Глава 25. Подслушанная прорицательница

 

Весть о том, что Гарри Поттер встречается с Джин­ни Уизли, произвела изрядный фурор — главным об­разом среди девочек, сам же Гарри в последующие несколько недель лишь дивился собственной новой, счастливой невосприимчивости к слухам. В конце концов, обнаружить, что о тебе болтают, потому что ты счастлив так, как очень давно уже счастлив не был, а не из-за твоей причастности к жутким, свя­занным с самой темной магией событиям, — пере­мена довольно приятная.

— Можно подумать, людям больше посплетничать не о чем, — сказала в один из вечеров Джинни, сидев­шая на полу общей гостиной, прислонясь спиной к ногам Гарри и просматривая номер «Ежедневного про­рока». — Три нападения дементоров за неделю, а у Ромильды Вейн только один вопрос ко мне и нашелся: правда ли, что у тебя на груди наколот гиппогриф?

Рон с Гермионой покатились со смеху. Гарри в их сторону даже не взглянул.

— И что ты ей ответила?

— Что у тебя там Венгерская хвосторога изобра­жена, — ответила Джинни, неторопливо перевора­чивая газетную страницу. — Пусть считает, что ты настоящий мачо.

- Ну спасибо, — ухмыльнулся Гарри. — А Рона ты чем наградила?

— Карликовым пушистиком. Правда, я отказалась сказать, на каком месте он его наколол.

Рон недовольно нахмурился, Гермиона прыснула.

— Вы, знаете ли, не зарывайтесь, — сказал Рон, грозя Гарри и Джинни пальцем. — Если я вам чего разрешил, так я и передумать могу...

— Разрешил? — насмешливо переспросила Джин­ни. — С каких это пор мне требуются твои разре­шения? И кстати, ты же сам говорил, что уж лучше Гарри, чем Майкл или Дин.

— Ну говорил, — нехотя согласился Рон. — Так это пока вы не начали целоваться да обниматься у всех на виду...

— Вот ведь ханжа паршивый! Вы-то с Лавандой не липли, что ли, друг к другу по всему замку, как пара угрей? — поинтересовалась Джинни.

Впрочем, с наступлением июня терпению Рона не пришлось подвергаться серьезным испытаниям, поскольку время, которое Гарри и Джинни проводи­ли вместе, все сокращалось и сокращалось. У Джин­ни близился экзамен СОВ, и ей приходилось заси­живаться над книгами до поздней ночи. В один та­кой вечер, когда Джинни ушла в библиотеку, а Гарри сидел у окна гостиной, предположительно дописы­вая домашнюю работу по травологии, а на деле вспо­миная во всех подробностях особенно счастливый час, который он и Джинни скоротали в обеденное время у озера, к окну подошла и уселась между Гар­ри и Роном Гермиона. Решительное выражение лица ее ничего приятного не сулило.

— Нам нужно поговорить, Гарри.

— О чем это? — подозрительно спросил он. Не Далее как вчера Гермиона уже отчитывала его за то, что он отвлекает Джинни, которой следует гото­виться к экзаменам.

— О так называемом Принце-полукровке.

— Ну вот, снова-здорово, — простонал Гарри. — И когда только ты это бросишь?

Вернуться за книгой в Выручай-комнату он так пока и не решился и на зельеварении соответствен­но не блистал (впрочем, Слизнорт, с одобрением от­носившийся к Джинни, шутливо объяснял это лю­бовной горячкой). Гарри был уверен, что Снегг не теряет надежды наложить лапы на книгу Принца, а потому решил, пока Снегг остается настороже, дер­жать ее там, где она была.

— Когда ты меня выслушаешь, — твердо ответи­ла Гермиона. — Так вот, я попыталась выяснить, кто мог бы обзавестись подобным хобби — изобрете­нием Темных заклинаний...

— Да не было у него такого хобби...

— «У него»? А с чего ты взял, что это он?

— Слушай, мы это уже проходили, — рассердил­ся Гарри. — Принц, Гермиона, Принц!

— Правильно! — отозвалась Гермиона, на щеках которой уже запылали красные пятна. Она вытащи­ла из кармана старенький газетный лист и хлопну­ла им по столу перед Гарри. — Смотри! Взгляни на фотографию!

Гарри поднял крошащийся листок и уставился на пожелтевшую от дряхлости живую фотографию, Рон тоже склонился над ней. Фотография изображала кост­лявую девочку лет пятнадцати. Далеко не красавица — густые брови, длинное бледное лицо, — она выгляде­ла одновременно и сварливой, и замкнутой. Подпись под фотографией гласила: «Эйлин Принц, капитан команды Хогвартса по игре в плюй-камни».

— И что? — спросил Гарри, просматривая сопро­вождавшую снимок заметку — довольно скучный от­чет о соревнованиях между школами.

— Ее звали Эйлин Принц. Принц, Гарри.

Они уставились друг на друга, и Гарри наконец понял, что пытается втолковать ему Гермиона. Его разобрал смех.

— Исключено.

— Что?

— Ты думаешь, она и была полукровкой? Да ну тебя.

— А что такого? Гарри, в волшебном мире нет настоящих принцев! Это либо прозвище, выдуман­ный, присвоенный кем-то титул, либо фамилия, ведь так? Нет, ты послушай. Если, скажем, отец ее был волшебником по фамилии Принц, а мать происхо­дила из маглов, то и получилось бы, что она «полу­кровка Принц»!

— Да, Гермиона, весьма изобретательно...

— Но ведь сходится! Может, она гордилась тем, что ее можно называть «полу-Принцем»!

— Послушай, Гермиона, я знаю, что это была не девочка. Просто знаю!

— Ты просто считаешь, что у девочки не хватило бы на все это ума, — сердито заявила Гермиона.

Гарри почувствовал себя уязвленным:

— Интересно, как бы я мог, проведя с тобой ря­дом пять лет, считать, что у девочек не хватает ума хоть на что-то? Я говорю о его слоге. И просто-на­просто знаю, Принц был мужчиной, я чувствую это. А твоя девица никакого отношения к нему не име­ет. Кстати, где ты ее откопала?

Ответ Гермионы был вполне предсказуемым:

— В библиотеке. Там есть подшивки старых «Про­роков». Ладно, попробую выяснить об этой Эйлин Принц побольше, вдруг что и найду.

— Ну валяй, развлекайся, — раздраженно сказал Гарри.

— Непременно, — ответила Гермиона. — И пер­вое, что я просмотрю, — выпалила она уже от порт­ретной двери, — это списки старых обладателей на­грады за зельеварение.

Гарри некоторое время сердито смотрел ей вслед, а затем вернулся к созерцанию темнеющего неба.

— Да она просто не может смирится с тем, что ты обскакал ее по зельеварению, — снова утыкаясь в «Тысячу магических трав и грибов», сказал Рон.

— Ты-то не считаешь меня сумасшедшим из-за того, что я хочу вернуть себе книгу?

— Конечно, нет, — твердо ответил Рон. — Он был гением, этот твой Принц. Без его подсказки насчет безоара... — он многозначительно провел себя паль­цем по горлу, — я бы с тобой тут об этом не разго­варивал. Я, разумеется, не считаю твой фокус с Малфоем таким уж отличным...

— Я тоже, — поспешно сказал Гарри.

— Но он же поправился, верно? Выздоровел, ни­кто и глазом моргнуть не успел.

— Да, — согласился Гарри. Это была чистая прав­да, что не мешало ему испытывать легкие уколы со­вести. — Благодаря Снеггу...

— Тебе к нему опять в эту субботу тащиться? —

спросил Рон.

— Угу, и в следующую, и в следующую за ней, — вздохнул Гарри. — А теперь он еще и намекает, что, если я не управлюсь со всеми коробками до конца семестра, мне придется возиться с ними и в новом учебном году.

Наказание, отбываемое в кабинете Снегга, досаж­дало Гарри даже сильнее прежнего, поскольку оно отнимало часть и без того ограниченного времени, которое он проводил с Джинни. А в последние дни он все чаще гадал, не понимает ли это и Снегг, взяв­ший привычку задерживать его все дольше и доль­ше, отпуская при этом туманные намеки насчет по­гожих часов, которые бедному Гарри приходится пропускать, лишаясь всех связанных с ними прият­ных возможностей.

От этих горестных размышлений Гарри оторва­ло появление Джимми Пикса, принесшего ему пер­гаментный свиток.

— Спасибо, Джимми. Ух ты, да это от Дамблдора! — взволнованно сообщил Гарри, разворачивая пергамент и просматривая его. — Хочет, чтобы я как можно скорее явился к нему в кабинет.

Они с Роном уставились друг на друга.

— Ничего себе, — прошептал Рон. — Ты не дума­ешь... Может, он нашел...

Выскочив из гостиной, Гарри во весь дух по­мчался по коридорам восьмого этажа. Навстречу ему попался лишь Пивз — спикировав на Гарри, пол­тергейст привычно обстрелял его кусочками мела и, загоготав, ловко увернулся от заклинания, кото­рым Гарри в него пальнул. Как только Пивз удалил­ся, в коридоре наступила тишина: до отбоя остава­лось всего пятнадцать минут, и большинство учени­ков уже разбрелись по своим гостиным.

Внезапно до Гарри донесся вскрик, звук удара. Он остановился, прислушался.

— Да как... вы... смеете... аааах!

Звуки эти летели из ближайшего коридора; с вол­шебной палочкой наготове Гарри бросился вперед и, свернув за угол, увидел распростертую на полу про­фессора Трелони — голову ее накрывали бесчислен­ные шали, рядом валялись бутылки с кулинарным хе­ресом, одна из которых разбилась.

— Профессор...

Гарри подскочил к профессору, чтобы помочь ей подняться на ноги. Несколько нитей блестящих бус обвились вокруг ее очков. Громко икнув, профессор Трелони пригладила ладонью прическу и, держась за руку Гарри, встала.

— Что случилось, профессор?

— Очень интересный вопрос! — визгливо отве­тила она. — Я прогуливалась, размышляла о некото­рых явившихся мне мрачных знамениях...

Гарри слушал ее вполуха. Он вдруг сообразил, где они: справа висит гобелен с танцующими трол­лями, слева — гладкая, глухая каменная стена, за ко­торой кроется...

— Профессор, вы пытались войти в Выручай-ком-

нату?

—...зловещих предзнаменованиях, которые я удос­тоилась... Что?

Глаза ее вдруг забегали.

— Выручай-комната, — повторил Гарри. — Вы пытались проникнуть в нее?

— Я... ну... вот уж не знала, что ученикам извест­но о...

— Не всем, — сказал Гарри. — Так что же случи­лось? Вы закричали... Мне показалось, что вам сде­лали больно.

— Я... э-э... — протянула профессор Трелони, на­стороженно закутываясь в шали и не сводя с Гарри увеличенных очками до огромных размеров глаз. — Я хотела... э... поместить в Выручай-комнату некото­рые... м-м... личные вещи...

И она забормотала что-то о «гнусных наветах».

— Понимаю, — сказал Гарри, бросая взгляд на бутылки с хересом. — Но войти туда и спрятать их вам не удалось?

Ему это казалось странным — в конце концов, когда он пожелал спрятать книгу Принца-полукров­ки, комната открылась.

— Нет, войти-то я вошла, — ответила профес­сор Трелони, гневно взглянув на стену. — Но там уже кто-то был.

— Кто-то... Кто? — резко спросил Гарри. — Кто был в комнате?

— Понятия не имею, — сказала профессор Тре­лони, несколько ошарашенная тоном Гарри. — Я во­шла в Выручай-комнату и услышала голос, чего за все годы, что я прячу... ну, то есть использую комна­ту, ни разу еще не случалось.

— Голос? И что он сказал?

— Да не знаю я, что он сказал, — ответила про­фессор Трелони. — Он... радостно вскрикнул.

— Радостно?

— Ликующе, — кивая, подтвердила профессор. Гарри уставился на нее.

— Голос был мужской или женский?

— Я бы сказала, мужской.

— И он звучал радостно?

— Даже счастливо, — усмехнулась профессор Тре­лони.

— Как будто что-то праздновал?

— Очень на то похоже.

— А потом?

— А потом я крикнула: «Кто здесь?»

— Разве вы не могли выяснить это, не спраши­вая? — разочарованно осведомился Гарри.

— Внутреннее Око, — с достоинством сообщила профессор Трелони, разглаживая шали и поправляя многочисленные ожерелья, — устремлено на мате­рии, весьма и весьма удаленные от прозаических радостных восклицаний.

— Понятно, — поспешно согласился Гарри; рос­сказни о Внутреннем Оке профессора Трелони дав­но уж набили ему оскомину. — А на ваш вопрос го­лос ответил?

— Нет, не ответил, — сказала она. — Все вдруг по­чернело, и в следующий миг я обнаружила, что вы­летаю вперед головой из Выручай-комнаты!

— И предвидеть этого вы никак не могли? — не удержавшись, поинтересовался Гарри.

— Нет, не могла, я же сказала, там было темно, как... — Она замолчала, подозрительно уставясь на Гарри.

— Думаю, вам лучше рассказать об этом профес­сору Дамблдору — сказал Гарри. — Ему следует знать, что Малфой празднует... то есть, что кто-то выкинул вас из Выручай-комнаты.

К его удивлению, профессор Трелони, услышав это предложение, надменно выпрямилась.

— Директор школы дал мне понять, что пред­почел бы видеть меня пореже, — холодно сказала она. — А я не имею привычки навязывать свое об­щество тем, кто его не ценит. Если Дамблдор пред­почитает игнорировать предостережения, которые сообщают ему карты...

Внезапно ее костлявые пальцы сомкнулись на запястье Гарри.

— Раз за разом, как бы я их ни раскидывала... — И профессор Трелони театрально выхватила из-под шалей игральную карту. — Башня молний, — прошеп­тала она. — Несчастье. Бедствие. Все ближе и ближе...

— Понятно, — повторил Гарри. — И все-таки вам следует рассказать Дамблдору об этом голосе и о том, как все потемнело, а вас выбросили из Выручай-комнаты...

— Вы так считаете? — Профессор Трелони слов­но бы призадумалась, но Гарри видел, что она сов­сем не прочь поведать о своем маленьком приклю­чении кому-либо еще.

— Я как раз направляюсь к нему, — сказал он. — У нас назначена встреча. Мы могли бы пойти вместе.

— Ну, в таком случае... — улыбнулась профессор Трелони. Она наклонилась, подобрала с пола бутыл­ки и бесцеремонно засунула их в большую сине-бе­лую вазу, стоявшую поблизости в нише.

— Мне так вас не хватает на моих уроках, Гарри, — томно произнесла профессор, едва они тронулись в путь. — Как прорицатель вы никогда особенно не блис­тали... но были таким превосходным объектом...

Гарри не ответил: положение объекта непрестан­ных роковых предсказаний профессора Трелони давно уже стало ему ненавистным.

___Боюсь, — продолжала она, — что кляча, изви­ните, кентавр, ничего в гадании на картах не смыс­лит. Я спросила у него, как прорицатель у прори­цателя, не ощущает ли и он отдаленных вибраций близящейся катастрофы? Но он, похоже, нашел меня едва ли не смешной. Да, смешной!

Голос ее истерично возвысился, и Гарри ощу­тил мощное дуновение хереса — даром что бутыл­ки с ним остались позади.

— Возможно, до этого коняги дошли разговоры о том, что я будто бы не унаследовала великого дара моей прапрабабушки. Эти слухи распускаются мо­ими завистниками уже множество лет. Знаете, что я на них отвечаю, Гарри? Разве Дамблдор позволил бы мне преподавать в нашей великой школе, если бы все эти годы не питал ко мне такое доверие? Раз­ве я не доказала ему, что чего-то стою?

Гарри пробормотал нечто невнятное.

— Хорошо помню мой первый разговор с Дамбл­дором, — глухим голосом продолжала профессор Тре­лони. — Разумеется, я произвела на него глубокое впе­чатление, очень глубокое. Я тогда остановилась в «Ка­баньей голове», кстати, не рекомендую, — клопы, мой мальчик, — но в ту пору я была стеснена в средствах. Он расспрашивал меня... Должна признаться, пона­чалу мне показалось, что к прорицанию, как к пред­мету, он расположен не очень благосклонно. Помню, У меня возникло такое странное чувство, я в тот день почти ничего не ела. Правда, потом...

И с этой минуты Гарри стал слушать профессо­ра Трелони очень внимательно — он догадался, что произошло в тот день: она изрекла пророчество, которое изменило ход всей его жизни, пророчест­во о нем и Волан-де-Морте.

—...потом нас самым невоспитанным образом прервал Северус Снегг.

— Что?

— Да-да, за дверью поднялся какой-то шум, она распахнулась, и перед нами предстал тамошний не­отесанный бармен, а с ним и Снегг. Снегг что-то мям­лил, дескать, ошибся лестницей, хотя мне, должна вам сказать, сразу стало ясно, что его поймали, когда он подслушивал нашу беседу с Дамблдором. Видите ли, он сам желал в то время получить это место и, не­сомненно, надеялся таким способом раздобыть по­лезные сведения! После этого Дамблдор проникся куда большим желанием взять меня на службу. Смею думать, Гарри, что объясняется это поразившим его контрастом между моими непритязательными ма­нерами, моими неброскими дарованиями и бесце­ремонностью молодого человека, который всюду сует свой нос и готов даже подслушивать у замоч­ной скважины... Гарри, дорогой!

Она оглянулась, только тут заметив, что Гарри с ней рядом нет — он замер на месте и теперь их уже разделяло расстояние футов в десять.

— Гарри? — неуверенно повторила она.

Наверное, у него побелело лицо, отчего вид про­фессора Трелони и стал таким озабоченным и ис­пуганным. Гарри словно врос в пол, он чувствовал, как сквозь него прокатываются одна за другой вол­ны потрясения, смывавшие все, кроме сведений, ко­торые от него так долго скрывали.

Это Снегг подслушал пророчество! Снегг сооб­щил о нем Волан-де-Морту! Снегг и Питер Петтиг-рю натравили Волан-де-Морта на Лили, Джеймса и их сына!

И ничто иное для Гарри сейчас значения не имело.

— Гарри? — повторила профессор Трелони. — Гарри, по-моему, мы собирались вместе повидать директора.

— Оставайтесь здесь, — онемелыми губами вы­говорил Гарри.

— Но, дорогой... Я же хотела рассказать ему, как на меня напали в Выручай...

— Оставайтесь здесь! — сердито повторил Гарри.

Он бегом миновал испуганную профессора Тре­лони и свернул в коридор Дамблдора, где стояла на своем посту одинокая горгулья. Гарри крикнул ей пароль, взлетел по винтовой лестнице, переска­кивая по три ступеньки за раз. В дверь Дамблдора он не постучал, а забарабанил, и спокойный голос ответил: «Входите» — уже после того, как Гарри во­рвался внутрь.

Фоукс озирался по сторонам, его яркие черные глаза ловили золотые отблески садившегося за ок­ном солнца. Дамблдор стоял у окна, глядя на земли замка, в руках он держал длинный черный дорож­ный плащ.

— Ну что же, Гарри, я обещал взять тебя с собой. Мгновение-другое Гарри не мог понять, о чем

идет речь, — разговор с Трелони вышиб из его го­ловы все, что содержалось в ней прежде, а мозг, ка­залось, стал работать очень медленно.

— Взять... с собой...

— Разумеется, если ты этого хочешь.

— Если я...

Только тут Гарри вспомнил начальную причи­ну, по которой ему так не терпелось попасть в ка­бинет Дамблдора.

— Так вы нашли его? Нашли крестраж?

— Думаю, да.

Гнев и негодование боролись в Гарри с потрясе­нием и волнением, несколько мгновений он не мог вымолвить ни слова.

— Страх — дело естественное, — сказал Дамблдор.

— Я не боюсь! — тут же ответил Гарри, и это было правдой — уж чего он сейчас не ощущал, так это страха. — Какой из крестражей? Где он?

— Какой именно, наверняка не знаю, думаю, впро­чем, что о змее можно пока забыть. Я уверен в од­ном: этот крестраж спрятан в пещере на берегу моря, за много миль отсюда, в пещере, которую я ищу уже очень давно. Это в ней Том Реддл до смерти запугал когда-то двух детей из своего приюта во время их ежегодного похода, помнишь?

— Да, — ответил Гарри. — Как она защищена?

— Не знаю. У меня есть догадки, но они могут быть совершенно неверными. — Дамблдор поко­лебался немного, затем сказал: — Гарри, я обещал взять тебя с собой и от обещания не отказываюсь, однако я не исполнил бы своего долга, если бы не предупредил тебя: все это может оказаться чрезвы­чайно опасным.

— Я иду с вами, — ответил Гарри, почти не дав Дамблдору закончить. За последние несколько ми­нут кипевший в нем гнев на Снегга и потребность совершить что-нибудь рискованное и опасное воз­росли десятикратно. По-видимому, эти чувства от­разились на его лице — Дамблдор отступил от окна, пристально посмотрел на Гарри, и между серебрис­тых бровей волшебника появилась легкая складка.

— Что с тобой случилось?

— Ничего, — торопливо солгал Гарри.

— Чем ты расстроен?

— Я не расстроен.

— Гарри, ты никогда не был так уж силен в ок-клюмен...

Последнее слово и стало искрой, от которой гнев Гарри вспыхнул, как пламя.

— Снегг! — выпалил он с такой силой, что за спи­ной его негромко заклекотал Фоукс. — Снегг, вот что со мной случилось! Это он донес Волан-де-Морту о пророчестве, которое подслушал, затаившись под дверью! Трелони мне все рассказала!

Лицо Дамблдора, окрашенное заходящим солн­цем в кровавые тона, не дрогнуло, но Гарри почу­дилось, что оно побледнело. Молчание старого вол­шебника продлилось лишь миг, однако миг этот был очень долгим.

— Когда ты узнал об этом? — наконец спросил он.

— Только что! — ответил Гарри, ценой огромных усилий удерживаясь от крика. И тут же выяснилось, что владеть собой он больше не способен. — И ВЫ ПОЗВОЛИЛИ ЕМУ ПРЕПОДАВАТЬ В ШКОЛЕ! ЧЕЛО­ВЕКУ, КОТОРЫЙ НАТРАВИЛ ВОЛАН-ДЕ-МОРТА НА МАМУ И ПАПУ!

Тяжело дыша, точно в самый разгар драки, Гар­ри отвернулся от так и не шевельнувшего ни од­ним мускулом Дамблдора и принялся расхаживать по кабинету, потирая одной ладонью костяшки дру­гой и прилагая все силы, какие у него остались, что­бы удержаться и не посбивать на пол то, что попа­далось ему на глаза. Гарри хотелось бушевать, орать на Дамблдора, но хотелось также отправиться с ним в путь и уничтожить крестраж; хотелось заявить про­фессору, что поверить Снеггу мог только старый дурак, но при этом он боялся даже подумать о том, что, если ему не удастся справиться с гневом, Дам­блдор оставит его здесь...

— Гарри, — негромко произнес Дамблдор, — по­жалуйста, выслушай меня.

Заставить себя прекратить метания по кабинету было так же трудно, как и удержаться от крика. Гарри застыл на месте, прикусил губу и взглянул в мор­щинистое лицо Дамблдора.

— Профессор Снегг совершил ужасную...

— Не говорите мне, что он совершил ошибку, сэр! Он подслушивал под дверью!

— Дай мне, пожалуйста, закончить. — Дамблдор дождался короткого кивка Гарри и продолжил: — Профессор Снегг совершил ужасную ошибку. В ночь когда он услышал первую половину пророчества профессора Трелони, он еще состоял на службе у Волан-де-Морта. Естественно, он поспешил уведо­мить об услышанном своего хозяина, к которому оно имело самое серьезное отношение. Но Северус не знал, да и не мог знать, на какого именно мальчика начнет охотиться Волан-де-Морт, как не знал и того, что родители этого мальчика, кото­рых хозяин убьет во время своих губительных по­исков, — люди, ему хорошо знакомые, что это твои отец и мать...

Гарри издал невеселый смешок.

— Он ненавидел отца, как ненавидел и Сириу­са! Вы не заметили, профессор, что люди, которых Снегг ненавидит, рано или поздно погибают?

— Ты представления не имеешь, Гарри, как рас­каивался профессор Снегг, когда узнал, каким обра­зом Волан-де-Морт истолковал пророчество. Уверен, это величайшее из сожалений его жизни, именно по­этому он обратился...

— Но ведь он очень силен в окклюменции, не так ли, сэр? — произнес Гарри голосом, дрожавшим от одних лишь усилий сохранить его твердость. — И разве Волан-де-Морт не убежден, что Снегг на его стороне? Профессор, как можете вы быть уверены, что он — на вашей?

Дамблдор с мгновение помолчал, со стороны ка­залось, что он пытается прийти к какому-то реше­нию. И наконец сказал:

— Я уверен. Я полностью доверяю Северусу

Снеггу.

Несколько секунд Гарри тяжело отдувался, стара­ясь оставаться спокойным. Не получилось.

— А я не доверяю! — все так же громко заявил он. — Вот в эту минуту, у вас под носом, он затевает что-то с Драко Малфоем, а вы по-прежнему...

— Мы это уже обсуждали, Гарри, — посуровев­шим тоном произнес Дамблдор. — И я свое мне­ние высказал.

— Вы покидаете сегодня школу и, готов поспо­рить, даже не думаете о том, что Снегг с Малфоем могут решиться...

— На что? — Дамблдор приподнял брови. — В чем, если быть точным, ты их подозреваешь?

— Я... они что-то задумали! — сжимая кулаки, от­ветил Гарри. — Профессор Трелони только что захо­дила в Выручай-комнату, собиралась припрятать там свои бутылки с хересом, она слышала, как Малфой радостно вскрикивает, как будто празднует что-то! Он пытался соорудить там что-то опасное, и, если хотите знать мое мнение, ему это удалось, а вы, того и гляди, оставите школу даже не...

— Довольно, — сказал Дамблдор. Сказал совер­шенно спокойно, однако Гарри мгновенно умолк — понял, что перешел некую незримую черту. — Ты полагаешь, что я хоть раз оставлял школу, не защи­тив ее на время моего отсутствия? Ни разу. Этой но­чью, когда я уйду, здесь снова будет установлена до­полнительная защита. Прошу тебя, Гарри, не думай, что я отношусь к безопасности своих учеников без должной серьезности.

— Да я и... — забормотал, немного сконфузясь, Гарри, но Дамблдор не дал ему договорить.

— И больше я на эту тему разговаривать не хочу.

Гарри прикусил язык, опасаясь, что зашел слиш­ком далеко, что лишил себя возможности сопровож­дать Дамблдора, но волшебник вдруг спросил:

— Так хочешь ты отправиться сегодня со мной? -- Да, — мигом ответил Гарри.

— Очень хорошо. Тогда слушай. — И Дамблдор распрямился во весь свой рост. — Я беру тебя с со­бой на одном условии: ты будешь мгновенно, не за­давая вопросов, выполнять любой мой приказ.

— Разумеется.

— Подумай, Гарри, до конца ли ты понял то, что я сказал. Ведь тебе придется следовать любому при­казу, даже такому, как «беги», «прячься» или «возвра­щайся назад». Ты даешь мне слово?

— Я... да, конечно.

— Если я велю тебе спрятаться, ты это сделаешь? -Да.

— Если велю убежать, подчинишься? -Да.

— Если велю бросить меня, спасаться самому, ты сделаешь то, что я скажу?

— Я...

— Гарри?

Мгновение они смотрели друг другу в глаза.

— Да, сэр.

— Очень хорошо. В таком случае сходи, пожа­луйста, за мантией-невидимкой, и через пять минут встретимся в вестибюле.

Дамблдор отвернулся, чтобы еще раз взглянуть в ставшее совсем огненным окно; рубиновое солн­це уже горело над горизонтом. Гарри торопливо вы­шел из кабинета, спустился по винтовой лестнице. В голове его вдруг все прояснилось. Он знал, что ему следует сделать.

Когда он вернулся в гостиную, там сидели Рон

с Гермионой.

— Чего хотел Дамблдор? — сразу спросила она. И с тревогой прибавила: — Гарри, с тобой все в по­рядке?

— Все, — отрывисто бросил он и, пробежав мимо них, взлетел по лестнице в спальню, где рывком рас­пахнул свой чемодан и извлек из него Карту Маро­деров и пару свернутых в шарик носков. Затем он быстро спустился в гостиную и притормозил около сидевших в ошеломлении Рона и Гермионы.

— У меня мало времени, — тяжело дыша, сказал Гарри. — Дамблдор велел прихватить мантию-неви­димку. Послушайте...

Он коротко рассказал им, куда и зачем отправ­ляется. Ни ахнувшая в ужасе Гермиона, ни торопли­вые расспросы Рона не заставили его остановить­ся — в мелких деталях они разберутся и сами.

— Вы понимаете, что это значит? — закончил он свой стремительный рассказ. — Дамблдора здесь этой ночью не будет, так что Малфой еще раз попы­тается добиться своего. Нет, слушайте! — сердито прошипел он, увидев, что и Рон, и Гермиона хотят прервать его. — Я уверен, это Малфой праздновал что-то в Выручай-комнате. Вот. — Он сунул Гермио­не в руки Карту Мародеров. — Вам придется следить за ним и за Снеггом тоже. Возьмите в помощники всех, кого сможете, из ОД. Гермиона, те галеоны, ко­торыми мы пользовались для связи, еще работают? Дамблдор говорит, что поставит в школе дополни­тельную защиту, но в деле замешан Снегг, а он зна­ет, что это за защита и как ее обойти. Правда, он не ждет, что вы будете приглядывать за ним.

— Гарри... — начала Гермиона, глаза которой округ­лились от страха.

— У меня нет времени на споры, — оборвал ее Гар­ри. — И вот это возьми. — Он вручил Рону носки.

— Спасибо, — сказал Рон. — А носки-то мне для чего понадобятся?

— Тебе понадобится то, что в них завернуто, «Фе­ликс Фелицис». Разделите его между собой и дай­те Джинни. Попрощайтесь с ней за меня. Мне пора, Дамблдор ждет...

— Нет! — сказала Гермиона, когда Рон с трепетом извлек из носков флакончик с золотистым зельем. — Нам он не нужен, возьми его ты — никто не знает с чем ты столкнешься.

— Со мной все обойдется, я буду с Дамблдором, — сказал Гарри. — Мне просто нужна уверенность, что у вас все хорошо... И не смотри на меня так, Герми­она. Ладно, до встречи.

Он торопливо покинул гостиную, проскочил сквозь портретный проем и помчался к вестибюлю.

Дамблдор ждал его за дубовыми дверьми. Услы­шав, как Гарри, с трудом переводя дыхание, выско­чил на крыльцо, волшебник обернулся.

— Будь добр, надень мантию, — сказал он и, до­ждавшись, когда Гарри сделает это, добавил: — Очень хорошо. Пошли.

Дамблдор начал спускаться по каменным ступе­ням, его дорожный плащ чуть колыхался в тихом летнем воздухе. Гарри, укрытый мантией-невидим­кой, поспешал за ним, все еще задыхаясь и морщась от колотья в боку.

— Но что скажут люди, увидев, что вы уходи­те, профессор? — спросил он, думая о Малфое со Снеггом.

— Скажут, что я отправился пропустить рюмочку в Хогсмиде, — легко ответил Дамблдор. — Я иногда навещаю Розмерту или в «Кабанью голову» загляды­ваю... Во всяком случае, так это выглядит. Самое милое дело, если хочешь скрыть свою настоящую цель.

Они шли в густеющих сумерках по дорожке. Воз­дух наполняли ароматы нагретой травы, озерной воды, горящих в хижине Хагрида поленьев. Трудно было поверить, глядя на них, что они отправляют­ся на рискованное, страшное дело.

— Профессор, — негромко произнес Гарри, ког­да впереди показались ворота, к которым и вела до­рожка, — нам придется трансгрессировать?

— Да, — ответил Дамблдор. — Ты ведь, я пола­гаю, уже умеешь?

— Умею, — подтвердил Гарри, — только у меня ока нет разрешения.

Лучше быть честным, решил Гарри, — а ну как он все испортит, промазав на сотню миль мимо нуж­ного места?

— Не важно, — сказал Дамблдор. — Я смогу по­мочь тебе еще раз.

Оба вышли из ворот на сумрачную дорогу, веду­щую в Хогсмид. Пока они шли по ней, быстро тем­нело, а когда добрались до Верхней улицы, насту­пила настоящая ночь. В окнах магазинов засвети­лись огоньки. Приближаясь к «Трем метлам», Гарри и Дамблдор услышали чьи-то громкие крики.

— И чтоб духу твоего тут больше не было! — во­пила мадам Розмерта, вышвыривая из дверей по­трепанного волшебника. — О, здравствуйте, Альбус... поздновато гуляете.

— Добрый вечер, Розмерта, добрый вечер... Да вот, собрался в «Кабанью голову», вы уж не обижайтесь, просто там сегодня не так шумно, по-моему.

Минуту спустя они свернули в боковую улочку. Вывеска «Кабаньей головы» слегка потрескивала, хоть ветра не было и в помине. В отличие от «Трех метел» это заведение выглядело совершенно пустым.

— Входить необязательно, — озираясь, прошеп­тал Дамблдор. — Главное, никто нас пока не видит... возьми меня за руку, Гарри. Да не жми ты так, я прос­то собираюсь задать тебе направление. Ну, на счет три: раз... два... три...

Гарри повернулся. И мгновенно почувствовал, что его протягивают сквозь узкую резиновую труб­ку; дышать стало нечем, все тело сжало почти до не­выносимости, но в миг, когда ему показалось, что он вот-вот задохнется, невидимые путы как будто лопнули, и он обнаружил, что стоит в прохладной

тьме и впивает полными легкими свежий, соленый воздух.

 

Глава 26. ПЕЩЕРА

Гарри вдыхал запах соли, вслушивался в рокот волн; легкий, зябкий ветерок ерошил ему волосы, пока он глядел на освещенное луной море, в усы­панное звездами небо. Он стоял на высокой, тем­ной скале, под ним бурлила и пенилась вода. Гарри оглянулся. За спиной его поднимался в небо отвес­ный обрыв, черный и безликий. Несколько боль­ших каменных глыб, схожих с той, на которой сто­яли Гарри с Дамблдором, по-видимому, отломились когда-то от этой стены. Суровый, мрачный пейзаж — море и скалы — не оживляло ни дерево, ни полос­ка травы или песка.

— Что скажешь? — спросил Дамблдор. Казалось, его интересует мнение Гарри насчет того, подходит это место для пикника или не очень.

— Неужели сюда приводили детей из приюта? — спросил Гарри, которому трудно было представить ландшафт, в меньшей мере пригодный для одно­дневного похода.

— Ну, не сюда именно, — ответил Дамблдор. — Там, наверху, чуть в стороне от обрыва, стоит дере­вушка. Насколько я понимаю, в нее и возили приют­ских сирот, чтобы они подышали морским воздухом и полюбовались волнами. Не думаю, что здесь по­бывал когда-нибудь хоть один человек, кроме Тома Реддла и его жертв. Никто из маглов не смог бы до­браться до этих скал по суше — для этого нужно быть превосходным скалолазом, — а с моря к об­рыву не подойдешь, здешние воды слишком опас­ны. Насколько я понимаю, Реддл спустился сюда по обрыву — магия страхует лучше любых веревок И привел с собой двух детей — скорее всего, для того, чтобы насладиться их страхом. Один только спуск должен был напугать ребятишек до смерти, ты не находишь?

Гарри поднял взгляд на обрыв и почувствовал, как по коже побежали мурашки.

— Но конечная его — и наша — цель лежит не­много дальше. Пойдем.

Дамблдор кивком указал на самый край скалы, цепочка неровных выемок образовала здесь опоры для ног, позволявшие спуститься к валунам, что ле­жали, наполовину утопая в воде, у самой стены об­рыва. Спуск был опасным, Дамблдор двигался мед­ленно — мешала обгоревшая рука. От морской воды камни внизу были скользкими. Гарри ощущал холод соленых брызг, ударявших ему в лицо.

—Люмос, — произнес Дамблдор, едва добрав­шись до ближайшего к обрыву валуна.

Тысячи крапин золотистого света заиграли на плескавшейся несколькими футами ниже его ног темной воде, озарив черную скальную стену.

— Видишь? — негромко спросил Дамблдор, под­нимая повыше волшебную палочку. И Гарри увидел в обрыве расщелину с бурлящей в ней темной водой.

— Ты не против того, чтобы немного помокнуть?

— Нет, — сказал Гарри.

— Тогда снимай мантию-невидимку здесь она ни к чему, и давай окунемся.

И Дамблдор с неожиданной для седовласого вол­шебника живостью соскользнул с валуна, плюхнулся в воду и, держа в зубах волшебную палочку, образ­цовым брассом поплыл к темной трещине в скале. Гарри стянул мантию, сунул ее в карман и последо­вал за ним.

Вода оказалась ледяной; пропитавшаяся ею одеж­да липла к телу, норовя своим весом утянуть Гарри на дно. С силой дыша, отчего ноздри наполнялись едким запахом соли и водорослей, он плыл на мер­цающий огонек, который уходил теперь все даль­ше в скалу.

Расщелина вскоре завершилась темным туннелем, во время прилива, как понял Гарри, целиком запол­нявшимся водой. Скользкие стены туннеля отстоя­ли одна от другой самое большее на три фута, про­плывавший мимо них свет волшебной палочки Дам­блдора заставлял стены мерцать наподобие мокрого гудрона. Вскоре туннель повернул влево, и Гарри увидел, что он глубоко вдается в стену обрыва. Гар­ри плыл за Дамблдором, цепляя кончиками немею­щих пальцев шершавый, мокрый камень.

И вот он увидел впереди выходящего из воды Дамблдора, его серебристые волосы и черный плащ поблескивали во мраке. Добравшись до этого места, Гарри ощутил под ногами ступеньки, ведшие к боль­шой пещере. В промокшей одежде, с которой стру­ями стекала вода, он поднялся по ним; воздух здесь был тих и студен, и Гарри пронизала неукротимая дрожь.

Дамблдор стоял в середине пещеры, высоко под­няв волшебную палочку, и медленно поворачивался вокруг своей оси, оглядывая стены и потолок.

— Да, место то самое, — сказал он.

— Откуда вы знаете? — шепотом спросил Гарри.

— Здесь совершалось волшебство, — просто от­ветил Дамблдор.

Гарри не взялся бы сказать, от чего он дрожит — от холода, который пробрал его до костей, или от ощущения, что здесь когда-то творились чары. Он продолжал наблюдать за Дамблдором, который так и вращался на месте, видимо вникая во что-то, чего Гарри видеть не мог.

— Это всего лишь простая прихожая, вести­бюль, — спустя несколько мгновений сказал Дам­блдор. — Нам необходимо проникнуть внутрь, и те­перь путь нам преграждают препятствия, созданные лордом Волан-де-Мортом, а не природой.

Дамблдор приблизился к стене пещеры и начал поглаживать ее кончиками почерневших пальцев, бормоча слова на странном языке, которого Гарри не понимал. Дважды обошел Дамблдор пещеру по кругу, прикасаясь, где только мог, к грубому камню, по временам останавливаясь, водя по одному како­му-то месту пальцами взад и вперед, пока наконец не остановился совсем, прижав ладонь к стене.

— Здесь, — сказал он. — Мы пройдем здесь. Прав­да, проход запечатан.

Га