Как это было в Metropolitan Capital

 

Вернемся в офис. В Metropolitan Capital бизнес должен был продолжаться. Теперь следовало определить, к чему мы будем двигаться дальше.

После того как пыль улеглась и мы с моим партнером Джеффри смогли обозреть разрушительный ущерб 1998 года, было решено, что необходимо все восстанавливать. Капитуляция не рассматривалась даже в качестве варианта.

К сожалению, нас покинули многие клиенты, в том числе довольно крупные инвесторы, и надежд на их возвращение не было, а ведь нам потребовались годы, чтобы обзавестись такой клиентурой. Кроме того, наша команда распалась, и мы практически вдвоем оказались перед фактом многомиллионных потерь. В общем, задача была пугающей и выглядела неразрешимой.

Первое, что я сделала, – это «надела лицо». Я должна была притвориться перед собой, перед нашими сотрудниками, перед теми клиентами, которые, к счастью, остались с нами, перед всей Уолл-стрит и даже перед всем миром, что убеждена в грядущем успехе. Нам нужно было производить впечатление, что наше возвращение в большой бизнес – это не вопрос «если», а вопрос «когда» (хотя даже я не была в этом уверена).

Каждое утро я приходила в офис раньше обычного специально, чтобы «показать себя» – мол, я намерена работать больше и быть даже более собранной, чем раньше. Мы заблудились на пути к успеху и теперь собирались отыскать его в нашей неудаче.

Тем временем я нарисовала наше будущее – в буквальном смысле. Я составила план и нашла пути получения небольших, но постепенно увеличивающихся прибылей. Мы должны были день за днем, месяц за месяцем привлекать новых клиентов, изыскивать возможности новых вложений, чтобы в самые сжатые сроки вернуться на исходные позиции. Я прикидывала, за какой период мы сможем реализовать мой план, и ежемесячно его пересматривала. Сейчас я даже немного рада, что тогда серьезно ошиблась в сроках нашего восстановления. Ведь если бы я представляла, сколько нам понадобится времени, чтобы вновь занять свое место под солнцем, то была бы просто подавлена из-за непосильности задачи. Я сосредоточилась на малом – на задачах, требовавших незамедлительного решения. Этот подход был довольно эффективен и приносил значительное эмоциональное облегчение. То же самое я делаю и сегодня, осуществляя какой-либо крупный проект.

По мере того как мы переходили от режима оценки ущерба к фазе восстановления, я чувствовала, как заряжаюсь энергией. Наконец-то мы двигались вперед, а не назад. Мы понесли ужасающие потери, хеджи пошли вкривь и вкось, было невероятно трудно буквально сидеть на наличности в ожидании будущих изъятий, в то время как рынок стремительно поднимался к новым высотам. Но, слава богу, этот annus horribilus[8]закончился.

Я набросала кое-какие заметки о том, чему научилась тогда, и доныне храню эти маленькие шероховатые кусочки бумаги. Чаще всего я обращаюсь к листку, на котором записано следующее: «Не цепляйтесь за 1/8». (В то время ценные бумаги торговались с повышением на $1/8, или 12,5 цента; теперь – на пенни.)

Делая те записи, я не думала, что их увидит кто-то еще, поэтому прошу прощения за сленг, но смысл остается. Для меня в одной этой короткой фразе заключено огромное богатство смысла.

Прежде всего:

Не тратьте слишком много усилий на сделку, не обещающую большой прибыли. Если вы хотите что-то продать, продавайте.

Не пытайтесь выдавить все до последнего пенни.

Затем:

Если это не то, о чем вы думали, продавайте это.

Данный посыл означает, что не следует изобретать причины, по которым вам все еще стоит владеть этими акциями. Продажа убыточных бумаг освобождает.

Наконец, еще один момент, который никогда не был столь актуален, как в последние несколько лет:

Рынки могут меняться очень быстро. Не следует экстраполировать на будущее те характеристики окружающей среды, которыми она обладает сейчас.

Рынки, по сути, есть отражение жизни. Работа, отношения, благополучие и самочувствие – все это меняется настолько быстро, что порой трудно вспомнить, как было раньше. Я не раз думала об этом, когда между мной и мужем возникала раздраженность, мы отдалялись друг от друга или появлялось ощущение, что партнер просто не ценит отношения. Замужество – трудная штука, но этого вам никто не скажет. Самый лучший совет, который я когда-либо получала относительно замужества, был от главного исполнительного директора крупной государственной фирмы, которая осталась с нами после 1998 года. Эта мудрая женщина сказала: «Замужество – это не хорошие или плохие дни, а хорошие или плохие годы». Поэтому я точно знаю: любой тяжелый период всегда заканчивается.

Раздумья в условиях «чистой доски» помогли не только мне, но и нашей компании. Я должна была отойти от края обрыва, который находился всего в шаге от меня, и отказаться от отношения к себе как к абсолютной неудачнице. Деловая активность, планирование и пересмотр ближайших задач позволили мне начать думать о себе как о человеке, который не только перестраивается, но и нацеливается на то, что в итоге обернется настоящим успехом.

Целых шесть месяцев нам потребовалось, чтобы компенсировать потери клиентов. Это было здорово, но 1999 год был хорош для всех. Однако до 2000 года мы так и не смогли продемонстрировать наши инвесторские способности. На восстановление капитала фонда понадобилось почти пять лет, а получилось это потому, что нам удалось привлечь новых инвесторов. Каждый счет нового инвестора был небольшой (или крупной) победой, поэтому я ценила абсолютно всех. И каждый из них вносил свой вклад в копилку будущего успеха.

По мере того как тучи рассеивались, а дымка таяла, у нас появилась возможность наконец погасить накопившуюся задолженность, и с каждым днем эта возможность только крепла. Поначалу дело шло медленно. Но в 1999 году оживление рынка превзошло все ожидания, а для нашей фирмы этот год стал даже более прибыльным, чем для финансового рынка в целом. Все, что мы делали, оказывалось эффективным, то есть мы зарабатывали на каждом вложении. Но мы не имели права полагаться на такую удачу, потому что в тот год почти все получали прибыль. Экономика была на взлете. Технологический пузырь начал надуваться. Интернет менял схему ведения бизнеса. Ценные бумаги отражали оживление, участники рынка и эксперты стали говорить о новой парадигме для компаний. Как только компания выпускала пресс-релиз, в котором упоминался Интернет или средства телекоммуникации, ее ценные бумаги резко поднимались в цене. Мы не могли поверить ни глазам, ни разуму, настолько это было нелепо. Мы понимали, что становимся свидетелями развития массового интернет-психоза.

 

Мыльный пузырь Интернета

 

Наша фирма ценит инвесторов: это означает, что мы пытаемся разглядеть ценность тех компаний, которые рынок отверг, отбросил или проглядел. Так что зачастую мы обращаемся к темам, в настоящее время непопулярным, но популярность которых может вернуться, если осуществить незначительные изменения. Мы выясняем, в чем состоит проблема и что необходимо компании, чтобы улучшить нынешнее положение. Например, идея, что собственный дом – это здорово, вряд ли имеет успех, однако я полагаю, что сейчас лучшее время для покупки дома. В общем, нашу компанию интересует то, что сегодня определенно не пользуется популярностью.

Большинству из нас нравится думать, что мы шагаем в ногу с модой, что нам идет то, что мы носим, и что мы можем меняться и не отставать от времени. Я же, видя новый тренд, как правило, думаю: «Никогда не буду это носить». В итоге я прихожу к пониманию этого стиля, но, к сожалению, только когда он уже почти вышел из моды. Наверное, поэтому я всегда выглядела немного несовременно. Хотя, став старше, я знаю точно, что хорошо для меня – что мне нужно подчеркнуть и что постараться скрыть. Я могу заигрывать с тенденциями, но не стану наряжаться в несвойственные мне одежды или изображать другую личность. Финансовые вложения я стараюсь делать в соответствии с этим же принципом.

Для нашей фирмы самым замечательным временем стал момент, когда Интернет превратился в своего рода мейнстрим и его возможности казались безграничными.

Я помню компанию Petco, которая стала фаворитом, потому что продавала товары для домашних животных через Интернет. Это был не просто корм для домашних питомцев, это был интернетовский корм для животных. Что могло быть лучше? Кроме того, компания очень грамотно подобрала талисман – куклу. Кукла сама по себе была очень трогательной, а рекламный слоган – PETCO, ПОТОМУ ЧТО НАШИ ЛЮБИМЦЫ НЕ ВОДЯТ МАШИНУ – лишь добавлял очарования. Они выжали из этой куклы все, что только можно, даже купили рекламу на Кубке США по американскому футболу 2000 года. Компания, которую представляла кукла, стала стоить несколько сотен миллионов долларов после первичного размещения акций на фондовом рынке, даже несмотря на то что бизнес на самом деле терпел убытки, причем большие. Оказывается, доставка пакетов с кормом каждому клиенту может стоить немало.

Мы в Metropolitan Capital не понимали этого. В наших умах не укладывалось, как десятилетия корпоративной финансовой теории могут быть перевернуты с ног на голову и признаны совершенно устаревшими. Как может быть неважным, умеют ли компании вообще зарабатывать деньги? Как рынок может так безумно высоко оценивать те компании, о существовании которых еще два года назад никто не подозревал? Ведь речь шла не о лекарстве от рака. И как люди могли делать такие деньги на акциях Интернета? Эти компании не имели активов, функциональных бизнес-моделей, никакого стратегического преимущества, а у руля стояли 22-летние ребята, отсеявшиеся из колледжей. Эта эйфория шла вразрез со всем, что мы высоко ценим как стоимостные инвесторы. Мы просто не могли этого понять. Сначала мы были ошеломлены, потом разочарованы, затем пришли в негодование.

Некоторые из наших инвесторов спрашивали, почему мы не хотим примкнуть к победителям. Порой у нас возникал соблазн, это казалось так просто. Но в итоге мы не поддались искушению.

Мы искали повсюду. Это не стало сюрпризом, когда в конце концов мы обнаружили, что большой бизнес с реальной доходной мощностью и реальными активами, но без явных связей с Интернетом считался изжившим себя. Настоящие золотые россыпи, такие как промышленные компании, торговались по самым низким параметрам, какие мы когда-либо видели, и данная ситуация никого не волновала. Эти ценные бумаги не были модными или привлекательными и не вызывали никакого ажиотажа. Однако мы знали, что они обладают истинной и непреходящей ценностью.

А американская промышленность все еще нуждалась в ассигнованиях, а финансовая система должна была функционировать. Старый, надоевший бизнес не закрывался. Мы стояли на своем. Изучая рынок, я читала о том, как страну охватывали то паника, то эйфория, то помешательство на голландских тюльпанах. Я знала и о баронах-разбойниках, появившихся перед самым крахом 1929 года. Я видела, как рынки могли отключаться от реальности, но невозможно было знать, надолго ли. Весной 1999 года технологическое пространство начало трескаться под собственным весом. Денег, которые можно было бы втянуть в эту манию, не осталось. Игроки, прибывшие последними, просто не могли поверить, что они пропустили вечеринку. Той осенью возникло короткое оживление, а затем величайшее помешательство, которое когда-либо видел мир, рухнуло.

Мы видели потерянные состояния, потерянные работы и полностью утраченные сбережения, скопленные на черный день. Ценные бумаги, которые продавались по несколько сотен долларов за акцию, упали до минимума. Нередки были случаи, когда компании теряли до 90 % своей рыночной стоимости. Поскольку инвесторы в конце концов сбежали из этого сектора, не осталось никого, кому можно было бы продавать ценные бумаги, разве что за копейки, но некоторые финансисты продолжали цепляться за утраченные возможности.

Надежда всегда возрождается, стоимость ценных бумаг – никогда. Ровно через 268 дней после своего IPO компания Pets.com была ликвидирована. Акции, которые имели рыночную стоимость в сотни миллионов долларов, упали до $0,00 (хотя лицензионные права на куклу позднее были куплены за несколько сотен тысяч долларов).

Эти краткие истории об интернет-пузыре и о судьбе Metropolitan Capital показывают, как некоторые вещи меняются со временем. Как вы думаете, какие уроки мы извлекли из всего этого? После неудачи наши убеждения вполне могли пошатнуться, и мы легко соблазнились бы новомодной тенденцией, но эта гонка окончилась бы очередным крахом. Мы должны были оставаться верными себе, хотя бы той части нас, которая представляла ценность. Также требовалось хорошенько обдумать и перестроить части, не имевшие особой ценности.

Поскольку рациональные умы одержали победу, компании, которые были отодвинуты в сторону как устаревшие, теперь рассматривались как имеющие чрезвычайную ценность, и деньги буквально хлынули в них. В 2000 году, когда рынок опустился на 9,1 %, мы поднялись на 26,48 %. Этот год оказался временем нашего самого большого превосходства, причем по всем показателям. Мы знали, кто мы есть. Погашение, которого мы так опасались, наконец-то свершилось.

Когда я оживляю в памяти все, что произошло, и все уроки, которые я извлекла той осенью, когда наша фирма была практически на грани краха, я признаю, что шрам еще заметен и он останется навечно. Даже несмотря на то что мы в итоге полностью перестроились и далеко ушли от той черной черты, во мне все еще живет унизительное ощущение потрясения и потери. И оно всегда будет со мной, я просто научилась с ним жить.

Однако я никогда не забуду, что смогла через это пройти. И вот что забавно: мне нужно напрячься, чтобы вспомнить все подробности того, что тогда происходило. Моя память не сохранила многие несостоявшиеся сделки, инвестиционные ошибки, покинувших нас инвесторов, недостаток менеджеров. Но с тех самых пор я точно знаю, любой бизнес может потерпеть крах.

Некоторые раны заживают полностью и окончательно, как боль предсказанного мне бесплодия, которую вытеснила радость рождения наших четверых детей. Шрамы становятся менее заметными, а чувства и уроки остаются. Я также знаю, что впереди меня еще ожидают неудачи (и я надеюсь, окрепнет моя способность преодолевать жизненные трудности). Что ж, пусть так и будет.

Когда вы разбираетесь и справляетесь с собственными неудачами, независимо от их масштаба, будьте великодушны к себе, но действуйте. Вы можете этого добиться. Должны добиться. Вперед.

 

 

Будьте там, где вы есть

 

Будьте там, где вы есть – это не мантра дзен-буддизма, хотя звучит похоже. К этой философии я пришла изнурительным путем, изучив все возможные маршруты. Жаль, что это заняло у меня так много времени. После окончания колледжа я думала лишь о том, как сложится моя карьера. Я переживала, что не смогу достичь такого успеха, на который рассчитывала. Затем я стала беспокоиться, что никогда не найду подходящего парня, волноваться о рождении детей, потом о…

По иронии судьбы «беспокойство-о-том-как-все-обернется» не помогло мне поймать момент. Я поступила наоборот.

Хотя размышления о будущем – вещь хорошая, но это еще не все. Для любого футбольного болельщика одним из самых разочаровывающих является момент игры, когда принимающий футболист разворачивается к центру поля еще до того, как получил мяч, – он уже просчитал прием паса, настроился, но поторопился и… проиграл. Заканчивает он ничем – нет приема мяча, нет выигрышного очка плюс пустая пробежка. Я часто говорю о том, чтобы вы постарались увидеть всю картину, подумали о перспективе и представили, что будет дальше. Хотя иногда нужно выполнить лишь первую часть. А беспокоиться о том, чтобы преодолеть следующие ярды, стоит, когда вы уже получили мяч.

Каждый этап жизни, каждая цель, каждый поворотный момент заслуживают того, чтобы их смаковать. Если вам всегда хочется оказаться где-то еще, значит, вы упускаете положительные стороны того, где вы находитесь сейчас, и даже того, кто вы есть. Особенно это касается нашей личной жизни: находиться в самом моменте – порой лучший и единственный способ его пережить.

Пребывая в поисках любви, решившись на брак или строя семью, мы можем научиться извлекать все возможное из каждого момента, даже когда вешаем на себя удручающий ярлык работающей матери и приходим к пониманию того, что нельзя находиться в двух местах одновременно. Это знание не дается нам от рождения, но мы можем овладеть им на практике.

 

ВОЗЬМИТЕ НА ЗАМЕТКУ