увидев их, попытался добиться его освобождения из Азкабана. Однако прежде чем Министерство успело принять решение, Морфин умер.

— Но как же в Министерстве не догадались, что все это сделал с Морфином Волан-де-Морт? — сердито спросил Гарри. — Он же был в то время несовершеннолетним, так? Я думал, в Министерстве умеют обнаруживать магические действия несовершеннолетних.

— Ты совершенно прав, магические действия они обнаруживать умеют, однако не тех, кто их совершает. Вспомни-ка, Министерство обвинило тебя в использовании заклинания левитации, которое на деле применил...

— Добби, — проворчал Гарри; несправедливость этого обвинения по-прежнему терзала его. — Выходит, если ты несовершеннолетний и используешь магию в доме волшебника или волшебницы, в Министерстве об этом не узнают?

— Сказать, кто именно совершил волшебство, они определенно не смогут, — ответил Дамблдор и чуть улыбнулся, увидев, каким негодующим стало лицо Гарри. — Министерство уверено в том, что родители — волшебники или волшебницы — заставляют своих отпрысков соблюдать порядок, пока дети находятся в стенах родного дома.

— Что за чушь! — выпалил Гарри. — И посмотрите, что из этого вышло, что получилось с Морфином!

— Согласен, — сказал Дамблдор. — Каким бы ни был Морфин, он не заслужил такой смерти — в тюрьме, обвиненным в убийстве, которого не совершал. Однако час уже поздний, а я хочу, чтобы ты, прежде чем мы разойдемся, посмотрел еще одно воспоминание...

Дамблдор извлек из внутреннего кармана новый флакончик, и Гарри сразу примолк, вспомнив слова Дамблдора о том, что это воспоминание самое важное из всех, какие ему удалось собрать. Гарри отметил, что содержимое флакончика выливается в Омут памяти неохотно, как будто оно слегка загустело — может быть, и воспоминания скисают?

— Это не займет много времени, — сказал Дамблдор, опорожнив наконец флакон. — Ты и опомниться не успеешь, как мы вернемся назад. Ну что же, еще один нырок в Омут памяти...

И Гарри вновь провалился под серебристую поверхность, на этот раз приземлившись перед человеком, которого сразу узнал.

То был гораздо более молодой Гораций Слизнорт. Гарри так привык к его лысине, что вид густых, блестящих соломенных волос Слизнорта привел его в полное замешательство. Голова профессора казалась накрытой соломенной крышей, хотя на самой макушке уже красовалась блестящая проплешина размером с галеон. Усы Слизнорта, не такие пышные, как теперь, отливали светлой рыжиной. И дороден он был не так, как Слизнорт, которого знал Гарри, хоть золотые пуговицы его богато вышитого жилета явно испытывали сильное напряжение. Маленькие ступни Слизнорта покоились на бархатном пуфике, он сидел, откинувшись на высокую спинку уютного кресла, одна его рука сжимала винный бокальчик, другая перебирала в коробке засахаренные дольки ананаса.

Когда рядом с ним возник Дамблдор, Гарри огляделся по сторонам и понял, что они очутились в кабинете Слизнорта. Вокруг хозяина кабинета расположилось с полдюжины подростков, сиденья у всех были пониже и пожестче, чем у Слизнорта. Реддла Гарри узнал сразу. Он был и красивее прочих мальчиков, и вид имел наиболее непринужденный. Правая рука Реддла привольно лежала на подлокотнике его кресла; Гарри с внезапным потрясением увидел на ней золотое кольцо с черным камнем — перстень Марволо: Реддл уже убил своего отца.

— Сэр, а правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку? — спросил Реддл.

— Том, Том, даже если бы я знал это, то был бы не вправе сказать вам, — ответил Слизнорт, укоризненно поводя пальцем с прилипшими сахарными крошками. Впрочем, впечатление, оставленное этим выговором, было отчасти подпорчено тем, что профессор тут же и подмигнул. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете ваши сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей.