Глава 21. Непостижимая комната

Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, как уговорить Слизнорта поделиться своими подлинными воспоминаниями. Но ни одна блестя­щая мысль его так и не озарила, пришлось доволь­ствоваться средством, к которому он в последнее время привык прибегать, когда был в замешатель­стве, — перелистывать учебник по зельеварению в надежде, что Принц мог написать на его полях что-нибудь полезное.

— Ничего ты там не найдешь, — твердо сказала ему поздним субботним вечером Гермиона.

— Не заводись, Гермиона, — отозвался Гарри. — Если бы не Принц, Рон не сидел бы сейчас с нами.

— Сидел бы, если бы ты на первом курсе повни­мательнее слушал Снегга, — отмахнулась от него Гермиона.

Гарри не стал с ней спорить. Он только что на­ткнулся на заклинание (Сектумсемпра!), нацара­панное на полях поверх загадочных слов: «От вра­гов», и ощутил жгучее желание испытать его, одна­ко решил, что при Гермионе этого делать не стоит. Он украдкой загнул уголок страницы.

Они сидели у камина общей гостиной в окруже­нии других еще не разошедшихся по постелям шестикурсников. Когда они вернулись сюда после ужина, на доске объявлений висело новое, взбудоражившее всех извещение, — в нем указывалась дата испыта­ний по трансгрессии. Те, кому уже исполнилось сем­надцать или исполнится в день испытаний, двадцать первого апреля, могли записаться на дополнитель­ные практические занятия, которые будут прово­диться (под усиленной охраной) в Хогсмиде.

Рон, прочитав извещение, запаниковал: транс­грессировать он так пока и не научился и боялся, что не пройдет испытаний. Гермиона уже дважды упра­вилась с трансгрессией и чувствовала себя немно­го увереннее, а Гарри, которому до семнадцатилетия оставалось еще четыре месяца, все равно проходить испытания не мог, готов он к ним или не готов.

— Ты-то хоть трансгрессировать умеешь! — по­жаловался разнервничавшийся Рон. — Да и вообще тебе до июля беспокоиться не о чем.

— Я всего лишь раз это и проделал, — напом­нил Гарри. На последнем занятии ему удалось на­конец исчезнуть и снова возникнуть внутри свое­го обруча.

Потратив кучу времени на волнения по пово­ду трансгрессии, Рон возился теперь с головолом­ной письменной работой для Снегга, которую Гар­ри с Гермионой уже дописали. Гарри, выразивший в своей работе несогласие со Снеггом по поводу лучшего метода борьбы с дементорами, не сомне­вался, что получит самую низкую оценку, но это его не волновало — сейчас важнее всего была память Слизнорта.

— Да говорю же я тебе, Гарри, на этот раз Принц ничем тебе не поможет! — на повышенных тонах произнесла Гермиона. — Заставить человека сде­лать что тебе хочется можно только одним спосо­бом — наложив на него заклятие Империус, а это незаконно...

— А то я не знаю, большое спасибо, — сказал, не оторвавшись от книги, Гарри. — Я потому и ищу что-нибудь еще. Дамблдор говорит, что сыворотка прав­ды туг не годится, но ведь может же быть что-то дру­гое, заклинание или зелье...

— Ты берешься за дело не с того конца, — сказа­ла Гермиона. — Дамблдор уверен, что подобраться к его памяти способен только ты. А это значит, что ты можешь уломать Слизнорта, как не может никто другой. Выходит, речь не о том, чтобы подсунуть ему какое-то зелье, с этим любой справится...

— Как правильно пишется «агрессивный»? — спросил Рон, с силой встряхивая перо и не отры­вая взгляда от пергамента. — Не может же оно на­чинаться с У-Г-Е..

— Нет, не может, — сказала Гермиона и подтяну­ла писанину Рона поближе к себе. — И «яростный» тоже не с «Ю-Р-И» начинается. Ты каким пером все это накалякал?

— Со встроенной проверкой орфографии, я его от Фреда с Джорджем получил... Только, похоже, чары в нем уже выдохлись...

— Да уж, — сказала Гермиона и ткнула пальцем в заголовок работы. — Потому что, во-первых, нас просили рассказать, как бороться с дементорами, а не с «дурындами», а во-вторых, я что-то не помню, чтобы ты сменил имя на Рундил Уозлик

— Не может быть! — пролепетал Рон, с ужасом глядя на пергамент. — Только не говори, что мне придется все переписывать заново!

— Ладно, это мы поправим, — произнесла Гер­миона, окончательно придвигая пергамент к себе и вытаскивая волшебную палочку.

— Я люблю тебя, Гермиона, — сказал Рон, обмяк­нув в кресле и устало потирая глаза.

Гермиона немного порозовела, но ответила все­го лишь:

— Смотри, чтобы тебя Лаванда не услышала...

— Да уж постараюсь, — ответил Рон и прикрыл ладонями рот. — Хотя, может, и не стоит... может, она меня тогда бросит...

— Если ты хочешь с этим покончить, почему сам ее не бросишь? — спросил Гарри.

— Тебе-то кого-нибудь бросать приходилось, а? — поинтересовался Рон. — Вы с Чжоу просто-напросто...

— Просто расстались, ты прав, — сказал Гарри.

— Хорошо бы и у нас с Лавандой так же получи­лось, — уныло промолвил Рон, наблюдая, как Герми­она постукивает кончиком палочки по исковеркан­ным им словам, отчего они сами собой принимают правильный вид. — Но только чем чаще я намекаю, что хочу покончить со всем, тем крепче она в меня вцепляется. Все равно что с гигантским кальмаром дело иметь.

— Ну вот, — минут двадцать спустя сказала Гер­миона, возвращая Рону его труд.

— Миллион благодарностей! — воскликнул Рон. — Можно, я заключение твоим пером напишу?

Гарри, так пока ничего полезного в записях При­нца-полукровки и не обнаружив, огляделся по сто­ронам. Симус только что удалился в спальню, кля­ня по дороге Снегга с его письменными заданиями, и теперь в гостиной оставались только они трое. Единственными звуками, которые здесь слышались, было потрескивание поленьев в камине да скрип пера Гермионы, которым Рон дописывал последний посвященный дементорам абзац. Гарри, позевывая, закрыл книгу и тут...

Хлоп.

Гермиона негромко взвизгнула, Рон залил всю свою работу чернилами, а Гарри воскликнул:

— Кикимер!

Эльф-домовик отвесил низкий поклон и сооб­щил, обращаясь к своим корявым ступням:

— Хозяин сказал, он желает регулярно получать доклады о том, чем занимается молодой Малфой, и потому Кикимер пришел, чтобы доложить...

Хлоп.

Рядом с Кикимером объявился Добби в криво си­дящем на голове стеганом колпаке для чайника.

— Добби тоже способствовал, Гарри Поттер! — пропищал он, возмущенно поглядывая на Кикиме-ра. — А Кикимеру надлежало сказать Добби, что он идет повидать Гарри Поттера, дабы они могли пред­ставить общий доклад!

— Что все это значит? — спросила Гермиона, еще не оправившаяся от испуга, вызванного нежданным появлением эльфов. — Что происходит, Гарри?

Гарри поколебался, прежде чем ответить, по­скольку ничего пока не говорил Гермионе о том, что приставил Кикимера с Добби к Малфою, — домовые эльфы всегда были для нее щекотливой темой.

— Ну... я попросил их присматривать за Малфо-ем, — сказал он.

— Днем и ночью, — прокаркал Кикимер.

— Добби уже неделю не спал, Гарри Поттер! — похвастался Добби и слегка покачнулся.

Гермиона возмутилась:

— Не спал, Добби? Но, Гарри, ты же не приказы­вал им вовсе не...

— Конечно, нет, — торопливо ответил Гарри. — Добби, ты вполне можешь спать, идет? И все-таки удалось вам хоть что-нибудь выяснить? — поспе­шил спросить он, опережая новое вмешательство Гермионы.

— Молодой Малфой вращается в обществе лю­дей благородных, как то и приличествует его чис­той крови, — хрипло затараторил Кикимер. — Обличием он напоминает изысканные стати моей хозяйки, манеры же его...

— Драко Малфой — дурной мальчишка! — сер­дито пропищал Добби. — Дурной мальчишка, кото­рый... который...

Тут он затрясся от кисточки на чайном колпаке до носков ног и метнулся к камину, словно наме­реваясь прыгнуть в огонь; Гарри чего-то подобно­го и ожидал — он поймал домовика и крепко при­жал к себе. Несколько секунд Добби бился в его ру­ках, потом затих.

— Спасибо, Гарри Поттер, — пропыхтел он. — Добби все еще трудно говорить о прежних хозяе­вах нехорошие слова...

Гарри отпустил его. Добби поправил колпак и, обращаясь к Кикимеру, вызывающе заявил:

— Но Кикимер должен знать, что для домового эльфа Драко Малфой — плохой хозяин!

— Да-да, о том, как ты любишь Малфоя, нам слу­шать не интересно, — сказал Кикимеру Гарри. — Пе­реходи-ка побыстрее к тому, чем он занимается.

Кикимер, выглядевший взбешенным, поклонил­ся еще раз, затем сказал:

— Молодой Малфой питается в Большом зале, спит в башенной спальне и посещает уроки по раз­нообразным...

— Добби, давай лучше ты, — перебивая Кикиме-ра, сказал Гарри. — Посещал он какие-нибудь мес­та, в которых ему бывать не следует?

— Гарри Поттер, сэр, — запищал Добби; огром­ные, точно шары, глаза его сияли, ловя отблески пламени. — Добби не заметил, чтобы мальчик Мал­фой нарушал какие-нибудь правила, но при этом он старается укрываться от чужих глаз. Он регуляр­но посещает восьмой этаж в обществе многих иных учеников, которые стоят на страже, когда он про­никает...

— В Выручай-комнату! — воскликнул Гарри и хлопнул себя по лбу «Расширенным курсом зелье-варения». Рон и Гермиона смотрели на него во все глаза. — Так вот куда он ускользает! Вот где творит... что бы он там ни творил! Потому-то, поспорить го­тов, он и пропадает с карты. Если подумать, я же Вы-ручай-комнаты ни разу на ней не видел!

— Может, Мародеры и не знали о существовании комнаты, — сказал Рон.

— Думаю, это часть ее магии, — сказала Гермио­на. — Если тебе требуется, чтобы она была ненано-симой на карту, она такой и станет.

— Добби, тебе удалось пробраться в нее, посмот­реть, что делает там Малфой? — нетерпеливо спро­сил Гарри.

— Нет, Гарри Поттер, это невозможно, — отве­тил Добби.

— Правильно, невозможно, — сразу согласился с ним Гарри. — Но Малфой сумел в прошлом году пролезть туда, в нашу штаб-квартиру, значит, и я смо­гу проникнуть в Выручай-комнату и последить за ним, дело нехитрое.

— А вот я так не думаю, Гарри, — медленно заго­ворила Гермиона. — Малфой тогда в точности знал, как мы использовали Выручай-комнату. Дура Мари­этта проболталась. Ему нужно было, чтобы комната стала штаб-квартирой ОД, вот она ею и стала. А ты не знаешь, чем становится Выручай-комната, когда в нее проникает Малфой, и попросить ее превра­титься в то, что тебе не известно, не можешь.

— Что-нибудь придумаю, — отмахнулся от нее Гарри. — Блестящая работа, Добби.

— Кикимер тоже поработал неплохо, — друже­любно сказала Гермиона, однако Кикимер вместо благодарности возвел большие, налитые кровью гла­за к потолку и прохрипел:

— Грязнокровка обращается к Кикимеру, Кики­мер сделает вид, что совсем оглох...

— Катись отсюда! — рявкнул Гарри, и Кикимер, отвесив последний низкий поклон, трансгресси­ровал. — А тебе, Добби, лучше пойти немного по­спать.

— Благодарю, Гарри Поттер, сэр! — радостно писк­нул Добби и тоже исчез.

— Ну что, неплохо? — едва эльфы покинули ком­нату, с энтузиазмом воскликнул Гарри, обращаясь к Рону с Гермионой. — Мы знаем, куда скрывается Малфой! И теперь припрем его к стенке!

— Да, здорово, — уныло подтвердил Рон, пытаясь отчистить пропитанный чернилами пергамент, сов­сем недавно бывший почти законченной письмен­ной работой. Гермиона отобрала у Рона пергамент и принялась волшебной палочкой высасывать из него чернила.

— Интересно, что может значить «в обществе многих иных учеников»? — поинтересовалась она. — «Много» — это сколько? Ты ведь не думаешь, что он мог посвятить в свои дела целую кучу людей...

— Да, это странно, — нахмурился Гарри. — Я же слышал, как он говорил Крэббу: мол, то, чем он за­нимается, не его, Крэбба, дело. Но что же тогда он говорит всем этим... всем этим...

Голос Гарри замер, он уставился в огонь.

— Господи, ну я и дурак, — тихо произнес он. — Все же ясно как день! В подземелье стоит здоровен­ная бочка... Он мог во время урока стянуть оттуда немного...

— Что стянуть? — спросил Рон.

— Оборотное зелье. Малфой украл немного Обо­ротного зелья, которое Слизнорт показывал нам на первом уроке зельеварения. И никакие «многие» ученики его не охраняют, просто Крэбб и Гойл, как обычно... Да, все сходится! — Гарри вскочил на ноги и начал расхаживать перед камином. — Оба доста­точно тупы, чтобы делать то, что им велено, даже если Малфой не посвятил их в свои планы. Но он не хочет, чтобы кто-то заметил, как они торчат вблизи Выручай-комнаты, ну и заставляет дружков прини­мать Оборотное зелье, чтобы они выглядели други­ми людьми... Те две девчушки, которых я видел с ним во время матча, — ха! Крэбб и Гойл!

— Ты хочешь сказать, — проговорила Гермиона, — что девочка с весами, которые я починила...

— Конечно! — громко ответил Гарри. — Конеч­но! Малфой, наверное, сидел в это время в комнате, вот она и... Постой, о ком я? Он уронил весы, что­бы предупредить Малфоя: не выходи, здесь чужие! И та девочка, что рассыпала жабью икру, — тоже! Мы столько раз мимо него проходили и ничего не заметили!

— Так он Крэбба с Гойлом в девиц превращает? — гоготнул Рон. — Ничего себе! Неудивительно, что ви­док у них в последнее время не самый счастливый... Странно, что они не послали его куда подальше...

— Куда же они его пошлют, если он им Черную Метку показал? — спросил Гарри.

— Хм-м... Черная Метка, которой мы даже не ви­дели, — скептически заметила Гермиона, скатывая письменную работу Рона в свиток, пока с ней не слу­чилось чего-нибудь еще, и вручая ее автору.

— Увидим, — уверенно сказал Гарри.

— Увидим, так увидим, — вставая и потягиваясь, согласилась Гермиона. — Но только, Гарри, пока ты не распалился окончательно... Я все же не ду­маю, что тебе удастся попасть в Выручай-комна-ту, не узнав предварительно, что там, внутри. И не думаю, — она забросила сумку за плечо, и лицо ее посерьезнело, — что ты вправе забывать о том, чем должен заниматься, — о памяти Слизнорта. Спо­койной ночи.

Гарри проводил ее недовольным взглядом. Как только за Гермионой закрылась ведущая к спальням девочек дверь, он повернулся к Рону:

— А ты что думаешь?

— Я думаю, как хорошо было бы уметь трансгрес­сировать наподобие домовиков, — ответил Рон, гля­дя в пол, где исчез Добби. — Тогда испытания были бы у меня в кармане.

В эту ночь Гарри спал плохо. Он пролежал без сна несколько, как ему показалось, часов, гадая о том, какое применение отыскал Малфой для Выручай-комнаты и что он, Гарри, увидит, попав в нее завтра. Что бы там ни твердила Гермиона, он не сомневался: если Малфою удалось пробраться в штаб-квартиру ОД, так и ему удастся пробраться в Малфоево... Чем оно может быть? Местом тайных встреч? Логовом? Хранилищем? Мастерской? Мозг Гарри лихорадоч­но работал, и, когда он наконец заснул, сновидения его были отрывистыми, тревожными, в них то и дело появлялся Малфой, преображавшийся в Слизнорта, который затем превращался в Снегга...

На следующее утро за завтраком Гарри никак не мог усидеть на месте от предвкушений. Уроку за­щиты от Темных искусств предшествовало свобод­ное время, и он решил потратить его на попытки проникнуть в Выручай-комнату. Гермиона проде­монстрировала полное отсутствие интереса, когда он шепотом сообщил ей о своих планах. Гарри ра­зозлился, ведь Гермиона могла бы ему здорово по­мочь, если бы захотела.

— Послушай! — вполголоса сказал он, наклоня­ясь к ней и кладя ладонь на свежий номер «Ежеднев­ного пророка», который только что доставила поч­товая сова. Гарри не хотел, чтобы Гермиона развер­нула газету и углубилась в нее. — Я вовсе не забыл о Слизнорте, просто у меня так и нет ключа к его памяти, а пока меня не осенило, почему бы не по­пытаться выяснить, что поделывает Малфой?

— Я тебе уже говорила, ты должен уломать Слиз­норта, — ответила Гермиона. — Суть не в том, что­бы обхитрить или заколдовать его, иначе Дамблдор проделал бы это в одну секунду. Чем околачиваться около Выручай-комнаты, — она выдернула из-под руки Гарри «Ежедневного пророка» и развернула на первой странице, — ты бы лучше нашел Слизнорта и воззвал к лучшим сторонам его натуры.

— Кто-нибудь из знакомых?.. — спросил Рон у просматривавшей заголовки Гермионы.

— Да! — ответила она, отчего Рон и Гарри чуть не подавились. — Но ничего, он жив... Я о Наземни-кусе, его схватили и отправили в Азкабан! Что-то такое насчет попытки ограбления, при которой он изображал инфернала... А вот еще, исчез какой-то Октавий Перчик... Ужас! Девятилетний мальчик арес­тован за попытку убить своих деда и бабку, пред­полагается, что он действовал под влиянием Им-периуса.

Завтрак они завершили в молчании. Гермиона сразу отправилась на урок древних рун, Рон — в гос­тиную, ему еще предстояло дописать заключение к работе о дементорах, а Гарри — в коридор вось­мого этажа, к участку стены напротив гобелена, на котором Варнава Вздрюченный обучал троллей ба­летным па.

В первом же безлюдном коридоре Гарри набросил на себя мантию-невидимку впрочем, необходимос­ти в этом не было, — добравшись до нужного мес­та, он никого там не обнаружил. Гарри плохо себе представлял, проще ли попасть в Выручай-комнату, когда Малфой находится в ней или когда его там нет. Хорошо было уже и то, что никакой Крэбб или Гойл, изображающий одиннадцатилетнюю девочку, его первой попытке мешать не станет.

Он подошел к месту, где располагалась незримая дверь Выручай-комнаты, и закрыл глаза. Что следует сделать, он знал — набил на этом руку в прошлом году. Сосредоточившись изо всей мочи, он поду­мал: «Мне нужно увидеть, чем занимается здесь Мал­фой... Мне нужно увидеть, чем занимается здесь Малфой... Мне нужно увидеть, чем занимается здесь Малфой...»

Три раза он прошел мимо двери, затем с бью­щимся от волнения сердцем открыл глаза и увидел перед собой все ту же голую стену, и только.

Он шагнул вперед, на пробу толкнул ее. Камен­ная стена не поддалась.

— Ладно, — вслух произнес Гарри. — Я что-то не так подумал.

Он поразмыслил с минуту и начал все заново: за­крыл глаза и сосредоточился.

«Мне нужно увидеть место, которое втайне посе­щает Малфой... Мне нужно увидеть место, которое втайне посещает Малфой...»

Три раза пройдясь взад-вперед, Гарри с надеж­дой открыл глаза.

Двери не было.

— Чтоб тебя! — раздраженно сказал он стене. — Я же тебе ясно сказал...

Прежде чем снова начать прохаживаться, он на­пряженно подумал несколько минут: «Мне нужно, чтобы ты стала тем местом, каким становишься для Драко Малфоя...»

Завершив патрулирование, он открыл глаза не сразу — старательно вслушивался, как будто мог рас­слышать внезапное появление двери. Но не расслы­шал ничего, кроме далекого щебета птиц. И открыл глаза.

Двери не было и в помине.

Гарри выругался. Кто-то вскрикнул. Он обернулся и увидел стайку удирающих за угол первокурсников,

решивших, по-видимому, что напоролись на призрака-сквернослова.

Битый час Гарри перебирал все, какие только смог придумать, варианты фразы «Мне нужно увидеть, что делает в тебе Драко Малфой» и наконец поневоле признал, что Гермиона была права: Выручай-ком-ната просто не желала ему открываться. Разочаро­ванный, обозленный, он отправился на урок защи­ты от Темных искусств, на ходу стянув мантию-не­видимку и запихав ее в сумку.

— Опять опоздали, Поттер, — холодно произ­нес Снегг, когда Гарри торопливо вошел в освещен­ный свечами кабинет. — Минус десять очков Гриф-финдору.

Бросив на Снегга злой взгляд, Гарри уселся ря­дом с Роном; половина учеников еще оставалась на ногах, вытаскивали учебники, раскладывали принад­лежности, не так уж сильно он опоздал.

— Прежде чем мы начнем, я хочу получить ваши письменные работы по дементорам, — сказал Снегг и небрежно взмахнул волшебной палочкой, отчего двадцать пять пергаментных свитков взвились в воз­дух и аккуратной стопкой улеглись на его стол. — И надеюсь, что они — ради вашего же блага — будут получше той чуши, которую вы сочинили на тему «Как противиться заклятию Империус». А теперь от­кройте учебники на странице... В чем дело, мистер Финниган?

— Сэр, — сказал Симус, — я все думаю, как можно отличить призрака от инфернала? Видите ли, в «Про­роке» рассказывается про инфернала, который...

— Это был вовсе не инфернал, — скучающим то­ном прервал его Снегг.

— Но, сэр, говорят, что...

— Если вы действительно прочитали статью, о ко­торой толкуете, мистер Финниган, то должны знать, что так называемый инфернал был не кем иным, как зловонным воришкой по имени Флетчер На-земникус.

— Я думал, Снегг и Наземникус на одной сторо­не, — обращаясь к Рону с Гермионой, пробормо­тал Гарри. — И что арест Наземникуса должен его огорчить...

— Видимо, Поттер может рассказать нам об этом много интересного, — неожиданно сказал Снегг, ткнув палочкой в конец класса; черные глаза его не отрывались от Гарри. — Давайте спросим у Поттера, как нам отличить призрака от инфернала.

— Э-э... ну... призраки, они просвечивают... — про­мямлил Гарри.

— Замечательно, — скривив рот, перебил его Снегг. — Что ж, как легко видеть, почти шесть лет магического образования потрачены на вас не впус­тую, Поттер. «Призраки, они просвечивают».

Пэнси Паркинсон визгливо хихикнула. И еще несколько учеников расплылись в глупых улыбках. Гарри набрал побольше воздуха в грудь и спокойно продолжил, хоть внутри у него все кипело:

— Да, призраки просвечивают, а инферналы — это мертвые тела. Поэтому они плотные...

— Все это мог бы рассказать нам и пятилетний ребенок, — издевательски заметил Снегг. — Инфер­нал — это труп, возвращенный к жизни заклинани­ями Темного волшебника. На самом деле он не жи­вой, это лишь марионетка, которая исполняет при­казы волшебника. А призрак, как, надеюсь, все вы уже знаете, есть отпечаток, оставленный на земле поки­нувшей ее душой... И он, как мудро заметил Поттер, просвечивает.

— То, что сказал Гарри, как раз и поможет нам от­личить одного от другого! — произнес Рон. — Если мы столкнемся с кем-то из них в темном переулке, нам останется лишь присмотреться, плотный он или прозрачный. Мы же не станем спрашивать: «Изви­ните, вы, случайно, не отпечаток покинувшей зем­лю души?»

По классу прокатился смешок, но тут же стих от одного взгляда Снегга.

— И еще минус десять очков Гриффиндору — сказал он. — Ничего более умного от вас, Рональд Уизли, я и не ожидал. Вы мальчик настолько плот­ный, что не способны трансгрессировать себя на расстояние в полдюйма.

— Молчи! — прошептала Гермиона, хватая за руку Гарри, который в ярости открыл было рот. — Нет смысла, кончится тем, что он снова оставит тебя после уроков!

— Теперь откройте учебники на странице двес­ти тринадцатой, — самодовольно улыбнувшись, ска­зал Снегг, — и прочитайте первые два абзаца, по­священные заклятию Круциатус...

Весь урок Рон просидел необычайно тихо. Когда прозвенел звонок, Лаванда перехватила его и Гарри (Гермиона при ее приближении загадочным образом растаяла в воздухе) и принялась с жаром поносить Снегга за шуточку насчет трансгрессии, чем, похо­же, только сильнее расстроила Рона. Чтобы изба­виться от Лаванды, он вместе с Гарри зашел в туа­лет для мальчиков.

— Вообще-то Снегг прав, верно? — сказал Рон после того, как минуту-другую разглядывал себя в треснувшее зеркало. — Не знаю, стоит ли мне со­ваться на испытания. Ничего у меня не получается с трансгрессией.

— Ты можешь записаться на дополнительные за­нятия в Хогсмиде, посмотреть, что они тебе дадут, — рассудительно заметил Гарри. — Все интереснее, чем пытаться попасть в дурацкий обруч. А если не добь­ешься... ну знаешь... нужных результатов, так просто отложишь испытания и пройдешь их вместе со мной, после лет... Миртл, это все-таки мужской туалет!

В кабинке за их спинами поднялся из унитаза при­зрак девочки и поплыл по воздуху, таращась на них сквозь белые круглые очки с толстыми стеклами.

— О, — хмуро произнес призрак, — это вы.

— А ты кого ожидала увидеть? — глядя на ее от­ражение в зеркале, спросил Рон.

— Никого, — грустно пощипывая подбородок, от­ветила Миртл. — Он сказал, что зайдет повидаться со мной, но ведь и ты обещал заглядывать ко мне... — Она смерила Гарри укоризненным взглядом. — А я те­бя уж несколько месяцев не видела. Я теперь знаю, от мальчиков многого ждать не приходится.

— Мне казалось, что ты живешь в женском туале­те, — сказал Гарри, который уже несколько лет ста­рался обходить это место стороной.

— Живу, — подтвердила Миртл и обиженно по­жала плечами. — Но это не значит, что я не могу бы­вать и в других местах. Помнишь, однажды я при­шла в ванную, чтобы повидать тебя?

— Еще бы я этого не помнил! — ответил Гарри.

— А я-то думала, что понравилась ему, — жалоб­но продолжала Миртл. — Может, если вы уйдете отсюда, он возвратится... У нас так много общего... уверена, он это чувствует...

И Миртл с надеждой уставилась на дверь.

— Много общего, говоришь? — сказал явно по­веселевший Рон. — Это означает, что он тоже жи­вет в канализационной трубе?

— Нет! — вызывающе ответила Миртл. — Это означает, что он тоже очень впечатлительный, что люди и с ним обходятся грубо. Он одинок, никто с ним не разговаривает, а он не стыдится показы­вать свои чувства и плакать!

— Кто-то из мальчиков плакал здесь? — заинте­ресовался Гарри. — Маленький?

— Не твое дело! — отрезала Миртл, не сводя кро­шечных слезливых глазок с Рона, который улыбался уже во весь рот. — Я обещала никому о нем не рас­сказывать и унесу его тайну с собой...

— Не в могилу, надеюсь? — фыркнул Рон. — В сточную канаву — это еще куда ни шло...

Миртл взбешенно взвыла и нырнула назад, в уни­таз, расплескав по полу воду. Столь удачный исход беседы с ней, похоже, вдохнул в Рона новые силы.

— Ты прав, — сказал он, забрасывая сумку за пле­чо. — Попрактикуюсь-ка я в Хогсмиде, а там уж решу, как мне быть с испытаниями.

Так что в следующий уикенд Рон присоединился к Гермионе и другим шестикурсникам — тем, кому ко времени испытаний, до которых оставалось все­го две недели, уже будет семнадцать. Гарри не без зависти наблюдал, как они собираются в деревню; он соскучился по походам в нее, да и день стоял уж больно хороший, весенний, один из первых за дол­гое время ясных дней. Впрочем, Гарри решил в их отсутствие еще раз попробовать проникнуть в Вы-ручай-комнату.

— Ты бы лучше в кабинет Слизнорта заглянул, — напомнила ему в вестибюле Гермиона, после того как он поделился с ней и Роном своими планами. — Попы­тался бы вытянуть из него нужные воспоминания.

— А то я не пытался! — огрызнулся Гарри, и это была чистая правда.

Всю последнюю неделю он задерживался пос­ле уроков зельеварения, надеясь загнать Слизнорта в угол, но профессор неизменно покидал подземе­лье с такой быстротой, что изловить его Гарри так ни разу и не удалось. Дважды он приходил и к каби­нету Слизнорта, стучался в дверь, но ответа не полу­чал, хотя при втором визите явственно расслышал, как быстро приглушили старый граммофон.

— Не хочет он со мной разговаривать, Гермиона! Он же понимает, что я пытаюсь еще раз застать его в одиночестве, и старается этого не допустить!

— Ну так продолжай попытки, что тебе еще ос­тается?

Короткая очередь учеников, тянувшаяся к Филчу который привычно прощупывал их Детектором лжи, на несколько шагов продвинулась вперед, и Гарри не стал отвечать Гермионе, опасаясь, что его услы­шит смотритель. Он пожелал ей и Рону удачи, сно­ва поднялся по мраморной лестнице, полный реши­мости — пусть Гермиона говорит, что хочет, — по­святить час-другой Выручай-комнате.

Как только вестибюль остался позади, Гарри вы­тащил из сумки Карту Мародеров и мантию-неви­димку. А затем, став невидимым, пристукнул по кар­те, прошептал: «Торжественно клянусь, что замыш­ляю шалость и только шалость» — и внимательно ее просмотрел.

Стояло воскресное утро, почти все ученики шко­лы находились в своих гостиных — гриффиндор-цы в одной башне, когтевранцы в другой, слизерин-цы в подземельях, а пуффендуйцы в полуподвале близ кухонь. Кое-где попадались и одиночки, бол­тавшиеся по библиотеке или какому-нибудь кори­дору. Несколько человек толклись около замка, под открытым небом, а тут, в коридоре восьмого этажа, одиноко маячил Грегори Гойл. Никаких признаков Выручай-комнаты на карте заметно не было, но Гар­ри это не заботило: если Гойл торчит рядом с ней на страже, комната открыта, ведомо это карте или нет. И Гарри помчался вверх по лестницам, притор­мозив лишь на углу нужного ему коридора, а уж от угла начал медленно-медленно подкрадываться к той же девчушке с тяжелыми бронзовыми весами в ру­ках, которой добрая Гермиона помогла две недели назад. Подобравшись к ней сзади вплотную, он на­клонился пониже и прошептал:

— Здравствуй... У-у, какая ты у нас хорошенькая!

Гойл, тоненько взвизгнув от ужаса, подбросил весы в воздух и понесся по коридору, пропав из виду задолго до того, как замерло эхо от грохнувшихся об пол весов. Гарри, расхохотавшись, повернулся, что­бы взглянуть на голую стену, за которой стоял, в чем он не сомневался, Драко Малфой. Догадавшись, что в коридоре толчется посторонний, Малфой навер­няка затаился и не смеет выйти наружу. Пока Гарри пытался сообразить, с какими словами он еще не обращался к стене, его переполняло крайне прият­ное ощущение собственной власти.

Однако его надежды протянули не долго. Через полчаса он уже перепробовал все варианты про­сьбы показать ему, что поделывает Малфой, но дверь в стене так и не появилась. Гарри испытывал страш­ное разочарование — Малфой мог находиться все­го в нескольких футах от него, а получить хоть ма­лейший намек на то, чем он там занят, не было ни­какой возможности. Окончательно выйдя из себя, Гарри подскочил к стене и пнул ее ногой.

-УЙ!

Гарри показалось, что у него сломан палец, и пока он, вцепившись в одну ногу, подпрыгивал на другой, с него соскользнула мантия-невидимка.

— Гарри?

Он повернулся на одной ноге и полетел на пол. И, к полному своему изумлению увидел Тонкс, на­правлявшуюся к нему с таким видом, точно прогул­ки по этому коридору для нее — самое привычное дело.

— Что вы здесь делаете? — кое-как вставая, спро­сил он. И почему это Тонкс вечно застает его валя­ющимся на полу?

— Приходила повидать Дамблдора, — ответила Тонкс.

Гарри подумал, что выглядит она ужасно, совсем исхудавшая, с жидкими мышастыми волосами.

— Так его кабинет не здесь, — сказал Гарри, — он на другом конце замка, за горгульей...

— Я знаю, — сказала Тонкс. — Его и там нет. Ви­димо, снова отлучился.

— Отлучился? — повторил Гарри, осторожно опус­кая на пол зашибленную ногу. — Послушайте, вы не знаете, где он пропадает?

— Нет, — ответила Тонкс.

— А зачем вы хотели его видеть?

— Да так, не важно, — сказала Тонкс, машиналь­но теребя рукав мантии. — Просто подумала, вдруг он знает, что где произошло... До меня дошли слу­хи... людей калечат...

— Я знаю, об этом писали в газетах, — сказал Гар­ри. — Мальчишка пытался убить своих...

— «Пророк» нередко отстает от событий. — Тонкс, похоже, его не слушала. — Ты в последнее время ни от кого из Ордена писем не получал?

— Никто из Ордена мне больше не пишет, — от­ветил Гарри. — С тех пор как Сириус...

Тут он увидел, что глаза Тонкс наполняются сле­зами.

— Простите, — неуклюже пробормотал он. — Я ведь тоже по нему тоскую...

— Что? — словно не расслышав его, безучас­тно спросила Тонкс. — Ну ладно... еще увидимся, Гарри...

Она резко повернулась и ушла по коридору, ос­тавив Гарри смотреть ей в спину. Примерно через минуту он подобрал с пола мантию-невидимку и во­зобновил попытки пробиться в Выручай-комнату но уже без прежнего рвения. В конце концов урчание в желудке и мысль о том, что Рон с Гермионой скоро вернутся в замок обедать, заставили его отступиться и оставить коридор в распоряжении Малфоя, кото­рый, как хотелось верить Гарри, перетрусил и еще несколько часов не высунет из комнаты носа.

Рона и Гермиону он нашел в Большом зале, они уже наполовину управились с поданным сегодня по­раньше обедом.

— А у меня получилось! Ну, почти, — увидев Гарри, возбужденно сообщил Рон. — Я должен был транс­грессировать к дверям кафе мадам Паддифут, да про­мазал немного и залетел к Писсаро. Но хоть с мес­та сдвинулся!

— Отлично, — сказал Гарри. — А как ты, Герми­она?

— Она само совершенство! — не дав Гермионе ответить, выпалил Рон. — Неспешность, невразуми­тельность и настырность... или как их там... в чис­том виде. Мы все потом заскочили в «Три метлы» отметить это дело, так слышал бы ты, как Двукрест ее нахваливал! Удивлюсь, если в ближайшие дни он не сделает ей предложение.

— Ладно, у тебя-то что? — не обращая на Рона внимания, спросила Гермиона. — Провел все это время у Выручай-комнаты?

— Угу, — ответил Гарри. — И догадайся, кого я там встретил? Тонкс!

— Тонкс? — в один голос повторили удивленные Рон и Гермиона.

— Да, она сказала, что приходила к Дамблдору...

— Если хочешь знать мое мнение, — заявил Рон, как только Гарри закончил рассказ о своем разго­воре с Тонкс, — она маленько свихнулась. Переста­ла владеть собой после того, что произошло в Ми­нистерстве.

— Странно как-то, — сказала Гермиона; она была чем-то сильно встревожена. — Ей полагается школу охранять, так чего же она вдруг оставила пост, что­бы увидеться с Дамблдором, которого здесь к тому же и нет?

— Я тут подумал... — нерешительно начал Гарри; он ощущал странную неохоту говорить об этом, как­ никак это была территория скорее Гермионы, чем его. — Тебе не кажется, что она могла... ну, понима­ешь... могла любить Сириуса? Гермиона уставилась на него:

— С чего ты это взял?

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Просто когда я упомянул о нем, она едва не расплакалась, и Патронус у нее теперь большой, четвероногий... Вот я и подумал, не стал ли им... как бы это сказать... ну, он.

— Так я об этом самом и говорю, — набивая рот картофельным пюре, произнес Рон. — Малость спя­тила. Собой не владеет. Женщины... — со знанием дела сказал он Гарри, — их так легко расстроить.

— И при всем при том, — мигом выйдя из оце­пенения, заявила Гермиона, — сомневаюсь, что тебе удастся найти женщину, которая целых полчаса про-хандрит только из-за того, что она рассказала анек­дот про старую ведьму, Целителя и Мимбулус мимб-летонию, а мадам Розмерта даже не улыбнулась.

И Рон надулся.

 

 

Глава 22. ПОСЛЕ ПОХОРОН

Над башнями замка уже возникали оконца си­него неба, но настроения Гарри эти признаки при­ближения лета не подняли. Его преследовали не­удачи — и в попытках выяснить, чем занят Мал­фой, и в стараниях завести со Слизнортом разговор, чтобы побудить его поделиться воспоминаниями, которые он держал под спудом вот уж десятки лет.

— В последний раз тебе говорю, забудь о Мал-фое, — твердо сказала Гермиона.

Они только что пообедали и сидели теперь втро­ем в солнечном углу замкового двора. И Гермиона, и Рон сжимали в руках брошюрку, изданную Ми­нистерством магии, «Трансгрессия — часто совер­шаемые ошибки и как их избежать». Сегодня после обеда обоим предстояло пройти испытания, одна­ко до сей поры брошюрке так и не удалось успоко­ить их разгулявшиеся нервы. Из-за угла показалась какая-то девочка, Рон дернулся и тут же попытался спрятаться за Гермиону.

— Это не Лаванда, — устало сообщила она.

— А, хорошо, — облегченно вздохнул Рон.

— Гарри Поттер? — осведомилась девочка. — Меня просили передать вам вот это.

— Спасибо...

Гарри с упавшим сердцем принял от нее малень­кий пергаментный свиток И едва девочка удалилась за пределы слышимости, сказал:

— Дамблдор говорил, что никаких уроков, пока я не разживусь воспоминаниями, не будет!

— Может быть, его интересуют твои успехи? — предположила Гермиона, пока Гарри разворачивал свиток Но, развернув его, Гарри увидел не узкий ко­сой почерк Дамблдора, а неопрятные каракули, раз­бирать которые было трудно еще и потому, что пер­гамент покрывали большие пятна расплывшихся чернил.

Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!